Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Ром кивнул,  дав себе слово при первом же подходящем случае отплатить
Гелю за предательство.
     - Она тебе понравилась?
     Ром опять кивнул.
     - Ты влюбился?
     - Не знаю, отец.
     - Да,  конечно,  никому это  не  ведомо,  пока не  приходится идти на
жертвы ради своего чувства.
     - Ты считаешь, что любовь - это готовность чем-то пожертвовать?
     - По-моему, лучше не скажешь.
     Ром с вызовом встретил обеспокоенный отцовский взгляд:
     - Тогда признаюсь: я готов ради Улы на все.
     Они вели беседу в  саду,  окружавшем со всех сторон семейный коттедж.
Заботливо  взращенный руками  нескольких поколений  семейства  Монтекки  и
поддерживаемый  в   образцовом  порядке,   сад   содержал  десятки   видов
гермеситской флоры,  декоративных и  плодоносящих.  Ром обвел глазами этот
благоухающий уголок,  где каждое дерево,  куст, цветок были знакомы ему до
мельчайших,  скрытых  от  постороннего  взора  деталей.  Вместе  с  отцом,
матерью,  Гелем он  поил и  кормил их,  выхаживал от болезней,  укрывал от
редкого,  но грозного в здешних краях града.  Сад несравненно больше,  чем
дом, был для него обителью детства и юности, в нем он впервые осознал себя
агром,  художником природы,  чье  искусство способно извлечь  из  земли  и
плоды, насущные для жизни, и цветы, радующие своей красотой. Внезапно Рома
обожгло предчувствие, что скоро ему придется расстаться с садом, что жизнь
круто развернула его, толкая на путь риска и надежды.
     Отец,  долго искавший нужные слова,  поднялся из шезлонга,  подошел к
Рому, положил руку ему на плечо.
     - Подумай,  сынок,  ты  вступаешь на рискованный путь.  -  Истолковав
улыбку сына как мальчишеское нежелание прислушаться к  доводам разума,  он
продолжал настойчиво: - Да, да, не смейся, ты даже не представляешь, сколь
трагичны могут быть последствия твоего увлечения.
     - Сердцу не прикажешь, - буркнул Ром.
     - Вели себе забыть ее, выкинь из головы. Я знаю: для тебя пришла пора
любви, но разве трудно найти спутницу жизни среди многих миллионов девушек
нашего клана, близких тебе по профессии, по духу?
     - Я уже сделал выбор, - просто сказал Ром.
     - Оставь,  это все блажь!  - возразил отец, раздражаясь. - Отдай себе
отчет,  наконец,  что  человек  не  волен  распоряжаться  собой,  как  ему
вздумается,  он обязан соблюдать традицию. Уже пятьсот лет никто из нашего
клана  не  женился и  не  вышел замуж на  стороне.  Мы,  агры,  не  просто
социальный слой. Мы - профессия. У нас свой, отличный от других язык, свои
нравы и обычаи.  Что случится,  если люди начнут перемешиваться? Не станет
хороших знатоков своего  дела,  все  придет в  упадок и  запустение.  Ведь
мастерство, сноровка, умение, все то, без чего труд и не в радость, и не в
пользу,  передаются не столько в вашем университете,  сколько в семье,  от
отца  к  сыну.  Только так  можно  сберечь их,  не  расплескать,  копить и
шлифовать дальше.
     - А что было раньше? - спросил Ром.
     - Когда раньше?
     - Ну, пятьсот лет назад.
     - Не  могу сказать тебе точно,  я  ведь не ист.  Кажется,  тогда было
иначе.  Какое это  имеет значение?  Кстати,  именно поэтому род людской не
развивался достаточно быстро,  ему  угрожало вырождение.  Профессиональный
клан дал мощное ускорение прогресса.
     - Может быть, ты и прав, - сказал Ром задумчиво.
     - Конечно  же!  -  воскликнул отец  с  ноткой  удовлетворения.  -  Не
сомневался,  что ты  разберешься во  всем этом,  ты  у  меня умница.  -  И
потрепал сына по щеке. Рому была приятна эта непривычная ласка. Он впервые
видел своего родителя по-настоящему взволнованным, и ему очень не хотелось
его огорчать. Но он не смог удержаться от реплики:
     - Видишь,  если б  ты хоть немного знал историю,  то смог бы привести
дополнительные доводы во славу кланов.
     - Твоя ирония неуместна,  -  сухо сказал отец,  возвращаясь в обычное
для  себя состояние.  -  Если бы  я  лучше знал историю,  я  бы  хуже знал
агрономию...  Что ж,  я пытался тебя вразумить,  теперь же вынужден просто
воспользоваться родительской властью.  Я запрещаю тебе,  слышишь, запрещаю
заниматься  математикой  и  встречаться с  этой  матой.  -  В  голосе  его
прозвучала откровенная неприязнь к чужачке, которая грозит навлечь беду на
сына.
     - На этот счет можешь не беспокоиться,  -  так же сухо ответил Ром. -
Она сама не желает со мной встречаться.
     - И отлично, видно, у нее побольше разума и чувства ответственности.
     Отец с  сыном,  крайне недовольные друг другом,  насупились,  избегая
встречаться взглядами.  Тут как нельзя более кстати в сад ввалился Сторти,
заполнив собой добрую половину свободного пространства.  Со  своей обычной
бесцеремонностью он сперва плюхнулся в кресло, а затем уже спросил:
     - Надеюсь,   я  не  помешал?  -  И,  не  ожидая  ответа,  пустился  в
рассуждения:  -  Смотрю я  на вас и  думаю о  вреде родственных отношений.
Посторонние люди поспорят,  поругаются и разойдутся, все на том кончилось.
Что мне,  в конце концов, до него, в следующий раз я с ним и разговаривать
не стану, за милю обойду. А тут ведь никуда не денешься, хочешь не хочешь,
надо сосуществовать. И обида острее. От чужого я не жду особого сочувствия
и пощады, если что не так брякну. От своего всякое возражение уже принимаю
за предательство: как мог он, которого я люблю, так низко и неделикатно со
мной обойтись!
     Выслушав эту  тираду,  Ром  уже  не  сомневался,  что Сторти с  отцом
сговорились  взяться  за  него  вдвоем,  и  то,  что  наставник  явился  с
опозданием,  тоже,  очевидно,  было  заранее условлено.  Сейчас навалятся,
подумал он  с  раздражением,  начнут поучать,  как  надо жить,  да  почему
следует блюсти традицию,  да  на  чем Гермес держится...  Бежать бы отсюда
куда глаза глядят!
     - А  ячменкой у  вас гостей потчуют?  -  спросил Сторти.  -  Очень уж
жарко.
     - Даже непрошеных,  - ответил отец и крикнул в дом, чтобы приготовили
напиток.  В саду появилось механическое существо,  смахивающее на кухонный
шкаф.  Лихо  подкатив  к  ним  на  маленьких колесиках,  робот  с  помощью
пластиковых рук  извлек из  своего чрева кружку с  ячменкой и  поставил ее
перед Сторти. У того вытянулась физиономия.
     - Я-то надеялся отведать нектара, изготовленного искусницей Монтекки,
- сказал он со вздохом.
     - Жена  сейчас в  отъезде,  у  них  какие-то  нелады на  селекционной
станции.
     - Ничего не поделаешь, придется глотать это варево.
     - Напиток изготовлен из  лучших сортов ячменя и  по  самой  передовой
технологии, - заявил робот с достоинством. Голос у него был звучный, как у
диктора.
     - Знаем мы вашу технологию, - проворчал Сторти.
     - Вы сначала попробуйте,  -  вежливо отпарировал робот.  -  Нельзя же
судить заранее.
     - Логично. Беру свои слова назад и прошу извинения. - Сторти привстал
и сделал шутливый полупоклон.
     Робот принял это как должное.
     - Не сомневаюсь,  - невозмутимо заявил он, - что напиток придется вам
по вкусу. - И, откатившись, исчез из виду так же внезапно, как появился.
     Эта сценка несколько разрядила обстановку,  что и  входило в  расчеты
Сторти. Отхлебнув ячменки, он приступил к делу.
     - Судя  по  сердитому выражению вашего лица,  Монтекки,  у  вас  есть
какие-то  претензии к  моему воспитаннику.  Не сочтете ли возможным ввести
меня в курс событий?
     - А  я полагаю,  вам по долгу службы следовало бы первому знать,  что
происходит с моим сыном, - отрезал отец.
     Кровь бросилась в лицо Рому, он вскочил.
     - Зачем ломать комедию,  я ведь давно догадался,  что вы сговорились.
По горло сыт вашими поучениями, можете заниматься этим без меня!
     - Не впадай в истерику, - холодно сказал отец, а Сторти цепко ухватил
Рома за плечо и усадил на место.
     - Что ты, дружок, какой заговор, клянусь, ты ошибаешься.
     Он  откашлялся,  выразительным жестом дал оценку поварскому искусству
робота и продолжал:
     - Не  скрою,  до  меня  дошли  некоторые слухи  о  твоем  неожиданном
увлечении математикой и о его,  скажем так, побудительном стимуле. Но я не
вижу во всем этом ровно ничего предосудительного.
     - То есть как,  - спросил отец с нескрываемым удивлением, - вы хотите
сказать, что подобная нелепость в порядке вещей?
     - Именно так я выразился.
     Старший Монтекки побелел от  злости;  казалось,  вот-вот  его  хватит
удар.  Ром  испугался за отца и на секунду ощутил даже неприязнь к Сторти,
который между тем продолжал как ни в чем не  бывало  излагать  свою  точку
зрения.  Говорил он громко и внятно,  как бы желая подчеркнуть, что это не
какие-то  случайно  пришедшие  в  голову  мысли,  от   которых   можно   и
отступиться, а глубоко продуманное и годами выношенное убеждение.
     - Я вообще полагаю,  олдермен,  -  отец Рома входил в совет старейшин
общины агров,  - что успех благословенной клановой системы основывается на
ее добровольности.  Мы становимся аграми не потому,  что так повелели наши
предки, а потому, что каждый из нас с детства влюбляется в свою профессию.
Также и  люди других кланов.  Ром любит землю и никогда ей не изменит,  за
это я готов поручиться.  Вы можете себя поздравить с тем,  что сумели дать
сыновьям классическое воспитание.  Чего говорить,  ваше маленькое семейное
чудо, - Сторти обвел рукой сад, - вот где заложено пристрастие Рома и Геля
к нашей профессии.
     Польщенный Монтекки смягчился.
     - Так и я думал до недавнего времени.
     - И были правы,  -  подхватил Сторти. - Верно, Ром, ты не собираешься
изменять нашему делу?
     - Никогда!
     - Ну вот и отлично. - Сторти хитро взглянул на него своими маленькими
глазками.  -  Пусть уж Ула переучивается. Когда гермеситы вступают в брак,
женщина оставляет свою семью и  входит в дом мужа.  Не так ли должно быть,
коль скоро вы из разных кланов?
     Сторти  задел  больное  место  в  душе  Рома.  Его  мужская  гордость
восставала при мысли,  что это он рвется навстречу мате,  не питая надежды
на взаимность.
     - Как ты считаешь,  способна Ула на такой подвиг? Если нет - она тебя
не стоит.
     - Позвольте... - начал было Монтекки, но Сторти перебил его:
     - Ром,   будь  другом,   посмотри,  нет  ли  у  вас  в  рефрижераторе
стандартной  баночной  ячменки.   Заодно  поколоти  вашего  робота:  более
гнусного пойла я в жизни не пробовал. - С гримасой отвращения он выплеснул
из  кружки  на  грядку с  редисом остатки напитка.  -  Надеюсь,  редис  не
погибнет от этой отравы.
     Ром взял кружку и пошел в дом, догадываясь, что Сторти таким способом
отсылает его,  чтобы  посекретничать с  отцом.  Он  не  успел  исчезнуть в
дверях, как тот набросился на Сторти:
     - Ваше поведение возмутительно!  Неужели вы  не  понимаете,  что  эта
мальчишеская страсть может погубить всю  его  жизнь?  И  вместо того чтобы
помочь  мне  остановить Рома,  вы  своими  дурацкими  рассуждениями только
поощряете его на новые безумства!
     - Тише, олдермен, не то он нас услышит. Теперь разрешите мне сказать,
что  вы  никогда ничего не  понимали в  своих сыновьях,  даже не  пытались
понять.  Что вы знаете о  Роме?  Только то,  что он добрый и  умный юноша,
послушный сын, способный студент? А ведь это - тонкая мечтательная натура,
характер сложный и своенравный. Вам, например, приходило в голову, что Ром
сочетает   в   себе   такие,   казалось  бы,   несовместимые  черты,   как
сентиментальную расслабленность и  буйство нрава,  что  он,  застенчивый и
молчаливый в кругу сверстников,  меньше всего претендующий на роль вожака,
при встрече с опасностью рвется вперед,  что он свирепеет и может наделать
глупостей всякий раз, когда, по его мнению, совершается несправедливость?
     - Конечно, я догадывался...
     - Оставьте,  - грубо оборвал его Сторти, - ничего вы не догадывались.
Силой от него ничего не добьешься,  здесь нужен деликатный подход. И я как
раз его нашел, - заявил наставник самодовольно.
     - Я   не  против  деликатности,   -   возразил  Монтекки,   несколько
растерянный этим наступлением,  -  но  как бы  она не  привела к  обратным
результатам. Вот вы задели его мужское достоинство...
     - Заметили, как он покраснел?
     - Да,  видимо,  его самого мучает эта мысль. Но представьте, если эта
Ула,  черт бы ее побрал, в самом деле кинется ему в объятия, что останется
нам с вами -  соглашаться на их союз?  Вы понимаете,  какой это вселенский
скандал. Вот уже пятьсот лет...
     - Глупости,  никогда,  ни при каких обстоятельствах мата не опустится
до  того,  чтобы влюбиться в  агра,  да еще изменить своей профессии.  Ром
будет биться головой об стену,  будет страдать,  а потом клановая гордость
возьмет свое,  он отвернется от нее и  утешится с какой-нибудь симпатичной
агрянкой.  Кстати, у меня есть на примете одна такая, совершенство во всех
отношениях.  -  Сторти поднял большой палец  и  причмокнул своими толстыми
губами. - Я пораскину мозгами, как их свести.
     Монтекки кивнул,  как бы  говоря:  <Вот это другой разговор>.  Сторти
воодушевился.
     - Доверьтесь мне,  я  знаю,  как взяться за  дело.  А  вам мой добрый
совет:  не торопите событий, позвольте им идти своим чередом, все уладится
само собой.
     - Если бы так! - сказал полуубежденный Монтекки. - Если бы так! И все
же,  раз Ром мог увлечься Улой,  почему она не может увлечься им?  Ведь он
парень что надо, - добавил он с гордостью.
     - Конечно,  - улыбнулся Сторти, - и будь я этой самой Улой, ни минуту
не задумываясь,  втюрился бы в вашего сына.  Однако не забывайте,  что она
мата,  а  люди  этого клана большие задавалы,  они  ставят себя  выше всех
прочих.
     - Без всяких на то оснований! - возмутился Монтекки.
     - Разумеется.  Но в  данном случае это нам с  вами на руку...  Где ты
пропадал так долго,  бездельник?  -  вскричал он,  завидев появившегося на
веранде Рома. - У твоего наставника горло пересохло!


                                    4

     - Ах,  Ула,  Ула,  -  укоризненно сказала мать,  -  опять ты не сдала
зачета.  Без конца вертишься перед зеркалом.  Боюсь,  Пер слишком вскружил
тебе голову.
     - Вот  уж  ерунда,  -  фыркнула Ула.  -  Я  невысокого мнения  о  его
умственных способностях.
     Мать уставилась на нее с подозрением.
     - Тогда кто-то другой.  Не увлекайся, девочка. Ты не должна забывать,
что Пер - твой нареченный. Он способный юноша. Чуточку шалопай, правда, но
с годами это проходит.
     - Что ж,  прикажешь ждать,  пока этот шалопай,  которого вы без моего
согласия нарекли мне в женихи, возьмется за ум?
     - Мы не могли с тобой советоваться,  тебе тогда исполнилось два года.
Прекрасно знаешь,  что  такова  традиция.  Конечно,  никто  не  будет  вас
неволить,  но Пер -  хорошая для тебя партия.  Он происходит из старинного
профессионального рода, выдвинувшего плеяду знаменитых математиков.
     - Мне жить не с плеядой.
     - Очень уж ты строптивая. - Мать обняла дочь за плечи и усадила рядом
с собой.  В просторной,  с изыском обставленной гостиной им было покойно и
уютно.  Хрустальная люстра  бросала  цветные  блики  на  портреты  знатных
предков  Улы,  последним  в  ряду  был  ее  дед,  прославившийся открытием
суперисчисления.   На   телеэкране,   занимавшем  полстены,   шла  хроника
гермеситской  жизни,   мелькали,  сопровождаемые  хвалебным  комментарием,
новинки робототехники,  бытовые приборы,  домашняя утварь, модная одежда и
кулинарные рецепты. Приглушенный звук не мешал беседовать.
     - Давай поговорим серьезно,  Ула.  Ты знаешь, что в отличие от отца я
не любительница читать нотации...
     - Только этим и занимаешься.
     - Придержи  язычок.  Я  по-матерински предостерегаю тебя.  Ты  хороша
собой...
     - Не просто хороша, а красива. Так твердит твой Пер.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг