приходят и вести из давнего прошлого. Первая станция на пути в прошлое -
альфа Центавра. Четыре года разделяет нас. И этот отрезок непреодолим -
нельзя пробить пока сказочный туннель к звездному раскаленному шару, чтобы
сблизить два разных времени. Но что такое четыре года по сравнению с
сотнями, тысячами веков!
Звезды из столетней окрестности - это наши современницы, так их,
пожалуй, можно назвать; они почти наверняка таковы, какими кажутся,
видятся. Но стоит удалиться за эти пределы, обозначаемые не человеческим
воображением, а стеклами или антеннами астрономических приборов - и
зарождается сомнение: не погасла ли дальняя звезда? Не исчезла ли
туманность - целый мир, отнесенный от нас на многие и многие поколения
пути?
Я рассказывал Жене о звездах, а сам думал о другом: почему же я не
спросил незнакомку обо всем напрямик?
Нужно исправить ошибку. А захочет ли она беседовать о том, что меня
интересует?.. Вряд ли. Хорошо, что сегодня она не догадалась, куда я
клонил. Впрочем, я опять фантазировал: нет, не стояли за ней зеленые
человечки с другой планеты, ведь ясно же!
Женя - биолог, заканчивает аспирантуру; об инопланетянах слышать не
может: морщится и хохочет. Молодец.
НИ СЛОВА О ГУМАНОИДАХ!
Женя чуть выше меня, и, когда мы идем с дикого пляжа, рука ее покоится
на моем плече.
Есть такой возраст, когда одинаково небрежно, покровительственно
обращаешься и с теми, кто моложе, и с теми, кто старше. Потому-то и смешно
мне стало, когда на глаза нам попался старичок из очереди в камеру
хранения и довольно-таки косо посмотрел на нас.
Кто бывал в Хосте, знает, что дорога с северного дикого пляжа проходит
как раз мимо камеры хранения под эстакадой. Вот так мы с Женей и
прошествовали в обнимку мимо знакомого окошка. Оно казалось сереньким,
невзрачным, не заслуживающим внимания. Я хотел заглянуть туда, но Женя
меня не пустила.
Несколько раз проходил я с Женей под эстакадой, но каждый раз
повторялось то же самое: Женя удерживала меня, она была против этой
истории с незнакомкой и странной камерой хранения.
Однажды поздним вечером я увидел незнакомку в дальнем углу комнаты с
голубым ковром, но тут же у окошка оказался человек с зонтом и чемоданом.
За ним не замедлили появиться еще несколько отдыхающих. Подошел поезд... Я
дождался, пока людской поток схлынул, но увидел в камере только мужчину в
очках с небрежно зажатой в зубах трубкой.
Я пошел к причалу, где плескались мутно-зеленые волны. У волнореза
кто-то стоял с удочкой. Вот подошел еще один рыболов, и я узнал обоих: это
были аспирант Вадим и его товарищ.
Я поздоровался. Они ответили. Вадим озабоченно посмотрел на часы. Я
спросил:
- Не помешал?
- Нет как будто, - ответил Вадим и добавил, обращаясь к товарищу: -
Через десять минут можешь сверить часы.
- Не клюет? - спросил я.
- Не особенно, - ответил Вадим.
Мне показалось, что на дальнем конце причала кто-то есть... женщина как
будто. Вадим подтолкнул товарища, оба смотрели туда, где у мыса Видного
шел катер на подводных крыльях. За катером, за мысом сверкнуло, и небо
перечеркнул метеор.
- Ну как? - спросил Вадим.
- Точно, - ответил товарищ.
- О чем вы, ребята? - поинтересовался я.
- Да о том же, о загадках природы... метеор видели?
- Видел.
- Завтра приходите в то же самое время, увидите снова.
- Ну да?
- Три вечера подряд одно и то же.
- Интересно.
- А что именно вам интересно?
- А то, что вы о камере хранения на пляже говорили.
Они переглянулись. Вадим сказал:
- Это гипотеза. Знаете, сколько лет Копернику понадобилось, чтобы
доказать очевидную, казалось бы, мысль о беге нашей планеты вокруг
светила?.. Ну вот, а вы готовы поверить нам сразу. Так не бывает.
- Не бывает... - поддержал Вадима товарищ.
- Почему же не бывает... Я вчера говорил с той женщиной.
- Ну и что узнали?
- Да ничего не узнал. Отвечает "да" и "нет".
- И не узнаете ничего, даже если мы с Борей правы. Так, что ли, Боря?
Тот утвердительно кивнул. И вдруг спросил:
- А вы что, в самом деле поверили?
- Да как сказать...
- Вот то-то и оно, что проверить это невозможно. Тут сам Коперник бы
спасовал. Допустите на минуту что-нибудь такое... понимаете?.. И увидите,
что вы абсолютно беспомощны и вокруг вакуум, пустота, полное отсутствие
фактов.
- Странные, однако, у вас ассоциации... Между прочим, Вадим и Боря,
пока мы с вами разговаривали, исчез человек. Вон там, на дальнем конце
причала...
- Показалось!
- Пойду посмотрю...
Прошел весь причал, но никого не обнаружил. Ни с чем вернулся к
ребятам.
- Неужели шутке поверили? - опять спросил Боря. - Контакты невозможны.
- Ладно, чего уж... - Я подумал, что они готовы забыть случившееся. -
Почему на пляже не появляетесь?
- Да мы на другой перебрались. Чтоб вам не мешать.
Темень вокруг непроглядная... Покачиваются на волне поплавки. Бухта
спит, городок видит вторые сны.
Теплая ночь... тайный свет у окоема, где звезды погружаются в воду,
какие-то бродячие морские огни, мягкое дыхание ветра, открытость
пространства. Когда-то, я знал, у береговой линии зародилась жизнь. Богиня
Афродита вышла из пены морской. Там, где соединяются воздух, вода и земля,
произошло необъяснимое чудо. Ветер собрал здесь с поверхности моря все
богатство океана, странно-загадочные цепочки органических молекул, легкие
атомы жизни. Именно здесь, в тихих лагунах, начались, быть может,
впечатляющие превращения.
СОН. ПЕСНЯ ВЕТРА
Иду в свое временное прибежище, считаю ступеньки, открываю дверь.
Спать!.. Мне снится сон. Будто бы я снова выхожу к морю.
Далеко-далеко, у адлерского мыса - созвездие переливающихся огней; я
смотрю на них из темноты под высокими кронами пробковых деревьев. На
мраморных ступенях у санатория "Волна" - желтые листья, низко склоненные
ветви ив.
Впереди - причал. Как наяву, снова вижу ее. Она молчит, но я вдруг
понимаю, что должен подойти. На руке ее вспыхивает гранат. Зеленый узкий
луч бежит по гальке, по асфальту, останавливается у моих ног. Ведет к ней.
Словно зеленая нить тянется - от нее ко мне. Она в коротком плаще, волосы
ниспадают волной, почти закрывают плечи, воротничок плаща.
- Это сон, - говорит женщина.
- Да, сон, - повторяю я.
- Идите за мной, - продолжает она. - Не бойтесь.
Она подходит к самому краю причала и легко спрыгивает на глянцевую
воду. И ждет меня. И легко так покачивается на пологих волнах. Я прыгаю
вниз. И вода держит меня. Я будто бы становлюсь легким, как перышко. Она
идет по волнам. Я за ней... Дальше, дальше от берега. Вот она
остановилась. Обернулась.
- Ну что отстаете? Живее!
Несколько шагов - и я рядом с ней. Она берет меня за руку. От ладони ее
исходит электрическое тепло, кожу мою покалывает.
- Идите следом! - повторяет она.
Туфли ее скрываются под водой. Она медленно погружается, как будто под
ногами ее отлого уходит в воду береговая полоса. Но это не так. Мы
постепенно опускаемся, опускаемся... ниже, ниже. Вода плещется у моего
подбородка. Мне не страшно. Вода теплая, мягкая какая-то, она не
сопротивляется движению. И одежда моя суха.
Вот мы уже под водой. На дне - шар.
Шар светится. Он жемчужно-бел и осязаем.
Будто бы мы вошли через овальный люк в этот шар, и он всплыл и понес
нас над водой так низко, что гладкое его днище касалось гребней волн.
Прошла едва ли минута. В течение этой минуты я видел как бы застывшее
море. Шар изнутри был прозрачен. Только внизу были темные ниши и над
головой овальные углубления - оттуда шел какой-то электрический, свежий
воздух, и хотелось подставлять этому потоку лицо и руки. А море вдруг
снова поглотило нас. Шар опустился на дно.
- Выходите! - коротко скомандовала женщина.
Я открыл овальную дверцу и вышел. Так, как будто это был троллейбус, а
под ногами моими - асфальт. И опять я не почувствовал плотности воды: она
не сопротивлялась движению, мы шли по морскому дну не быстро и не тихо, и
движения ее рук и ног были грациозно-непринужденны, как во время прогулки.
Наверное, для нее это и была прогулка.
...Я увидел человеческую руку, торчавшую из песка, и замер. Мгновенный
страх. Полосатая невзрачная рыбешка метнулась из-под руки. Я что-то
сказал. Она остановилась. Лицо ее было невозмутимо. Медленно провела она
рукой над тем местом, где под серым песком погребен был человек, и я
увидел вдруг, что этот человек - бронзовый. Серый пласт грунта
приподнялся, приоткрыв статую.
- Работа великого Фидия, - сказала женщина. - Это к вопросу об античном
искусстве, вас ведь оно интересует?..
- Да. - Я понял намек. - Фидий - один из строителей Парфенона.
Она провела рукой, и серый грунт, еще оставшийся в волосах бронзового
мужчины, перехваченных лентой, легко поднялся, образовал облачко мути и
осел на дно близ скульптуры. Произошло это так, как будто она могла
действовать" на предметы, не прикасаясь к ним. (Наяву я вряд ли бы поверил
в подобное, хотя мне и приходилось слышать о телекинезе - я даже видел
фильм с участием симпатичной женщины, по мысленному приказанию которой
двигались компасная стрелка, авторучка, футляр от кубинской сигары и
другие мелкие вещи.)
Теперь мне открылось: скульптура восхитительна, ее не с чем сравнить!
Смутная догадка мелькнула у меня, но едва я решился высказать ее вслух,
как женщина сказала, словно подтверждая ее:
- Да, это одна из статуй, преподнесенных афинянами дельфийскому
святилищу. Всего было подарено тринадцать статуй. Если помните, в пятом
веке до нашей эры была одержана победа над персами при Марафоне. Павсаний
пишет, что дар дельфийцам посвящен именно этому событию.
- Где мы находимся? - спросил я. - То есть я хотел бы знать...
- Риаче Марина, Калабрия, - ответила она.
- А время... наше?
- Тысяча девятьсот семьдесят второй год новой эры... Вашей эры, -
уточнила она, и я понял, чем это было вызвано, но промолчал.
Вода была светлой, голубоватой, видно, мы находились на неглубоком
месте, рядом с берегом. Так оно и было. Я увидел двух аквалангистов. Они
приближались...
- Это они, - сказала женщина как бы про себя, и бронзовая статуя
мгновенно покрылась сероватым песком, и ничто не напоминало о ней, кроме
руки... Мы отошли. Шар погас. Аквалангисты замедлили движение,
остановились. Их испугала, так же как и меня, рука бронзового человека.
Мгновение - и они поплыли назад, к берегу. Они работали ластами так, что
до меня доходили упругие волны...
- Все. Сейчас они сообщат о находке в полицию, потому что приняли
статую за убитого. А нам надо уходить. Это была единственная возможность
показать вам творение Фидия, понимаете?.. Полиция прибудет через час. Они
передадут скульптуру для исследований. Потом во Флоренции ее будут
реставрировать целых пять лет, ведь бронза подвержена солевой коррозии.
Там же, во Флоренции, в здании археологического музея откроется выставка.
На ней будет и вторая статуя, лежащая здесь, неподалеку. Но вы на выставку
попасть не сможете. Вот и все.
...Снова шар. Полет над морем. Подводные раздолья.
Проступили сквозь водяную толщу очертания судна. Мы приблизились. Это
был русский фрегат. Два-три шага - и мы остановились. Я едва мог различить
детали деревянного корпуса, их контуры были изменены, искажены до
неузнаваемости. Наклонив палубу, фрегат навеки остановился на морском дне.
На форштевне разрослись коричневые подводные растения (их листья и стебли
пошевеливались от стремительных движений рыбьей мелюзги). Не видно
пушечных портов. Ракушки облепили кнехты, служившие некогда для крепления
снастей бегучего такелажа. В палубе зияли неровные пробоины. Обнажились
бимсы, на которых покоился настил. Наклонная плоскость кормы, нависавшая
над водой - подзор, - уже не напоминала о великолепной резьбе по дереву,
которой так славились корабли - ровесники фрегата.
Спутница легко взмахнула рукой. Будто сказочное диво явилось мне. Точно
освободившись от колдовства, корабль вздрогнул. Исчезли мидии и водоросли,
в пушечных портах засияли начищенной медью дула, развернулись паруса, на
носу поднялась Урания - женщина под звездным венком: за спиной ее
развевается плащ, тело ее как бы летит, оставляя рассыпающиеся по бортам
акантовые листья. Локоны ее над волнами словно рождают музыку, и, внемля
этой музыке, тритон на кормовом подзоре запрокинул голову, чтобы вот-вот
протрубить в золотую раковину начало похода.
И рядом с тритоном выпукло обозначились лев и морской конь-гипокатам,
они приподнялись, поддерживая венок и скрещенные мечи, и застыли в
геральдической позе. Между ярусами окон возникли крылатые женские фигуры,
в простенках между окнами нижнего яруса вспенили воду дельфины. В
квадратные торцы крамбол вписались гирлянды, а на самом верху кормы, на
гекаборте, застыл Нептун.
Я несколько раз обошел корабль. Я медлил, не хотел с ним расставаться.
- Пора, - сказала женщина.
Мы подошли к жемчужному шару, нырнули в овальный люк, шар дрогнул, за
ним взвилось облачко. Фрегат точно растворялся в воде. Но это был прежний
корабль, каким он предстал перед нами в первое мгновение - глыба, заросшая
морской травой.
Она нажала матовую клавишу под рукой. Прямо на стекле шара я снова
увидел корабль - сияющий убранством фрегат.
- Копия... - попробовал догадаться я. - Объемная запись.
- Пожалуй, можно и так назвать, - согласилась она.
- Вы могли бы вызволить этот корабль из морского плена и перенести его
к себе... - не очень уверенно предположил я.
- Нет, - она строго взглянула на меня. - Это все равно, что отнять у
таких, как вы, сердце. Или слово.
- И это, наверное" очень далеко...
- Очень! - согласилась она и вдруг спросила: - Скоро закат, хотите
увидеть зеленый луч?
Я кивнул. Она остановила шар у самой поверхности. Я припал к стеклу.
Сверкнул ее зеленый гранат. И тотчас, словно отозвавшись, последний луч
закатного солнца прошел через воду; он был зеленоватым, дрожащим, волны
точно пытались его размыть.
- Спасибо, - поблагодарил я, она улыбнулась.
- Я хотел спросить вас о гранате... что это?
Она словно обдумывала, как ответить, помолчала, сказала:
- Мой советчик, помощник. Моя память. Память логическая. Гранат помнит
все. Но память эмоциональную доверять ему... - она опять помолчала, -
доверять ему не надо... Правда, когда я работаю, это бывает необходимо,
верить ему.
- Вы устаете? - спросил я.
- Бывает, - ответила женщина. - Иногда устаешь, и хочется забыть... все
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг