- Не может быть, - пробормотал Артур. Не потому, что не верил в
возможность измышлений Кальяныча, - потому, что полковник ждал от него
слов и эти слова должны были быть произнесены.
- Может, Артур, может. Вместо города отсиживался в ближайшем поселке,
а потом возвращался и выдумывал. Сказочник-фольклорист, - полковник
прошелся по помещению. - Знаю, что вы там про меня говорите. Чудила,
своенравный... А зря, между прочим. Сам видишь, как туго мне с вами
приходится? Вынужден проверять и перепроверять. А чуть отвернусь, бузу
поднимаете. Кулаки, видите ли, у них чешутся.
- Господин полковник!..
Это был приглушенный крик Кальяныча. Боец чуть не плакал, всячески
пытаясь привлечь к себе внимание командующего.
- Моченьки моей больше нету! Не чувствую ничего.
- Почувствуешь, - пообещал полковник. - Очень скоро.
Пальцы его вновь легли на пульт. Артуру показалось, что хозяин
Бункера дрожит.
- Ты не представляешь себе, каких мук мне стоит не делать этого. И
знаешь, почему? - полковник вновь обернулся к Артуру. - Видишь ли, однажды
я это уже сделал. И это было больше, чем наслаждение. Наверное, часа два я
ходил над этой самой кнопкой и в конце концов все же решился. Разумеется,
я не видел, как она летела, но чувствовал. Чувствовал напряжение тех, что
заметили ее на своих мониторах. Ты знаешь, ее даже пытались сбить. Дважды
или трижды. Но она увернулась. Увильнула, моя рыбонька! И вонзилась-таки
этому городишке в копчик! - полковник громко рассмеялся.
- Я включил сразу несколько радиостанций, и, как минимум, три из них
сообщили о разрушениях в германской столице. Еще бы! Полторы мегатонны! Да
она лопнула, как мыльный пузырь! Слышал бы ты, что они там пели... Радиус
разрушений кошмарен, количество жертв огромно! Но самое смешное - ни один
из их хваленых спутников так и не сумел отследить отправителя.
- Вы... Вы шутите? - Артур был ошарашен. О гибели Берлина, как и о
гибели других городов, он был наслышан, но даже мысли не допускал, что
именно их Бункер инициировал запуск рокового носителя.
- Ничуть! - Вий жадным взором вернулся к кнопке пуска. Только сейчас
Артур обратил внимание, что все основные пломбы сорваны.
- Пять шахт и пять ракет! - с пафосом провозгласил полковник. - Еще
месяц назад я был богачом! Потому что располагал властью... - Он внезапно
споткнулся. - Но я... Я и сейчас ею располагаю. Да, да! Ты ведь видишь ее.
Это последняя. И я берегу ее. Каждый день прихожу сюда и грызу ногти.
Кусая губы, говорящий жадно взглянул на ракету.
- Ведал бы ты, Артур, каких усилий мне стоит сдерживаться, чтобы не
нажать эту треклятую кнопку!.. - лицо полковника исказила пугающая
гримаса. - Но с другой стороны - сидеть и знать, что ты МОЖЕШЬ это сделать
и можешь сделать в любую секунду - вот где истинное наслаждение! Выбирать
жертву, умозрительно щадить тех или иных...
- Зачем вам это? - вырвалось у Артура.
- Зачем?..
- Конечно! Все и без того летит в тартарары.
- Тем более. Мир агонизирует. А вытащенную на воздух рыбину бьют
дубиной по голове. Вот и я хотел бы ударить. Почему, собственно, нет?..
Заметь, моя роль носит скорее гуманный характер. Я даю больному последнюю
дозу наркотика. Как ты сказал, - все действительно летит в тартарары. Но
ощутить напоследок пусть иллюзорную, но власть, - разве это не сказка? Не
столь уж многим на земле это было позволено.
- Вы верите, что власть...
- Да, Артур, да! К чему лукавить? Несмотря на всю болтовню гуманистов
право сильного осталось единственным правом на земле. А все иные права...
- Тонкие губы полковника искривила усмешка. - Вспомним маленькую
предвоенную Венгрию, когда началась буза в Югославии и Гитлер потребовал
от венгров разрешения на проход войск. Не намекнул, не попросил, а именно
потребовал. И стоило венграм заколебаться, как Англия немедленно
предупредила: "Будете помогать германцам, объявим войну." Неплохо, да? И
при этом ни малейшей альтернативы. Тогдашний премьер-министр Венгрии, граф
Телеки, поступил, как настоящий мужчина. Он попал в патовую ситуацию и
потому вынужден был застрелиться. И то же, милый мой Артур, было с
Турцией, Болгарией и Румынией. Правом слабого пренебрегают все, кому не
лень. Его - это самое право замечают лишь в минуты сытости. Согласись, не
так уж сложно бросить собаке кость, когда мясо с этой кости переправлено в
твой желудок. Это и есть право слабого - претендовать на косточку со стола
господина.
Артур невольно припомнил сегодняшнего птенца, из-за которого началась
потасовка. Полковник отнюдь не был дураком. Но столь же становилось
очевидным, что он ненормален. Быть умным - значит и быть ненормальным, но
быть ненормальным - не значит быть умным. Такая вот скучная околесица...
Отчего-то Артур немедленно поверил в его четыре ракеты - ракеты, пущенные
по чужим городам. В этом убеждали глаза полковника - глаза сумасшедшего,
балансирующего над пропастью.
- Но я... Зачем вы мне все это рассказываете?
- Ты? - полковник нахмурился, словно припоминая. - Ах да, Кальяныч! В
нем все дело... Видишь ли, твой землячок все же хаживал туда временами. Я
имею в виду Воскресенск. Для сбора информации, ну, и кое-чего еще.
Какая-никакая, а разведка мне нужна. Поэтому теперь... Теперь вместо него
будешь ходить ты, только и всего.
И, словно разглядев вспыхнувшую в груди Артура надежду, Вий с
усмешкой добавил:
- Только не надо пытаться убежать. Валерьяныч, наш дипломированный
лепило, вошьет тебе под кожу крохотный сувенир. В должный момент будет
включаться радиотаймер, и по истечении энного времени мы просто вынуждены
будем поинтересоваться твоим местопребыванием. В общем, скромный
радиоимпульс - и ты разлетишься на кусочки. Разумеется, это не жестокость,
ни в коем случае! Всего-навсего мера предосторожности. Кстати, такую же
операцию мы проделали в свое время с нашим Кальянычем. Впрочем, сейчас ты
в этом убедишься.
Полковник поднял с пульта небольшую коробочку с антенной.
- Система простая и надежная, апробированная временем. Суди сам, -
одно нажатие и все...
Указательный палец говорящего утопил темную клавишу, заставив Артура
испуганно воззриться на экран. Привязанный к ракете Кальяныч не разлетелся
на куски, как обещал полковник, однако тело его жутковатым образом
содрогнулось, лоб ткнулся вперед, ударившись о серый металл. Пара страшных
мгновений, и несчастный боец обвис на веревках, уронив голову.
- Вот так! - сияющее лицо полковника обратилось к Артуру. - Возможно,
со стороны это смотрится не слишком эстетично, но считал и считаю, что для
посторонних подобное зрелище намного убедительнее всяческих слов. Сам
знаешь, лучше один раз увидеть - и так далее... В общем место вестового
отныне займешь ты...
* * *
Намерения его разгадали двое.
Первый, Сема-теплоход, любитель телевидения, силач и заика,
приблизился в минуту, когда никого рядом не было и, по обыкновению вынув
фото своей невесты, исторг тяжелый вздох.
- Ммм... Может мы это... Ввв... Вместе отсюда?
- О чем ты? - Артур изобразил удивление.
- Ну ккк... как же! Ттт... Тебя же вестовым назначили!
Сема проговорил это таким тоном, словно разом выдал всеобъясняющую
причину. В Бункере знали, что в вестовых у полковника долго не
задерживались, и коль скоро Артур не захочет идти в вестовые, - значит,
выход один - бежать. Сам Сема уже давно дозрел. Тем более, что в городе у
него осталась подружка, которая по прошествии времени превратилась в
невесту, а чуть позже в верную супругу.
- Ты знаешь, какая она у меня, - Сема кивнул на фото, с конопатой
блондинкой. - И здесь, и здесь - все на месте. Ласковая до ужаса. А когда
засмеется - это вообще...
Прилипнув глазами к фотографии, Сема надолго замолчал, позволяя
Артуру пораскинуть мозгами. Впрочем, Артур размышлял недолго. Он ничего не
имел против напарника. Тем более, что на Сему можно было положиться.
Однако той дорогой, которой он собирался выбираться из Бункера, мог
воспользоваться только один. Таким образом Сему приходилось отшивать, а
подобные вещи всегда даются непросто.
- Я подумаю, Сем. Хотя вообще-то насчет меня сведения у тебя
неверные. В корне!..
Второй осведомленной фигурой оказалась Клеопатра, полковничья
приятельница и негласная правительница Бункера. Артур тщетно ломал голову
и никак не мог понять, отчего происходит такое с людьми и отчего золоченые
троны и высокие трибуны занимаются типами откровенно больными, с пугающими
отклонениями в психике. Эпилептики всех мастей и рангов, психопаты и
жертвы паранойи... Так получалось, что злокачественная энергия оказывалась
более способной к подавлению сторонней воли. Чем более нездорового вождя
взваливала себе на шею общественность, тем больших успехов он добивался, с
маниакальным упорством сметая любые преграды на своем пути, истребляя
порой целые народы. Да и чем могут увлечь окружающих стандартный ум,
стандартная мораль? Людей завораживает необычность. Ей они обязаны самыми
прекрасными минутами своей жизни, но ей же, вероятно, обязаны и большей
частью своих ужасов. Изолированный от мира клочок подземного царства в
полной мере вписывался в общечеловеческую систему. Двое сумасшедших
управляли минигосударством, помыкая без малого тремя батальонами душ, имея
практически безраздельную власть над каждым из этих сотен людей. Возможно,
иные у власти и не сумели бы удержаться. Наверху, судя по скудным сводкам,
царил настоящий хаос. Кто-то кого-то бомбил, миллионы и миллионы людей
становились хрониками, а то и попросту умирали от голода. Править в такое
время армией, обреченной на бездействие, может только сумасшедший, и этот
сумасшедший у них имелся.
О побеге, вероятно, думали все, но на это надо было еще отважиться.
Дезертиров истребляли с жесточайшей беспощадностью. Администрация Бункера
могла запросто поставить к стенке уже только по одному подозрению - без
фактов, без каких-либо улик. И все-таки, побеседовав с полковником, своими
глазами увидев смерть Кальяныча, Артур решился.
- Хочешь уйти в город? - остановившая его в коридоре Клеопатра, как
всегда щедро нарумяненная и напудренная, без стеснения погладила рядового
по щеке. - Неужели бросишь свою маленькую?
Некоторыми своими повадками она и впрямь напоминала царицу. Только
отнюдь не маленькую. В этой девице было верных шесть футов росту, и,
прогуливаясь рядом с ней, тщедушный полковник предпочитал не забывать об
обувке на каблуках. Дамой Клеопатра была, что называется, крупной. А
ударом неженского своего кулака могла запросто сбить с ног зазевавшегося
бойца. По слухам, в дни ненастного настроения она подводила под расстрел
надоевших любовников, а уж более терпимыми неприятностями рассыпала
направо и налево, как сельский сеятель, как виночерпий во время
царственных загулов. Словом, это была рисковая дама. И если не сама любила
разгуливать по краю пропасти, то уж во всяком случае обожала глядеть, как
делают это другие. Именно по этой причине Артур и взмок от пота, мгновенно
выступившего по всей спине. Даже по лицу поползло что-то липкое,
по-змеиному холодное. Если так просто уже двое намекнули на его возможный
уход, то чего там говорить о людях, которые специально только тем и
занимались в Бункере, что наблюдали исподтишка за рядовым составом,
подслушивая и вылавливая малейшую крамолу.
Все получилось само собой, и лишь спустя минуту или две Артур в
полной мере осознал, что натворил. Стиснув "маленькую царицу" в объятиях,
он затащил ее в одну из кладовок и, заткнув рот кляпом, связал
разорванными на полосы половыми тряпками. Самое забавное, что Клеопатра не
слишком трепыхалась. Возможно, она вообразила, что ее собираются
изнасиловать. Насколько знал ее Артур, такие штучки ей даже нравились, но
на этот раз всесильной даме пришлось разочароваться. Ее связали самым
натуральным образом и бросили в темной клетушке на произвол судьбы.
Мосты назад таким образом были сожжены. Оставалось одно-единственное
- бежать и бежать немедленно.
Глава 2
Лебедя снова преследовали кошмары. Он видел Артура, стоящего в
дверях, огромного, поблескивающего, неузнаваемого. Стародавний приятель
казался отлитым из меди - свежая, пылающая жаром статуя, рыцарь,
облаченный в доспехи. И снова наблюдалось некое противостояние. Без этого
не обходился ни один из его снов. Черноволосый, взлохмаченный, Вадим стоял
на одном колене и, с остервенелой усталостью передергивая затвор, посылал
в сверкающего гостя пулю за пулей. Каменно и равнодушно Артур улыбался.
Пули били в его доспеховую плоть и сплющенными, потерявшими силу комочками
падали на пол.
Всю юность Лебедя Вадим и Артур дрались. Вадим был более изворотлив,
Артур - более силен. Борьба протекала с переменным успехом, и Лебедь
вмешивался незадачливым рефери, получая свою долю шишек. Несмотря ни на
что, всех троих почему-то называли друзьями. Впрочем, был еще и четвертый
- некий Поль, улыбчивый, громогласный красавчик. В отличие от Лебедя,
добрую потасовку он уважал, как и Артур с Вадимом, и если Лебедь старался
разнимать, то он напротив подзуживал и подстрекал. Такой уж он был человек
- с удовольствием секундировавший на всех школьных дуэлях, с энтузиазмом
вызывающийся замещать слабеющих или выбывающих из схваток. Странной,
должно быть, казалась со стороны их дружба. Квартет забияк, четверо
осликов, упрямо тянущих в разные стороны. И все-таки они действительно
дружили. То есть - наверное. Потому как - кто знает, что такое друзья,
какими они должны быть и какие есть на самом деле.
- Тэк-с... - Вадим отбросил винтовку в сторону. - Посмотрим, как ты
отреагируешь на это.
В руках Вадима Лебедь разглядел массивный ствол с пузатым фугасом.
- Господи! Ну зачем? Это уже не шутки, Вадим!
Лебедя никто не услышал. Да он и сам себя не услышал. Во снах он
всегда терял голос. Да и не только голос. Он превращался в какого-то
паралитика. Тело деревянело, язык и связки отказывались подчиняться. Вот и
сейчас рот его беззвучно раскрывался, и ни единым движением Лебедь не мог
повлиять на ход событий. Вадим с Артуром даже не глядели в его сторону.
Огненная струя полыхнула в направлении двери, маленьким подобием
солнца впилась в панцирную грудь. Стены, потолки - все потонуло в слепящем
взрыве. Лебедь зажмурился, а когда снова распахнул глаза, разглядел, что
находится на маленьком песчаном островке.
ЭТО тоже повторялось с пугающим постоянством. Все его кошмары
заканчивались одним и тем же - островком, заполненным светом, дающим приют
паукам, крабам и... ему.
Издевка автохтонов, остров Шока... Клочок суши, пятнышко среди волн,
где Лебедю отводилась все та же пассивная роль созерцателя - созерцателя
собственной жизни - жалкой, никчемной, всем и всегда только мешающей. Нет,
это не было унынием, это было чем-то иным, более смахивающим на умственное
самобичевание. Сидя на холодном песке, Лебедь со смирением принимался
припоминать всех людей, которых когда-либо обидел или подвел, все
ситуации, когда приходилось (а приходилось ли?) говорить неправду, всех
женщин, которые, разочаровываясь в нем, уходили и уплывали в окружающее,
оставляя Лебедя все на том же невзрачном островке. Анализ не давал
результатов, и во весь свой устрашающий рост вставала главная загадка его
судьбы - собственно, сам смысл появления Лебедя на свет. Беда заключалась
в том, что он был обречен изначально - с самого своего рождения.
Несуразной внешностью, чертами характера, обстоятельствами. Тем не менее
рождение состоялось. Вопреки логике, а может быть, и в насмешку ей.
- Я никто, - шептал Лебедь. - Я подвел в своей жизни более двухсот
человек - и это только те, кого я помню. На самом деле их было гораздо
больше...
И раздавался ГОЛОС, который рано или поздно проявлял к островитянину
жалость.
- Дурак!
- Да, я дурак, - покорно соглашался он. И голос раздраженно
приказывал:
- Ладно... Иди наверх. Я буду ждать. В чуланчике...
И Лебедь шел - по песку, прямо в волны и, конечно же, просыпался.
Впрочем, мысль о чуланчике продолжала гореть в мозгу, и, садясь, он
вытягивал онемевшие во сне ноги, с хрустом покручивал суставами.
Он голодал. Уже двадцать второй день. А потому грани между сном и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг