водохранилища, Ник - на сидящего на столбе степного орла, что, расставив
крылья, караулил зазевавшихся жаворонков - и откуда им взяться в такой
холод?..
- Который час? - в очередной раз спросила девушка.
- Тридцать пять восьмого, - машинально ответил Ник и закурил десятую
сигарету.
- Почему же его так долго нет?
- Он только минут пять как встретился с ними... Ему нужно время...
- Отдать дискету недолго...
- Но ведь он без машины. Он обещал и вернется. Непременно, малышка...
Рената заплакала:
- Он не должен был так поступать!..
Гроссман вздохнул:
- Я слишком поздно понял, как он любил... любит тебя...
- Я тоже. Ты не веришь, но я - тоже...
- Поэтому он вернется. Все будет в порядке...
Прошло еще несколько минут. Девушка не выдержала:
- Заводи! Поехали в город, найдем его.
- С ума сошла?
- Заводи! Он ранен, ему нельзя долго быть на ногах! Если ты не
заведешь, я... я пешком пойду туда!
Ник закоротил провода, но закашлявший джип не завелся.
Второй, третий раз... нервы Гроссмана не выдержали:
- Кляча проклятая! - крикнул он и что есть сил ударил по рулю.
"Чероки" издал короткий, резко оборвавшийся сигнал, как будто вскрикнул от
боли, но все равно не завелся.
- Не говори так о нем!.. Он спасал нам жизнь... - Рената приложила
лоб к панели управления:
- Ну, пожалуйста, малыш! Пожалуйста!
Джип наотрез отказывался выполнить последний долг.
- Ну, всё! Не уйдешь теперь! - Рушинский загнал противника в угол:
"пакостник" обнаружил себя после похищения очередного фрагмента фрески.
- Вить, японцы приехали, - Саблинов, собиравшийся улетать с этими
самыми японцами после встречи, застегнул папку и посмотрел в сторону
Виктора Николаевича.
- Хорошо! - отмахнулся Рушинский. - Подождут.
Станислав Антонович покачал головой, но ничего не сказал:
Они с Константином снисходительно относились к слабостям компаньона.
"Пакостник" яростно отбивался: последнюю жизнь он хотел продать
недешево.
- А если так? - Рушинский бросил в него виртуальный стилет.
"Пакостник" припал на одно колено и, не выпуская кусок камня с
фрагментом рисунка, потащился в сторону спасительного тоннеля.
- Брось, а то уронишь! - засмеялся Виктор Николаевич, отбирая у него
последнюю жизнь:
- Стас! Смотри!
- Вить! -Саблинов взглянул на часы.
Умирая, враг растворился в тоннеле, и табло показало, что жизненных
сил и оружия у него - ноль.
- Как я его! Иду, иду!..
Видя, что машина не заведется, Рената раскрыла дверцу и выпрыгнула.
- Куда?! - крикнул Ник.
Она бежала сломя голову, бежала вдоль обочины, в направлении
покрытого туманом города. Бежала так быстро, что длинноногий Ник с трудом
настигал ее.
Орел тяжело снялся со своего наблюдательного поста и понес свое тело
в сторону поля, вслед за жаворонком, отбившимся от стайки и подлетевшим
слишком близко к опасному рубежу.
Гроссман схватил Ренату. Она брыкалась у него в руках и рыдала.
Жаворонок стремительно улетал от орла.
- Пусти меня! Пусти ме... - тут она странно, неестественно вздрогнула.
Жаворонок несся в их сторону, как за спасением. Это было последнее,
что видела девушка.
- Бо...же... - выдавила она, и на губах ее выступила кровь.
Тело напряглось и расслабилось, и так несколько раз, помимо её воли.
Глаза широко раскрылись, но она уже ничего ими не могла увидеть: тень
застила их.
Николай выхватил платок и попытался всунуть его между зубов Ренаты,
но все напрасно. Сжав челюсти, она захрипела и забилась, как в
конвульсиях. Позвоночник затрещал.
- Малышка! Маленькая!!! - Гроссман прижал ее к себе.
Стиснутые зубы внезапно раздвинулись. Изо рта девушки, ударив Николая
в щеку, выплеснулась кровавая пена. Тело вытянулось, глаза потеряли
выражение.
Жаворонок, рвавшийся к ним, был отрезан хищником и спикировал в
сторону для разворота. Узкие крылышки трепетали.
Николай разорвал блузку Ренаты и приложил ухо к ее груди. Сердце не
билось, пульса не было. Глаза, бесцветные и прозрачные, смотрели в никуда
- в вечность, зрачки стекленели. Блестящие рыжие волосы путались в грязной
траве, с приоткрытых губ стекала кровь. Гроссману показалось, что из
девушки что-то выдернули, такой она вдруг стала невесомой и опустошенной.
Ник положил ее на землю, до боли зажмурил веки и, вцепившись в
волосы, потянул их.
- Господи! - забормотал он. - Верни ее, господи! Я никогда не буду
такой сволочью, как раньше, только верни ее!
Гроссман взглянул на Ренату. Она по-прежнему безжизненно смотрела в
сторону города, которого так и не достигла.
Развернувшись по дуге, жаворонок опять несся к ним, преследуемый
орлом...
Ослепительная красная вспышка, растаяв, подарила ей этот мир. Она
стояла на ступенях, ведущих в бассейн, завернутая в легкую темно-синюю
мантию. Звучала музыка, черноглазый колдун читал заклинания.
- Постой! - окликнула она Помощника Верховного Жреца, который из
последних сил полз в сторону пространства за колоннами. Багровый след
тянулся за ним по каменным плитам, он хватался за любой зазор в полу, лишь
бы отвоевать у смерти маленькое мгновение.
- Я иду с тобой! - жрица подбежала к капюшоноголовому жрецу и
подхватила его под руку. Рывок - и они очутились там.
Помощник поднялся на ноги. Здесь силы вернулись к нему, а девушка
напрочь забыла о Тессетене, воины которого едва не убили всех ее
служителей во главе с капюшоноголовым Проводником.
И старый мудрец говорил тринадцати:
Если я буду иметь дело с камнями,
То не стану ломать преграды.
Я наберусь терпения, как ты, о вода!
- Мы вернемся. Танцуй! - попросил Помощник Верховного.
Жрица сбросила мантию и осталась в наряде для Встречи Рассвета. И
тогда, забыв обо всем, она начала свой танец.
На границе миров вспыхнули костры, отсчитывая последние секунды
Четвертого Солнца.
Жрица увидела себя танцующей на ступенях над храмовым бассейном.
И вспенилась неподвижная гладь бассейна, и из воды, расправив
огненные крылья, вылетела прекрасная птица, что отбрасывала человеческую
тень. Тогда мир перевернулся и птица помчалась к солнцу, стремясь обжечься
и погибнуть, ибо так было всегда.
Тишину нарушило нежное тоскливое пение, похожее на мелодичный стон.
- Н-е-е-ет! - закричала упавшая в воду жрица, протягивая к ней руки.
- Не надо! Стой!
Я наберусь терпения, как ты, о вода!
От солнца отделился смертоносный луч и ударил в птицу.
Отвратительные саламандры выползли из священного костра.
Черный снег сыпался с небес, черный снег - все, что осталось от
птицы. Надо было подобрать каждую обугленную снежинку, и тогда...
Полыхая огненной чешуей, саламандры бросились в наступление.
Я наберусь терпения, как ты, о, вода!
И жрица, набрав пригоршню воды, плеснула ею на осмелевших тварей.
Ящерицы в ужасе зашипели, три из них корчились на плитах, исходя густым
паром. Еще пригоршня и еще. Злобно огрызаясь, твари отступили и исчезли в
огне.
Колдун помог девушке собрать все до последней песчинки...
И тогда мертвый пепел зашевелился, из смерти возрождалась жизнь.
Прекрасная птица, расправив крылья, взлетела в воздух.
Тело ее удлинилось, вместо перьев в небо потянулись человеческие
руки, спрятанное под капюшоном лицо было запрокинуто к небу, ветер трепал
черные складки украшенной драгоценным бисером хламиды.
На месте перевоплотившегося Феникса перед ними стоял Помощник
Верховного Жреца. Колдун воздал хвалу богам. Помощник повернулся к ним и
положил ладонь на рукоять прицепленного к поясу меча-атаме.
Девушка бросилась к нему, и он поймал ее в свои объятья. И тогда
жрица сбросила капюшон...
Жаворонок спикировал почти на Ренату, но в тот момент страшные когти
орла настигли бедную пичугу. Не успев даже вскрикнуть, она умерла,
проткнутая насквозь, и только капля крови упала на блузку мертвой девушки,
под грудь.
Тело Ренаты дрогнуло. Она втянула воздух, тяжело, с долгим всхлипом.
Николай вскочил с колен и поднял ее с земли. Зрачки девушки, она подобрала
под себя ноги и присела.
- О, господи! Спасибо, что ты меня услышал!
Рената отстранила Ника и загородилась от него рукой. Стоило ей
отвернуться, изо рта у неё хлестнула белая пена. Спазмы то проходили, то
вновь овладевали ею. Девушка едва дышала, и потому, когда все закончилось,
руки её бессильно подломились. Отдыхая, она ничком лежала в мокрой траве.
Гроссман помог ей подняться.
- Все прошло, все прошло... - бормотал он и гладил девушку по лицу,
стирая остатки крови и пены.
Рената, точно не совсем понимая, где находится, огляделась, изучающе
посмотрела на свои перепачканные руки, на дрожащие от слабости ноги, на
грудь. Её губы упрямо изогнулись, дрогнули в печальной улыбке:
- Я напугала тебя? - голос звучал с её интонациями, но ниже и мягче
обычного.
- Еще бы! Чуть дураком не стал...
- Извини. Который час?
- Ка...кажется, десять минут девятого... Тьфу ты! -
Гроссман разозлился на свой заикающийся язык. - Давно у тебя
случаются эпилептические припадки?
- Эпилептические припадки? - она не ответила на вопрос и поднялась. -
Нам пора ехать, Ник!
Он хотел спросить: "А Саша?!", но вдруг осёкся, взглянув в её
непрозрачные, словно два кусочка серого гранита, глаза под веером густых,
слипшихся от дождя девичьих ресниц.
- Обещаю, что никаких припадков больше не случится. Машину поведу я.
Садись.
- Только если этот драндулет заведется...
- Я ведь тебя просила, Ник... не обижай его...
- Прости, вырвалось. По инерции. Ты вся промокла.
- Это ничего! - успокаивая его, Рената двинула рукой. -
Мелочи. Иногда приятно бывает чувствовать себя в мокрой одежде... Дай
сигарету...
Она села за руль и закурила. Не так, как обычно. До фильтра. Гроссман
ломал голову, что же произошло. После припадка она стала... какая-то
другая. Не внешне - внутренне...
"Самое постоянное в ЭТОЙ жизни - наша оболочка. Мы никуда не можем
деваться от нее. И никто так не заблуждается, как тот, кто думает, что так
было, так будет и ничего нельзя изменить. Мы сами оценим поступки своего
духа через тысячелетия, не помня лиц тех, кто их совершал, да и не
стараясь вспомнить"...
Ник встряхнулся. Кто шептал ему это?..
Рената выбросила окурок в окно. Гроссман подумал, что же она будет
делать со "сдохшим" мотором. Но после короткого замыкания джип подал
признаки жизни и заурчал. Они отъехали. Через несколько минут стемнело.
- Выходи! - наконец сказала девушка, тормозя на склоне.
- Зачем? - удивился Николай.
- Выходи и вынимай вещи!
- Зачем?!!
Она упрямо мотнула головой. Ожидая от неё всего, что угодно, Гроссман
покинул джип. Рената с грустной улыбкой обняла помятый бок железного коня:
- Что ж, прощай! Жаль расставаться, но ничего не поделаешь: твое тело
тоже сдалось, приятель...
- Что ты делаешь?! - удивился Ник, видя, что она придавливает педаль
газа злосчастной лопаткой.
- Не хочу, чтобы он попал в чужие руки или превратился в труху на
свалке... Он слишком ярко жил, чтобы так бесславно и бесцветно умереть.
Правда, приятель? Ты согласен со мной? Прощай!
И, сорвавшись с места, джип полетел к обрыву, навстречу неминуемой
гибели. Содержимого бака хватило на то, чтобы на несколько секунд
превратиться в пучок огня.
Рената повернулась и посмотрела на бывшего мужа:
- Доедем автостопом. Здесь уже недалеко, правда?
- Конечно, доедем.
- И нам теперь времени, чтобы многое исправить, а тебе не быть
собакой на сене...
Николай насторожился, услышав что-то очень-очень-очень знакомое, но
что именно - понять не смог. Он только улыбнулся:
- Наконец-то из этих уст я слышу речи взрослой и умной женщины...
Непрозрачные, как гранит, глаза Ренаты усмехнулись. Молодой человек
набросил ей на плечи свою куртку, поднял два чемодана, и они пошли по
мокрому от дождя бесконечному шоссе...
"И никто так не заблуждается, как тот, кто думает, что так было, так
будет и ничего нельзя изменить... Деяния нашего духа оценим мы сами, не
помня, какими были наши лица, цвет глаз, волос, кожи"...
...Если я буду иметь дело с камнями,
То не стану ломать преграды.
Я наберусь терпения, как ты, о, вода!
КОНЕЦ
Декабрь 1994 - март 2000 гг.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг