Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
положат, то она будет мертвая.
     Застукали  в  коридоре  каблуки  хозяйки,   дверь  широко  открылась.
Элеонора,  сразу приметив,  что Руська еще не готова, даже не причесалась,
мерзавка,  сразу же и  закричала,  как она обычно кричала на всех в  доме:
сначала мужичьим басом,  после  голос  тончал,  взлетал выше,  и  вот  уже
хозяйка взвизгивала, как придавленная собачонка:
     - Руська! Я тебя все-таки оформлю! Держать не буду! Полчаса осталось,
а ты... ты глянь на себя, чучело! В лишенки захотела? Оформлю!
     Пуще огня боялась Соломея этой угрозы.  Но -  до сегодняшнего вечера.
Сегодня угроза нисколько не испугала.  Разве бушлат и галифе лишенки самое
страшное?
     - Погоди-ка,   красавка, -   Элеонора  пригасила  визг  и  заговорила
вкрадчивым шопотом.  Шагнула через  порог  в  номер,  внося  запах дорогих
духов,  цепко  ухватила Соломею пальцами за  подбородок. -  Опять  ладаном
воняешь? Ты что, Руська, изобрести хочешь? Тебя спрашиваю! Отвечай! Может,
"не согреши" выучила? Поздно, красавка, поздно. И должок за тобой, если не
забыла. Ты здорова? На медкомиссию тебя отвести? Полечить? А?
     Каждый  вопрос  Элеонора забивала в  Соломею  как  гвоздь,  по  самую
шляпку. Ни вытащить, ни пошевелить даже. Намертво.
     Долг за проституткой Руськой числился большой,  выплаты хозяйка могла
потребовать в  любую минуту.  Тогда -  прямая дорога на  первый этаж дома,
куда  спроваживали  обычно  самых  пьяных  и  извращенных  клиентов.  Если
должница упиралась,  вызывали медицинскую комиссию. Приезжали два доктора,
всегда одни  и  те  же,  ставили мудреный диагноз,  и  беднягу опускали на
лечение в подвал,  где хозяйничал Дюймовочка. Через неделю-другую должница
появлялась в своем номере, согласная на все.
     Порядки дома Соломея хорошо знала.
     Но  сегодня  страшнее медицинской комиссии даже  страшнее Дюймовочки,
оказалось иное - диван и простыня на нем, которая изменила цвет.
     Элеонора держала Соломею за  подбородок,  сверху  вниз  заглядывала в
глаза,  а  чудилось,  что в  самую душу.  Никому еще не удавалось обмануть
хозяйку,  которая умела  смотреть не  только в  самое  нутро человека,  но
видела еще на два метра под землю и на два года вперед.
     Оправдываться Соломея не стала.  Молчком отвела глаза. Хозяйка больше
ни  о  чем  не  спросила.  Отняла  длинные пальцы  от  подбородка Соломеи,
быстро-быстро пошевелила ими  один  о  другой,  словно пыль стряхивала,  и
вышла, неслышно прикрыв за собой дверь. Каблуки не застучали, как обычно -
сходу,  с лету и на всю мощь, они лишь тихо отозвались негромкими звуками,
а скоро и совсем потеряли голос. Тихо стало в номере и в коридоре.
     Соломея села за  стол,  придвинула зеркало и  долго вглядывалась,  не
узнавая саму себя.  Что-то  неуловимо изменилось в  ее  облике,  хотя лицо
оставалось прежним.  Что же?  Она ближе придвинулась к зеркалу, вгляделась
пристальней и поняла -  от лица шел свет. Зыбкий, едва-едва различимый, но
он струился и озарял номер.
     "Это знак, -  подумала Соломея. -  Знак.  Только к чему он,  знак?  К
горю?"
     Развернула зеркало и поставила его так, что стекло прижалось к стене.
     "Конечно, к горю".
     Ей захотелось позвать кого-нибудь,  услышать голос,  и  она подошла к
окну. За окном поднимался ветер, набирал силу и ухал.
     "Павел! - позвала Соломея. - Павел, слышишь?!"
     На вогнутой крыше бывшего цирка звякнули ржавые листы железа.


                                    6

     Отец Иоанн погасил последние свечи,  тихо вышел из храма и  запер его
на  ночь.  Оглядел  пустую  церковную  ограду,  заметил  мусор  и  тряпки,
валявшиеся у входа,  подумал,  что завтра с утра надо их будет обязательно
убрать.  Лучше бы,  конечно,  сегодня,  но сильно уж устал за день. Ломило
спину, и голова была тяжелой, в глазах скопилась резкая боль, и лишний раз
даже боязно было пошевелиться.
     В последние годы молиться в храм приходили в основном лишенцы,  денег
у  них  никогда не  имелось,  и  жертва стала совсем мизерной.  Отказались
служить,  ушли дьячок и псаломщик,  распался церковный совет, и отец Иоанн
не заметил,  как остался один.  Но роптать он не умел и, смиренно принимая
случившееся,  перебрался на житье в маленькую сторожку,  которая ютилась в
самом конце церковной ограды.  Там он  поселился.  Служба требовала многих
забот,  и  он  хлопотал с  утра до  вечера,  не зная отдыха.  Ему помогали
доброхоты из  старых лишенцев.  Всякий раз,  заканчивая день,  отец  Иоанн
благодарил их и  благодарил Бога,  что порядок,  заведенный в храме со дня
освещения,  не  нарушился  и  люди  молились,  причащались и  приходили на
исповедь.
     Дверь в  сторожку оказалась открытой,  и  отец Иоанн сразу определил,
что кто-то к  нему пришел.  Не удивился,  так как приходили к  нему часто.
Прикрыл за  собой дверь,  включил свет и  огляделся добрыми подслеповатыми
глазами. На корточках возле печки, разжигая сырые поленья, сидел Юродивый.
Пол под его босыми ногами был мокрым,  а  рубаха на  спине парила.  Увидев
отца Иоанна,  Юродивый во весь рост поднялся,  задел головой потолок и тут
же склонился.
     - Благослови, батюшка...
     Отец  Иоанн  благословил  его,   подал  руку,  и  Юродивый  осторожно
прикоснулся к ней шершавыми, обветренными губами.
     - Батюшка, я сказать хочу...
     - Подожди, что же ты так, сразу. Попьем чаю, повечеряем, а уж после и
рассказывать станешь.
     - Печку я растоплю, мигом. Дрова, батюшка, у тебя сырые.
     - Не успел осенью навес сколотить, не дошли руки, вот они и мокнут.
     - Не расстраивайтесь, изладим.
     Отец  Иоанн  внимательно  вглядывался  в   Юродивого,   и   лицо  его
становилось печальным.  Он  знал,  что  явился  этот  гость  не  случайно.
Юродивый  всегда  появлялся накануне  больших  событий,  когда  овладевала
людьми черная сила, сбивала их в толпы и бросала на разрушение. В страшные
дни,  когда,  казалось,  уже  ничто  не  может остановить людское безумие.
Юродивый выходил навстречу и говорил вечные слова.  Его не всегда слушали,
а  каждое  появление  заканчивалось тем,  что  люди  его  убивали.  Но  он
воскресал и  приходил снова,  правда,  с  каждым разом  становясь старше и
изможденней.  Отец Иоанн видел Юродивого впервые,  но по преданию тех, кто
служил в  храме раньше,  все знал о нем,  и поэтому,  вглядываясь сейчас в
неожиданного пришельца,  внутренне готовился к испытаниям.  Они уже стояли
на пороге.
     Сырые дрова все-таки  разгорелись.  Огонь загудел в  печке,  и  скоро
живое  тепло  наполнило охолодавшую за  день  сторожку.  Закипел на  плите
чайник,  и от его булькающих звуков, от капель, с треском разлетающихся по
раскаленному железу, стало совсем уютно, как бывает только в старом, давно
обжитом жилище.
     Отец Иоанн и Юродивый помолились,  принялись за скудную трапезу: пили
чай  с  черным хлебом и  сахаром вприкуску.  За  окном сторожки буйствовал
ветер,  и слышалось,  как надсадно шумят, сопротивляясь ему, голые тополя.
Чаевничали молча. Слушали гул за окнами и не торопились начинать разговор,
собираясь с мыслями.
     От тепла и чая Юродивый вспотел, то и дело передергивался, выгоняя из
себя озноб.  Ярые глаза утешились, светили мягко. Он как бы весь разомлел,
оттаял  и  поглядывал на  отца  Иоанна,  на  скромное убранство сторожки с
благодарностью.
     Поужинав, они сели на лавку, и отец Иоанн тихо спросил:
     - Какую весть ты принес? Говори...
     Юродивый потер руки и переплел длинные пальцы. Так же тихо ответил:
     - Нерадостную. Горе совсем близко. Люди забыли слова Спасителя.
     - И ты пойдешь их напоминать?
     - Я уже пошел. Я напоминаю. Сегодня говорил я возле "Свободы".
     - Что же, видно, надо смириться и принять испытание.
     Больше они ни о  чем не говорили.  Да им и не требовались пространные
разговоры, потому что они понимали друг друга без слов.
     Юродивый разобрал постель и заботливо  уложил  отца  Иоанна.  Сам  же
вышел на улицу и,  прихлопнув за собой дверь, долго стоял, прислушиваясь к
ночному городу,  в  котором  властвовал  ветер.  Доносились  гудки  машин,
слышался  недалекий  шум  поезда,  и  звякала-стукала  жестяная  пластина,
гонимая ветром по улице. Над всей этой суетой измаянного города, уходящего
в  тяжкий  сон,  горели  кресты  и  купола храма.  Юродивый подошел к нему
вплотную,  прислонился щекой к теплому,  старому камню.  Он помнил его,  и
камень его помнил.
     - Все повторяется,  все повторяется... -  шептал Юродивый и  невольно
закрывал глаза,  будто уходил в забытье. Но это не было забытьем, это была
явь прошлой жизни, которая иногда разворачивалась перед ним.


     ...Тогда он еще не носил этого имени - Юродивый. Его звали Володей, а
в семье - Володенькой.
     - Володенька,  Володенька, -  упрашивала мать,  хватая его за жесткий
рукав  гимназической шинели, -  не  отходи от  меня,  никуда не  отходи...
Слышишь?
     - Ну что ты, мамочка, я же рядом. Не беспокойся, я его усыплю.
     Он подошел к молодой женщине, сидящей у церковной стены с ребенком на
руках.  Ребенок уже  охрип  от  крика,  бессильно икал.  На  маленьком лбу
надулись голубые жилы.  Володя взял его из  усталых рук женщины,  покачал,
тихонько дуя ему в лицо, и ребенок уснул.
     - Спасибо вам, -  сказала  женщина,  пытаясь улыбнуться искусанными в
кровь губами. -  У  него зубки режутся,  а  я совсем обессилела.  Когда же
кончится этот кошмар? Вы знаете, когда он кончится?
     - Не знаю, - честно сказал Володя и вернулся к матери.
     По  куполу храма свинцовой строчкой прошла пулеметная очередь,  и  на
людей посыпались куски штукатурки и  краски.  Невидимый далекий пулеметчик
опустил прицел,  взял ниже,  и  вторая очередь,  со звоном разнося стекла,
ударила в узкие окна. Пули рикошетом уходили от крепких стен, и люди перед
ними оказались беззащитными.  Мама ахнула и навалилась на плечо Володи. Он
схватил  ее,  попытался поднять  и  ощутил  под  ладонями горячую  влагу -
кровь... Опустил на пол, хотел перевязать рану и начал уже снимать шинель,
чтобы разорвать нижнюю рубашку, но тут же и понял - поздно...
     Он  дернулся,  еще шире распахивая шинель,  бросился к  дверям храма.
Последнее,  что успел увидеть здесь, -  лобик ребенка,  которого он только
что усыпил. Лобик был залит кровью.
     На  улице стрельба,  крик,  топот конских копыт.  Стукали по  мерзлой
мостовой колеса пушек. Шальные пули впечатались в главный колокол храма, и
тогда долгий, негромкий звон срывался на землю. Стылый ветер разносил полы
шинели,  трепал волосы на  голове,  но  Володя не замечал ничего и  бежал,
раскидывая руки, кричал, срывая голос, одно только слово:
     - Остановитесь!
     Его никто не слышал.
     Тогда он  стал бросаться к  солдатам,  хватал их за шинели,  за ремни
винтовок, кавалеристов - за стремена.
     - Остановитесь!
     Его отталкивали, материли и бежали, скакали, шли дальше.
     Володя увидел офицера с биноклем на груди и бросился к нему.
     - Остановитесь!
     Ухватился за  холодную портупею на белом овчинном полушубке,  потянул
на себя.  Он хотел одного -  чтобы прекратили стрелять и убивать людей. Но
офицер понял его по-своему,  посчитал, что на него напали. Наотмашь ударил
Володю рукояткой нагана в  переносицу,  а  когда тот разжал пальцы и упал,
выстрелил, целя в голову, но в горячке дернул спуск резко и попал в плечо.
     Обливаясь кровью,  сплевывая ее,  соленую,  на снег, Володя поднялся,
пошел  в  развевающейся шинели  и  со  вздыбленными волосами вдоль  улицы,
пытаясь  кричать,  но  с  мокрых  кровяных  губ  срывалось только  неясное
шипенье.
     А навстречу ему, поднимаясь на пригорок, цепью бежали другие солдаты,
и над их головами тоже стоял русский крик "ура!".  Чувствуя,  что силы его
на  исходе,  Володя  вскинул вверх  руки,  и  в  нем,  из  самой  глубины,
прорезался дикий крик:
     - Остановитесь!
     Молодой солдат,  встряхивая русыми кудрями,  набежал на него.  Володя
попытался заступить ему дорогу,  удержать,  но солдат качнулся в  сторону,
отдергивая на себя винтовку,  а  затем с  глухим выдохом послал ее,  падая
всем  телом,  вперед.  Холодный  трехгранный  штык  с  хрустом  продырявил
Володину грудь насквозь...


     Юродивый приложил руку к  груди,  на  том  самом месте,  где когда-то
пробил ее штык, и она под ладонью больно заныла.
     Над  головой в  это время послышался странный звук,  будто скребли по
железу напильником.
     - Ну  вот, -  сказал Юродивый, -  и  она следом за  мной явилась,  не
замешкалась.
     Из  низкого серого полога выпала клювастая птица,  кувыркнулась через
голову  в  воздухе,  и  крылья у  нее  стали  на  глазах расти.  Ширились,
вытягивались,  наливались чернотой,  и  каждое крыло,  распушенное ветром,
простиралось едва ли  не  над  половиной города.  Птица замерла,  вскинула
клюв,  лязгнула им с визгом, словно сорвавшись с цепи, стала чертить круги
над  домами,   опускаясь  ниже  и  ниже,   едва  не  задевая  телеантенны.
Тоненькими, хилыми ручейками из домов потек свет. Он тек из тех домов, где
еще молились, где еще помнили слова, которые произносил Юродивый. Возникал
в серой мути,  вздрагивал,  тянулся вверх, но птица успевала перехватывать
его,  и  он  бесследно втягивался в  черноту крыл.  Птица  становилась еще
чернее,  стремительней кружилась над  городом,  всасывая в  себя  остатный
свет.
     Юродивый опустился на колени и стал молиться.  Вся сила, какая была у
него в  душе,  вкладывалась в молитву.  Здесь,  под стеной храма,  под его
защитой, Юродивый пытался остановить разгул страшной птицы, видеть которую
и  слышать суждено было ему одному.  Это противоборство повторялось всякий
раз, когда он приходил в город.
     Птица дернулась,  замедлила свои  метанья,  лязгнула клювом и  свечой
ушла в низкий полог.
     Юродивый долго еще молился и поднялся с земли без сил. Глянул еще раз
на опустевшее небо и вернулся в сторожку.


                                    7

     Ветер бил в лоб,  во всю свою силу.  За стеклами машины проскальзывал
тугой  свист.  Мелькали слева и  справа фонарные столбы,  грязные бордюры,
железные решетки моста. Серая грязь из-под колес плюхала веером.
     Лед на реке сорвало,  ветер гонял по ней белесые буруны, и она текла,
рассекая город на две равные части, взъерошенная и беспокойная. Отражаясь,
болтались на воде желтые огни. Набережная была пустынна.
     Машина неслась на предельной скорости. Стрелка спидометра дергалась у
крайних отметок.  Минуты за  полторы,  не  больше,  остался позади длинный
мост.  Дорога  влетела  в  тоннель  и  выскочила из  него  на  перекрестке
центральной улицы.  Павел  разжал затекшие пальцы,  намертво притиснутые к
рулю, и плавно затормозил, гася сумасшедший разбег. Перевел дух.
     Светофор впереди выкинул красный свет,  и мимо поползли, тяжело урча,
оранжевые автобусы.  Они  тащились  на  малой  скорости,  четко  соблюдали
дистанцию и наползали один за другим с такой равномерностью, что конца им,
казалось,  уже никогда не будет.  Павел ерзал на сиденье,  ругался и ждал.
Объехать нельзя, проскочить в промежуток между автобусами, рискуя свернуть
шею,  он  не  решался.  Постукивал  по  колену  ребром  ладони  и  торопил
водителей: "Скорей, ну, скорей, гробовозы!"
     Водители его не слышали,  и  автобусы,  в которых ехали на работу,  в
третью смену,  твердозаданцы, тягучего ритма не нарушали; ползли и ползли,
как  ползают по  осени  сонные мухи,  прихваченные первым морозом.  Салоны
изнутри  освещались,   и  оранжевые  робы  пассажиров,  мужчин  и  женщин,
сливались в  единые,  неделимые пятна.  Робы свои твердозаданцы натягивали
еще дома,  собираясь на смену, и снимали их тоже дома, но уже после смены.
Задумывалось это для того, чтобы никто из них в рабочее время не мог выйти
в  город.  Время же  на дорогу от дома до сборного пункта,  куда приходили
автобусы,  указывалось -  плюс-минус пять минут -  в особом пропуске.  Два
года Павлу довелось ездить в оранжевых автобусах,  и он до сих пор помнил,
как шуршат о спинки кожаных сидений жесткие робы. Шуршания не затихают, не

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг