Владимир Щербаков.
Открытие планеты
-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Техника - молодежи", 1974, N 6.
OCR & spellcheck by HarryFan, 9 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Крылатый конь
Вечером прошумел дождь и утих. Открылись серебряные звезды. Перед
восходом еще раз прилетали тучи, но ненадолго: утро было чистым и
прозрачным.
"Похоже, очень похоже, - подумал Сергей, просыпаясь, и мысль была так
отчетлива, что казалось, кто-то повторял ее вслух, - а ведь все здесь
другое, вот что удивительно, даже сон невесомый какой-то, точно в
скоростном самолете или ракете, И не вспомнить сразу, что снилось: сосны
на взморье? весна? июльское поле?.."
Он подошел к окну и увидел, как рассыпалась далекая громада тучи.
Звезда-солнце прожгла ее насквозь. Как ни стремителен был рассвет, под
деревом у окна еще пряталась предутренняя тень. Крылатый конь пробежал под
окном, разрезав тень светлыми крыльями, и остановился на поляне как
вкопанный. Его появление стерло в памяти сон о Земле.
За стволом дерева мелькнула фигура Рудри. Он накинул на крылатого коня
седло. Тот вздрогнул словно от ожога. С ветки сорвалась дождевая капля и
розовым яблоком укатилась в траву.
- Конь готов, - громко сказал Рудри. - Ждет гостя.
Сергей вышел на крыльцо. Легкий воздух дрожал, как летучее пламя,
готовое сыпануть искрами и угаснуть. Дважды в год тысячекилометровая
орбита выводила планету почти в самый центр двойной звезды, где гравитация
белого и черного (невидимого) солнц точно заводила часовую пружину. Тогда
планета вращалась быстрее, а вес всего, что находилось на ней, менялся,
даже скалы становились легче. Наступали дни, когда все летающее и
порхающее расправляло крылья и паруса, чтобы ринуться вверх. И сегодня
было такое утро, утро невесомости.
Этот хрупкий мир породил человека с непостижимым разумом. Уметь, не
зная многого из того, что давно известно на далекой планете, именуемой
Землей, - это ли не парадокс?
Созидание было для них простым удвоением. Когда-то в Элладе
пифагорейцы, чтобы провести прямую, воображали в пространстве две точки. А
удвоенная линия давала начало плоскости. Так, удваиваясь, развертывался их
мир во всех доступных им измерениях. Здесь, на другой планете, думали
почти так же, И еще: отражение в зеркале они считали таким же реальным,
как и сам предмет.
Искусство сливалось здесь с опытом, с крупицами знания на протяжении
веков, и, чтобы понять причину этого, нужно было лишь понаблюдать
призрачную картину мерцающей в свете близких звезд равнины, и
непостоянство хода времени, рождаемое совсем иной стихией, чем в других
местах, и многосложность жизни, бессильной пока постигнуть общие причины,
но уже научившейся угадывать и хранить истину, "Всему свое время, - думал
Сергей. - Крылатые кони сделали мечту о небе явью, и этому следует
удивляться не меньше, чем нашей первой ракете. Будет у них и техника. А
вот если бы произошло невероятное и наши космические полеты начались
веком-двумя раньше, таких, как Рудри, наверное, ловили бы да отправляли в
клетках на Землю..."
Конь гордо вскинул голову, крылья его прижались к траве, концы их
дрогнули. Улучив мгновение, Рудри вскочил на конскую спину. Сергей прыгнул
следом. Нарастающий гул от копыт. Бьющий в лицо ветер. Движение. Рудри
выкинул вперед руки, из пальцев выскочили электрические искры, ужалили
коня, и в сияющем просторе развернулись во всю ширь два полотнища цвета
весны. Полет!
Меднолицый, в коротком светлом плаще, Рудри сам был похож на взмывшую
ввысь птицу. Влажный плотный воздух сопротивлялся, срывал с плеч плащи,
слепил коню глаза, свистел в упругих крыльях, но они неслись все легче и
стремительней. Сверху и снизу летели к ним крики птиц, но чаще не
достигали их ушей; замолкали вдали звоны колокольчиков на шеях коней,
гулявших в поле. Под ними промелькнули седые от легшей от них влаги луга и
чистые - желтые и белые - берега просторных стеклянных озер. Потом
потянулись к небу деревья, точно и они хотели взлететь в это погожее утро.
Их рифленые стволы были тяжелы, высоки и похожи на органные трубы, а кора
на них плавилась под лучами солнца и стекала к подножию.
Сергей знал уже много зеленых друзей: встречались здесь массивные
деревья-слоны, стволы которых срастались в одну могучую приземистую
колонну; покачивались стройные пирамиды с ребристыми трехгранными листьями
- в холодное время они умели фокусировать свет и тепло, согревая себя. Но
как хотелось увидеть хоть одно земное деревце с настоящим земным
характером! Такое, что бездумно шелестит молодыми ветками под теплыми
майскими ветрами, глухим позваниванием желтеющих листьев провожает
последнее тепло, а зимой погружается в грезы о пресветлом лете. Хотелось
соединить нити жизни, протянуть их от звезды к звезде, от планеты к
планете, найти общее, чтобы лучше понять различия.
...Куда ни кинь взгляд, всюду зеленое и голубое. Молод был этот мир и
нов. Земные ракеты - первые машины, измерившие его девственный простор. У
горизонта растаял домик станции, потом серебристая ракета слилась с
деревьями, воздух стал прозрачнее. Сначала они видели планету с высоты
птичьего полета, затем исполинские крылья подняли их выше, намного выше -
туда, куда не залетели бы ни земные, ни здешние птицы.
Ураган
Ураган возник, едва ли нарушив своим появлением законы вероятности, но
он был неправдоподобно силен и быстротечен. Выпуклые зеленые глаза Рудри
не смогли заранее уловить признаки близкой грозы - так обманчива видимая
ясность атмосферы. И вот первые молнии вышили на небе узоры.
- Мы не успеем вернуться, - сказал Рудри, - под нами тучи и настоящий
водопад.
- Еще можно держаться.
- Пока вы произнесли это, нас отнесло на полвэйда к центру воронки. Это
смерч. Когда придет время, откажитесь от поездки.
- Значит, вы хотите...
- Да.
Они уже знали: связь с планетной станцией потеряна, а гигантский смерч,
в центр которого они попали, вытягивался в сторону темной звезды. Недаром
в их легендах этот остывший комок вещества играл совсем особую роль.
Мифы планеты тесно переплетались с жизнью. Но Сергей мог лишь
догадываться, какие силы порождали предания и легенды. "Отказ от поездки"
- условная формула, не более. Здесь верили, что, если лететь навстречу
угасшей звезде, можно встретить своего двойника, точно отражение в
невидимом зеркале, перевоплотиться в него и вернуться на планету. Вот
почему основой их науки было удвоение вещей. Это не казалось Сергею
странным: ведь у любой частички материи и впрямь есть двойник. Этот
двойник - исходящие из нее волны. Все - от атомов и электронов до планет -
только кажется сгустками, кусочками вещества. На самом деле это еще и
волны, совсем особые, невидимые волны. Во многом они оставались еще
загадкой, но они существовали, многие физики в этом не сомневались уже в
первой половине двадцатого века. Незыблемые, казалось, законы старой
механики уступили место новым, более сложным, но и более интересным
волновым принципам.
Новая волновая механика как бы позволила вдруг заглянуть в волшебное
зеркало. Может быть, и здесь, на далекой планете, именно эту
двойственность вещей уже разгадали, но объясняли пока по-своему? В первые
же дни своего пребывания здесь Сергей ответил на этот вопрос. Ответ был
любопытен. Да, они разгадали. Более того, они умели использовать
неуловимый переход от вещества к волнам и обратно. Может быть, потому, что
темная звезда обладала необычным свойством, она отражала волны вещества,
возвращала их на планету. Но эти волны почти неощутимы, хотя и вполне
реальны, как все вещи нашего мира. Как же они наблюдали их? Этого Сергей
пока не знал.
...Молнии стали ярче. Каждый удар электрического копья на миг
останавливал движение, и тогда в странной неподвижности застывали
раскрытая пасть испуганного коня, сверкающие ожерелья его зубов, ставшее
маской лицо Рудри. Вихрь, скорость которого освободила все и вся от сил
тяжести, поднимался в потемневшее небо.
Постепенно вверху открывалась бездонная чаша космоса. Где-то там висела
черная звезда - антипод горячего солнца. Окрест, точно рваные края
вулканического цирка, громоздились облака.
- Будьте внимательны! - крикнул Рудри. - Вовремя откажитесь от поездки.
Возьмите... - И он протянул Сергею какую-то пластинку.
- Что это?
- Не спрашивайте. Мои объяснения вам не подойдут. Просто смотрите, и
все. Когда увидите, переключайте сознание. Изображения на пластинках у вас
называются голограммами. Не пропустите свою голограмму.
Это была совсем простая на вид пластинка - стекло не стекло, кристалл
не кристалл, и, конечно, сквозь нее было видно то же, что и невооруженным
глазом. Потом вдруг Сергей заметил пятнышко у верхнего угла. Он чуть-чуть
повернул ее - пятнышко перешло в центр, стало отчетливее, больше. Вот уже
ясно различались всадники на крылатом коне... Да, это были они сами -
Рудри и он. Изображение, сначала маленькое, как в перевернутом бинокле,
скоро выросло, и тогда он увидел свое лицо - отражение волн от звезды,
преобразованное кристаллом. Там, по ту сторону пластинки, мог быть только
двойник. И кристалл позволял его увидеть.
От непривычного усилия в глазах проплыли радуги, сменившиеся мгновенной
темнотой. Переключая сознание, мысленно вживаясь в эти встречные фигуры,
они ощущали плотность застывшего на какое-то время пространства и затем
легкость, которую им придало новое направление движения, прочь от темной
звезды. Они как бы перетекли в свои отражения; они вернулись.
Размышления
Только что были сумерки, словно половину мира закрыли черным чехлом, а
в другой его половине зажгли тусклые свечи. И вдруг - безмятежное сияние
неба, мокрая зелень, рыжеватая от солнца; последние облака, рассекаемые
солнечным мечом. Ураган ушел - пришел тихий день. Снова огнеперые лучи
принялись за свое дело - сушить почву, поднимать травы. И с каждой минутой
светлеет, и зеленые ковры расстилаются все шире и дальше - раздолье
крылатым коням.
...Два солнца - темное и светлое - составляют двойную звезду, планета
вращается вокруг светлого солнца, вернуться же на нее можно, встретив
волновое отражение. Проста, казалось бы, небесная механика. (Все, кто
работал на планетной станции, уже в первый день убедились, что
радиосигналы возвращались с темной звезды так легко, как если бы встретили
там сверхпроводящую поверхность. Но что такое радиосигналы?) О возвращении
человека на станции почти не говорили. Но нужно было кому-то начать? Может
быть, как раз повезло, что он и Рудри оказались в центре событий, думал
Сергей, Кто-то должен быть первым. Они бы могли поступить иначе, и,
вероятней всего, уставший ураган опустил бы их где-нибудь у Моря
Настойчивых или дальше, у отрогов Хребта Коперника, или... о том, что было
бы в последнем случае, сейчас думать не хотелось.
Он видел, как улыбающиеся люди взяли под уздцы крылатого коня, как
Рудри исполнял танец возвращения - обязательный ритуал. В его угловатых,
но точных движениях Сергей узнал, разглядел и самого себя, и свой недолгий
испуг, и неровное движение конских крыльев, только что пронесших их над
планетой. Наблюдая за Рудри, он старался еще глубже проникнуть в тайну
возвращения, понять, как умение, пусть только иногда, может заменить
знание. Он знал, что самое главное для настоящего космонавта - внимание,
проницательный ум, зоркий взгляд, направленный в даль и в глубь мира. И
еще: без тени высокомерия сегодня и завтра нужно учиться понимать иную
жизнь и иной разум, как бы самобытны они ни были.
Пленники необъяснимых явлений, эти люди, как кудесники, чувствовали и
природу, и текущие в ней животворящие силы. Но жизненный ток, как
магнитное поле, излучается вовне - и они установили связь событий,
запечатлели ее в образах, отлили в сплав созвучий, претворили в песни и
танцы. А что такое искусство, как не умение вживаться, вчувствоваться во
все и вся? Отсюда один шаг до умения возвращаться. Сначала случайность,
потом правило, передаваемое из поколения в поколение, почти инстинкт. В
этом молодом мире, как в Элладе, музыка заменяла иногда философию, а мысль
сочеталась с гармонией. Но они уже стояли на пороге нового знания. В их
немногих книгах Сергей уже читал много раз: "Происходящая внутри души
беззвучная беседа ее с самой собой и называется мышлением".
Когда-нибудь, думал Сергей, они поймут, что волны - это лишь иное
проявление природы вещей. Не исключено, что к тому времени они забудут
свои поездки на крылатых конях, да и сами кони станут далеким
воспоминанием или живой реликвией, как на Земле слоны-няньки.
Он достал пластинку-кристалл, потом рассчитал угол, где должна быть
черная звезда. Повернул грань перпендикулярно выбранному направлению, она
сверкнула отраженным светом солнца, и он увидел свое лицо. Зеркальное
отражение совпадало с отражением волн от темной звезды. Значит, за
пластинкой, невидимый, неощутимый, стоял его двойник.
Космическая бабочка
Полдень, затерянный в созвездиях. Далекая планета. Первый выходной на
станции после рабочей недели.
Чей-то вскрик:
- Космическая бабочка!
Взметнулась тень. Тут же упала и опять поднялась. Вверх-вниз,
вверх-вниз. Тревожно хлопают крылья, раскрывая зеленую бархатную вышивку.
Кто знает, уносится ли она ветром, поднимается ли в заоблачную высь
поневоле или действительно может подолгу жить в космических далях, в у
планеты лишь иногда мелькает порывистой тенью? Ее большие крылья могли бы
служить парусом, ловящим свет, она летала бы тогда и вдоль и поперек
лучей, как сказочная космическая яхта. Скольких дней и бессонных ночей
стоит открытие всех истоков жизни только на одной лишь планете? Кто
знает...
А бабочка села, ее крылья-паруса тревожно подрагивали, Сергей подошел,
протянул руку. Тень руки подняла бабочку вверх так легко, как будто она и
в самом деле скользнула по невесомым соломинам лучей.
...Еще одно открытие: на пригорке (от станции рукой подать!) на белом
песке рос тысячелистник. Вчера или позавчера кто-то видел здесь же
крушину, да не поверил сразу. Тысячелистник, крушина? Откуда? Но ни запах,
ни фиолетовый оттенок мельчайших цветков, собранных в корзинки, не
оставляли сомнений: на сухом пригорке приютилась семья тысячелистников.
Невероятная случайность - или, может быть, жизнь повторяла себя?.. Как
нетерпеливо ладони размяли твердые зернышки корзинок, как терпко они
пахли, как хорошо было лежать здесь и видеть расчерченное качающимися
стеблями и тонкими листьями небо!
Голос Рудри:
- Бабочка Кэрмнис!
В руке у него живой зеленый лоскуток бархата. Он протягивает его
Сергею.
- Зачем поймал? - Сергей встал, но на бабочку не взглянул.
- Космическая бабочка! Ты же просил ловить жуков, бабочек и собирать
разные травы.
- Отпусти. Потом поймаем еще, а эту отпусти.
Рудри осторожно разжал пальцы. В глазах его мелькнуло невольное
восхищение: как она летела!
- Пойдем, - сказал Сергей.
Впереди пылил вездеход, и они свернули с дороги. Долго шли по густой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг