Огонь же, оставшийся среди нас, угас, теряя силу, но выросли тогда
три луча узких, как лезвия, как ножи сынов леопарда. Знай, три луча
выросли, засверкали. Один луч коснулся руки одного из нас. Другого из нас
второй луч коснулся. Третьего достал третий луч. На руках следы от лучей
остались как багровые знаки солнца, как кровь. И обежали лучи круг
людской, и обежали они землю под их ногами, и воздух, и траву, и песок, и
камни, и дома. Круглое тело огня вспыхнуло среди людей и стало удаляться.
И вслед ему смотрели, пока огонь не скрылся. И увидели люди на руках знаки
огня, знаки холодного лезвия, пробежавшего среди них. Знай, так было".
Солнце по-этрусски - "усил", "осил". В нем сокрыт один из древнейших
корней, сохраненный в глаголе "сиять" до сего дня. "Усил", "осил" как бы
сближают силу и сияние. Итак, речь шла о вмешательстве какой-то неведомой
силы в жизнь этрусков. Произошло это задолго до переселения их в Италию.
Где-то на Средиземноморском побережье, в Малой Азии. Или даже в Леванте,
где обитали позже финикийцы, ближайшие родственники этрусков, основатели
буквенной системы письма, которую применяли и этруски и которую позже
освоили соседи-кочевники.
Что тогда произошло? Эпизод напоминал случай на берегу Персидского
залива, но он относился ко времени очень давнему - ведь самые древние
города на Земле располагались на прародине этрусков, в Малой Азии.
Вавилонский эпизод, считает Чиров, следовал за этрусским, и нет оснований
не верить ему.
Теперь о главном. Нужно переосмыслить текст с учетом современных
понятий. Крупный специалист в области космических сообщений считает, что
полеты разумных существ на межзвездных кораблях попросту не нужны. Их не
будет. Вся информация, необходимая нашим предполагаемым братьям по разуму,
содержится в генах. Достаточно одной клетки, чтобы узнать о человеке
многое. Достаточно оптического локатора и нескольких голограмм, чтобы
узнать почти все о народе, племени, городе или цивилизации этрусского
времени.
- Значит, была попытка изучить истоки нашей цивилизации, - рассуждали
Чиров и я. - Лучи, конечно, были далеко не простыми пучками света. Они
записали информацию в неведомых блоках памяти, и невидимая глазу суть этих
лучей могла проникнуть сквозь дерево и даже камень. Так стало известно на
борту корабля о древнем земном поселении, о домах, их устройстве, их
обитателях. Сами же пришельцы из корабля не показывались. Это
свидетельство того, что корабль был, вероятней всего, автоматическим.
- Наше предположение удовлетворяет принципу Оккама: следует объяснять
явления, пользуясь минимальным объемом знаний.
Профессор съязвил - он искоса поглядывал на меня, - и все же давно я
не видел его таким довольным и благодушным.
Да, они взяли клетки кожи, и на руках этрусков остались багровые
следы после этой несложной операции. Сработало холодное лезвие, другие
слова тут не подыскать и в наш атомный век.
Открывалась вот какая перспектива: клонирование позволяет выращивать
организмы из отдельных клеток, что и было выполнено на далекой неизвестной
планете теми же вездесущими автоматами. Еще двадцать лет назад я своими
глазами видел маленькие сосенки в колбах, которые ведут происхождение от
отдельных клеток, высеянных в питательную желеобразную смесь. Было это в
Ленинграде в лаборатории Яценко-Хмелевского, профессора лесотехнической
академии. Но это на нашей планете. Четверть века назад.
Что касается случая с этрусками и автоматическим кораблем, то он
вполне мог послужить отправной точкой для основания инопланетной колонии,
второй Этрурии или, еще лучше, Новой Этрурии. Для этого нужны лишь
несколько живых клеток...
Именно автоматические корабли являются главным видом транспорта в
нашей Галактике - так считают многие ученые. И главная их цель, упрятанная
в блоках программы и памяти, - спасение на отдаленных планетах той
культуры, которой суждено погибнуть. Этруски погибли под натиском Рима.
Здесь, на Земле. Два, тысячелетия назад. Зато где-то в необозримой дали
потомки их увидели второе солнце и назвали его так же по-этрусски: "осил".
А потомки потомков увидели и Землю.
Кто послал корабль для спасения этрусков, я, разумеется, не знал и не
надеялся узнать. Да и одних ли только этрусков?.. Скорее всего в нашей
звездной системе издревле блуждают такие корабли. Иногда они садятся на
планеты...
Я старался скрыть от Чирова мою следующую мысль.
Была она проста: "Ты симпатичный старикан, и голова у тебя что надо,
но если бы ты знал, сколько космических экипажей уже перебывало здесь,
почти у самого порога твоего дома. И твой бывший ученик тоже оказался из
этих... пришельцев".
ИЩУ ПРЕДКОВ. ГЕРАКЛ И ОМФАЛА
Было несколько очаровательных дней, когда я мечтал, предавался
воспоминаниям, читал и размышлял об этрусках. Я нашел, что отец мой похож
на незнакомца из этрусского города Вольтерры. Алебастровое надгробие дошло
до наших дней, относится оно ко второму веку до новой эры, к периоду
поздней Этрурии. В это время все ее земли оказались под властью Рима.
Пройдет еще лет сто, и от самобытного искусства этрусских мастеров
останутся воспоминания и памятники, не станет и самих мастеров. Рим
проглотит Этрурию. На землях этрусков императоры будут селить римлян.
Этруски будут согнаны со своих мест. Историк Мюлештейн напишет: "Этрурия -
колыбель Рима. Рим - могила этрусков".
На репродукции бронзового зеркала я нашел свои портрет. Имя этруска -
Пава. Сходство поразительное. Рядом с ним - воин с копьем и еще двое. Меня
не удивляет сходство с этруском. Но удивительно, что я нашел портрет
этруска, похожего на отца... Велия. Пава. Волний.
- Это этрусские имена! - твердо сказал Чиров, когда я осторожно
спросил его об этом. - Почему они вас интересуют? - И, не дождавшись
вразумительного ответа, добавил: - Пава - имя, которое известно у славян с
некоторым свойственным им оканьем: Бова. Вспомните сказку
"Бова-королевич". О Велии я уже говорил вам. Что касается Волния, то имя
это восходит к Воли синей. Так называли большое озеро в Этрурии и город на
берегу его. Но слова тогда отделялись друг от друга лишь точками. И потому
позже писали: Вольсинии. Означает это "синий простор". Волний - это
"вольный".
Я узнал, что предком этрусков был Геракл.
Имя Геракла писалось по-этрусски так: Геркле. Был он родным дедом
Тиррена, переплывшего море на кораблях, чтобы основать первые поселения
этрусков в Италии. Происхождение Тиррена засвидетельствовано с
мифологической точностью. Геракл был продан в рабство царице лидов Омфале,
которая очень плохо с ним обращалась.
О тяжелых днях древнего героя известно гораздо меньше, чем о его
славных победах, поэтому позволительно напомнить, что именно Омфала
сделала его не просто рабом, а своей рабыней. Она приказала Гераклу носить
только женское платье. Много же труда должен был потратить Геракл, чтобы
верхний край хитона его всегда был похож на короткую безрукавную кофточку!
Раз Омфала собственноручно наказала его только за то, что опоясан хитон
Геракла был под грудью, как у женщины, а не на талии, как у девушки.
Ежедневно перед полированным бронзовым зеркалом Геракл накидывал на
плечи пеплос, верхнюю накидку, красота которой заключалась в изяществе
драпировки. Для бесстрашного мужа была выбрана самая нежная голубая ткань
с фиолетовыми разводами. Чтобы складки хитона и пеплоса были более
пышными, в подол одежд Геракл вшивал кусочки свинца. Поверх хитона и
пеплоса, повинуясь женской моде того времени, отважнейший из воинов
накидывал прямоугольный плащ с вышитыми цветами и легкий шарф из
полупрозрачной ткани - калиптру. Обувью ему служили мягкие яркие туфли или
полусапожки ("По чертогу кружит, золоченой туфелькой сверкая". Эврипид).
Облик неустрашимого витязя дополняла изысканная прическа из завитых волн,
низко спущенных на лоб, вдоль щек, а сзади приподнятых и уложенных в узел,
скрепленный серебряными шпильками и узкими ленточками. Нельзя представить
себе модницу тех далеких времен, которая считала бы свой туалет
завершенным без румян, краски для губ и бровей, век и ресниц, духов в
изящных керамических флаконах - лекифах. Геракл никогда не смог бы постичь
всех этих премудростей, если бы не строгое око той же Омфалы. Он
представал перед царицей не иначе как с веером в руках. На предплечье его,
правом запястье, лодыжках красовались нарядные браслеты.
Работа была не труднее, чем у других приближенных к царице рабынь.
Геракл должен был прясть, прислуживать царице, выполнять мелкие типично
женские поручения.
В период этого унизительного трехлетнего рабства, как пишут историки,
Омфала родила Гераклу четырех сыновей. Один из них был Атис, отец нашего
Тиррена.
ЯБЛОКО РАЗДОРА
Утро следующего дня стало поворотным пунктом в моих отношениях с
Чировым на ближайшее время. Как это случилось? В шесть утра раздался
звонок, я проснулся и слушал басовитый голос телефона, потом догадался,
что звонит мне Чиров. Интуиция. Взял трубку и услыхал:
- Вы не тот, за кого себя выдавали, вы оказались человеком без
принципов, без убеждений... Что вы на это скажете?
- О чем вы, Николай Николаевич? - Я был ошарашен, но все же в
считанные секунды этого пассажа пытался припомнить: не водится ли за мной
грех, не набедокурил ли я нечаянно, не обидел ли старика какой-нибудь
выходкой?
- Не прикидывайтесь! - зарокотал Чиров. - Зачем вы это сделали?
- Что именно, Николай Николаевич? - Во мне затеплилось подозрение,
что он проверяет меня, испытывает, - и отсюда странная интонация и
странные его слова, обращенные ко мне.
- Он еще спрашивает, мой бывший ученик! - продолжал Чиров. - И это
единственное, чему он научился у своего профессора, - задавать вопросы и
не давать ответов. Зачем вы похитили из моего кабинета этрусские таблички?
- Я не похищал их из вашего кабинета.
- Не думайте, что я стар и меня так легко провести.
- Даю честное слово.
- Возьмите его назад. О табличках, кроме вас и меня никто не знал.
Кроме того, они были заперты в моем столе. И наконец, я отлично помню, с
какой неохотой вы мне уступили их на время!
- Помилуйте, я сам предложил их вам.
- О нет! Вы дали их на время, чтобы использовать меня как
этрусколога, а потом неожиданно вернуть их себе вместе с результатами
нашей... гм, работы. Не так ли?
- Нет. Не так. - Я окончательно проснулся и не верил теперь своим
ушам: что он, ошалел, что ли?
- Так. Бессмысленно отрицать это. Замок стола сломан, на нем
отпечатки ваших пальцев. Не думайте, что мне недоступна элементарнейшая
экспертиза, с которой справляется даже начинающий криминалист.
- Этого не могло быть?
- Это факт! - прогремело в трубке.
И тут до меня дошло: нужно разобраться в этой истории, не пристало
мне обижаться на старика, тем более что я от него действительно кое-что
утаиваю.
Я накинул пальто, скатился по лестнице, догнал притормозившее у
светофора такси, поехал к нему.
Он как будто не удивился моему появлению. Молча кивнул головой,
пропустил в прихожую, скрестив руки на груди, не без сарказма оглядел меня
с ног до головы.
- Итак, допустим, - промолвил он негромко, точно про себя, - что вы
действительно захотели вернуть себе эти таблички. Я не намерен выступать с
обвинением. Замечу только, что, как бы я ни был одержим, я вернул бы их
вам по первому слову.
- Вы говорили об отпечатках пальцев... это серьезно?
- Вполне. Полюбопытствуйте!
Он провел меня в кабинет. Там было сумрачно, шторы на окнах
задернуты, словно и вещи, знакомые мне до мелочей, выражали сочувствие их
владельцу и не хотели смотреть на меня, а притаились и наблюдали
исподтишка, как я выкручусь из неприятной истории.
Он включил настольный свет и показал мне отпечатки пальцев,
обработанные по всем правилам криминалистики. Я всматривался в квадратики
фотобумаги и собирался с мыслями. Где же таблички? И я сказал это вслух.
Но голос мой предательски дрогнул, и старик так и впился в меня глазами,
неправильно, очевидно, истолковав мой тон. Я плюхнулся в малиновое кресло,
в котором раньше так часто сиживал и которое теперь показалось неуютным,
холодным, чужим.
НЕУДАЧНАЯ ПОГОНЯ
Прикрыв глаза, попытался я вызвать образ убегающего человека в
темном. Вот он... седьмым зрением я вижу его! Но что-то загораживает его
лицо. Что это? Зонтик или большая книга... Он прячется от меня. Он знал,
что я смогу мысленно идти за ним. И устранить разницу во времени. И вот
солнце освещало его чем-то знакомую фигуру, а темный прямоугольник скрывал
его лицо. Это была книга, но не она, а тень ее прятала от меня человека,
побывавшего у Чирова и выкравшего таблички! Тень... так и должно было
случиться: он умел защищаться и знал, от кого придется защищаться! Тень
защищала тень. Усилием воли я отодвинул книгу. Но с тенью справиться не
мог.
Наверное, лицо мое побледнело, и когда все кончилось и я открыл
глаза, Чиров в упор рассматривал меня. С гибкостью, удивительной для его
возраста, он захлопнул ящик стола и мнимо-смиренно произнес:
- Видно, стареем. Из нас двоих мне больше всего приходится считаться
с необратимостью времени. Наше поколение живет и мыслит в другом темпе. -
Он едва заметно усмехнулся. - И свое бессилие перед этим фактом оно
пытается превратить в позицию.
- Ну что вы... - попробовал я защитить его и себя.
- Да уж, видно, так оно и есть, и не я первый это заметил. Для того
чтобы это обнаружить, достаточно двоих.
Я испытывал мучительную неловкость, но повинен был в ней я сам. Нужно
было поскорее расстаться. Старика снова понесло. Я попрощался. Он ответил
небрежным кивком, я увидел его профиль и впервые подумал, что он всегда
был и останется отчасти ребенком. Такие люди встречаются и в преклонном
возрасте, жизнь учит их только одному: тщательно скрывать это свойство
характера от других. Но в нашей беседе Чирову это не потребовалось.
Значит, всерьез...
Я шел пешком от Чирова. Шел все медленнее, изредка прыгая через
первые весенние лужи. Потом остановился. Еще минута - и я повернул бы
назад к дому Чирова. Такой был настрой.
Что-то мешало мне, какая-то подспудная работа шла во мне после
разговора с Чировым. Разве не имеет права этот человек оставаться самим
собой? Я стал другим, вот в чем дело. Вся эта история с контактами
приучила меня к обостренной наблюдательности и нетерпимости. Все явления,
даже обыденные, наполнились скрытым смыслом. Возник вдруг второй план, и
для меня этот второй план стал главным. Все совершалось по законам, в
общем-то простым и хорошо мне знакомым. Но теперь к ним прибавлялось нечто
постороннее. В отблеске солнца на стекле я мог увидеть попытку сестры или
Жени напомнить мне о чем-нибудь, в резко затормозившем грузовике усмотреть
намек на продолжавшуюся борьбу с троицей неизвестных, вынырнувших еще там,
на юге, из какой-нибудь щели времени. И все же от этого нужно было
отказаться. Второй план, связанный с моими неожиданными приключениями,
должен был подчиниться обычному, видимому, естественному. Только через
обыденное могли проявить себя неведомые мне враги, подсылавшие
металлического жука, устроившие обвал в ущелье, а теперь вот похитившие
таблички.
Только я открыл дверь, зазвонил телефон. Я поднял трубку. Звонил
Борис.
- Ты расстроил старика! - кричал он в трубку. - Что ты ему наговорил?
Он не хочет слышать твое имя...
- С чего ты это взял? Да я видел его...
- Он расстроен. Он подавлен. Позвони ему! - Аспирант подливал масла в
огонь.
- Хорошо, - сказал я как можно спокойнее.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг