умеешь. За нас один, а против трое. Если все население Гермеса поделится в
такой же пропорции - нам несдобровать. А здорово ты двинул этого типа,
молодчина!
- И все же, - сказал Ром ворчливо, - нам не следовало ездить в
деревню. Сторти предупреждал...
- Моя вина, - признала Ула. - В другой раз можешь не слушать свою
безрассудную жену.
Они остановились у водопада, чтобы еще раз послушать мелодию падающих
струй и прийти в себя после очередного неприятного переживания.
- Скажи, Ром, почему агры так не любят матов? Там ведь были агры?
- Почему же, могли быть и билы, химы или техи. В таких поселениях
нужны разные спецы.
- Во всяком случае, Бруно из вашего племени.
- Матов недолюбливают все кланы. И есть за что. Ваши люди надменны,
смотрят на прочих свысока. Кому это может нравиться?
- Но, согласись, мы делаем самую важную работу.
- Ты повторяешь то, что сказала в первую нашу встречу.
- Что с того, если это правда.
- Ты опять за свое. Вам с детства внушают мысль о превосходстве матов
над другими кланами. А ведь по конституции все кланы равны.
- Равны в порядке очередности. Там так и записано: номер один - маты,
номер два - физы и так далее. Ну, признай, милый, кто-то ведь должен
управлять, а на это способны только те, кто умеет обращаться с ЭВМ.
- Что ж, - в сердцах сказал Ром, - управляйте. Но тогда не жалуйтесь,
что вас не любят.
- Ром, - не унималась Ула, - ты и сам занялся математикой. У тебя
есть способности, с моей помощью овладеешь и суперисчислением, сможешь
пробиться наверх. Не копаться же нам с тобой весь свой век в навозе.
- Я рожден для навоза, как ты изволила выразиться, люблю свою
профессию и никогда ей не изменю.
- Ты меня уже не так любишь, Ром?
Он взглянул на нее с упреком.
- Ула, чем больше нас преследуют, чем более дорогую цену за наш союз
приходится платить нам самим и нашим близким, тем сильнее мое чувство к
тебе. Но не требуй от меня измены самому себе. Я ведь не прошу, чтобы ты
забросила свою математику и занялась чуждым для себя делом. Правда, что я
сам начал изучать твою специальность, чтобы найти общий с тобой язык,
завоевать тебя, и буду бесконечно рад, если и ты проявишь интерес к моей
профессии, не отрекаясь от своей. Я долго размышлял над всем этим и
осознал одно: мы можем понимать и любить друг друга, оставаясь каждый тем,
что он есть.
Он прав, подумала Ула, только в его словах слишком много
рассудочности. От них веет холодком. Ром не так относился ко мне до нашего
сближения. Это уже не тот пылкий юноша, который готов был ради меня не
просто дать изрубить себя на куски, но и вывернуть свою душу. Как
трогателен он был, когда на ломаном языке матов, похожем на детский лепет,
признавался в своих чувствах! Вероятно, со временем он все больше станет
походить на старшего Монтекки - сурового агра, фанатически приверженного
своей профессии. Уж не лучше ли расстаться заранее?
Ула молчала, и Ром подумал, что она своенравна, капризна, не желает
внимать доводам здравого смысла.
<Мог ли я ожидать, что у моей жены так скоро проявится инстинкт
стяжательства и она будет толкать меня на путь карьеры, ничуть не заботясь
о моих склонностях и интересах? А ведь мать предупреждала меня, что Ула
привыкла к роскоши, ее не соблазнишь <раем с милым в шалаше>. Если так
пойдет дальше, она уподобится старшей Капулетти, сварливой и вздорной
матроне. Стоит ли дожидаться?
Бог ты мой, Колос, какие чудовищные мысли приходят мне в голову! Как
я мог хоть на секунду усомниться в своей возлюбленной, которая ради меня
отважилась бросить свой дом, порвать с родней, пойти на невзгоды и
лишения! Ула капризна - таковы все женщины. Она тревожится о нашем будущем
- разве не так должна поступать молодая хозяйка, сознающая ответственность
за свою семью? Я обязан сейчас, здесь, немедленно сказать ей нечто такое,
чтобы никогда больше между нами не возникало размолвок. Но где найти
нужные слова?>
Долго сидели они у водопада, занятые своими мыслями. Потом Ром взял
Улу за руку и сказал:
Ты уйдешь - меня не станет,
Нет, не то, что я умру,
Тело жить не перестанет,
Не грозит ничто уму.
Просто я не буду мною -
Головешка от огня,
Да и ты совсем иною
Тоже будешь без меня.
- Что это, Ром?
- Стихи. Жалкие, но стихи. Помнишь Дезара? Они сложились у меня сами
собой. Я хочу сказать тебе, Ула...
- Не надо, милый, лучше не скажешь. Хочешь, прочитаю тебе стихи о
таких же, как мы с тобой, влюбленных, только они жили давно, на Земле...
И она стала читать:
Люди! Бедные, бедные люди!
Как вам скучно жить без стихов,
без иллюзий и без прелюдий,
в мире счетных машин и станков!
Без зеленой травы колыханья,
без сверкания тысяч цветов,
без блаженного благоуханья
их открытых младенческих ртов!
О, раскройте глаза свои шире,
нараспашку вниманье и слух,
это ж самое дивное в мире,
чем вас жизнь одаряет вокруг!
Это - первая ласка рассвета
на росой убеленной траве, -
Вечный спор Ромео с Джульеттой
о жаворонке и соловье.
Она прильнула к нему.
Подъезжая к дому, они увидели, что здесь произошло что-то неладное.
Двор был усеян осколками разбитых стекол, крыльцо повреждено, а их
чудо-робот, нервно хохоча, наводил порядок с помощью автометлы.
- Что случилось, Робби? - спросила встревоженная Ула.
- Ничего особенного, хозяюшка, пара хулиганов поупражнялась в метании
пращи.
Ром с Улой переглянулись: наверное, Бруно со своими дружками.
- Больше они ничего не собирались сделать?
- Кто знает, что у них было на уме? Да я не позволил.
- Молодец! - похвалил Ром.
- К сожалению, хозяин, вы ведь знаете, я не имею права наносить
увечья людям, а взывать к их совести было бесполезно.
- Как же ты их отогнал?
- Подвел к окну шланг и направил на них струю. Это им не понравилось,
и они дали тягу. - Робот опять засмеялся.
- Ты доволен, что обратил негодяев в бегство?
- Само собой, только смеюсь я не поэтому. Они угодили в меня камнем и
испортили сенсорный блок. Вот я и хохочу без удержу. Мне срочно нужна
техсестра.
- Где же ее раздобудешь? Потерпи.
- А ты не стесняйся, Робби, - вмешалась Ула, - смейся себе на
здоровье. Тебе идет.
- Благодарю вас, синьора, - сказал польщенный робот и взялся за свою
метлу.
Даже этот неприятный эпизод не испортил настроения новобрачным. Ула
стала помогать роботу, а Ром пошел обследовать кладовку и нашел там
запасные стекла. Поскольку он не имел понятия, как их вставлять, пришлось
доходить до всего своим умом, и это нешуточное дело заняло у него
несколько часов. Зато он был горд, когда окна приобрели нормальный вид, а
Ула и Робби одобрили его работу.
Только они собрались ужинать, как к дому подкатил водомобиль, из
которого выпрыгнули Метью и Бен.
- Ого, мы ко времени, - сказал Мет, - пахнет пиццей.
- Эх, - сказал Бен, - мне бы такую халупу!
После шумных приветствий и объятий Ром и Ула закидали друзей
вопросами: что в городе, как родители, где пребывает Сторти? Метью
рассказал, как ему удалось спровадить Голема и компанию, причем в его
описании этот драматический эпизод приобрел юмористический оттенок. Ула,
правда, забеспокоилась, не отвел ли он грозы от дома Монтекки, чтобы
направить ее на дом Капулетти, но Мет успокоил ее, сообщив, что, по его
сведениям, Голем утихомирился в обществе Розалинды и Тибора. О чем они там
сговаривались, ему, к сожалению, неизвестно, потому что надо было вовремя
унести ноги. Бен заметил, что Мет скромничает, а на самом деле вел себя
героически. Какой там героизм обвести такого оболтуса, как Голем, возразил
Мет. Оболтус-то он оболтус, это точно, да только опасный, вставил Ром.
Особенно если они снюхаются с моим братом, добавила Ула; Тибор человек
умный, но горячий, он может наделать глупостей. Не желая затрагивать ее
сестринские чувства, Бен заявил, что самая ядовитая змея в этой странной
компании - Линда, уж он-то ее хорошо знает. Еще бы тебе не знать,
усмехнулся Метью, ведь ты пробовал ухлестывать за ней, да получил от ворот
поворот. Чепуха, возмутился Бен, кого она отвадила, так это тебя, всем
известно, как ты за ней увивался. А я и не скрываю, потому что своего
добился. У Мета был весьма самодовольный вид, когда он говорил это. Врешь!
- взбеленился покрасневший Бен. Все мы когда-то увлекались римским
профилем Линды и прочим, что она имеет в избытке, попытался примирить
спорщиков Ром. Значит, я у тебя не первая, рассердилась Ула, может быть,
ты и сейчас к ней неровно дышишь. Тут все засмеялись и сошлись на том, что
Розалинда - змея, Тибор - интриган, а Голем - дубина.
- Может, и нам создать союз умных и порядочных из всех кланов против
дураков и проныр? - внес предложение Бен.
Робот в очередной раз засмеялся.
- Что здесь смешного? - обиделся Бен и успокоился только тогда, когда
ему сообщили о проделке хулиганов.
Мет же, напротив, обеспокоился и стал выяснять, откуда местные жители
могли узнать о том, что в коттедже поселилась молодая пара Монтекки.
Пришлось рассказать ему о посещении деревни и драке в баре. После чего Мет
постучал себя пальцем по лбу и сказал, что у него хорошая голова. Давать
пояснения он отказался.
Обсудив все волнующие проблемы, Мет и Бен перемигнулись, попросили их
извинить и исчезли. Через несколько минут они втащили в комнату картонный
ящик солидных размеров и объявили, что это еще один их скромный свадебный
подарок. В ящике оказался телеком новейшей конструкции, радости Улы не
было границ.
Когда они вышли провожать своих друзей, Метью оставил Бена
любезничать с Улой и отвел Рома в сторонку.
- Я чувствую, что в городе неспокойно, - начал Ром первым. - Мне надо
ехать домой. Как бы эта банда вновь не нагрянула к нам в гости.
- Заклинаю тебя, дружище, - сказал Мет с необычной для себя
торжественной серьезностью, - не делай глупостей. Твой приезд только
раззадорит клановых патриотов, и вот уж тогда огонь и вправду заполыхает.
За своих не тревожься. По секрету скажу тебе, что и мы не сидим сложа
руки. Мне удалось собрать группу крепких ребят, и в случае чего мы сумеем
защититься.
- Что же, мне отсиживаться здесь, пока вы будете рисковать своими
жизнями ради моих близких! - вспылил Ром.
- Придет и твой черед, у меня предчувствие, что все еще впереди. Эх и
повеселюсь же я, когда всажу пулю в медный лоб нашего дорогого Голема!
- Вот не знал, что ты такой кровожадный, - рассмеялся Ром.
- И хочу тебя предупредить, Ром, будьте настороже. Плохо, что вас
обнаружили, эти молодчики могут заявиться еще раз, причем уже не с
камнями. На дне ящика ты найдешь отличную двустволку. Теперь понимаешь,
почему у меня хорошая голова?
- У тебя, Мет, не только хорошая голова, но и доброе сердце, - сказал
Ром, обнимая друга.
- Ну, ну, прочь телячьи нежности, - ворчливо сказал Метью,
растроганный этим порывом. - Нам надо сейчас быть твердыми, как скалы, что
стоят вокруг вашего домика. Эх, Ром, вот мы и стали мужчинами, прощай,
беззаботная юность!
Расставшись с друзьями, Ром поторопился установить телеком.
- Поговори со своими, - предложил он Уле. - Хочешь, я выйду?
- Глупости, у меня нет от тебя секретов.
Она вызвала дом Капулетти, и на экране появилось лицо отца.
- Ула, девочка моя, какое счастье, что я могу видеть тебя.
- Ты постарел, папа.
- Я прекрасно себя чувствую. Как вы там?
- Познакомься с моим мужем.
- Так вы уже поженились!
- Да, папа, я очень тебе благодарна за благословение.
- Добрый вечер, синьор Монтекки. Что я говорю! Добрый вечер, Ром.
- Добрый вечер, синьор Капулетти. Спасибо вам за все, что вы для нас
сделали.
- Пустяки, простите нам, старикам, то, что мы по глупости делали
вначале. Береги мою Улу, Ром.
- Можешь быть спокоен, па, - ответила за него Ула. - Ром пишет стихи,
- сказала она с гордостью.
- А что это такое? - осведомился Капулетти.
- Я тебе объясню при встрече. Это нечто столь же совершенное, как
суперисчисление деда. Только достигается оно не числами, а словами.
- Я не сомневался, что избранник моей умницы будет человеком большого
таланта. Даже если он агр. - Капулетти смутился, почувствовав, что
последняя фраза прозвучала двусмысленно.
- А как мама? - осторожно спросила Ула. - Вы расстались?
- Да. Прости за откровенность, но ты даже не представляешь, какое я
испытываю облегчение. Никто не дергает по пустякам и не мешает мне витать
в своих эмпиреях. У Тибора шашни с какой-то красоткой из клана Рома. Убей
меня бог, если я понимаю, как твой брат ухитряется сочетать это со своей
клановой нетерпимостью. Честно говоря, Ула, у меня было о нем другое
мнение. Мы плохо знаем своих детей. Надеюсь, он образумится. Я хочу, чтобы
Тибор примирился с вами, и собираюсь серьезно с ним поговорить.
- После того, как покинешь свои эмпиреи, папа?
- Ты по-прежнему остра на язык. Конечно, у твоего отца есть
недостатки...
- За них я и люблю тебя.
Они попрощались, и настала очередь Рома. Он был несказанно рад
увидеть на экране лицо матери.
- Как отец? - спросил Ром.
- Идет на поправку.
- Мы с Улой поженились.
- Знаю. Будьте счастливы. Ула, присматривай за Ромом и постарайся
стать ему верной подругой.
- Непременно, синьора Монтекки. Вы вырастили замечательного сына.
- Спасибо тебе, дружок. Я рада, что вы ладите. И помни: мир в семье
всегда зависит от женщины.
- Вы обменяетесь опытом без моего присутствия, ладно, ма? - вмешался
Ром. - Что-нибудь слышно о Геле?
- Нет, сынок. Твой брат не дает о себе знать. Не могу себе простить,
что обошлась с ним так жестоко.
- Он вернется, не сомневайся. Гель упрям и самолюбив, но привязан к
нашему дому.
- У нас стало без вас так тоскливо.
- Может быть, мне приехать, мама?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг