пальцами и пальцами же читать газету, то как можно говорить о мышлении?.. Ни
на один новый вопрос наука, например экономика, ответа дать не в состоянии.
Это же касается истории, философии, литературоведения, подавляющего боль-
шинства отраслей "знания". Но есть и редкие исключения, есть и случайные
открытия. К этому прийти было не так просто.
Но может быть, уместны сомнения? Может быть, нельзя было верить доку-
менту так безоговорочно, только потому, что я лично не удосужился ознако-
миться с работами Эддингтона? Нет, оно было забыто у нас, несмотря на то,
что водородную бомбу уже испытали. Доказательство тому - наша Советская
атомная энциклопедия, вышедшая в 1956 году. Там не упоминается даже имени
Эддингтона!
Я захотел еще раз ознакомиться с находкой. Я знал, что в пакете был
текст на русском. Мне стоило больших трудов получить командировку в этот го-
род. Хотелось увидеть море и все остальное, близкое, ставшее далеким. Я
знал, что соломин жив, и хотел встретиться с ним. Писать? Многое ли можно
написать об этом? А главное - я это хорошо помнил, - он сам не любил писать,
да и не признал бы меня по одному моему письму, не вспомнил бы.
Я видел его последний раз двадцать пять лет назад. Тогда он жил в таеж-
ном поселке, в рубленом доме. Утром, попрощавшись с родителями, на попутной
машине я проезжал мимо его дома, попросил шофера остановить машину, выскочил
из кабины, постучал в его окно. Он выглянул. Мы успели обмолвиться дву-
мя-тремя словами. И вот уже за автобазой раскинулась знакомая долина, где
слева и справа в реку вливаются прозрачные июньские ручьи. На каменных лбах
сопок еще лежат снежные шапки. В распадках - голубой, настоянный на хвое
воздух. Кусты в рост человека скрывают реку, но в прогалах вода струится и
сверкает на солнце как чистое серебро. Филатовка. Атка. Палатка. Это назва-
ния поселков. Потом - город. Отсюда мне предстояло лететь в Москву, посту-
пать в институт. Грузовая "татра" взбегает на невысокий перевал. Море!
Я оставил отца и мать там, в том же поселке.
Одно время мы тоже здесь жили, в этом городе; я помнил его улицы, порт,
ветры, налетавшие со всех сторон на каменистый полуостров. Помнил все бухты
и заливы в его окрестностях.
Два дня в городе моего детства по пути в Москву! Я иду в кинотеатр
"Горняк" со знакомой девятиклассницей Эльвирой Паниной. Потом - круглый де-
ревянный павильон с аттракционом "Гонки по вертикальной стене" Леона Айказу-
ни, отважнейшего из мотоциклистов. Вечером - чай у Эльвиры. Ее мать, Зоя
Петровна, рассказывает о городских новостях, говорит со мной как со взрос-
лым. А ведь не далее как прошлым летом, когда надо было добраться до города
из дома отдыха для школьников, который расположен на берегу бухты Гертнера,
в десяти километрах от дома Паниных, я подкарауливал тяжело взбиравшиеся на
перевал грузовые машины, догонял их и, цепляясь руками за борт, подтягивал-
ся, прыгал в кузов и ждал остановки в городе, чтобы мгновенно исчезнуть, ис-
париться на глазах изумленного шофера. Я выходил в Охотское море на вельбо-
тах и рыбачьих лодках с просмоленными бортами, с широкими банками, я садился
на весла, вызывая почтительное удивление знакомых по дому отдыха девочек,
которые искоса посматривали на мои мускулы, я выпрыгивал вместе с рослыми
парнями-дальневосточниками и подтягивал к берегу лодку где-нибудь за Острым
мысом. Там такие отливы, что целые поля с морской травой оставались подолгу
владением вместе с их обитателями - крабами, гольцами, раками-отшельниками,
морскими червями, зарывавшимися в серый песок на дне луж, но черви эти нужны
были нам как приманка для лова наваги. Экспедиция наша быстро наполняла лод-
ку добычей, странной на вид, но совершенно необходимой. С тех пор я навсегда
полюбил море. У дома отдыха, на берегу, мы играли в волейбол. Саша Шерман,
восьмиклассник из Магадана, судил нас и одновременно сочинял вальс для ак-
кордеона, держа инструмент так бережно, что по нему не пришелся ни один удар
мяча.
Этот мир исчез, растворился.
Но странная сила заставила меня теперь искать пути к нему, совсем в
другое время.
Итак, восьмидесятый год. Вспомним вместе с Василием Макаровичем, что
было с нами после того, как я постучал в его окно далеким июньским утром.
Да, Панины. Он их знал. Отъезд и хлопоты. Билет на самолет в кармане, я
знакомлюсь со Славой Дождевым, который едет поступать в Тульский механичес-
кий. Мы летим над морем. Оно серое, угрюмое, потом - у Сахалина - синее,
почти ласковое. Я вижу белый маяк, притоки Амура, деревянные дома Николаевс-
ка.
В восьмидесятом я не мог понять одного: верил ли сам Василий Макарович
тому, что было записано на нескольких листах писчей бумаги, наверное, рукой
штурмана Никольского, или нет. Я снова и снова расспрашивал его, но окольно
хотел разузнать о его настроении, о том, как он сам относился к находке. От-
веты на многие вопросы я знал заранее, настолько хорошо представлял случив-
шееся. В моем воображении возникал аэродром, летное поле было покрыто сталь-
ными листами с круглыми отверстиями - так делали тогда покрытия на временных
полевых аэродромах. Самолет не дотянул двухсот километров до него. Может
быть, кончалось горючее, и решено было сделать вынужденную посадку.
Главное для меня было заключено в целлофановом конверте штурмана. Пони-
мал ли это Василий Макарович, человек начитанный, удивительно самостоятель-
ный, дошедший своим умом до многого и многого из того, что может дать совре-
менное образование? Откровенно говоря, я не решился бы тогда говорить на эту
тему ни с кем, кроме него.
- Василий Макарович, вы ведь сразу переписали текст и даже разобрали те
места, которые пострадали от влаги, значит, это показалось вам правдой?
- Не обязательно... - прогудел он, подумав. Говорил он с выговором на
"о", но передать на письме это трудно. - Я был намного, намного моложе, мне
было наверное, столько, сколько тебе сейчас. И память об этих летчиках...
память. Они годились бы мне в сыновья, я был почти молод, но не очень - со-
рок лет. Эти ребята, летчики, водившие "дугласы" на запад, видели то, что не
видел я, мне самому попасть на фронт не довелось, из-за возраста, из-за ра-
боты на прииске, которая считалась тогда не менее важной, чем окопы. Все
это... память о них я оставил у себя, переписал текст, поправил его кое-где,
потом иногда перечитывал. Документы же их мы выслали близким - и это было
нелегко, выводить их адреса на конверте.
- А потом?
- Что потом? Потом жизнь, лесное житье-бытье... охота, рыбалка, ягоды.
Поселок ты помнишь небось. Это сейчас я в городе, стар стал по сугробам на
лыжах бегать. Да и в поселке сейчас, как в городе, неинтересно таежному че-
ловеку. Близ реки, поди, видал во время своей поездки - горы гальки, бульдо-
зеры нарыли. Всю долину прошли по разу, потом по второму. Пески промывают.
Пейзаж, как на Марсе, жизни там уже нет. То золотишко, что раньше не брали,
сейчас как раз под стать. мне скоро семьдесят семь вот...
- Но вспоминали про летчиков?
- А как же!
- Ну а... - я замялся, опять на языке вертелся вопрос о пакете.
Нет, нельзя понять настроение другого человека, не побывав, так ска-
зать, в его шкуре. Нельзя, к сожалению. И тут ничего не поделаешь.
Я учился, работал в столице. Василий Макарович с его лесной жизнью ос-
тавался очень далеко. И пакет тоже. Все воспринималось как фантастическая
история. Или это я был таким легкомысленным? Как это проверить? И я снова
задаю вопросы.
У него синие холодные глаза, косматые брови, белая окладистая борода.
Говорит медленно, правильно. Порой не говорит - изрекает. Ему веришь. Даже
сейчас, в приморском городе с театром, неплохими столовыми, кафе, современ-
ными домами, телевышкой, Институтом проблем Севера, человек этот ходит в ун-
тах, волчьей шапке, в единственной его комнате, как встарь, на стенах разве-
шаны сухие пучки трав, вырезанные из дерева фигурки, чучела местных птиц с
белой совой во главе. Напротив меня - шаманский бубен, подарок якутского
друга.
Текст в пакете оглашен по радио - свидетельство самих инопланетян.
Штурман Никольский тогда был еще мальчиком, и жил он в небольшом город-
ке под Смоленском. Радио тогда было редкостью, хотя детекторные приемники и
трансляция уже не удивляли. Какая у нас с Василием Макаровичем общая мысль?
Вот какая: пакет - из Америки, Никольский записал там этот текст с чьих-то
слов или переписал его с английского оригинала и перевел. Где оригинал? Ник-
то не знает о нем. Я пробовал наводить справки: результата пока нет.
Читать и перечитывать без внутреннего содрогания это нельзя, если понял
текст, если веришь записи, если... много "если", но делу это не помогает.
Это та грань, на которой человек склонен отказаться от логики и доводов, за-
быть, что был Коперник, что Бруно готов был бы, наверное, вторично сгореть
на костре - за одно лишь право защитить это обращение, если бы оно стало ему
известно каким-нибудь образом. Итак, это обращение было передано по радио.
Но это не серии радиосигналов, пойманные Карлом Штёрмером, которые так нашу-
мели примерно в то же время. Нет, это не импульсы, которые надлежит расшиф-
ровать, а прямая передача. На английском, русском и еще двух языках. Когда я
был юн, то относился к этому с нигилизмом юности. Даже непонятно, как это
миновало главные центры моего сознания. Доказательства подлинности логичны,
и я много раз корил себя за легкомыслие.
А Василий Макарович?.. Нет, у него не было этих доказательств. Было
чувство долга: он сохранил эту память о штурмане Никольском, о наших летчи-
ках, делавших невозможное, немыслимое дело - перегонявших самолеты на фронт
через весь Азиатский материк в его самой недоступной части.
* * *
Я зашел к нему тогда рано утром. Из окна его комнаты я видел залитый
солнцем город, спускавшийся к морю, к бухте. Дома здесь старые, много дере-
вянных, улицы первозданные, еще со времен репрессий, а также пионеров и пер-
вопроходцев. Одно из моих любимых занятий - метаистория, как я это называю.
Так вот, согласно моим метаисторическим розыскам, русы на Днепр пришли из
Фракии несколькими волнами: одна из волн - после походов Александра Маке-
донского, тогда же часть галлов ушла на территорию современной Франции; дру-
гая волна - после начала экспансии Рима во Фракии и на Дунае. Связь событий
давних и недавних я выразил так:
Четыреста тысяч светловолосых и светлооких
фракийцев
Ушли от натиска Рима
Из солнечной Эгеиды на Днепр,
Давая тем самым начало Киеву, затем и Москве,
Оттоле - Сибири и Владивостоку...
Причалы и прииски Колымы и Чукотки
Берут начало в рескриптах эпохи
Императоров Августа и Траяна.
Но вернемся в настоящее. Читатель найдет полный текст обращения в сле-
дующей главе.
ТРЕТЬЕ ОБРАЩЕНИЕ
К разумным жителям Земли, к расе, именующей себя Человечеством, обраща-
ется Коалиционный Отряд Наблюдателей (КОН). Настоящее обращение КОН к земля-
нам является третьим по счету, контрольным.
Первое обращение КОН передал в 576 году до Рождества Христова жителям
крупнейшего в то время на Земле города Анурадхапура.
Второе обращение КОН передал в 711 году от Рождества Христова жителям
крупнейшего в то время на Американском материке города Ткаэцеткоатль.
Настоящее обращение КОН к землянам в главном идентично первым двум по
содержанию, составлено на основных из сегодняшних языков Земли: английском,
китайском, русском, испанском. Текст откорректирован с учетом современного
уровня знаний и заблуждений жителей Земли. Целью обращения является предло-
жение о проведении в будущем переговоров между представителями Человечества
и представителями Коалиции (текст передан по радио).
I
К настоящему времени Человечество составило себе представление о Все-
ленной в целом более правильное, чем во времена первого и второго обращений.
Действительно, Земля не является плоской и не находится в центре Вселенной.
Действительно, Солнце не находится в центре Вселенной, а является одной
из звезд, входящих в состав Галактики.
Действительно, последними из превращений энергии, поддерживающих дея-
тельность звезд и, соответственно, Солнца и дающих возможность существования
жизни на Земле и сходных с ней планетах, являются термоядерные реакции.
Действительно, разумная раса землян не является единственной во Вселен-
ной.
В остальном большинство ваших космогонических догадок являются ошибоч-
ными. Является заблуждением вера ваших ученых в существование каких-то,
пусть даже не еще открытых, незыблемых законов Вселенной и постоянство миро-
вых констант. Так, гравитационная постоянная заметно меняется и в пределах
вашей Солнечной системы, не говоря уже о более крупных масштабах, что приве-
ло к существенным ошибкам в определении вами размеров Галактики и расстояния
до других Галактик и вызвало появление ошибочных теорий замкнутой Вселенной
и, в этом году, теории разбегающейся Вселенной.
Ошибочно и представление о всеобщей трехмерности пространства, на кото-
ром прежде всего базируются ваши космогонические представления. Мир хаоти-
чен, в нем нет ничего незыблемого, в том числе и мерности. Мерность прост-
ранства во Вселенной колеблется, плавно меняется в весьма широких пределах.
Наилучшим условием для возникновения органической жизни является мерность
пространства, равная числу "пи". Значительные отклонения от этой величины
пагубно действуют на живую природу. В настоящее время окрестности Солнечной
системы имеют мерность +3,00017... Близость этого числа к целому числу три
ввела вас в заблуждение. В окрестности вашего скопления галактик дрейфует
гравитационный циклон, имеющий в центре мерность от -2,15 до -3,15, который
может задеть краем вашу Галактику, уничтожив органическую жизнь на всех пла-
нетах, на которых не будут приняты меры по защите.
В частности, это обстоятельство делает необходимым для вас вступление
Человечества в Коалицию в сжатые сроки, самое позднее через 65 000 лет с мо-
мента подачи настоящего обращения, то есть с 1929 года от Рождества Христо-
ва, с тем чтобы Коалиция успела оказать Человечеству помощь в подготовке к
циклону.
В настоящее время в вашей Галактике насчитывается около 220 000 разум-
ных рас, уже вступивших в Коалицию, и около 1000 разумных рас, рассматриваю-
щих вопрос о вступлении, в том числе и вы.
КОН просит вас не воспринимать сообщение о гравитационном циклоне как
попытку воздействия на ваш ответ.
Вы ошибаетесь в решении вопроса о происхождении Солнечной системы и
жизни на Земле. Солнечная система возникла из пылевого облака, засеянного
строительным отрядом Коалиции в области Вселенной, отвечающей двум основным
требованиям к условиям развития и возникновения жизни:
- в области, достаточно удаленной от звезд;
- имеющей мерность пространства, близкую к "пи".
Вы ошибаетесь в уподоблении разумной расы живому индивидууму, представ-
ляя в некотором будущем неизбежными одряхление и смерть Человечества. В эво-
люционном процессе новые виды живых существ происходят от некоторых старых
видов. И вашей заботой должно быть, чтобы новые виды разумных рас на Земле
произошли именно от вашей. И именно это соображение должно определить стра-
тегию развития разумной расы. Между тем, по наблюдению КОН, Человечество
совсем не руководствуется такой или подобной ей стратегии, предоставляя свое
развитие воле случая и направляя свои усилия на удовлетворение кратковремен-
ных потребностей.
Не следует думать, что ваши заблуждения являются случайными, преходящи-
ми. Они неизбежны и устойчивы в силу специфики вашего мышления, краткому
анализу которого посвящается следующая глава обращения.
II
Мышление живой материи и само существование и развитие живой материи
имеют общую основу. И то и другое являются противотечениями энтропии.
В мышлении это противотечение, противоречие выражается в поисках логич-
ности (вашему мышлению свойственны поиски логичности), но на этом и кончает-
ся сходство вашего мышления с мышлением, свойственным подавляющему большинс-
тву разумных рас, входящих в Коалицию.
Это обстоятельство вынуждает многих участников КОН сомневаться в право-
мерности обращения к вам как к разумной расе. Основой вашей разумной логики
являются понятия "да" и "нет", как якобы реально существующие и многократно
проявляющиеся при ступенчатом анализе любого сложного вопроса. При этом чис-
ло ступеней в анализе конечно и чаще всего весьма мало, даже когда вами исс-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг