парочки, поскакал я наподобие серой лошадки на ипподроме, которую ждет приз.
Только на этот раз все ставки плакали бы: сто, двести, четыреста, шестьсот
метров в возрастающем темпе, а золотоглазой, золотоволосой знакомой моей не
было. Куда же я устремился после этого? За поворот? Туда, где набережная
взбегает на горку и ведет в город? Ничуть не бывало. Я повернул назад и мед-
ленно добрался до злополучного кафе. Там еще сидел широкоплечий верзила, ко-
торый вдруг подмигнул мне, как хорошему своему знакомому. Я глотнул снова
жидкого горячего южного напитка по цене бразильского кофе. И заметил ненаро-
ком, что верзила ухмыльнулся. Припомнился обидный эпизод с бегемотом. Я
старше и дал бы ему в ухо, если бы он вел себя сейчас так же непристойно; к
тому же я был расстроен.
И вот, бывает же, я понял, что совершил ошибку: мне нужно было все же
подняться по набережной, взять такси, даже просто так называемую кооператив-
ную машину по тройной цене или, на худой конец, автобус - за наличные. Все,
что угодно, но не останавливаться у поворота. Теперь было уж поздно!
В дверях я обернулся. Здоровенный парень смотрел мне вслед с явным
удовлетворением и с издевкой. Я вернулся в свой тусклый номер, где гремело
радио, но пока было пусто, плюхнулся на койку. Потом поднялся, вырубил радио
и задумался. Задумался прочно, глубоко. Зажег бра.
Я догадался, достал кольцо. Надпись на кольце означала скорее всего:
"Албена". Это курортный город в Болгарии. Побережье. Ясно, что экология там
во главе угла. Куда оттуда могли летать чайки? Ну конечно, в соседние стра-
ны. Отсюда кольцо на птичьей лапе. Просто.
Мне легко было извинить себя за возможную неточность в прочтении, тем
более что именно ошибка дала мне возможность познакомиться с Верой.
Албана. Был когда-то такой город. Что касается Албены, то я хорошо пом-
ню ее корпуса в виде пирамид, широкие пляжи, цветущие сливы и персиковые де-
ревья, потому что я был там в семьдесят седьмом.
СХВАТКА В НОМЕРЕ
Было около полуночи. Небо ясное. По нему разбрелись звезды. В дверь
постучали. Я насторожился. После всех происшествий сегодняшнего дня даже
простой стук в дверь воспринимался как нечто неординарное. Я подошел к две-
ри, прислушался. Разговаривали. Я повернул ключ, и сразу же дверь распахну-
лась. Ко мне пожаловал новый отдыхающий, на место Леонида Григорьевича, от-
бывшего восвояси. Круглолицый малый с гитарой в руках, в ковбойке и светлых,
так называемых беленых джинсах, с огромной вещевой сумкой через плечо, и на
том же плече у него повисли две девицы.
Поздоровались.
Я сел и молча резал зеленые яблоки тоненькими ломтями - здесь на досуге
я изобрел новое блюдо на завтрак. Тонко нарезанные незрелые яблоки или алычу
с косточками поместить на ночь в банку, наполненную холодной водой, туда же
добавить две столовые ложки меда. Утром яблочная или алычовая вода готова, у
нее неповторимый вкус и аромат, можно выпить два или три стакана подряд.
Завтрак отменяется вообще или заменяется чашкой взбитых сливок. Ну а они
расселись на его постели. Девица бренчала на гитаре нечто несусветное и не-
состоятельное, он курил, разговаривая сразу с обеими спутницами, потом они
вышли на лоджию, пинали ногами пустую банку, пока она не разбилась, осколки
уронили кому-то на голову, ругались, опять бренчали на гитаре. Сосед прик-
рикнул на них, был отбой. Это не смутило компанию, для которой уже давно не
существовало ни отбоев, ни подъемов, ни проблем в окружающем их пространс-
тве.
Так вместе мы провели часть ночи, я лег, накрылся одеялом. Они снова
гремели чем-то, накурили так, что сквозь дым едва проглядывали звезды. Спать
мне не захотелось бы и без них. Но часа в три я поменялся с ними. Они ушли с
лоджии, а я туда вернулся.
Так я снова стал ночным узником лоджии.
Я разговаривал со звездами на "ты", гора Кастель дышала мне в лицо аро-
матами южных трав, потом я уснул. Последней отчетливой и странной мыслью бы-
ла мысль о чайке. Будто бы я снова ловил ее, и она удивлялась этому. Кто-то
даже произнес вполголоса за кадром, что чайку поймать невозможно. И вся лен-
та промелькнула снова, как быстрое документальное кино. Сначала так, как
сказано: поймать я ее не мог. Потом я постепенно перешел из состояния "аль-
фа" в состояние "бета". Терминология моя, а суть в том, что во втором состо-
янии как бы возрастают способности, быстрота, сила. Объяснить это нельзя. Я
же сам чаще всего вижу вместо действительной картины другую. Я ловил чайку,
а мне виделась рыба. Серебристая такая, медлительная, с золотыми плавниками.
И я нырнул с крутой скалы - и за ней. Инерция разгона была так велика, что я
даже не работал руками, тело мое неслось, как торпеда, я срезал повороты, и
рыбине некуда было деться. Она медлительная. Я только управлял своим движе-
нием под водой. Прижал рыбу к песчаному дну. Плавники ее били меня по рукам.
Но это уже не плавники, а крылья - белые крылья чайки. И снова я на пляже, в
руках птица, я пеленаю ее полотенцем. Я был в состоянии "бета", пока пресле-
довал рыбу. Но как только я поймал ее и она превратилась в птицу, я перешел
в другую ипостась под буквой "альфа". Это самое обычное мое состояние, я еще
называю его замедленным.
Видение промелькнуло, потускнело. А может, я уже спал.
Едва рассвело, меня разбудили анемичные аккорды гитары и низкий устав-
ший голос: "Алеша жарил на бая-ане, шумел-гремел посудою шалма-ан!" Я вско-
чил, как ужаленный. Было жаль парня, но это пришло потом, а сначала я крик-
нул: "Кончай, и побыстрее!" Однако он оказался из тех, кто больше всего на
свете любит подобострастное к нему отношение и, конечно же, вежливость,
беспредельную, самоуничижительную вежливость. Это послужило причиной конф-
ликта.
Он повелительно взмахнул гитарой, даже не удостоив меня ответом. Я по-
дошел, мы сцепились. Я одолел его так, без перехода в состояние "бета". Свя-
зал полотенцем руки. Стал медленно умываться, потом перенес постель снова в
комнату, лег поверх одеяла, стал листать путеводители по Крыму и Кавказу.
Можно было бы махнуть в Новороссийск, а оттуда... там виднее.
- Дай хоть закурить! - пробасил связанный сосед. Я протянул ему сигаре-
ту, из его пачки. На ней остался след губной номады. Наверное, одна из девиц
накурилась до одури и не осилила ее, вернула в пачку. Он закурил, попросил
развязать руки. Я выполнил его просьбу. Он представился:
- Меня зовут Толик. Толик Половодов. А тебя?
- Володя.
- Не обращай внимания, Володя. Я хороший. Так, бывает... А здоров, не
думал, что ты меня так упакуешь. Борьбой занимался?
- Никогда борьбой не занимался. Некогда.
- Кто же ты по специальности?
- Переводчик, можно так назвать.
- Да-а...- неопределенно протянул Толик. - А что, есть такая специаль-
ность?
- Как не быть? Книги и статьи пишут на разных языках, а читать хочется
всем, вот и перевожу.
- В институте сидишь?
- Сидел. Сейчас чаще беру заказы и работаю в библиотеках.
- Силен, переводчик!
- И ты не слабак, Толя!
- Да я, если вправду, троих могу под настроение раскидать, может, пов-
торим?
- Не надо!
- Боишься?
- Нет. Ну а если боюсь, то за тебя, понял?
- Понял... переводчик. А я вот простой электрик, из Москвы.
- Пора завтракать, давай стакан! - Я плеснул ему в стакан яблочно-медо-
вой, и он выпил до дна, но поскольку мне досталась только половина моей
обычной порции, то мы вместе пошли в столовую.
Он выше меня, примерно метр восемьдесят пять. Пока шли, косился на ме-
ня, наконец заявил:
- Это я тебя проверить хотел, извини уж, так получилось. К кому, думаю,
в комнату попал...
- Проверить? - Я расхохотался, ко мне вернулось нормальное настроение,
и я сразу понял, с кем имею дело. Толик был не просто электриком, а инжене-
ром, слегка хипповал и в таком виде любил, пользуясь своим превосходством в
силе, ставить над людьми психологические опыты. У Толика чистые, зеленые,
нагловатые глаза, впрочем, их выражение говорит о склонности к искренности.
ЕЕ ИМЯ: ЗОЛОТОВОЛОСАЯ СИВ
После завтрака мне вспомнилось это слово "проверить", и я даже вздрог-
нул. Что во мне такого, что вызывало бы желание проверить? Я ведь не в пер-
вый раз с этим встречаюсь. Проверить...
Вечером на пляже я кормил чаек сочниками, которые продавали девушки на
пустынной набережной. Продавали. Но их никто не покупал, кроме меня. Я раз-
ламывал их, бросал на галечную россыпь, и птицы слетались, сбегались, громко
требовали еще. Чаек здесь два вида: рыжеватые с темными клювами и голубова-
то-серые. Я впервые видел, что и здоровые, нормальные чайки после ужина, ко-
торый я им устроил, подходили к самому берегу и пили морскую воду, плеска-
лись. Кажется, и до угощения некоторые из них занимались тем же.
Потом я увидел, что у парапета Толик выделывал немыслимые па. Еще мгно-
вение, и я понял, что он поворачивался как винт вокруг собственной оси, все
время теряя высоту, и наконец приземлился на обочине. Поднявшись, он поспе-
шил ретироваться. Оглянулся. Но меня не заметил. А у парапета я рассмотрел
это чудо природы в блузке цвета морской волны и светлой юбке. Подошел, поз-
доровался. Она любезно ответила, даже кивнула. От ресниц ее - тени, необык-
новенная вечерняя глубина ее глаз.
- Только что...- начал я, и она меня оборвала:
- Он вполне это заслужил.
- Да, Толик экспансивный молодой человек.
- Вы его знаете?
- Немного. Со вчерашнего дня он мой сосед по номеру или по палате, как
угодно.
- Проводите меня.
- Хорошо.
- У вас есть время?
- Странный вопрос. Время, которое мы тратим всю свою жизнь на всевоз-
можные дела, потом, по зрелом размышлении, оказывается выброшенным на ветер.
- Не вполне удачная острота, - заметила она хмуро.
Я покорно кивнул.
Склон дикий, и на нем дикие кусты шиповника и дрока, а среди них - до-
рожка и кое-где старый камень, обросший черным лишайником: не то бывшие сту-
пени, не то втоптанные в почву плиты. Она еще вздрагивала. Я знал, почему.
Разумеется, я хотел ее кое о чем расспросить, но сейчас это было бы неумест-
но. И вот, когда мы поднимались к девятиэтажному корпусу с антеннами на
плоской крыше (я почему-то знал, что именно туда ее надо проводить), стано-
вилось все проще и проще.
- Вы очень похожи на левитатора,- уже мягче сказала она.
- На левитатора? Это что, от слова "летать", что ли? - Да. Брусникин
говорил, что иногда рождаются люди со свободным полетом мысли, то есть леви-
таторы.
Корпус. Кажется, пансионат. Но не уверен. Мы вошли. В холле женщина с
книгой. Столик, два-три кресла. Зачем-то мы сели в эти кресла. Потом подошли
к лифту. Она нажала кнопку. Двери лифта раскрылись, и, когда мы оказались
внутри, она предоставила мне право угадать этаж. Так я понял ее неподвиж-
ность. Но она еще и добавила вполголоса: "Ну!" Я прошелся безымянным пальцем
по белым квадратикам, как по клавишам, остановился на одном, потом на дру-
гом, потом на третьем. Машина заработала. Тут только я поймал себя на том,
что и эта моя шутка неудачная. А она хоть бы что! Значит, левитатор угадал.
Мы вышли из лифта. Стекла, вьющиеся растения, кисти сизого винограда, под
ногами - темно-малиновый ковер. В стекло напротив лифта заглядывал край за-
ходившего солнца. Уже здесь, в холле, я задавал себе вопрос: как это отсюда
можно видеть закат солнца, если мы поднимались по восточному склону горы
Кастель? Могли ли мы оказаться на западном склоне? А потом - дуга широкого
коридора, который непонятно как вписался в этот девятиэтажный корпус.
Дверь. Я едва успел заметить ключ в ее длинных, проворных пальцах. Он
был бронзового цвета, а может быть, цвета ее загара. Там были две смежные
комнаты.
Она усадила меня в глубокое кресло. Я потонул в нем. Мягкий коричневый
ворс накидки щекотал затылок, шею, появилось неожиданное ощущение уюта. И не
было жарко, несмотря на двадцать семь на улице. Она подвинула столик к само-
му креслу, вышла и принесла вазу с яблоками и черешней, потом - кофе. Едва я
глотнул кофе, как почувствовал легкое головокружение.
- Бразильский? - спросил я.
- Да.
Но когда чашка опустела, в голове прояснилось.
- Это пансионат? - спросил я.
- Да, это можно назвать пансионатом.
- Расскажите о левитаторах.
- Как вам сказать... Все люди разные. То есть интеллект бывает разный.
Измеряется он в стандартных единицах. Бывает сто двадцать единиц, бывает сто
восемьдесят, это очень много. А иногда достигает двухсот. Правда, очень ред-
ко. На миллион случаев один, не больше. Ну, и есть еще цифра триста, это
почти тайна. Такого не бывает. Разве только в виде редчайшего исключения.
Это и есть левитатор. Ну, теперь поделитесь секретом. Как это вам удалось
поймать чайку?
- Это нетрудно объяснить. Есть второе состояние, я называю его гречес-
кой буквой "бета". Когда я пытаюсь добиться результата, я перехожу именно в
это состояние и нахожу ответ, решение. Интуиция - лишь преддверие этого сос-
тояния... понимаете?
- Понимаю. Левитатор живет в мире осознанной интуиции. Это мир образов,
который не только заменяет логику, но и дает мгновенные ответы. В Болгарии
живет Ванга, прорицательница. Ей этот мир знаком очень хорошо. Но она дает
ответы только на узкий круг вопросов. Собственно, это не от нее зависит, ее
спрашивают, она отвечает. У кого-то пропали золотые часы, и она называет имя
укравшего. У кого-то будет пожар, и она называет день. Кто-то заболеет, и
она предостерегает. Но вы ловили чайку на пляже из других побуждений. С пти-
цей, поверьте, все в порядке. Я интересовалась.
- Скажите, можно вас звать Сив? Или Сибиллой, если полностью?
- Почему так?
- Потому что так звали жену бога Тора, Сибилла, или Сив Золотоволосая
дева, - из северных краев. Так записано в сагах.
- Хорошо, пусть Сив. Я запомню свое новое имя.
Я подошел к окну. Склон горы был весь укрыт темной листвой деревьев.
Вдали высились три белых корпуса дома отдыха "Дубна". Я узнал их: Она подош-
ла, положила руку на мое плечо, подала картонный прямоугольник, на котором
было написано: "Золотоволосая Сив. Московский телефон 151-39-89". Я кивнул.
НАХОДКА
На следующий день я проводил ее до такси, и когда дверца захлопнулась и
машина рванула с места так, что меня обдало ветром, пришла тоска. Накрапывал
дождь. Потом проглядывало солнце. Снова моросило. Я брел туда, откуда вчера
впервые увидел, это девятиэтажное здание. Машинально, не отдавая себе отче-
та.
От асфальта шел пар. Я повернул назад, к себе.
Поднялся на четвертый этаж. Сосед-эксцентрик пил чай с одной из двух
девиц. Пригласили меня вполне учтиво, я согласился. Даже рассказал им анек-
дот об одной супружеской паре: вернулся муж домой поздно, то и дело просы-
пался, подбегал к холодильнику на кухне и выкрикивал: "Шеф, в Чертаново под-
кинешь?" У жены эта картина выбывала, естественно, отчуждение. Утром дома не
оказалось ни мужа, ни холодильника.
Достоверная и непритязательная история развеселила обоих. И в ту же ми-
нуту постучали. Дверь открылась. На пороге стояла женщина-администратор.
Пришла отселять от меня Толика. Почему? Решение главного врача Мищенко. Об-
жалованию не подлежит. Толя быстро собрал пожитки, прихватил постель. Тут же
явилась горничная и застелила порыжелый видавший виды матрас на его кровати
белоснежной простыней, одеялом из верблюжьей шерсти в накрахмаленном пододе-
яльнике, взбила подушку, на которую легли синеватые тени. И даже предложила
мне взять себе эту постель, причем сделала это с такой неподдельной любез-
ностью, что я весьма удивился.
Вообще с этого дня все как-то поменялось. Чувствовалось внимание. В
столовой санатория, где даже в праздничные дни скупо распределяли хвосты от
скумбрии (раньше я относил их чайке), теперь на столах возникали апельсины,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг