Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
                               АНДРЕЙ ЩУПОВ

                           ИГРУШКИ КОРЭНКРАЙТА
                               (фрагмент)



     На штурм китайского ресторанчика съехалось около десятка  подвывающих
сиренами машин. Улица заполнилась командными  криками,  по  стенам  зданий
заплясали ядовито-синие блики полицейских мигалок. Блюстители правопорядка
проводили очередную психическую атаку,  дьявольской  цветомузыкой  заранее
оповещая теневой мир о своих самых решительных намерениях. Но на этот  раз
его величество Закон оплошал. Всего пару  минут  назад,  размахивая  белым
платком, в  ресторан  вошел  лучший  друг  Гауза  -  лейтенант  Люкас.  Со
свойственной ему настойчивостью он и в этот раз сумел убедить коллег,  что
о  судьбе  заложника  еще  можно  договориться.   Укрывшийся   в   глубине
ресторанного зала Корэнкрайт решил  иначе.  Его  револьвер  дважды  плюнул
свинцом, и к длинному списку своих  прежних  жертв  он  прибавил  еще  два
имени. После чего, похлопав по щеке убитого  заложника  и  забрав  из  рук
бездыханного Люкаса платок, Корэнкрайт выбросил револьвер  через  разбитую
витрину и вышел, с издевкой демонстрируя, что  сдается.  Видно  было,  что
психическая атака его не проняла,  а  на  скопище  полицейских  машин  ему
попросту плевать.
     Все   это   сбивчивой   скороговоркой    передал    Гаузу    снайпер,
расположившийся за одной из машин и взирающий на происходящее через оптику
мощного прицела.
     - Подумать только! Обоих прикончил!.. Могу поклясться, у парня не все
в порядке с головой. Это же верный электрический стул!
     Привстав, Гауз медленно поднял оружие. Он решился.  Но,  увы,  момент
оказался упущен. Ни он, ни другие полицейские  уже  не  могли  действовать
так, как им бы того хотелось. Слишком поздно они  поняли,  что  Корэнкрайт
вновь умело использовал ситуацию. Он сдавался в присутствии  доброй  сотни
свидетелей.  Кроме   того   отовсюду   успели   понаехать   журналисты   и
телеоператоры. Полицейские окружили преступника  тройным  кольцом,  но  ни
один из них уже не осмеливался  спустить  курок.  Шеф  городской  полиции,
Майкл Доссель, самолично надел убийце наручники и, цепко держа за  локоть,
провел к зарешеченной машине. Должно быть, ему тоже хотелось вонзить кулак
в лицо своего спутника, но, как и все, он знал,  чем  это  ему  грозит,  и
полицейский  сдерживал   себя,   по   мере   сил   пытаясь   совладать   с
расплясавшимися нервами.
     Хлопнула стальная дверь машины, и только сейчас  Гауз  ясно  осознал,
что Люкаса нет и никогда больше не  будет.  Корэнкрайт  не  имел  привычки
оставлять  за  собой  раненых.  В  одну  секунду  мир  раскололся,  и   по
бледно-голубому  небу  пробежала  безобразная  сеть  трещин.  Зарычав   от
бессильной ярости, Гауз попытался прорваться к преступнику, но  кто-то  из
своих же предусмотрительно ухватил его за плечи. Из рук инспектора вырвали
оружие.
     - Угомонись, Гауз! Люкасу уже ничем не поможешь, а этому мерзавцу так
и так не отвертеться.
     Обернувшись, Гауз не сразу разглядел Коллинса. Слезы застилали глаза,
стиснувшая горло судорога не позволяла должным образом ответить.
     - Хочешь взглянуть на трупы? То есть... Я хотел  сказать,  -  Коллинс
смутился. - Санитары уже занимаются ими, и если ты хочешь...
     Гауз  рывком  освободился  от   хватки   коллеги.   Не   оглядываясь,
протолкался через толпу и побрел вниз по улице.
     - Гауз! - Коллинс в смятении смотрел ему вслед.
     От  китайского  заведения  уходил  щуплый  и   низенький   человечек,
оставшийся один на один со своим горем. И мало кто поверил бы сейчас,  что
невзрачный этот прохожий считается одним  из  лучших  инспекторов  города.
Хотя... Гауз оттого и был, вероятно, лучшим,  потому  что  имел  отличного
напарника. Они работали с Люкасом душа в  душу,  прекрасно  дополняя  друг
друга. Добродушный и уравновешенный Люкас, вспыльчивый и живой,  как  юла,
Гауз. Плюс и минус, рождающие  животворный  ток.  Теперь  Гаузу  придется,
конечно, нелегко...
     Достав сигареты и закурив, Коллинс неожиданно подумал, что  инспектор
сегодня обязательно напьется. И  скорее  всего  этим  все  не  закончится.
Напротив,  -  только  начнется.  Люди,  подобные  Гаузу,  мучатся   долго,
выкидывая самые невообразимые фокусы. Вероятно, примется  чудить  и  Гауз.
Будет придираться к новым напарникам,  скандалить  по  пустякам,  научится
проклинать себя за то, что не удержал друга от необдуманного шага, за  то,
что не отправился в конце концов сам на эти чертовы переговоры.
     Впрочем... Коллинс верил в целебную силу времени. Месяц-другой, и все
потихоньку наладится. Чему суждено быть забытым -  забудется.  Перебрав  с
полдюжины помощников,  инспектор  найдет  себе  наконец  более  или  менее
подходящую  кандидатуру,  а  бездна  дел  быстрее  самых  лучших  лекарств
вытеснит гнетущие воспоминания.
     Вой  сирен  отвлек  его  от  раздумий.   Коллинс   повернул   голову.
Полицейские машины одна за другой отъезжали  от  ресторанчика.  Оставалась
только следственная группа и пухлобокий, похожий  на  гигантскую  мыльницу
санитарный  фургон.  Оказывали  помощь  кому-то  из  наиболее  любопытных,
порезавшимся о битое стекло витрин.  С  телами  же  погибших  особенно  не
торопились.  Санитары,  как  и  полицейские,  тоже  хорошо  знали   почерк
Корэнкрайта. Он всегда бил насмерть. Что-что,  а  стрелять  этот  мерзавец
умел, с двадцати шагов из любого оружия без труда попадая в ползущую муху.
Своим подопечным он стрелял в голову или в сердце.
     Коллинс подумал об  ожидающем  преступника  электрическом  стуле,  но
должного  удовлетворения  не  ощутил.  Долгие  годы   работы   в   полиции
основательно притупляют чувство  справедливости.  Весы  Фемиды  помаленьку
выходят  из  строя,  покрываясь   пятнистым   загаром   ржавчины.   Охрана
правопорядка, поимка преступника, возня с бумагами -  все  превращается  в
монотонные будни. И притупляется юношеский азарт, - понятие справедливости
превращается в красивое, мало что значащее слово. И все же... Этот  случай
был особый. Горе и ущерб, причиненные Корэнкрайтом, не укладывались  ни  в
какие рамки. Подобно Джеку-потрошителю этому мерзавцу суждено было войти в
историю юриспруденции. Для  него  было  бы  мало  и  десяти  электрических
стульев. Сегодняшнее двойное убийство лишний раз это подтверждало.
     Коллинс опустил глаза, и губы  его  сложились  в  жесткую  неприятную
линию. Узорчатая витрина ресторана, расписанная  витиеватыми  иероглифами,
дроблеными кусками лежала поверх измельченного в порошок  стекла.  Коллинс
смотрел на  эти  осколки,  и  в  каждом  из  них  ему  чудилось  отражение
уничтоженных Корэнкрайтом людей.


                                  * * *

     Уже через день имя пойманного преступника было на устах всего города.
Информация, столь долго придерживаемая усилиями  полиции,  мутным  потоком
хлынула на страницы печати, превратив город в  переполошенный  муравейник.
Стоило ли удивляться? Около двух десятков убийств, недавний взрыв в  метро
с множественными жертвами, поджог в Центральном  театре  -  все  это  было
делом рук одного человека. Подобное могло раззадорить кого угодно.  Однако
газетчики не ограничились только этим. Довольно отважно  пресса  намекнула
на возможную связь Корэнкрайта с другими  случившимися  за  последний  год
несчастьями. Припомнили взрывы в городских оранжереях, пожар на  одной  из
бензоколонок и множественные разбойные  нападения  в  парках.  Кроме  того
вновь перепечатали прошлогодний очерк о лобовом столкновении  пассажирских
составов, когда на три дня в округе был объявлен траур. Хватало  и  другой
невеселой информации.
     Покончив с пятой или шестой по счету статьей, посвященной преступнику
года,   Коллинс   неожиданно   для   себя   решил,    что    предположения
разглагольствующих газетчиков не так уж безосновательны. Стоило покопаться
в памяти - и становилось ясно, что никогда  еще  в  мэрии  не  происходило
столько бед, сколько случилось за последние год-полтора.  Правда  с  мысли
сбивало то  обстоятельство,  что  большей  частью  несчастья  походили  на
обычные предсказуемые происшествия. В самом деле, как это ни трагично,  но
всегда имеется вероятность того,  что  у  пилота,  заводящего  самолет  на
посадку, в самый ответственный  момент  случится  сердечный  приступ,  что
внезапно откажет система пожарного оповещения в гигантской гостинице и что
срабатывавшая миллионы раз схема горочного роспуска или перевода стрелки в
свой миллион первый раз выкинет неожиданный трюк.  Ничтожная  вероятность,
мановением случая превращающаяся в трагедию...
     Коллинс  нахмурился.  Что-то  во  всем   этом   действительно   было.
Вероятность совпадения маловероятных событий казалась настолько мизерной и
неубеждающей, что поневоле хотелось призадуматься.
     Все верно, - поначалу их приводило в замешательство полное отсутствие
мотивов. Большинство событий не содержали ни единого  намека  на  корысть.
Бессмысленность происшествий сама собой подталкивала к  выводу  о  факторе
случайности. И только в тот далекий день, когда впервые полиция  вышла  на
след  Корэнкрайта,  многие  впервые  позволили  себе   усомниться,   -   а
случайность  ли  все  минувшие  события?  Корэнкрайт  являлся  тем   самым
человеком, что совершал преступления не ради наживы. Именно это и  ставило
полицию  в  тупик,  разбивая  версию  за  версией,  позволяя   преступнику
оставаться на свободе.  Идея,  которую  не  высказывали  вслух,  призрачно
витала в воздухе: преступления  Корэнкрайта  уже  сами  по  себе  являлись
РЕЗУЛЬТАТОМ И ЦЕЛЬЮ!
     Когда Доссель в первый раз обронил эту  заковыристую  фразу,  Коллинс
решил, что шеф начинает заговариваться. Позднее же он понял,  что  Доссель
прав. Корэнкрайт не выдвигал политических требований, а,  стало  быть,  не
принадлежал к террористам. Не было в операциях убийцы  и  чего-то  такого,
что  явно  бы  указывало  на  параноидальный  характер  его   деяний.   За
показаниями  свидетелей,  за  множественными   узелками   Корэнкрайтовских
ребусов угадывался  трезвый  и  холодный  ум.  Человек  бережно  вынашивал
преступление,  раскладывал  по  умозрительным   полочкам,   а,   совершив,
наслаждался результатом. Поэтому  Корэнкрайт  не  мог  причисляться  ни  к
террористам, ни  к  психически  неуравновешенным.  Корэнкрайт  был  только
Корэнкрайтом и никем больше.
     Коллинс ногтем  отчеркнул  прочитанное  и  с  отвращением  передернул
плечами. Сквозь строки, вещающие о катастрофах, нет-нет  да  и  прорывался
слащавый   восторг   -   этакое   многословное   любование   неуязвимостью
преступника.  Новоявленного  негодяя  вполне   откровенно   сравнивали   с
Фантомасом и прочими псевдогероями. А бессилию полиции противопоставлялась
интеллектуальная мощь противника, его удачливость и ловкость.
     Коллинс  отшвырнул  газету  подальше.  Извечный   людской   идиотизм!
Очеловечивание деспотов, ваяние кумиров из любой грязи...
     Мелодичный  голоском  дважды  проиграл  телефон.  Детский   органчик,
покусившийся на Бетховена... Коллинс снял  трубку.  Это  оказался  Гауз  -
трезвый, но возбужденный до крайности.
     - Коллинс? Ты  еще  дома?  Немедленно  приезжай!  За  этим  мерзавцем
заявился адвокат! Тот самый Морли, краснобай из Престона.
     - Печально, но что мы можем поделать?
     - Да пойми же! Он беседует с нашими боссами - со всеми по одиночке, и
что-то начинает завариваться. Я это чувствую!
     Коллинс снова хотел было возразить, но передумал. В известном  смысле
ему хотелось быть снисходительным по отношению к Гаузу.  Человеку,  только
что пережившему потерю друга, нужна поддержка. И если за  этой  поддержкой
обращались к нему, видимо, следовало сделать шаг навстречу.


                                  * * *

     Закинув ноги на стол,  Коллинс  сидел  в  кресле  и  листал  дежурные
сводки. Он тоже был озадачен, но старался не подать виду. Гауз метался  по
кабинету загнанным зверьком, время от времени разражаясь проклятиями.  При
этом Коллинс даже не пытался ему отвечать. За эти десять-пятнадцать  минут
он успел решить про себя,  что  Люкас,  должно  быть,  обладал  недюжинной
выдержкой, если научился ладить с этим сумасшедшим инспектором. Его бы  на
это  попросту  не  хватило.  В  любых  самых  сложных  ситуациях   Коллинс
предпочитал немедленной попытке атаковать - спокойное  осмысление  фактов.
Компромисс лучше ссоры, а мысль должна опережать  действие.  Гауз  же  был
слеплен из другого теста. Человек действия, он даже  думать  способен  был
только на бегу. Кровь подстегивала его  мысли,  а  мысли  в  свою  очередь
ускоряли сердечный ритм.
     - Откуда этот Морли мог узнать об аресте? Откуда?!
     - Он адвокат Корэнкрайта, - мягко объяснил Коллинс. - Почему  бы  ему
не узнать об аресте своего клиента? Разве это не его право?
     - Да нет же, нет! - Гауз протестующе  взмахнул  руками.  Тонкие,  как
лезвия, губы его сердито скривились. - Было бы понятно, если  б  он  узнал
обо всем из сегодняшних газет, но он связался с  нами  уже  вчера,  тотчас
после ареста! А ведь мы намеренно стремились изолировать Корэнкрайта! Хотя
бы на сутки. Это игра, понимаешь? Мы бы навязали ему нашего адвоката. И уж
во всяком случае не подпустили этого проныру Морли! Нам нужен  суд,  а  не
фарс!
     -  Какая  разница?  -  с  едва  сдерживаемым   раздражением   Коллинс
передернул плечами. Всякий раз, когда он начинал нервничать, плечи у  него
судорожно подрагивали -  привычка,  которой  он  обзавелся  после  давнего
ранения в шею.
     - Разница есть! - Гауз запрокинул голову. - В этой истории все  может
оказаться существенным! Если бы знать, кто сообщил Морли об аресте...
     - Вот уж глупости! Утечка информации - дело самое  обычное.  Общество
еще не скоро избавится от говорливых кумушек. А перестрелку  видели  сотни
посторонних глаз. Я не говорю уже о том, что по долгу  службы  мы  обязаны
были сами связаться с его адвокатом.
     - Хорошо, пусть! - Гауз резко развернулся на месте. - И все  равно  я
чувствую, что дело "поплыло", - он выкинул вперед  ладони.  -  Оно  еще  в
руках, но оно уже просачивается меж пальцев.
     - Слишком образно, чтобы быть правдой, -  Коллинс  нахмурился.  -  Ни
черта твой адвокатишка не добьется.
     - Ошибаешься!.. Морли - темная  лошадка.  Эту  талантливую  бестию  я
знаю. Вспомни, сколько раз он вмешивался в дела полиции и всегда добивался
своего. Этого защитника многие побаиваются.
     - С Досселем он еще не тягался, - возразил Коллинс.
     - Кол, может быть, я ошибаюсь, и все действительно не так страшно, но
что-то подсказывает мне, что нужно  вмешаться  в  это  дело  и  как  можно
быстрее.
     Коллинс  ничего  не  ответил.  Остановившись  напротив,  Гауз   начал
сверлить его взглядом, и, не придумав ничего  лучшего,  полицейский  снова
занялся изучением сводок.
     Тишина в кабинете длилась недолго. Перегнувшись через стол, инспектор
резким движением выдернул из пальцев Коллинса глянцевые листы и  подбросил
в воздух.
     - Черт подери, Кол! А мне-то казалось, ты неплохо относился к Люкасу!
     Ошеломленно глядя на кружащиеся в воздухе документы, Коллинс медленно
снял ноги со столешницы.
     - Ты что спятил?.. Что  ты  предлагаешь?  Прыгать  по  кабинету,  как
блоха? Но что от этого изменится?
     Гауз не  обратил  на  оскорбительный  намек  ни  малейшего  внимания.
Навалившись руками на стол, он порывисто подался вперед.
     - Кол,  пойми!  Что-то  затевается.  Как  ты  не  чувствуешь?..  Этот
адвокатишка только-только явился сюда, а уже  уговорил  их  не  переводить
Корэнкрайта в тюрьму. Как ему это удалось? Ты ведь знаешь нашего  Досселя.
До сих пор он никому и ни в чем не уступал. А Морли его  уломал!  Дежурный
сообщил мне, что адвокат успел побеседовать с прокурором и главным судьей,
и, представь себе, - оба подняли лапки. Что он им такого нарассказал?
     - Прежде всего  успокойся,  -  Коллинс  все  еще  старался  выглядеть
невозмутимым. - Что бы он им  не  сказал,  это  ровным  счетом  ничего  не
значит. Факты таковы, что ни одному защитнику не удастся  сбросить  их  со
счетов.
     - Это ты сейчас так говоришь! Святая доверчивость!..
     - Послушай, Гауз, - Коллинс озабоченно потер лоб и покосился на  свое
дергающееся плечо. - Я согласен: не все тут чисто, но в  отличие  от  тебя
отнюдь не считаю, что Морли способен  диктовать  условия  прокуратуре  или
нашему шефу. Все идет своим чередом, и его попытки...
     - Я ничего не знаю о его попытках! - яростно проговорил Гауз. - Может
быть, это не просто попытки. Если бы все  шло  своим  чередом,  Корэнкрайт
давно бы уже сидел в камере и ожидал суда.  А  тебя  и  меня  плюс  еще  с
десяток помощников заставили бы побегать, чтобы собрать на этого  мерзавца

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг