чем от всей милиции, всех этих куколок-лимитчиков? И потом все давно знают,
что зарплата их не устраивает, что им надо помогать, что они - объект бла-
готворительности, как и детские ясли.
- Все равно пригласи.
- О нет! Я лучше возьму оружие.
- Оружие? Какое еще оружие?
- Нож, финку.
- Ты что, всерьез?
- Есть решения, которые должен принимать лично я, не перекладывая их
тяжесть на богов. Я еду на вокзал. Они хотят именно там встретиться со мной.
Другое место им не подходит.
- Я поеду с тобой!
- Что ж, прогуляемся. От тебя это недалеко.
* * *
Я щелкнул складной финкой, положил ее в карман пальто. Я не мог быть
безоружным перед лицом, точнее, перед физиономией стаи. Особенно если она
вооружена. Мое первое оружие - удар ребром ладони, резкий и невидимый глазу
со стороны. Это берет энергию. Следующий удар почти обычный, он видим, и его
можно отразить. Финка - следующее оружие, это почти термояд в моем раскладе.
Он уравнивает шансы в схватке со стаей. Или почти уравнивает. И если будет
знак... я оценю возможность и момент, когда надо ее хотя бы предъявить.
Если это те самые силы, которые хотели жертв с моей стороны, частично
прослушивали мои телефонные разговоры, они же частично могли спрыснуть нас
бензином и поджечь, как было сделано это с наружной дверью в квартире Жан-
ны... Но, значит, я должен был, пусть тоже частично, владеть холодным оружи-
ем.
Не люблю стаю. Откуда эта нелюбовь, даже страх? Истоки в моем дальне-
восточном детстве, думал я. Вспомни тот серый день, бурый склон сопки, кусты
стланика. А как выскальзывали тогда из-под ног плитки глинистого сланца -
помнишь?
И я возвращался туда, в тот день, мысленно, конечно. И даже раньше на
несколько дней - тогда я еще не знал, что азербайджанец Айрапетов наводил
ужас даже на старшеклассников. Я был почти новичок, вернулся в этот поселок
после нескольких лет, проведенных с матерью в Москве. И я положил его на ло-
патки, ничего о нем не зная. Сцепились в буфете, мгновенно, он лез без оче-
реди. Когда все произошло, я вернулся в коридор, и ко мне подходили и восхи-
щались мной. Ну, и я узнал, что я содеял. И те, кто подходил, были сильнее
меня и намного старше. Как неприятно было потом вспоминать выражение лиц
трусов. Оно типовое. Я много раз видел его, оно нет-нет да проскальзывало в
улыбке, во взгляде, в написанном на лице. Все, что было много лет спустя - в
жизни, на студенческой скамье, на работе, пополняло мои знания об этом сос-
тоянии человека или даже о такой вот второй его природе.
И вот меня повстречала компания мальчиков, которые отводили взгляд поо-
диночке, но вместе... всем почти тем классом, из которого был мой случайный
противник, - вместе они были смелыми, даже подчеркнуто смелыми. Это оборот-
ная сторона трусости.
Еще тогда я любил быть один и бродить по этим рыжим и бурым склонам. Я
чего-то искал там, может быть, свое будущее. Они окружили меня. Моя участь
была решена в несколько минут. Стая смяла меня.
Может быть, живший в них страх спас меня. Я остался самим собой. Но в
мою память, в сознание было записано: стая!
* * *
Она первая увидела меня на станции метро. Мы пошли по переходу, потом
вышли на улицу и направились в вокзал, в тот зал, где были игровые автоматы.
Еще на улице я открыл лезвие и острием вниз положил его в левый карман. Пра-
вая рука мне была нужна как реальная, мгновенная сила которую я мог пустить
в ход смотря по обстоятельствам. Левая рука... это почти невероятное в моем
представлении, мой удар левой резче и неожиданней, и простое лезвие превра-
щалось в фантастическое оружие. Я всегда обходился без него, разумеется, и
даже не носил, хотя длина клинка была вполне допустимой. Мои немногочислен-
ные стычки были очень быстротечны. И только стая внушала мне неприязнь, отв-
ращение, страх. И я должен был победить страх в самом начале.
Мы вошли в зал не вместе, а врозь. У табло его не было. Я изучал распи-
сание. В это время уходили поезда на Санкт-Петербург, три или даже четыре
поезда с небольшим интервалом. Я обошел зал.
Она дала знак, проходя мимо. Я пошел и увидел его. Их было двое.
Я поздоровался с тем, кто был в сером пальто и темной шляпе - брюнет
среднего роста, немного ниже меня, на вид не то чеченец, не то азербайджа-
нец, не то армянин. Второй, с мягкими манерами, тоже брюнет, попросил заку-
рить.
- Не курю.
Он улыбнулся и отошел.
Я сразу предложил гонорар - четыреста рублей. Книжки я еще не восстано-
вил и прикинул, что у меня на это уйдет дня два. Потому и готов был запла-
тить.
Он ответил:
- Мне гонорар не нужен. Видите ли, я... - И он рассказал мне прямо-таки
доверительно о своем приезде в Москву, ссоре с дядей, о незавершенных торго-
вых делах и о том, что ему негде жить. Я должен был дать ему в долг три ты-
сячи.
- Не могу - сказал я.
- Но я оставлю свой паспорт и расписку.
- Он вам еще может пригодиться. Не даю в долг, не имеет смысла, деньги
обесцениваются с каждым днем.
- Мне сказали, что в феврале будет обмен. Это правда?
- Не знаю. Итак, вот деньги. С вас моя записная книжка и две сберега-
тельных.
Он колебался. Смотрел мимо меня, словно ждал подсказки со стороны. Так
оно и было, как я понял потом.
- Ладно, вот... - он извлек из кармана пальто все перечисленное и про-
тянул мне.
Я проводил его до выхода из вокзала, потому что по пути он говорил о
моей визитной карточке, спрашивая разрешения оставить ее у себя. Я разрешил.
Потом вернулся в зал. Жанна ждала меня. Когда вышли на улицу, она просила
меня не идти с ней рядом.
Ее страх был обоснован с точки зрения женщины. Она рассказала позднее,
что их было четверо, и она слышала разговор двоих, стоявших недалеко от нее.
Они говорили о том, что сейчас сорвут крупный куш. Она видела, как тот, что
был со мной, смотрел куда-то в сторону временами, и там, оказалось, стоял
еще один из этой шайки. Он делал какие-то знаки, наблюдая за мной. Последний
из этих знаков - взмах рукой, имевший скорее отрицательный смысл. Видимо, он
отменял решительные действия, как я мог предположить. Интересно, на каком
основании он пришел к таким выводам? Что такого он заметил во мне?
Пока я провожал Жанну, сложилась картина: небольшая шайка орудует на
вокзалах, иногда координируя действия карманников или участвуя в таких делах
самостоятельно.
* * *
Потеря ко мне вернулась. Я ни на минуту не забывал слов великой богини,
обещавших такой исход. Я, правда, не знал, каким способом я получу обратно
потерянное. Потому и принял меры предосторожности, о которых уже знает чита-
тель. Кроме того, во время разговора финка в левом кармане моего пальто ле-
жала вниз раскрытым лезвием и, вполне возможно, конец ее красной рукояти по-
казывался или даже торчал из кармана. Делавший знаки напарнику мог его заме-
тить.
Думаю, эту картину заранее видела богиня и смогла упрочить мое положе-
ние неизвестными мне путями, отводя грозу.
Жанна потом рассказывала:
- Как только я увидела его, меня словно толкнуло что-то в грудь, а ког-
да он приблизился, я ощущала жжение, просто жгло в груди, сил не было. Я
прошла недалеко от тебя и сказала, что он на месте и ждет тебя. Потом отошла
к выходу из зала, там поняла, что их много, один делал знаки тому, что гово-
рил с тобой. Двое разговаривали, обсуждали, какой они сорвут куш, но об этом
я тебе уже рассказывала...
- В метро ты тоже боялась, даже перепутала направление, повела меня к
посадке не на свою линию.
- Нет, не боялась!
- Молодец! А мне показалось, что ты испугалась. А вот я боюсь стаи,
страшусь ее и не стыжусь признаться. Но я всегда иду ей навстречу, меня не
остановить. Было заметно, что я боюсь... испытываю страх?
- Нет, не было. Ты был такой, как всегда. Говорил с ним даже очень спо-
койно, я хотела крикнуть, что их много... но сдержалась. Было обидно, что ты
их не замечаешь.
- Я замечал. Очень даже замечал. Ну. а страх... он всегда удесятеряет
мои силы. Я бегу от него - к таким, как они, уничтожаю его. Я не стыжусь.
Страх меня посещает, мне неприятна стая черненьких шакалов, но еще больше я
боюсь бегства, собственного бегства, я иду только вперед и до конца. И это
уже не страх, а что-то другое - то, во что я его превратил. Может быть, это
просто ярость или, как я думаю, смесь чувств. Что-то сложное. Я иногда меч-
тал и мечтаю о настоящей драке. Но такое бывало очень редко: три-четыре слу-
чая за всю жизнь. А стаю я встретил только в детстве, когда ничего о ней не
знал.
Несколько строк прозы
Да, хочу ненадолго окунуться в рваные ритмы прозы, в ее течение, уже
почти никак не связанное с шаржем повседневности. И все же... Что еще, кроме
прозы, приблизит к жизни этих нелепых, невероятных, сокрушительных лет? Ведь
сама эта жизнь уже почти безгласна, бессильна, - ничего, кроме стонов!
Когда-то я писал и прозу, вовсе не фантастику. Удавалось. Тогда нужно
было сгущать, концентрировать события. Сейчас они до предела сгущены сами по
себе - и нет просвета.
Помню разговор сразу после Рождества Христова. Что-то вроде жалобы
прозвучало на этом конце телефонного провода.
- Ты спрашиваешь о настроении? - повторил я вопрос Жанны. - Лучше не
спрашивай. Нездоровится. Хотел работать - не идет работа. Тело как ватное,
голова тоже. Думать могу, а электричества нет.
- Подключись к электросети.
- Да? Поможет?
- Уверена. Еще лучше отдохнуть. Или зарядиться атмосферным электричест-
вом.
- Не волнуйся, я сделаю и то и другое. Спасибо за идею.
- А теперь шутки в сторону. Отдыхать!
- Как строго, дорогая... так и быть. Выдержу пару часов отдыха.
- Не пару часов.
- Неужели весь вечер придется бездельничать?
- Придется.
Разговор об отдыхе сам по себе уже является формой отдыха, поэтому я не
спешил закончить обмен репликами и продолжал в том же духе. Может быть, не-
доставало всего нескольких микроампер, но откуда их взять?
Каждый день на моем столе появлялся сыр - купил по случаю. О цене умол-
чу. Достал фруктовый компот; была мороженая рыба, тушенка. Раньше достава-
лось в магазине молоко - из него я делал творог. Теперь не то, молоко исчез-
ло наряду с такими лакомствами, как сахар, подсолнечное масло, печенье, ва-
ренье, мороженое. Кое-что было в моем кухонном шкафу и холодильнике даже из
перечисленного. Но как это убого выглядело, я понял только тогда, когда на
следующий день увидел на рынке свежие помидоры по такой цене: половина ме-
сячной зарплаты за килограмм. Тем не менее в ларьке через час я купил их не
по стократной по сравнению с прежними временами цене, а всего по десятикрат-
ной. Тогда я не задумался над происшедшим, но когда Жанна позвонила и сказа-
ла, что купила для меня мед по половинной цене, то объяснить это, не выходя
за рамки трехмерного пространства, я не смог. Пришлось выйти. К тому же:
пол-литровая банка хрена в магазине вечером всего за червонец, виноград на
улице - за четвертной билет, дешевый лавровый лист для матери Жанны, обещан-
ный мной еще накануне отъезда на юг. И вот я приблизился к истине. Это все
произошло как бы само собой, по стечению случайностей. Только вот каскад
этих случайностей был освещен хорошо знакомым мне светом. Излишне, наверное,
сообщать читателю, что на следующий же день недостатка в электричестве уже
не было. Да, чуть не забыл про баранину - взял в обычном магазине, всего по
тридцать пять рублей за кило, что в пять раз ниже цены пресловутого рынка.
Но как я ее готовил... Срезал все сало - и на горячую сковороду. Образова-
лись шкварки. Мой метод - обходиться без масла, когда это возможно. И я по-
резал лук. После этого только жарил баранину на сильном огне, затем - на
слабом, под крышкой. Излишки горячего бараньего жира слил в небольшую банку,
потом принял его внутрь - как лекарство и как лакомство одновременно. Я бы
рассказал и о других деталях моей кухонной технологии, но читателю полезно
самому прийти к азам нехитрой науки - будь он мужчина или тем более женщина.
Ведь ему нужно учиться готовить не из тех продуктов, которые можно купить
только раз в месяц, а то и реже. И побоку кулинарные книги - они ведь не для
нас.
* * *
Был вечер отдыха. Приехал в гости однокашник. Сиживали вместе на лекци-
ях в студенческие еще времена. Мое место нередко, впрочем, пустовало: я тог-
да очень любил утром поспать. Это мой недостаток, который мне надлежало исп-
равить с возрастом. Я сознавал это, но шел как раз в обратном направлении,
пока не стал типичной совой.
А передо мной за столом сейчас листал одну из моих книг типичный жаво-
ронок.
Держался он молодцом, выглядел хорошо, вот только с работой не все ла-
дилось в это бесшабашное время, как у многих. Сначала он расспрашивал об
особенностях моего ремесла. Это было ранним вечером, в субботу, я еще не
вполне проснулся, к его приходу едва успел позавтракать. Вяло отвечал на
вопросы. Не успел оглянуться, как он смог меня вычислить. Или, быть может,
все узнал обо мне еще раньше, из книг, телефонных разговоров. Так что, когда
прошло полчасика, он уже не спрашивал, а сам учил меня особенностям искусс-
тва письма.
Постепенно просыпаясь, я попал в довольно щекотливое положение. Сначала
подписал ему на память "Асгард", а теперь вот убедился, что он уже читал
книгу раньше. Я не спрашивал об этом - просто почувствовал, потом и понял.
О мире богов у него складно выходило. Вдруг - поворот темы.
- Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? - Это его вопрос.
- Понимаю.
- Как? И ты продолжаешь?
- Да, в том же духе. Представь себе.
- Как ты можешь подчинять свою волю кому-то?
- Твой упрек несправедлив. Я совершенно самостоятелен, если говорить о
моей работе и о книгах.
- Э нет! Ты понимаешь, о чем я?
- Еще бы!.. Понимаю... А упрек твой или замечание, как угодно, относит-
ся к тебе самому. Ты ведь себя считаешь свободным?
- Сказать по правде, да.
- Но ты только что говорил о работе...
- Ну и что?
- И ты материалист, не так ли?
- Допустим. И что же?
- Буду говорить на языке материалистов, ведь я неплохо знаком с этим
учением. Вот соответствующий аргумент: жить в обществе и не быть зависимым
от общества нельзя.
- Но это совсем другое!.. Ты путаешь разные вещи.
- Напомню: свобода есть осознанная необходимость. Опять на этом языке,
хотя мысль принадлежит еще старику Гегелю. Вспомнил?
- Понимаю тебя. А ты?
- И я тебя понимаю.
Последняя реплика - моя. Он умолк, словно размышлял о разнице в наших
позициях. Я предложил:
- Жахнешь красного?
- Нет.
- Коньяку?
- Если десяток капель...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг