Георгий Шах.
Берегись, Наварра!
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "И деревья, как всадники...". М., "Молодая гвардия", 1986.
OCR 1
- Рассказывайте, Ольсен, не тяните душу, - сказал Малинин.
Ивар Ольсен, потомок викингов и мушкетеров, и не думал, однако,
торопиться, заранее наслаждаясь эффектом, который должно было произвести
его сообщение. Он размеренно отпил два глотка холодного кофе, потом стал
разглядывать узоры на потолке, постукивая пальцем по лежавшему перед ним
на столике странному старинному предмету. Собравшимся давалось понять, что
ему необходимо привести в порядок разбросанные мысли.
- Ну, это смахивает на фантастику, - начал Ольсен. - Полагаю, никогда
еще путешествие во времени не изобиловало столь необычайными приключениями
и не завершалось такими феноменальными результатами.
- Положим, всякое бывало, - заметил Кирога, за которым прочно
утвердилась репутация Фомы Неверующего.
- Все вы знаете о цели моего эксперимента, - Ольсен обвел глазами
слушателей, удобно расположившихся в просторном институтском холле, -
поэтому я опущу предисловие и перейду к самому сюжету. Итак, 14 мая 1610
года я стоял в толпе горожан, собравшихся на улице де ла Ферронри в Париже
в ожидании королевской процессии. Если вы полагаете, Кирога, что пребывать
в средневековом городе столь же приятно, как пасти динозавров в чистом
воздухе мезозойской эры, куда вы любите прогуливаться, то жестоко
ошибаетесь. От сваленных у домов груд мусора, заполненной нечистотами
канавы, залежалых овощей в тележках рыскавших вокруг зеленщиков исходили
ароматы, сливавшиеся в застойный смрад. Вдобавок, окружавшие меня жители
столицы, в большинстве своем бедняки из предместий, пришедшие поглазеть на
своего государя, не отличались пристрастием к личной гигиене. В те
времена, как известно, даже знать не слишком часто пользовалась ванной.
- Вы утрируете, - оскорбился за своих предков Лефер. - Это ведь Париж,
а не какая-то захудалая деревушка.
- В следующий раз, дорогой друг, - отпарировал Ольсен, - мы отправимся
туда вместе и вы сможете лично удостовериться, что такое большой город в
начале XVII века, большой по тогдашним понятиям, разумеется.
- Не перебивайте его, - шепнул на ухо Леферу Малинин, - не то мы так и
не узнаем, что произошло.
- Я уж не говорю о всех мытарствах, которые пришлось перетерпеть, пока
его величество соизволил предстать перед своими подданными. Для начала
меня обворовали, ловко обрезав привязанный к поясу кошелек с увесистыми
луидорами. Затем нахальная старуха, прорывавшаяся в передние ряды,
обозвала меня длинным олухом, поскольку я заслонял ей сцену. Потом
какой-то чванливый дворянин чуть не проткнул меня шпагой, решив, что я
недостаточно проворно уступил ему дорогу. Наконец, я получил по шее от
свирепого верзилы за то, что слишком нагло, по его мнению, разглядывал
двух хорошеньких барышень, коих сей тип сопровождал.
- И поделом вам, - вставил Кирога, - вы ведь знаете, что всякий флирт
путешественникам во времени категорически заказан...
- Я всего лишь позволил себе полюбоваться женской красотой как эстет.
- Знаем мы вас, - проворчал Кирога, но все на него зашикали, призывая
не мешать рассказчику.
- Вот именно, - сказал довольный Ольсен, - не сбивайте меня с толку.
Небольшая заставка к моему повествованию была необходима, чтобы вы ощутили
обстановку. Перехожу теперь к описанию основных событий. Ровно в
двенадцать часов дня послышались звуки труб, возвещавших о приближении
королевского кортежа. Толпа сгрудилась, задние подналегли на стоящих
впереди, и бравые швейцарцы, установившие охранительный кордон, стали
наводить порядок с помощью своих алебард. Впрочем, оружие использовалось
милосердно; кому-то отсекли пол-уха, кто-то свалился от удара древком по
голове, укрощенные зрители отпрянули, и Генрих со свитой получил
возможность беспрепятственно проследовать к месту своей гибели.
Вы понимаете, что с того момента, как мне удалось оказаться среди
непосредственных свидетелей происшествия, я пытался угадать будущего
убийцу. Однако эта задача оказалась неразрешимой. Располагая лишь самыми
приблизительными сведениями о его облике - длинный, рыжий, я лихорадочно
вглядывался в лица окружавших меня людей, рассчитывая обнаружить некие
внешние проявления фанатической решимости, и пришел к выводу, что по
такому признаку едва ли не каждый второй из присутствовавших там мужчин
годился на роль Равальяка. Еще более нелепой была попытка усмотреть нож
под плащом, изготовленный к удару, поскольку это орудие имелось почти у
каждого. К тому же у меня не было никакой уверенности, что покушение
совершится именно здесь, а не в десяти-двадцати метрах в ту или иную
сторону. Если так, пришлось бы распрощаться с надеждой запечатлеть это
событие на пленку и поразить сегодня ваше воображение.
Ольсен опять постучал по странному предмету, и взгляды присутствующих
невольно сошлись на таинственном продолговатом ящике из черного дерева.
Может быть, там хранится уникальный киноочерк драмы давно минувших дней?
Все молча ожидали продолжения.
- Наконец в изгибе узкой улочки появилась процессия. Впереди во главе с
лейтенантом, словно сошедшим с иллюстраций к романам Дюма, следовали
конные гвардейцы, возможно, из числа тех самых сорока пяти, которые были
верными стражами Генриха на протяжении его полного авантюр и риска
жизненного пути. За ними не спеша двигалась карета, украшенная гербом
Бурбонов - белой лилией, в ней находились три человека. Благодаря
вставленным в глаза мощным бинокулярным линзам я уже издалека легко
опознал в одном из них короля. Короткая, аккуратно подстриженная бородка,
живые карие глаза, в меру горбатый гасконский нос, осанка гордая, но
отнюдь не надменная. Сидя у правого борта возка, он то и дело
приподымался, чтобы помахать рукой парижанам, с энтузиазмом
приветствовавшим своего повелителя.
Что касается двух других сидевших в карете людей, то я, естественно, не
мог их опознать. Оставалось удовлетвориться тем, что согласно историческим
хроникам тот, что постарше, был герцогом д'Эперноном, а другой - маршалом
де ла Форсом.
Всякий раз, когда король вставал с места, он оказывался в опасной
близости от цепочки вытянувшихся вдоль улицы любопытных, поскольку
сопровождавший карету гвардеец ехал чуть позади, чтобы не мешать общению
монарха с народом. Казалось, достаточно было сделать всего шаг и протянуть
руку, чтобы достать ножом до груди Генриха. Вы не поверите, друзья, но я
едва удержался от властного побуждения крикнуть ему: "Берегись, Наварра!"
- За что были бы навсегда отстранены от путешествий в прошлое, -
назидательно заметил Гринвуд. С тех пор как его избрали в состав группы
научных экспертов при Глобальном общественном совете, он не уставал
напоминать о новом своем качестве и нудно наставлял коллег по части
соблюдения всяких правил.
- Как раз страх нарушить инструкцию и помог мне вовремя остановиться.
Впрочем, Гринвуд, убежден, что даже такому законнику, как вы, нелегко было
бы удержаться от столь понятного в данных обстоятельствах человеческого
импульса.
Гринвуд презрительно фыркнул, давая понять, что считает себя выше
подобных проявлений слабости духа.
- С каждой секундой напряжение во мне нарастало. Я чувствовал, что весь
дрожу от нетерпения, и у меня было такое ощущение, словно кинжал должен
вонзиться в мою собственную грудь. Между тем экипаж медленно продвигался,
из толпы раздавались выкрики: "Да здравствует король!", Генрих помахивал
рукой, гвардейцы мерно покачивались в седлах своих породистых лошадей,
поскрипывали портупеи, позвякивали колокольчики на хомуте у впряженного в
карету коренника, изредка уже издалека доносился звук труб, вошедшее в
силу майское солнце освещало всю картину ровным спокойным светом, придавая
ей золотистый колорит, а из чистого неба откуда ни возьмись скатывались
одинокие крупные капли дождя.
Ольсен остановился, чтобы перевести дух и отхлебнуть глоток кофе.
- Да вы поэт, голубчик, - сказал Малинин.
- Ничего подобного. Просто точное описание обстоятельств входит в
профессиональную обязанность каждого уважающего свое дело историка. Из
сказанного вы почувствовали, что во всем происходившем появилась какая-то
усыпляющая монотонность. Меня резанула мысль, что как раз такой момент
подходящ для покушения. И в самом деле, в тот самый миг, когда карета
поравнялась с вашим покорным слугой, человек в плаще, похожий на монаха,
метнулся к королю и схватил его за руку. "Какая удача!" - пронеслось у
меня в голове, и, честное слово, только потом я ощутил раскаяние, тогда же
мной целиком владел охотничий азарт. Автоматическая камера, скрытая в
пуговице моего кафтана, работала уже давно, теперь же незаметным движением
я запустил и другую, вмонтированную в тулью затейливой, украшенной перьями
шляпы, покрывавшей мою голову.
- Да говорите же о деле, Ивар! - возмутился Лефер.
- Потерпите, - ответил Ольсен. Малинин подумал, что он намеренно
отягощает рассказ подробностями, чтобы взбудоражить слушателей. Забавное
тщеславие в таком интеллигентном человеке. Но странно, что этот прием
срабатывает. Казалось бы, все прекрасно знают, что случилось, и тем не
менее с захватывающим интересом ждут продолжения. Так бывает, когда
повторно смотришь остросюжетный спектакль.
- Да, - сказал Ольсен, - я забыл упомянуть одну любопытную деталь.
Сопровождавшие Генриха вельможи время от времени кидали публике пригоршни
медяков, сам же он ни разу не полез в карман. Вот вам наглядное
подтверждение вошедшей в молву скупости основателя династии Бурбонов.
Тут уж все зашумели и заерзали. Почувствовав, что он перехватил через
край, Ольсен примирительно поднял руку.
- Дальше, - сказал он, - все пошло, как говорится, не по сценарию.
Гвардеец, охранявший короля, занес уже шпагу для удара, однако Генрих
остановил его взглядом и спокойно принял из рук монаха какой-то сверток.
Да, да, можете не сомневаться, это было всего лишь прошение, которое
король небрежно сунул своему фавориту, и кортеж как ни в чем не бывало
продолжил шествие.
Я протер глаза и для верности стукнул себя кулаком по лбу. Ничего не
изменилось, карета уже отъехала довольно далеко, за ней проследовал
арьергард охраны, толпа начала распадаться, оживленно обмениваясь
впечатлениями и судача на разный лад: каким еще молодцом выглядит его
величество, да кто его последняя пассия, как ловко он побил испанцев, да
собирается ли наконец отменить налог на торговлю сукном, да сбудется ли
его торжественное обещание, чтобы каждый француз имел курицу к воскресному
столу.
Опомнившись, я кинулся догонять процессию. Ведь в исторические хроники
могла вкрасться ошибка, и нельзя исключать, что убийство совершилось двумя
кварталами дальше. Настигнув карету уже на улице Сент-Оноре, я еще долго
шел за ней, пока не почувствовал, что мой растрепанный, может быть, даже
безумный вид начал возбуждать подозрение у лакеев, сидевших на запятках.
Один из них что-то буркнул вполголоса солдату, тот развернул коня, и я
счел за лучшее нырнуть в переулок. Не хватало еще, чтобы путешественник во
времени был схвачен за покушение на убийство государя. Вы представляете
меня, Гринвуд, в роли узника Бастилии?
- Вполне, - ответил сухо Гринвуд. - Никого другого из присутствующих,
кроме вас, Ивар.
- Благодарю, дружище. К счастью, у нас нет больше тюрем, не то вы бы
меня наверняка засадили за какое-нибудь нарушение инструкции.
- У нас есть другие формы наказания, - обнадеживающе заметил Гринвуд:
- С полчаса, - продолжал Ольсен, - я бродил по парижским улочкам, не
зная, что предпринять. Не возвращаться же назад ни с чем! Я бы, пожалуй,
предпочел все-таки камеру пыток в той же Бастилии, чем презрительную мину,
которую скорчил бы Кирога, прослышав о моем фиаско.
Кирога ухмыльнулся.
- Итак, у меня созрело решение явиться к парижскому бальи и признаться
в заговоре против священной особы Генриха IV, короля всех французов. Но...
- Не дурите, Ольсен, - вмешался с досадой Малинин, - в конце концов вы
уже должны были натешить свое тщеславие.
- От вас, маэстро психологии, я не ожидал такого скудоумия, -
огрызнулся Ольсен. - Повторяю, решив идти с повинной...
- Послушайте, Ивар, если вам охота фиглярничать, то занимайтесь этим в
одиночку! - в сердцах заявил Лефер. Он встал с места, и все другие
собрались последовать его примеру.
- Постойте! - закричал Ольсен. - Я ведь не шучу.
- Вы что, всерьез хотите нас уверить... - начал Малинин, но Ольсен
перебил его:
- Вот именно, поймите, у меня не оставалось иного способа раздобыть
какие-то сведения по поводу происшествия, вернее, его непостижимого
отсутствия. Разумеется, я не собирался оставлять свою голову на Гревской
площади и был убежден, что мне удастся, перехитрив тамошнюю публику,
добраться до своего хронолета, припрятанного в лесочке у монастыря
бенедиктинцев. Риск, безусловно, был, и немалый, у меня в памяти были живы
все ваши предписания, Гринвуд. Но я счел, что неизмеримое превосходство в
технических знаниях, не говоря уж о владении самыми современными методами
гипноза, дает мне известное преимущество перед людьми XVII века.
- Положим, Монтень... - начал было Лефер, но Ольсен не дал ему
договорить:
- При чем тут Монтень, речь ведь идет не о светилах разума, а о
напичканных предрассудками невежественных солдафонах средневековья с их
куриными мозгами. Впрочем, и Монтень, оставаясь, как всякий гений,
эталоном мудрости на все времена, выглядел бы темным дикарем по сравнению
с нашими детишками, которые получают в готовом для потребления виде всю
сумму информации, накопленной человечеством. Короче, риск риском, но в тот
момент меня ничто не могло бы остановить.
Все перевели дух, и даже скептик Кирога взглянул на своего бедового
товарища с долей восхищения.
Ольсен улыбнулся.
- Однако мне пришла в голову мысль, что, прежде чем всходить на
Голгофу, стоит расспросить какого-нибудь местного жителя. Побродив по
городу, я присмотрелся к пожилому, толстенькому, прилично одетому человеку
с добродушной, улыбчивой физиономией. Он степенно прохаживался у небольшой
лавчонки, в окнах которой были выставлены для обозрения банки и склянки
всевозможных размеров с этикетками на латыни. Словом, он смахивал на
служителя Эскулапа, ожидающего клиентов.
"Позвольте спросить вас кое о чем, милейший", - обратился я к нему.
"К вашим услугам, сударь, - ответил он с готовностью. - Аптекарь
Баланже".
"Весьма польщен. Вопрос у меня довольно деликатный".
"Не стесняйтесь, по роду своих занятий я привык исполнять поручения
тонкого свойства. Сама герцогиня де Майен доверяла мне свои секреты. И
могу похвастать, что по части лечения травами вы не найдете лучшего
знатока во всей округе".
"А ядами?" - зачем-то вдруг брякнул я.
Его глаза сразу приняли настороженное выражение.
"Оставим это, - поспешил я исправить свою ошибку, - скажите, какое
сегодня число?"
"Как, - воскликнул он недоверчиво, - это и есть ваш деликатный вопрос?"
"Разумеется, нет, я просто хотел узнать, не ожидали ли парижане сегодня
некоего важного события?"
"Важное событие? Как же, как же... вы, должно быть, имеете в виду
коронацию ее величества в качестве регентши при малолетнем дофине. Она
состоялась вчера, и, скажу я вам, это было зрелище! - Баланже завел глаза,
призывая в свидетели небеса. - Король поступил, как всегда, очень мудро,
обеспечив преемственность власти на время своего отсутствия и освятив тем
самым право юного Людовика на престол. Я полагаю..."
"Постойте, - прервал я политические разглагольствования аптекаря, -
речь ведь идет о событии не вчерашнего, сегодняшнего дня".
"Ах, да. Ну что ж, нет ничего проще. Сегодня, 14 мая, состоялся выезд
доброго короля Генриха IV. Ранним утром графиня Шартр разрешилась от
бремени, в чем ей помогал аптекарь Баланже. Вечером ожидается прибытие в
Париж турецкого посла, везущего письмо и подарки султана его величеству.
Распространяются также слухи, что из армии, действующей на Маасе, для
доклада государю отозван главнокомандующий, что гугеноты готовятся
отомстить Лиге за Варфоломеевскую ночь, а католики добиваются отмены
Нантского эдикта".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг