газетной бумаги.
Мик Тингсмастер поглядел на обоих с укоризной:
- Я вижу, ребята, вы тут развлекаетесь. А те наверху, можете мне
поверить на слово, времени не теряют. Марш наверх!
Он засветил карманный фонарик, и все трое помчались по трубам. Но
Тингсмастер внезапно остановился, приложил ухо к металлической облицовке,
прислушался, издал невнятное восклицание, потом вернулся на несколько
шагов. Здесь он снова остановился, вынул складной метр, бумагу и карандаш
и стал что-то вымерять. По-видимому, результаты измерения не очень-то его
утешили, так как Ван-Гоп и Том услышали ироническое посвистывание, что
служило у Мика знаком крайней досады. К их удивлению, он вынул и молоток,
которым постучал в разных местах коридора. Затем, не говоря ни слова,
продолжал путь, но уже не с прежней поспешностью. Войдя в стеклянный шкаф,
откуда можно было видеть дверь ненумерованной комнаты, он обернулся к
товарищам:
- Ребята, слушайте и запомните: кроме наших проходов, в эту комнату
ведет еще один. Он сделан не нашим союзом. Он тут, должно быть, с первого
дня этой самой гостиницы. И только что кто-то прошел этим проходом -
скорей, чем мы с вами.
Том и Ван-Гоп недоверчиво переглянулись. Они не очень-то верили всяким
бумажным вычислениям. Но прежде чем они смогли ответить, дверь комнаты
медленно открылась и выпустила в коридор всю известную нам компанию.
Русский князь тут же простился с попутчиками и ушел в собственный номер.
Гибгельд и Хардстон, поддерживая сильно хромающего виконта, спустились
вниз, в свои апартаменты, а улыбающийся Но-Хом уселся в лифт - он по
причинам экономическим жил на самом верхнем этаже.
- Теперь мы можем войти, - шепнул Тингсмастер. - Тот, кто пришел тайным
ходом, уже отправился обратно: я слышу царапанье за фанерой.
Они осторожно вышли из шкафа, приоткрыли дверь и бесшумно, один за
другим, вошли в комнату без номера.
8. ЗЕРКАЛА-ПОМОЩНИКИ
Это был самый обыкновенный номер гостиницы, хотя и оставленный
почему-то без номера. Он был убран несравненно менее роскошно, нежели
апартаменты Гибгельда. Но и здесь, как и там, шли вдоль стен зеркала,
уставленные у подножий тропическими растениями. Зеркал было три - по
одному у каждой стены.
Тингсмастер подошел к одному из них, вынул лупу и указал своим
товарищам на два микроскопических "ММ" в уголке:
- Эти зеркала - дело рук наших ребят с фотохимического и техника Сорроу
с Секретного. Смотрите-ка в оба глаза и учитесь, как с ними обращаться.
Раз - Мик сдвинул зеркало вокруг своей оси, установив его под прямым
углом; два - Мик взял из-под стекла, прямехонько с цинковой пластинки,
тончайшую пачку пленок; три - надвинул откуда-то сбоку новую пачку - и
опустил зеркало на место. Потом они вышли из комнаты, заперли ее, и
Тингсмастер прошел через стену к мисс Тоттер.
Пачка пленок была опущена в банку с розовой жидкостью; затем извлечена
оттуда; затем вставлена в маленький аппарат с фонариком на носу, похожий
на пушку. Электричество потушили, нос аппарата засветился, на стене
образовалось круглое пятно.
- Учитесь, друзья, - сказал Тингсмастер. - Не все еще в наших руках.
Бывают случаи, когда мы бессильны проникнуть к врагу. Нам не удалось нынче
услышать, о чем они там между собой сговаривались, но зато мы можем
увидеть их. Зеркальный аппарат Сорроу устроен так, что при повороте
выключателя три зеркала передают все вокруг совершающееся в поле
фотографической камеры. Тотчас же начинается бесшумная съемка - и вот,
извольте посмотреть...
Он завертел ручку машины, и на освещенном экране появилось изображение
только что покинутой ими комнаты. В ней двигались, рассаживались вокруг
стола те самые люди, которых они только что видели выходящими.
Том и Ван-Гоп радостно вскрикнули. Правда, ни единый звук к ним не
доносился, но зато теперь они могли разглядывать их невозбранно.
- Учитесь читать слова по губам! - сказал Мик; он уселся перед экраном
и стал по нескольку раз накручивать каждую сценку, замедляя ее движение
так, что люди на экране казались плавающими в воде. Каждый из них был
знаком союзу Месс-Менд по фотографиям в газетах и наблюдениям из тайников
"Патрицианы". Словно читая книгу по складам, Мик слово за словом передавал
Тому и Ван-Гопу:
- Ждут приказаний... немец крепко выговаривает за что-то
красавчику-виконту, а тот еле двигает губами в ответ. Англичанин с трубкой
молчит. Русский князь мечется от одного к другому с расспросами - видите,
глаза у него спрашивают, уши навострились, он ничего пока не знает.
Англичанин говорит ему: "Тише!" Учитесь, ребята: на всех языках мира видно
по губам, когда произносится слово "тише". Вот так: нижняя губа вперед и
хоботком будто поднимает верхнюю...
Но что это? Ван-Гоп и Том вскрикнули. Мик прошептал про себя: "Чиче!"
На экране происходит странное замешательство. В разгаре спора снизу
открылся люк, и оттуда медленно поднялась, как в балетной феерии,
небольшая черная фигура. Хотя она и остается на экране, нашим зрителям
почему-то не очень ясно ее видно, как будто она окутывает себя дымом.
- Черт, темно что-то, разобрать не могу, - пожаловался Том, изо всех
сил протирая глаза.
Только один Тингсмастер неотступно смотрел на экран. Черная фигура
вынула из портфеля бумагу и быстро прочитала ее вслух; на лицах остальных
ясно выразились негодование, изумление, торжество. Потом черная фигура
подняла руку, что-то сказала, и все наклонили в ответ головы... Теперь она
раскрывает портфель, укладывает туда прочитанный лист; руки в черных
перчатках быстро шевелятся... Что это? Пачки, прямо из банка, одна,
другая... самых крупных долларовых билетов.
Глаза всех в комнате устремляются на пачки, а число пачек все
увеличивается. Ладони протягиваются к ним. Черный человек раздает их
коротким движением направо и налево. Мгновенье - он соскочил обратно в
люк. Остальные идут к дверям... Темнота... Опять свет. И на этот раз Том с
восторгом закричал:
- Гляди, гляди, это мы сами!
Пленки кончились. Тингсмастер вынул их и сложил в стенной несгораемый
шкаф. Потом он задумчиво сказал Тому и Ван-Гопу:
- Надо узнать в точности, что замышляется. Идите, ребята, по трубам да
подыщите себе смену. Нам важно установить наперво, останутся ли они дома
или разъедутся после получки, а если разъедутся - то куда. Это сейчас
главное ваше дело!
- А ты, Мик?
- Мне надо назад, на завод. У нас срочная вечерняя работа, братцы.
Хозяин отделывает свою виллу, и тут тоже надо постараться, понимаете. Ведь
главные-то совещанья у него!
С этими словами Тингсмастер простился, вошел в стену - и был таков.
Мисс Тоттер мечтательно посмотрела ему вслед.
Том и Ван-Гоп со вздохом разбрелись по своим сторожевым будкам. Но
напрасны были все их старания, напрасно потрачена целая долгая ночь - ни
Гибгельд, ни Монморанси, ни английский лорд больше не разговаривали, и
тайна их встречи осталась на этот раз нераскрытой. Выезжать из
"Патрицианы" они тоже, по-видимому, не собирались.
Между тем Тингсмастер вышел на улицу, преспокойно обошел ее и с
подъезда как ни в чем не бывало проник снова в "Патрициану". Он, заложив
руки в карманы и посвистывая, идет в контору. Здесь он останавливается и
мирно снимает шляпу.
Сетто-диарбекирец, подсчитывавший недельный дефицит, в изумлении поднял
голову.
- Здорово, хозяин!
- Здравствуй, Микаэль. Чего тебе надо?
- Не будет ли какого ремонта?
- Господь, благослови вас, Микаэль, за такие слова, - вмешалась жена
Сетто, разделявшая неукротимую страсть своего мужа к ремонту, - так вы нам
в прошлое лето все чисто и недорого справили!
- А теперь еще лучше справлю.
- Никак нельзя, Микаэль, - грустно ответил Сетто, - наехало ко мне
претендентов, чтоб им лопнуть... сперва расплатиться по счету, а потом
лопнуть! Какой уж тут ремонт.
- Жаль, жаль, а я было хотел у вас все заново наверху переделать,
особенно в комнате без номера.
- Этой-то комнаты, Микаэль, я по уговору не смею касаться. Ты ведь
знаешь, гостиницу мне построил бывший президент, чтоб ему во второй раз ни
на суше, ни на воде не повстречать второго такого дурака-армянина. Так
вот, он и поставил условие: не трогать этой комнаты ни летом, ни зимой. Я
и так согрешил: украсил ее, по твоему совету, зеркалами.
- Да кто вам дом-то построил, хозяин, - ведь не сам же экс-президент?
- Иностранного архитектора выписали, Микаэль. Да и рабочих набрали
одной масти с архитектором.
- Вот оно как! Жаль, хозяин. Всего доброго.
И на этот раз Тингсмастер поспешил в Миддльтоун.
9. СТРАННОСТИ БАНКИРА ВЕСТИНГАУЗА
Если бы Феофану Ивановичу не помешали высказаться о банкире
Вестингаузе, он сказал бы следующее:
"Вестингауз, хи-хи-хи, завел себе красотку... Да не простую, а можете
себе представить - в маске! Да, вот именно, в маске. Женщина эфемерная,
элегантная, с походкой сильфиды, а появляется не иначе как в маске. Я
убежден, что она спекулирует на любопытстве. Будь я лет на пять, на шесть
помоложе..."
Князь Феофан не врал. События, отмененные нью-йоркской прессой, таковы.
Неделю назад в театре "Конкордия", на опере "Сулейман", публика
внезапно видит в одной из дорогих лож красиво сложенную женщину в маске.
Как ни в чем не бывало эта женщина глядит на сцену парой глаз, сверкающих
в миндальном разрезе шелковой маски, не смущается от устремленных на нее
со всех сторон биноклей и лорнетов, кутает обнаженные плечи в роскошный
мех, читает афишу - словом, ведет себя непринужденно. Нью-йоркцы поражены.
Незнакомку никто не может узнать. Ходит слух о том, что это знатная
иностранка, чье лицо обезображено оспой. Тогда любопытство сменяется
состраданием, и на некоторое время инцидент забыт.
Через два дня на катанье возле Вашингтон-авеню женщина в маске
появляется снова, на этот раз не одна. С ней в коляске сидит банкир
Вестингауз, старый кутила, известный на всю Америку своими выездами и
похождениями. Вестингауз - холостяк. У него нет родственниц. Ни одна
приличная женщина не согласится проехать в его коляске. Вывод ясен:
таинственная маска - дитя того мира, откуда вышли Виолетта и Манон Леско.
В Нью-Йорке нет того культа красоты, какой был характерен для Парижа
времен Бальзака. Но женщина, сумевшая приковать к себе внимание своей
странностью, удостаивается некоторого уважения. Таинственную маску
пытались сфотографировать, поймать врасплох; влюбленные ей писали письма,
посылали цветы и подарки - все напрасно. Она оказалась недоступной ни для
кого. Банкир Вестингауз, с улыбкой принимавший поздравления друзей,
пожимал плечами на все расспросы:
- Дети мои, это перл создания! Уверяю вас, я бы женился на ней, если б
только она согласилась. Но показать вам ее - нет, никому, никогда до самой
смерти!
Можете себе представить, как любопытствовала нью-йоркская молодежь!
Представители торговых династий корчили гримасы от зависти. Один из них,
только что кончивший Горвардский колледж, упитанный сибарит Поммбербок,
вздумал даже победить Вестингауза: он взял маленькую Флору из кордебалета,
нарядил ее в маску и прошелся с ней по 5-й авеню, но был позорно освистан
сторонниками Маски, а Флора уже не смела появиться на улице. В конце
концов из Маски сделали нечто вроде тотализатора: держали на нее пари,
клялись ею, гадали по цвету ее костюмов о погоде, удаче, выигрыше, и пр. и
пр.
Не менее были заинтересованы и девушки. Каждая из них в глубине души
хотела походить на Маску. Портнихи получали заказ: сделайте по фасону
Маски.
Но ни одна не испытывала такого влюбленного восторга, такого
преклонения перед Маской, как дочь сенатора Нотэбита, шалунья Грэс.
Грэс сидит в настоящую минуту в своей музыкальной комнате с
учительницей, мисс Ортон, и делает тщетные попытки отбарабанить
четырнадцатую сонату Бетховена. Ей двадцать лет, она кудрява, как
мальчишка, веснушчата, с немного большим, но милым ртом, подвижна, как
ящерица. Ее нельзя назвать хорошенькой, но с нею вы тотчас же чувствуете
себя в положении человека, ни с того ни с сего вызванного на китайский
бокс. Грэс делает фальшивый аккорд, мисс Ортон нервно вскрикивает. Грэс
поворачивается к ней, кидается ей на шею и восклицает:
- Мисс Ортон, дорогая, это выше моих сил! Сегодня я видела Маску перед
цветочным магазином. Если б вы только знали, какая у нее чудесная ножка! Я
сделала глупость: схватила ее за платье и объяснилась ей в любви.
- Что же было потом? - улыбаясь, спросила учительница, гладко
причесанная, можно сказать, зализанная, кривобокая молодая дама в скромном
и чрезвычайно неуклюжем платье.
Голос ее, впрочем, был очень музыкален и походил на мурлыканье флейты.
- Ах, мисс Ортон! В том-то и дело, что этот мерзкий старикашка, банкир
Вестингауз, свалился откуда-то с неба и ехидно заявил мне: "Мисс Нотэбит,
честь имею проводить вас в магазин". И прежде чем я успела опомниться, он
сунул меня в магазин, а Маска порхнула в коляску и исчезла.
- Да, Грэс, это было очень неосмотрительно с вашей стороны. Не
забывайте, что вы дочь сенатора.
- Очень мне нужно помнить об этом, мисс Ортон! Я объявляю
категорически: я влюблена в Маску. Я чувствую, что этот проклятый
Вестингауз мучит ее. Я намерена ее спасти...
Раз-два, раз-два... Бессмертное трио четырнадцатой сонаты разлетелось
на куски под ее энергичными пальцами.
- Боже мой, - вздохнула мисс Ортон, - вы не понимаете Бетховена!
Неизвестно, что ответила бы ей Грэс, если б в эту минуту дверь не
распахнулась настежь и чей-то странный, басистый по-мужски голос не
произнес:
- Милая Грэс, наконец-то!
Мисс Ортон сильно вздрогнула - должно быть, от неожиданности.
В музыкальную вошла очень смуглая, изящно одетая девушка с большими
пунцовыми губами, рыжеволосая, в мехах, несмотря на майский день. Это была
мисс Клэр Вессон, племянница второй супруги Морлендера и закадычная
подруга Грэс по школьной скамье.
- Клэр! Ты наконец тут! - Грэс рассыпала ноты, вскочила и повисла у нее
на шее. - Одну минуточку, мисс Ортон, простите, пожалуйста... Я докончу
урок, только дайте нам поздороваться.
Мисс Ортон и не думала протестовать. С терпением бедного человека она
сложила руки на коленях, села в теневой угол и молчаливо сидела с полчаса,
пока девушки болтали, забыв о ее присутствии. Они болтали, как подобает
двум юным бездельницам привилегированного класса, о том о сем, о
варшавской опере, о концертах Рахманинова, о молодом Артуре Морлендере, о
Маске, еще о молодом Морлендере, еще о Маске. Выяснилось: об Артуре
предпочтительно говорила Клэр, о Маске предпочтительно говорила Грэс.
- Этот твой Артур - порядочная мямля, - вырвалось у дочери сенатора к
концу разговора. - По крайней мере, скажи, видел ли он хоть разочек мою
Маску?
- Мистер Морлендер не интересуется женщинами, - сухо ответила Клэр, - у
него все мысли поглощены местью. Ведь ты знаешь, его отца убили
большевики, это теперь окончательно доказано. Он собирается поднять против
них всю Европу.
- Фи, как глупо!.. Клэр, знаешь что: мне очень хочется, чтоб ты
посмотрела на Маску, мне интересно узнать твое мнение. Она - шик,
изящество, прелесть, ну, я сказать тебе не могу, что она такое. А главное,
она мне кажется ужасно несчастной.
- Грэс, повторяю тебе, что ни я, ни Артур - мы не интересуемся
подобными женщинами.
- Ты говоришь таким тоном, будто вы помолвлены!
Клэр вспыхнула. Грэс надулась. Разговор был прерван. Мисс Ортон
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг