лаченному в нашей стране, опять опередившей намного весь мир. И он, конечно,
не мог иначе понять тогда это драматическое место оперной арии. Только когда
певец, сдерживая темперамент, ушел с авансцены и, сжав руками выпуклые розо-
вые щеки, предался лирическим воспоминаниям о первых днях своей любви, про-
фессор успокоился. Супруга же его пришла в себя.
Певец же через десять минут должен был умереть на сцене, и он это сде-
лал достаточно профессионально.
Вы спросите: а мораль? Мораль проста: без административной системы, од-
нако же, нет даже простых мест в партере или на галерке, не то что ложи!
НАЕДИНЕ С КОПЕНГАГЕНОМ
Улицы Копенгагена беззвучно беседовали со мной. На Гулденлевенсгаде ло-
вишь себя на мысли, что объяснения славянского слова "гать" и скандинавского
"гаде" (улица) неверны. Это одно и то же слово! Оно пришло из Асгарда.
Арийское "гатус" - это дорога. И то же слово найдем в "Авесте".
...Ты идешь по Гулденлевенсгаде, переходящей в стремительную перспекти-
ву бульвара Андерсена, нет, ты почти летишь, оставляя за плечами большие
темно-красные дома раньше, чем успеваешь их рассмотреть. И отмечаешь это
вечное чередование звука "о" и "у". Ведь датское "гулден" переходит в немец-
кое "голден" (золото) совсем как "рус" переходит в "рос". Но "рекс" (король,
царь) дает начало вечному и загадочному слову "рус".
А русы - это царское, королевское племя. Рас, ращ, рус - это леопард,
царь-зверь. Ничего другого не надо искать. Так же звучит и сейчас этот ко-
рень в Исландии, где остались древние созвучия, как в этнографическом запо-
веднике со времен еще викингов.
Солнце. Ты в одной темной куртке, без плаща и пальто. На переходе ты
замираешь. Светловолосая женщина на велосипеде останавливается перед тобой.
Зеленый свет - ты идешь, потом оглядываешься. Она еще у перехода. Мгновенный
взгляд провожает тебя. Какая редкость здесь, в Дании, такие яркие светлые
глаза с пронзительным взглядом - на это способна лишь проснувшаяся душа.
Другие же погружены в сон. Можно жить очень просто - жевать бекон, лучший в
мире, и делать то, что делают все.
Ты беден по здешним меркам, у тебя почти ничего нет. Но ты свободен, ты
можешь летать по улицам и проспектам, перелетая то к планетарию Тихо Браге,
за которым сонные утки возятся в тине, среди брошенного хлама - как в Моск-
ве, то к Водровсвею, тихой улице, где дети играют в футбол, и ты врываешься
на мгновение на их стадион с мячом, попавшим тебе в ноги, и ведешь мяч к од-
ним, потом к другим воротам, потом исчезаешь.
Ты можешь снова зайти к профессору Хансу Боггеру в надежде застать его
дома. Он тот, кто, наверное, сможет понять историю Асгарда. Единственный в
Дании человек, который занимался такими древностями.
Но пока светит солнце, ты легкомысленно отмеряешь километры датских
проспектов, прокалываешь взглядом все необычное на витринах, как, например,
хрустальные корабли викингов с парусами внутри хрустальной же бутылки, рядом
с которой обозначена цифра - восемьсот крон, чего у тебя нет и не было. Но
ты берешь этот корабль с собой, у него тоже есть душа, как и у мастера, су-
мевшего сделать чудо. Берешь - значит оставляешь в памяти левитатора, а это
навсегда.
Ну и когда ты летишь дальше, тебе навстречу идут пятеро парней, и один
делает несколько удачных движений, как борец вольного стиля, стараясь напу-
гать тебя, принимая тебя за сверстника. Ты мгновенно отвечаешь, не касаясь
даже его одежды, пролетаешь мимо, ибо сегодня энергию дает солнце. Как шесть
лет назад, когда впервые ты сказал себе: нет, солнце не может быть простым
раскаленным газовым шаром, оно живет своей жизнью и является частью Асгарда.
Ты переходишь улицы без зеленых глаз светофоров, мгновенно переносясь
сначала на середину полотна, потом на каменные плиты тротуара, ибо здесь
часто все наоборот: камни - это тротуар, асфальт - проезжая часть. Шесть лет
назад ты сообразил, что видеть солнце - это все равно что видеть Асгард, и
сделал выводы, о которых не хочешь писать, не хочешь говорить. Спокойная
мысль о Боггере заставляет свернуть в переулок и нажать кнопку звонка. Тебе
открывает пожилая женщина, обещает, что Боггер будет на днях. Так она дума-
ет, потому что он сказал, что... Ты понимаешь: эти дни под вопросом. Возвра-
щаешься в отель, где в холле тебя приветствует гипсовый бюст основателя Ко-
пенгагена, в номере засовываешь в карман куртки свою брошюру "Где жили герои
эддических мифов?" Выходишь на Гельголандсгаде, поворачиваешь на Вестербро-
гаде, подлетаешь к фирме путешествий по Дании "Фремадрайзер", по приглашению
которой ты сюда прибыл. Маленькая брюнетка в черных колготках и зеленой коф-
точке знакомит тебя с руководителем фирмы Генрихом. Ты рассказываешь им об
Асгарде, о метаистории, о том, что народы, всегда переселялись, а не сидели
на одном месте. Показываешь путь переселения датчан, норвежцев, исландцев из
зеленевших некогда степей и саванн Ирана, из долин Копетдага.
Спрашиваешь, кто может понять все это?
Ассистент профессора Боггера. Можно ли для него оставить брошюру? Мож-
но. А позвонить ему? Нет, его, оказывается, так же непросто найти, как и
профессора.
Ты прощаешься с ними. Никто в Дании больше не интересуется Асгардом.
Неожиданная мысль настигает тебя у витрины, где всеми оттенками светит-
ся солнечный камень - янтарь. Ты знаешь, как асы шли на запад, потом переби-
рались в Швецию, потом - в Норвегию, оттуда в Исландию. Из Исландии - в
Гренландию. Из Гренландии - в Америку, которую они открыли. Что дальше? Дол-
жен был замкнуться круг земной. Ведь о круге земном вел речь Снорри Стурлу-
сон, знаменитый исландец. Как же этот круг замкнулся через столетия после
его смерти? Америка вышла к Аляске. Это было продолжение пути асов. Америка
оказалась у берегов Кувейта, Ирака, у границ Ирана. Здесь и соединились кон-
цы единого витка. Круг земной завершен. И по законам магии Асгард открыт од-
новременно с этим событием. Асгард начинает свою вторую жизнь на земле. Ме-
няется эра. Светят звезды Водолея над головами людей, над планетой. Боги и
маги должны возвратиться к людям. Небесный Асгард сияет золотом чертогов.
Эра Водолея и богов началась в 1991-м!
Скоро об этом будут говорить и писать. Ты прокладываешь дорогу, ты уже
опередил все пунктиры земного великого круга, уже замкнул его заранее, вы-
числил второй виток с его магическими знаками, с его планетами, с Юпитером,
посылающим новые души на Землю, которые вселяются в новые тела.
Ты знаешь, как будет сворачиваться пространство при вращении сверкающих
кораблей, сделанных из редкостного сплава, как оно будет превращаться в лен-
ту, в лист, в трубу. И как ты первым сделаешь это - тоже на бумаге, как и
чертеж махолета, который тебя поднимал в воздух на крыльях - поднимал, хотя
никто этого не видел. Тебе не хотелось, чтобы видели. Достаточно воображае-
мого полета. Дальше неинтересно.
В этот день ты мечтаешь.
Ты хочешь теперь летать без всяких машин, махолетов и кораблей.
Ты владеешь тремя пространствами и свободно переходишь из одного в дру-
гое. Но этого мало. Тебе нужны все двенадцать пространств.
* * *
Мимо парка Тиволи - к центру! На центральной торговой улице, вымощенной
камнем, в витрине - бородатый викинг из дерева. Он смотрит на тебя выпуклыми
глазами. Расскажи ему о его первой родине. Пусть выслушает повесть об Асгар-
де, об удивительной стране асов, оставшейся, по существу, не замеченной ве-
ликой державе, воевавшей с Римом.
Скажи, что имя города Асхабад - память об асах, но она закодирована
тюркской народной этимологией, и что Асхабад переводится как Асгард.
Викинг даже бровью не поведет, когда рядом с ним и с тобой остановится
пара - он и он, и второй в этой супружеской паре, в сером пальто, узких тем-
ных брюках, напомаженный, будет держать за руку пятилетнего ребенка, чтобы
все было, как надо.
Викинг дослушает тебя до конца. Выскажись, если тебя не в состоянии по-
нять люди, если их мысль почему-то короче трех-четырех фраз, а длинные док-
лады они привыкли слушать только потому, что в них никогда не бывает ничего
нового, и по той же причине они иногда читают толстые романы, пропуская,
впрочем, так называемые размышления.
Поговори с викингом, левитатор, если уж тебе надоело бродить по залам
фолькетинга, где служители и чиновники вежливо соглашались с тобой, а потом
ты обнаруживал, что с самого начала мог бы лишь перечислить имена богов -
Один, Фригг, Тор, Бальдр, Локи - и не продолжать, потому что темна твоя речь
и загадочна.
Но вот вопрос: а вспомнит ли викинг свою первую родину, ведь его отде-
ляет от тех благословенных времен тоже тысяча лет? Не скажет ли тебе он, как
знакомый местный гид Томас, что в Иране две тысячи лет назад жили мусульма-
не? Не возразит ли он, что в Средней Азии жили они же?
Нет, он поверит тебе, даже если не в состоянии вспомнить первую родину
людей с выпуклыми светлыми глазами. Во всяком случае, его молчание будет
поддержкой в этом накренившемся, съехавшем набекрень мире, где тебе даже
датчанам приходится иногда рассказывать об Эльсиноре, показывать его место-
положение и толковать о страже, расхаживавшей по его стенам.
Выражение лица его бесстрастно. Ты догадаешься, что еще при жизни он ни
за что не вспомнил бы первой родины на юге, хотя был готов усердно молиться
ее богам. Он знал небесный Асгард и без колебаний готов был расстаться с
жизнью, как это делали его соплеменники.
В подобных случаях, а также после битв викинги попадали в небесный го-
род на пир к Одину и имели честь лицезреть его и созерцать рощу Гласир.
Объясни этому бородатому викингу, как ты нашел следы рощи Гласир с ее
кронами цвета червонного золота. Объяви, что это пурпурный персик, что плоды
рощи Гласир были запретны и на небе, и на земле, что боги - это люди, взо-
шедшие в самом деле некогда на небо по вечно сияющему мосту Биврест. Он по-
верит, а если и засомневается, то не перебьет твою мысль восклицанием: "Это
же сказка!" Не зря он кажется тебе серьезнее и вдумчивее современников.
Во время твоего молчаливого рассказа рядом остановится немец объединен-
ной Германии, чтобы спросить тебя, где здесь телефонный автомат. Ты ответишь
ему. Он спросит тебя, где здесь найти хорошее пиво. Ты заметишь без видимой
охоты, что пиво здесь, с твоей точки зрения, всюду отменно. Ошарашенный та-
ким универсальным нивелирующим ответом, он попробует узнать, почему ты так
думаешь, и ты со смешанным опытом человека, которого каждый раз обманывают
по-новому, но каждый раз обещают все ту же демократию, ответишь ему без оби-
няков, что ты русский...
Он отойдет, улыбнется, оглянувшись. Ну и задачу ты задал этому немцу,
который ни за что не поверит, что в восьмидесятых и позднее, в девяностых
твои несколько обостренная наблюдательность и вкус свидетельствовали, что
качество так называемого пива в городе, где ты родился и живешь, все продол-
жало падать - уже после того, как напиток этот заслужил другое, гораздо ме-
нее благозвучное название. И эту неукротимость перемен в этом неукротимом
городе можно лишь сравнить с неотвратимыми пайками по шестьсот граммов крупы
на квартал на взрослого человека - в начале девяностых - в его самых ближай-
ших окрестностях, что дает повод занести гостей этого города да по большей
части уже и его собственных жителей в разряд мелких пернатых - ведь
шесть-семь граммов зерна в день - это минимальная норма для воробья или си-
ницы.
Поэтому ты тоже улыбнешься ему вслед: с равным неуспехом ты можешь со-
общить ему об этом, или об Асгарде, или о летающих аллигаторах, или о насто-
ящих морских наядах по сто крон за штуку в секс-заведении на соседней с тво-
им отелем улице.
Только викинг поверит тебе. Или сохранит вид, что верит. К тому же о
наядах он наслышан. Но в долгих морских походах он был далек от мысли, что
темная или светлая сверкающая чешуя на выпуклых бедрах наяд потребует хло-
пот, забот и технологических навыков, а цена на них упадет.
ЧАЕПИТИЕ. ГДЕ РАСПОЛОЖЕН АД?
Ты идешь в номер к друзьям...
- На что ты надеялся, Володя, - спрашивает чарующим голосом Иветта, -
сразу получить признание и два миллиона крон за открытие Асгарда?
- Ну что ты, Иветта, говоришь. Достаточно было бы и одного миллиона.
- Ну почему только одного? - возразил мой друг профессор. - Пригодился
бы и второй.
- Скажу чистосердечно, я не смог бы отказаться от второго, если бы они
настаивали.
- Зря они этого не сделали своевременно, - добавил профессор.
- Почему? - спросила Иветта негромко, отвернувшись на минуту к тонкой
разрисованной красным и синим банке из-под импортного чая, которая служила
ей и нам с профессором в качестве небольшого электрического самовара, и сра-
зу после ее вопроса я успел вслух заметить, что первый в мире самовар был
изобретен еще хеттами во втором тысячелетии до нашей эры, то есть во время
легендарной Трои, но хетты пользовались в отличие от нас керамическими само-
варами, хотя конструкция их и принцип действия почти не изменились до второ-
го открытия этого нагревательного прибора где-то в районе Тулы и совсем не-
давно. Магия повтора налицо.
- Потому, - ответил мой друг и однокашник, - что два миллиона крон за
открытие Асгарда - это сущие пустяки, и я уверен, что королева Швеции может
опередить датчан. Сейчас это было бы своевременно, у меня как раз кончились
последние кроны, отложенные на пиво и карманные расходы.
- Это намек, - сказала Иветта. - Но не совсем по адресу. Тем профессо-
рам, которые хорошо известны здесь, в Дании, пиво поставляют к столу бесп-
латно.
- Ты имеешь в виду этого китаиста, который живет в доме основателя пи-
воваренного завода в Карлсберге, согласно завещанию его благородного основа-
теля?
- Не только. В свое время в этом доме в течение, кажется, тридцати лет
жил некий Нильс Бор, также получая пиво и минеральную воду к своему столу
бесплатно, и к тому же он не платил за жилье ни кроны, как и китаист. Дом
подарен таким, как они.
- Это справедливо, - сказал я. - Нас ведь пока здесь никто почти не
знает в отличие от нашего отечества, где наши имена вместе с именами всех
асов порядком уже примелькались.
- Почему ты назвал эту банку электрическим самоваром? - спросила Ивет-
та. - Разве похожа?
- Иветта, - рассудительно сказал профессор. - Внутри банки металличес-
кая трубка кипятильника, внутри трубки спираль, это заливается водой. Разве
не похоже?
- Похоже, я не сообразила. Володя, какого цвета свитер тебе связать?
- Красного. Пусть будет немного черного и белого.
- Это цвета Асгарда?
- Да.
- Кажется, я присмотрела шерсть в Москве. Здесь она дорогая.
- Она недорогая для тех, кто получает кроны в Копенгагене, но достаточ-
но дорогая для тех, кто получает их в Москве, ибо за мой месячный заработок
я получил дневную зарплату датского мальчика при справедливой якобы операции
обмена, - отметил мой однокашник, повторяя наши с ним выводы.
- Но все-таки она дорогая...
- Нет, все-таки она не дорогая.
- Дорогая, - сказал я Иветте, поддавшись поверхностному и даже глупова-
тому соблазну созвучия, - шерсть как шерсть, я куплю ее сам, вы ведь знаете,
что у человека, открывшего Асгард и амброзию, найдется достаточно рублей или
даже крон, чтобы выбрать, что надо.
- Володя, ты всех женщин называешь этим словом, дорогая. Не надо.
- Извини, Иветта. Я исправлюсь. Я действительно в последние годы так
обращаюсь ко всем красивым женщинам, но ничего не могу с собой поделать.
- Ко всем? - спросил профессор, подозрительно взглянув на меня в упор.
- Да. Ко всем, кроме одной. Я имею в виду женщину-богиню, пленительней-
шую из всех богинь.
- Кто же это?
- Богиня, настоящая. Та, кому я верю. Она знала об Асгарде еще до его
основания. Она жила в Асгарде под другим именем. У нее много имен. Но мне
больше всего нравятся два ее имени. Первое - Афродита. И второе - Анахита.
Это Малая Азия и Персия. Эпоха, предшествовавшая созданию комплекса в Нисе.
- И какая она?
- Мне стыдно молиться ей, так она красива. Я влюблен в нее, как в жен-
щину. Стыдно просить у нее. В "Авесте" она описана, как очень рослая, стат-
ная, прекрасная дева. Но это слова. Слова одинаковы, а она не такая, как все
богини. В ней все живое, гибкое, светлое, выпуклое, секрет ее красоты смог
разгадать только я. Но лучше потом. Потом. Чай остынет. А его не затем везли
сюда из Лондона в обмен на датский бекон.
- Я тебя поняла, Володя, тебе неловко говорить о ней, но почему?
- Это тайна. Она сама тайна, хотя красота ее для меня не секрет, я по-
нимаю, почему это так сильно действует. Ардвисура Анахита - одно из полных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг