держал в зубах. Она легкая. Вполне по силам.
Они не заметили пропажи и не стали поднимать шума.
Я вырезал из удилища одно бамбуковое колено, потом соединил удилище с
помощью палочки, вставленной внутрь, и канцелярского клея.
Моя совесть была чиста. Снасть выглядела как надо. Но не в этом даже
дело. Если бы она обломилась во время ужения, то, кроме удовлетворения, сей
факт не вызвал бы никаких других эмоций у рыболова! Еще бы! Рыбина попалась
такая, что не вытянуть! С другой стороны, повезло бы и рыбе.
Потом при скудном свете настольной лампы я сработал две легких и проч-
ных бамбуковых шины для чайки. Преодолевая ее испуг и сопротивление, почти
завернул ее в полотенце, оставив одно подбитое крыло. Наложил шины. Виток к
витку обмотал их суровой ниткой, смазал клеем. Что я мог еще сделать?
Удочку вернул тем же способом. Когда оказался на своей лоджии, понял,
что немного утомился от этой несложной, но ответственной операции. Лег. На
темном небе, среди звезд, двигался едва заметно голубой огонек. Я следил за
его полетом. Он поднялся вертикально вверх, опять опустился, описал квадрат.
Ночное небо здесь сверкает различными неопознанными объектами. Но их некому
наблюдать. Инопланетяне и люди владеют прошлым и настоящим. Боги владеют
прошлым и будущим. Я возвращаюсь в один из миров, подвластных богам...
От самой Африки до Индии Александр Македонский и его преемники основали
эллинистические государства. Но в самую середину этого эллинистического поя-
са врезалось Парфянское царство. Оно было основано племенами, пришедшими с
севера. Часть этих племен во времена Парфии оставалась на берегах Меотийско-
го озера, то есть Азовского моря. На это есть указания у Страбона. Правда, в
те времена Меотидой называли изредка и Аральское море.
В III веке до нашей эры, примерно через сто лет после походов Александ-
ра Македонского, скифы двинулись на юг и подчинили себе значительную часть
Ирана. Арийские элементы здесь всегда преобладали над греческими, и скифская
династия Аршакидов усилила их, подчеркивая свою связь с иранским домом Ахе-
менидов, задолго до походов Александра Великого создавшего огромную, хотя и
непрочную державу - Персию. Скифы - арийцы. Их многочисленные племена насе-
ляли Азию до Алтая. Еще ранее, во втором тысячелетии до нашей эры, арийские
племена оставили изображения своих колесниц в Монголии.
Китайский путешественник Чжан Цянь указывал: "От Давани до Аньси, хотя
и говорят различно, но в обыкновениях весьма сходствуют и в разговорах пони-
мают друг друга".
Это значит, что во всей Средней Азии люди говорили, употребляя совре-
менную терминологию, на диалектах одного и того же языка. Иначе бы они не
понимали в разговоре друг друга.
Это был великий пояс культур, созданных арийцами. Государство Давань
располагалось в Фергане и горах Тянь-Шаня. Аньси - это Парфия.
Чжан Цянь оставил нам и типичный портрет этих людей: они, по его сло-
вам, "бородатые, выпуклоглазые". Они искусны в торговле и ремесле. Это древ-
ние земледельцы и скотоводы, оседлые племена и полукочевые. Самые трудные
битвы - Александра Македонского - с арийцами, бородатыми и выпуклоглазыми
людьми, задолго до прихода тюркских племен и монголов освоившими Среднюю
Азию, создавшими тут, по сообщению римского историка Трога, тысячу городов.
С кушанских и парфянских фресок и росписей на нас смотрят своими выпуклыми
глазами бородатые арийцы, создавшие миф об Асгарде и воплотившие его в одном
из арийских государств - в Аньси-Парфии.
Наиболее удаленное к востоку царство Давань вело войны с Китаем. Причи-
ной этих войн были небесные скакуны Давани. Их изображения остались на ска-
лах до сего дня. Искусство виноделия и некоторые ремесла пришли в Китай
именно из Давани - раньше китайцы не знали ни винограда, ни виноградного ви-
на.
Чжан Цянь в донесении китайскому императору писал:
"Давань лежит от гуннов на юго-запад, отстоит от Китая почти на 10000
ли прямо на запад. Даваньцы ведут оседлую жизнь, занимаются земледелием, се-
ют рис и пшеницу. Есть у них виноградное вино. Много аргамаков. У этих лоша-
дей кровавый пот, и происходят они от породы небесных лошадей... В Давани до
семидесяти больших и малых городов".
Один из китайских историков писал: "Даваньцы любят вино, а их лошади
любят траву му-су". Речь здесь идет о люцерне, которая так же, как и виног-
рад, была совершенно неизвестна в Китае.
О восточных скифах есть также свидетельство Аполлодора. О Давани (Фер-
гане) этот греческий автор говорит:
"Что касается народов, населяющих страны по ту сторону Согдианы (то
есть к востоку от этого тоже очень известного среднеазиатского государства),
на той же параллели, то, судя по их внешнему облику, можно считать их, веро-
ятно, скифами".
Внешний облик жителей Давани, о котором говорит здесь греческий исто-
рик, - тот же, что и у знаменитого китайского путешественника: они выпуклог-
лазы, бородаты, как все скифы, и по большей части высокорослы и светловоло-
сы.
Нынешние археологи, разумеется, находятся в полном неведении относи-
тельно расовой принадлежности основателей городов и государств в Средней
Азии, поскольку слово "раса" для одних запретно, а для других - повод сме-
шать все вместе: пользуясь тем, что у скифов были рабы другой расовой при-
надлежности, они то усердно приписывают скифам "смешанный тип", то объявляют
их кочевниками непонятного происхождения, то вообще провозглашают белое чер-
ным и говорят об основателях доэллинистических городов как о предках совре-
менного тюркского населения. Еще немного, и современная Турция - да продлит
аллах ее дни - будет провозглашена культурной наследницей христианской Ви-
зантии, а также Эллады и Трои, сами турки и вообще тюрки - потомками элли-
нов...
Позднее, под натиском Рима, под натиском тюрок даваньцы, родственные
полулегендарным ванам-венедам, переселились на запад. Их главный город Эрши,
он же Урешта - так его называли другие, - как бы воскрес и соединении с име-
нами родственных по происхождению племен и городов. Ведь перевод прост: на
всех древних трояно-фракийских и арийских диалектах это имя и этот корень
"раш", "рас", "рос", "рус", "раис" означает "царский", а применительно к го-
роду - "царь-град". Точно так же древнюю Трою сами троянцы называли иначе:
Таруиса. И это переводится так: Царьград. То же относится к столице Фригии
Прусе, к самим троянцам - тросес, то есть "царским", "царскому народу"
(сравним царских скифов и роксоланов - царских аланов, фракийские племена).
И этот древнейший корень трояно-фракийского и среднеазиатского региона свя-
зан с культом "царского зверя" - леопарда, которому девять тысяч лет, ибо он
был хороню известен в древнейшем городе Малой Азии Чатал-Гююке седьмого ты-
сячелетия до нашей эры.
* * *
...Утром я снимаю с птичьей лапы медное кольцо в сантиметр шириной.
Буквы полустерлись. Одно слово было мне понятно на этом кольце: "Албана".
Название города. Или местности. Хотелось верить, что это город Албана. Была
когда-то. Кавказская Албания. Каспийское побережье, нынешний Дагестан, часть
долины по реке Араке. Память иногда мешает, сбивает с толку. Если, конечно,
память абсолютная, как у меня. Допустим, Албана, тогда как бы кольцо пред-
назначалось мне. Я знаю об Албании Кавказской больше, чем написано в книгах.
Таинственная страна, меня она давно привлекала.
Я неосторожно проронил несколько слов, и Леня, он же Леонид Григорь-
евич, стал допытываться, почему меня интересует такая древность - первое ты-
сячелетие до нашей эры... Я ему ответил, что интересуюсь из чувства протес-
та. Когда вокруг пасутся разные млекопитающие, иные на автомобилях, иные, по
бедности, так, но все сторонятся разных древних историй и мифов и, понукае-
мые пастырями, тянутся лишь за очередной морковкой, возникает желание разру-
шить эту иллюзию единения еще до того, как она будет разрушена сама по себе.
- Что за млекопитающие? - не понял Леонид Григорьевич.
Я объяснил.
Он, кажется, смекнул, начал жаловаться на отсутствие литературы. По об-
разованию он геолог, работал на Волыни еще тогда, когда там русины говорили
на своем языке, а в гимназиях учили польскому. Интеллигент. Чистосердечно
расспрашивал об Албании весь вечер. Рассказал ему о тайне. Она в том, что
кавказские албанцы - это альвы, герои скандинавских саг. Алванон - так назы-
валась Албания в Византии. Ну а альвы - это друзья и соперники асов. И те и
другие - боги. Вернее, стали богами потом, в мифах. Тысячу лет спустя после
переселения асов с Кавказа па Днепр, затем в Германию и Скандинавию.
Албаний много. Даже в Риме была Альба Лонга. Но я говорил о Кавказе, о
главной Албании, родине богов.
А на следующее утро, рано проснувшись, Леонид Григорьевич открыл зас-
текленную дверь; я услышал его шаги, учащенное дыхание, затем вскрик. Меня и
разбудила его физзарядка и возня.
В просторной лоджии было все же маловато места для некоторых упражнений
(рост его сто восемьдесят семь). Да еще тут же - моя постель. Когда он гру-
бовато, как я полагаю, оттеснил чайку в угол, та тяпнула его за ногу, почти
до крови. На прощанье, что ли? Ведь это его последний день.
Я досрочно поднялся, стал извиняться. Договорились, что я закажу для
него такси и даже оплачу проезд до Симферополя. Дальше, до аэропорта, он до-
едет сам. (Замечу в скобках, что эти рубли на поездку туда и обратно ох как
бы пригодились мне в связи с тем, что за килограмм майской клубники здесь
брали мою дневную зарплату.)
В НЕАПОЛЕ СКИФСКОМ
Таксист опоздал на полчаса. Мы сели. Машина понеслась. Море, зеленые
взгорья, цветники, белые корпуса, туристы, марширующие по обочине - мимо!
Впереди - Чатырдаг, справа - Демерджи. Каменные гребни поворачиваются, изме-
няют очертания. Демерджи похож на леопарда с острым позвонком, прорвавшим
шкуру. Еще несколько минут - и ясно видна голова женщины.
- Там Долина привидений, сходите, я был там двадцать лет назад, с до-
черью. Каменные столбы, башни, колонны, грибы, рядом - настоящий хаос, даже
геолог запутается, если начнет разбираться, как поднимались и опускались тут
складки.
Я вижу Леонида Григорьевича в профиль. У него сейчас лицо человека, ко-
торый задает себе вопрос, так ли он прожил жизнь, как надо. Ответа, естест-
венно, нет. Для него подведены итоги еще одного года. Сколько их впереди?
Немного. У него реденькие седоватые волосы, лицо так и осталось бледным,
несмотря на солнце. Да и моря он почти не видел. От него не услышишь ничего
необычного. Всю жизнь он вычеркивал из памяти случайное, не казавшееся ему
важным. Что осталось? Из причудливого узора несколько розовых и черных нито-
чек. Это и есть старческая мудрость. Такого человека нельзя удивить ничем.
Мне запомнился один его вопрос:
- Альвы, албанцы эти кавказские, про которых вы рассказывали, это ваша
выдумка? Или это ученые доказали?
- Моя,- ответил я с чистой совестью.- Это я придумал, что асы, то есть
скандинавские боги, когда-то жили рядом с албанцами и называли их альвами.
Жму руку, прощаюсь. Такси мчит его дальше - в аэропорт, а я схожу у по-
дошвы холма. На его загривке - бетонная стена, опоясывающая то самое место,
где был Неаполь - столица царских скифов. Спрашиваю, что это? Водоочисти-
тельная станция. Поднимаюсь. Внизу, как на ладони,- Симферополь. Видна доли-
на Салгира. Как это умудрились выбрать для водокачки тот самый холм, на ко-
тором высились дома белоснежного города? Больше двух тысяч лет прошло с тех
пор, как он основан. Никто не застраивал с тех пор это место. Обхожу стену,
возведенную вокруг безликого сооружения. Сбоку, почти вплотную к ней, двое
рабочих неуклюже кладут серые камни - реконструируют Неаполь. Подхожу. Клад-
ка у них такая, какой никогда и быть не могло: вот-вот все развалится. И по-
лучается одна квадратная невысокая башня непонятного назначения. Я обошел
остатки фундаментов, зернохранилищ. От Неаполя остался пятачок... Пять дру-
гих холмов вокруг города будут пустовать. А этот... Кто выбрал его для водо-
очистительных сооружений, которые и сооружениями нельзя назвать, так они бе-
зобразны?
Рабочие не могут ответить ни на один на моих вопросов, они даже не зна-
ют, кто руководит ими.
Нахожу кусок белоснежного камня - остаток настоящей, скифской кладки.
Спускаюсь по зеленому склону, где трава по пояс.
Разорванный узор руин проступает.
На фоне отвалов.
Здесь прошлого нет,
Значит, в будущих книгах
Напишут: кончилось настоящее.
Я отпускаю такси, беру внизу ключ от пятьдесят девятой комнаты, подни-
маюсь на четвертый этаж, открываю дверь. Первое, что я вижу - это деньги на
столе. Он забыл? Ну нет, вряд ли, собирался он при мне и трижды осмотрел
комнату - не забыл ли чего ненароком.
Считаю купюры. Их четыре. Двадцать рублей. Соображаю я быстро - пример-
но столько мне стоила поездка туда (обратно - чуть больше). Объяснить я ни-
чего не могу, просто отмечаю этот факт. А потом открываю дверь в лоджию.
Чайки нет. Заглядываю в соседнюю лоджию, перегнувшись через перила. Нет ее и
там. Осматриваю комнату. Все так, как было, когда мы уезжали. В урне - смя-
тая коробка (он покупал себе кроссовки). Уборщицы не было. Да и час неуроч-
ный.
Еще раз осмотреть лоджию...
Никаких улик. Птица исчезла вместе с цепью из проволоки, которую я так
взволнованно, проникновенно мастерил.
Ну, если кому-то понадобилась птица, то при чем тут цепь? Как ни напря-
гал я фантазию, я не мог представить себе человека, которого могла бы соб-
лазнить моя поделка. Ах вот что!.. Цепь могли выбросить вон туда, на газон,
в кусты. Вниз, стремглав вниз!
Обшариваю газон с кустами жасмина и волчьей ягоды, которую две милые
женщины приняли за барбарис - история эта получила огласку. Еще раз. Все.
Теперь я бессилен что-либо придумать, остается гадать, а лучше просто погу-
лять по набережной.
Зачем мне нужна была птица? Ни за чем. Я не мог отдыхать, когда видел
ее на пляже. Я по два раза бегал в магазин по тридцатиградусной жаре, чтобы
покупать для нее жареную треску или копченую скумбрию, которую приходилось
затем еще вымачивать, А потом? Иногда я бегал за птицей, чтобы бросить кусок
рыбы перед ее клювом, иначе она не брала ее. Вечером, разбросав всю рыбу, я
снова стоял в очереди за треской или хеком. Потом возвращался на пляж, чтобы
оставить ей еду на топчане. Но это не спасало меня от мук совести. Она долж-
на была погибнуть. Я уеду, и она протянет самое большее две-три недели, ду-
мал я.
Я машинально свернул направо, к горе Кастель. Обычно я шел по набереж-
ной в сторону Алушты, сворачивая влево. Сегодня задумался. На зеленом склоне
горы уже залегли глубокие тени, они доползли почти до моря.
ВСТРЕЧА
Под горой - пансионат с небольшими сотами номеров, врезанными в крутой
откос. Я миновал их, сел за столик в кафе "Кастель". Рядом с ней.
Мы сидели молча. Я зачем-то полез в бумажник и достал медное кольцо -
память о пернатом друге, как пишут в романах. Положил его на столик, чтобы
еще раз прочесть надпись. Албана. И еще несколько слов - я их не понимал,
буквы стерты.
Она поднялась, взяла заказанное мороженое "Кастель", пластмассовую си-
реневую ложечку, снова села. Я машинально повернул кольцо. Она вздрогнула.
Или мне показалось? Я не могу начинать разговор первым, если женщина мне
очень нравится. Через минуту я понял, что она прочла надпись или, во всяком
случае, попыталась это сделать. Эта попытка, сами ее глаза, ставшие внима-
тельными на два-три мгновения, не больше (я тоже так умею: сфотографировать
слова, потом уж читать их по памяти), поразили меня. Что она могла понять?
Ведь я переводчик-профессионал, и перевожу я почти со всех древних языков,
включая хеттский, со средней скоростью машинистки.
И тут я спросил. Лучше бы я не спрашивал! Она не просто замялась, она с
отсутствующим выражением лица стала выдумывать нечто ординарное. Будто бы
она видела такое же кольцо, с такой же надписью. Но что означает надпись?
Она не знала этого. Она может переводить с древнегреческого? Немного. Тогда
я заявил, что это надпись вовсе не на греческом.
- Да-да, я это и хотела сказать! - воскликнула она. - Это надпись наши-
ми буквами на другом языке, и я знаю, на каком!
- На каком же?
- На языке светлых альвов!
Если бы она сказала, что прилетела с другой планеты и представила тому
доказательства, я был бы поражен не больше, чем после этих светлых альвов,
слетевших с ее губ.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг