Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Поднял крышку. Костюм повесил на вешалку, свитер на спинку кровати, достал
рубашки.
     Стоп.  Что-то  не  так...  Электрическая бритва лежала справа,  это я
помнил;  сначала я вообще забыл ее положить, а когда спохватился, то места
не оказалось,  и я примостил ее кое-как,  и мягкая крышка чемодана заметно
здесь выдавалась. Теперь бритва была слева, и никакой выпуклости, кажется,
так... И с рубашками недоразумение. Все они выглажены, сложены как надо. А
ведь этого быть не могло! Я не умею обращаться с сорочками, и одна из них,
вот эта,  из  прачечной,  должна быть сложена по-моему.  Я  прихватил ее в
последний момент.
     Ни одной  вещи  не  исчезло,  но  они приобрели какую-то необъяснимую
новизну.  Следовательно...  Нет,  ничего из этого необъяснимого  факта  не
следовало,  как ни напрягал я воображение.  В голове промелькнуло:  камера
хранения опытная,  отлаживает методы обслуживания, совмещая хранение вещей
с химчисткой...  Если бы! В этом южном городке, кажется, не было и обычной
химчистки... Впрочем, пора спать.


                             ЛУЧИСТЫЙ КАМЕНЬ

     Утром  после  тихой  спокойной ночи  была  особенно заметна разница в
цвете воды: бухта, куда впадала Хоста, казалась темной, дальше открывались
голубые дали.
     - Это  не  обман  зрения!  -  сказал я  Жене.  -  Там  чистая вода  и
красноватая галька.
     - Так пойдем туда.
     И  мы  двинулись по  берегу,  поднялись на  бетонную  стену,  кое-где
изъеденную прибоем.  По  правую руку от  нас  туннель убегал под гору,  на
склоне росло несколько пицундских сосен.
     - На Пицунде их много, целая роща.
     - Знаю, - сказала Женя.
     Мы одолели железнодорожную насыпь, двинулись по шпалам, спустились на
бетонный волнорез,  я  спрыгнул вниз и поймал Женю.  Здесь было просторно,
пусто,  над  нами  поднимался берег.  Странно было  видеть  в  октябре эти
глубокие зеленые краски: широколиственный лес взбирался по крутому склону,
кое-где голубели сосны,  на фоне деревьев бежал поезд.  Плавным, спокойным
было его движение.  Лучи солнца не проникали глубоко в  лес,  и видны были
темные прогалы между дубов и кленов,  размытые тени,  кусты калины.  Поезд
пробежал,  и  эти  мгновения запомнились с  такой легкостью,  как  будто я
давным-давно уже видел этот берег. И не один раз...
     В шашлычной на вымощенном камнями пятачке расставлены столы и стулья,
дремлет старый сытый кот,  и днем тут не надо стоять в очереди, потому что
с  дикого  пляжа  еще  никто  не  пришел,  кроме нас с Женей и того самого
старичка, что стоял с нами в камере хранения.
     Женя присела за столик,  а мы с ним получали обед, и я успел спросить
его, не заметил ли он чего и цел ли его баул.
     - Нет  как  будто,  -  сухо  ответил он  и  занял  столик у  большого
пробкового дерева.
     ...Я  рассказал Жене о  чемодане,  рубашке и  бритве.  А вот и камера
хранения.  Я протянул квитанцию в окошко. Машинально получил Женин чемодан
и тут только рассмотрел, что подавал его не вчерашний мужчина, а женщина.
     Удивительная это была женщина:  прическа высокая,  глаза светятся под
очками зелеными искрами,  платье тоже с какими-то искрами,  впрочем, после
целого дня на солнце это могло и показаться...  Мы взобрались на горку.  В
бассейне плавали красные и  оранжевые рыбы.  Ни души,  в доме отдыха тихий
час.  Прислонившись спиной к серой глыбе,  нагретой солнцем,  я ждал. Женя
поднялась по ступенькам и вышла на балкон.
     - Спускайся вниз, - сказал я.
     - Не хочется,  -  ответила она;  постояла, постояла - и все же ушла с
балкона. Я увидел ее на крыльце. Она сказала:
     - Пойдем, расскажу о чемодане.
     Мы пересекли тень от эстакады, выбрались на дикую тропу и повернули в
сторону Адлера.  Там  песчаный пляж,  редкость для  Кавказа,  и  песок там
крупный,  серый,  горячий,  а море почти такое же голубое, как за бетонной
стеной,  где мы купались утром.  Справа -  красный тревожный свет,  солнце
почти коснулось воды.
     - Знаешь,  я  сразу поняла:  что-то не то,  - начала рассказ Женя.  -
Слишком уж все выглажено,  а туфли как новые.  Может быть, я и не заметила
бы ничего, да ты подсказал. Вышитый цветок на кофте и тот как будто только
что распустился, да вот посмотри... а ведь он давно вылинял.
     - Э, дело не в цветке.
     - А в чем?
     - А вот прочти...
     - Тут по-итальянски, я не умею.
     - И никто теперь не сумеет,  название фирмы нужно с конца читать. Это
слово тебе знакомо?
     - Вроде "синтетика"... если с конца.
     - В  том-то  и  дело.  А  так все в  порядке.  Нужно было им  спасибо
сказать.
     - Кому - им?
     - Ну тем, кто в камере...
     - А-а... Что это они удумали?
     - Сегодня  на  пляже двое о том же говорили.  О камере хранения.  Два
парня у волнореза,  я к ним прикурить подходил, один в очках, на аспиранта
похож,  так вот он сказал:  "Это не камера хранения, а пункт обмена старых
вещей на новые".  А второй парень ему ответил: "Ну и даешь ты, Борис, кому
это  надо:  старье брать,  а новое отдавать?" А тот,  первый,  Борис,  ему
говорит: "Мало ли кому. Ты вот сидишь здесь и думаешь небось, что ты венец
творения, думаешь ведь?.. А того не понимаешь, что если бы так оно и было,
то и в камере хранения такой ничего удивительного бы не было.  Но то-то  и
оно,  что  не  венец  ты творения,  Сеня,  а предмет изучения.  О деталях,
впрочем,  умолчу.  - И он странно хмыкнул.  - Статью космонавта Поповича о
разумной  жизни  на  спутниках Сатурна и Юпитера читал?..  На Европе,  что
обращается вокруг Юпитера, обнаружили целый океан воды. Так вот, допустим,
что  жизнь где-то есть.  Те,  другие,  поступают так же,  как мы.  Мы ищем
каменные ножи,  амфоры,  берестяные грамоты, глиняные таблички, статуэтки,
древние книги и кольчуги,  все,  что создано руками человека. Те, с других
планет, - тоже..."
     И тут я перебил их.  Прикурил.  Отошел,  усмехнулся про себя, а через
некоторое время задумался об инопланетном разуме, представляешь?
     - Это серьезно,  -  согласилась Женя.  -  Но я  на твоем месте даже и
представить себе  не  смогла бы,  как  это  камера хранения попала в  руки
инопланетян.
     ...Как-то  я  заглянул в  окошко;  рядом никого не было,  и  я  вдруг
увидел,  что камера хранения намного просторнее,  чем я  думал.  А  вместо
пола, казалось, была морская гладь, и, только присмотревшись, я понял: это
голубой ковер... Передо мной возникла та самая женщина.
     - Скажите,  -  спросил я  самым естественным тоном,  -  вы,  конечно,
слышали о Венере Милосской, олицетворяющей женскую красоту?
     - Да,  -  ответила она и  как будто задумалась,  загляделась на  свое
кольцо с восхитительным зеленым гранатом.  Такой гранат, я знал, как будто
бы помогал угадывать будущее.
     Но  речь  шла  о  далеком прошлом.  И  это  далекое прошлое было моей
специальностью:  ведь  я  защитил диссертацию о  культурах Средиземноморья
такого давнего периода,  что  на  защите не  нашлось ни  одного серьезного
оппонента.
     В ее гранате вспыхнула и пропала изумрудная искра,  несомненно,  игра
света... Я сказал:
     - Весной 1820 года крестьянин с острова Милос по имени Юргос погрузил
в  землю лопату и  наткнулся на изумительную скульптуру.  Потому и названа
она Милосской. Но Венера была без рук.
     - Нет, - возразила она односложно, и я постарался скрыть удивление.
     - Да,  говорят,  что  французский мореплаватель Жюль  Себастьян Сезар
Дюмон-Дюрвиль описал ее в  своем дневнике совсем другой.  В левой руке она
держала яблоко, а правой придерживала ниспадавшее одеяние.
     В  гранате ее  -  белый  огонь.  Вспыхнул и  погас...  Я  внимательно
рассматривал ее кольцо.  Давно уже гранат перестал быть редкостью, из него
делают  электронные  приборы,   совсем  несложные.   Пластинки  граната  с
какими-то  примесями могут  задерживать ультразвуковые колебания,  служить
элементами памяти.  Это,  если  угодно,  подобие  объяснения его  свойств,
связанных  с  будущим,  с  предсказаниями  всякого  рода.  Если,  конечно,
молчаливо  предполагать,  что  будущее  уже  содержится  в  прошлом...  но
парадокс этот более чем сомнителен.  Ее гранат тоже был синтетическим, и я
подумал, что во времена Куприна никто об этом и не догадался бы.
     - Да. Ее видел Дюмон-Дюрвиль, - сказала она с расстановкой, и я опять
скрыл изумление,  вызванное и словами ее, и тоном, не терпящим возражения.
И еще она добавила: - А почему вы спрашиваете меня об этом?
     - Да потому,  -  сказал я и сделал паузу...  -  потому только, что вы
копия Венеры Милосской, какой ее видел Дюмон-Дюрвиль.
     - Неправда, - сказала она.
     Я молчал и смотрел на нее. И в эту минуту она не могла опустить глаза
и глянуть на гранат. А там мерцал зеленый змеиный глаз.
     - Правда,  -  сказал  я,  глядя  ей  в  глаза.  -  А  теперь скажите,
пожалуйста, что это за работу вы себе нашли?
     - Это  временно,  -  оказала она,  и  бесцветный огонь встрепенулся в
камне.
     Тут  подошли  сразу  несколько человек,  накидали саквояжей и  сумок.
Незнакомка  отдалилась  от  окошка,  и  все  эти  нелегкие  вещи  каким-то
непостижимым образом оказались на движущейся ленте. Она оставалась в тени.
Я  уж было хотел снова подойти и продолжить разговор,  но меня оттерли три
отпускницы, за ними приблизились мужчины, и я понял, что пришел автобус из
Адлера  и  нужно  подождать часок-другой.  Но  когда  наконец пятачок близ
окошка опустел,  ее  уже не было.  А  был не располагающий к  беседе тип в
очках, которого я приметил в первый день.
     Пора было к  Жене.  Все эти дни стояла изумительная погода,  дышалось
легко,  я перепрыгивал через три ступеньки,  не уставая.  В воздухе легкий
пряный запах  отмирающих листьев и  последних осенних цветов.  В  бассейне
шевелили хвостами беззаботные рыбы;  мальчишки кидали  им  хлебные  крохи,
иногда, впрочем, наживляя их на крючок, привязанный к мизинцу.
     Да,  я  думал о  незнакомке...  Удивительно это.  Откуда она  знает о
Дюмон-Дюрвиле? А кольцо с гранатом!
     Но  поздним вечером,  когда  мы  бродили с  Женей по  изогнутым,  как
серпантин,  аллеям  и  под  ноги  попадались какие-то  большие  коричневые
стручки, настроение переменилось. Что, собственно, тут загадочного? Гранат
обыкновенный,  даже синтетический,  а светится он потому, что положение ее
руки во  время разговора менялось.  Что загадочного в  ее платье,  туфлях,
односложных ответах? Да, красива, ну и что? Туфли... ну, положим, в Сухуми
или Тбилиси можно достать и получше.
     Женя заметила,  что я рассеян,  и угадала,  кажется,  по какой именно
причине я молчу.  Но говорить с ней о своих подозрениях я не мог. (Не мог!
Она бы рассмеялась мне в лицо - при самом благоприятном исходе)
     Небо  было  глубоким,  сапфировым,  с  каким-то  странным  светом,  с
отблесками на летучем облаке,  с россыпью бирюзовых звезд. Мы остановились
у   бассейна,   и   небесные  огни  отражались  в  темной  воде,   мигали,
завораживали. Но это была реальность!
     Взгляд не  может не путешествовать во времени.  Ведь вместе с  ночным
атмосферным  свечением,  опаздывавшим  всего  на  тысячные  доли  секунды,
приходят и  вести из давнего прошлого.  Первая станция на пути в прошлое -
альфа Центавра.  Четыре года разделяют нас.  И  этот отрезок неопределим -
нельзя пробить пока сказочный туннель к звездному раскаленному шару, чтобы
сблизить два  разных времени.  Но  что  такое четыре года  по  сравнению с
сотнями, тысячами веков!
     Звезды из столетней окрестности -  это современницы, так их, пожалуй,
можно назвать;  они почти наверняка таковы,  какими кажутся,  видятся.  Но
стоит удалиться за эти пределы, обозначаемые не человеческим воображением,
а стеклами или антеннами астрономических приборов, и зарождается сомнение:
не  погасла ли  дальняя звезда?  Не  исчезла ли  туманность -  целый  мир,
отнесенный от нас на многие и многие поколения пути?
     Я рассказывал  Жене о звездах,  а сам думал о другом:  почему же я не
спросил незнакомку обо всем напрямик?
     Нужно исправить ошибку.  А захочет ли она беседовать о том,  что меня
интересует?..  Вряд ли.  Хорошо,  что сегодня она не  догадалась,  куда  я
клонил.  Впрочем,  я  опять  фантазировал:  нет,  не стояли за ней зеленые
человечки с другой планеты, ведь ясно же!
     Женя -  биолог,  заканчивает аспирантуру; об инопланетянах слышать не
может: морщится и хохочет.


                          НИ СЛОВА О ГУМАНОИДАХ!

     Женя чуть выше меня, и когда мы идем с дикого пляжа, рука ее покоится
на моих плечах.
     Есть  такой  возраст,  когда  одинаково небрежно,  покровительственно
обращаются и с теми,  кто моложе, и с теми, кто старше. Потому-то и смешно
мне  стало,  когда  на  глаза  нам  попался старичок из  очереди в  камеру
хранения и довольно-таки косо посмотрел на нас.
     Кто  бывал  в  Хосте,  знает,  что  дорога  с  северного дикого пляжа
проходит как раз мимо камеры хранения под эстакадой.  Вот так мы с Женей и
прошествовали в  обнимку мимо  знакомого окошка.  Оно  казалось сереньким,
невзрачным,  не заслуживающим внимания.  Я  хотел заглянуть туда,  но Женя
меня не пустила.
     Несколько раз  проходил я  с  Женей  под  эстакадой,  но  каждый  раз
повторялось то  же  самое:  Женя  удерживала меня,  она  была  против этой
истории с незнакомкой и странной камерой хранения.
     Однажды поздним вечером я  увидел незнакомку в дальнем углу комнаты с
голубым ковром,  но тут же у окошка оказался человек с зонтом и чемоданом.
За ним не замедлили появиться еще несколько отдыхающих. Подошел поезд... Я
дождался,  пока людской поток схлынул, но увидел в камере только мужчину в
очках с небрежно зажатой в зубах трубкой.
     Я пошел к причалу,  где плескались мутно-зеленые волны, а у волнореза
кто-то стоял с удочкой. Вот подошел еще один рыболов, и я узнал обоих: это
были аспирант Борис и его знакомый.
     Я поздоровался.  Они ответили.  Борис озабоченно посмотрел на часы. Я
спросил:
     - Не помешал?
     - Нет как будто,  -  ответил Борис и добавил, обращаясь к товарищу: -
Через десять минут, можешь сверить часы.
     - Не клюет? - спросил я.
     - Не особенно.
     Мне показалось,  что на дальнем конце причала кто-то есть...  женщина
как  будто.  Борис  подтолкнул  товарища,  оба  смотрели туда,  где у мыса
Видного шел катер на подводных крыльях.  За катером, за мысом сверкнуло, и
небо перечеркнул метеор.
     - Ну как? - спросил Борис.
     - Точно, - ответил товарищ.
     - О чем вы, ребята? - поинтересовался я.
     - Да о том же, о загадках природы... метеор видели?
     - Видел.
     - Завтра приходите в то же самое время, увидите снова.
     - Ну да?
     - Три вечера подряд одно и то же.
     - Интересно.
     - А что именно вам интересно?
     - А то, что вы о камере хранения на пляже говорили.
     Они переглянулись. Борис сказал:
     - Это  гипотеза.  Знаете,  сколько лет Копернику понадобилось,  чтобы
доказать  очевидную,  казалось бы,  мысль  о  беге  нашей  планеты  вокруг
светила?.. Ну вот, а вы готовы поверить нам сразу. Так не бывает.
     - Не бывает... - поддержал Бориса товарищ.
     - Почему же не бывает... я вчера говорил с той женщиной.
     - Ну и что узнали?
     - Да ничего не узнал. Отвечает "да" и "нет".
     - И не узнаете ничего, даже если мы с Борей правы. Так, что ли, Боря?
     Тот утвердительно кивнул. И вдруг спросил:
     - А вы что, в самом деле поверили?
     - Да как сказать...

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг