аккуратными.
Я замолчал, а она пошла переодеваться. Я стоял у дверей и встречал
гостей. Первым пришел доцент Имаго с букетом розовых хризантем. За ним
пожаловала смирная чета старинных друзей. И наконец, я остолбенело
уставился на Бориса с пляжа у Хосты.
Заметив мое замешательство, он с достоинством произнес:
- Я аспирант профессора. Рад вторично познакомиться. Кажется, у вас
еще не сошел южный загар, а?
- Да, солнышко в октябре светило что надо.
За столом я оказался рядом с почтенными супругами. Женщина с милым,
участливым лицом, внимательным, пристальным взглядом сиреневых глаз, как
выяснилось, всюду успела побывать и обо всем рассказывала так охотно, что
к ней здесь привыкли, как к стихийному проявлению сил природы. Муж ее,
тихий и молчаливый, кивал головой, когда говорила жена или другие. Делал
он это с любезной улыбкой, иногда, впрочем, вставляя малозначительные, но
приятные для говоривших фразы. Ее звали Марина Александровна, его имени
никто не знал.
Я намеренно погасил спор, который мог увлечь всех и увести в сторону
этрусских проблем. Марина Александровна неожиданно рассказала о двух
школьниках, которые ехали из Риги в детский санаторий, а попали в Шамбалу.
- Но это уж извините, почтеннейшая Марина Александровна, совсем,
совсем не то! - воскликнул Чиров, сделав такое движение рукой, точно
собирался отвести от себя нечто невидимое, но опасное.
- Почему же не то, Николай Николаевич, - скороговоркой возразила
женщина. - Ехали школьники, вдруг в поле показался белый всадник,
приблизился к поезду и выпустил из лука стрелу. А стрела попала в окно
купе, где были Гена и Лена, и к наконечнику ее приколота записка: "Гена и
Леночка, вас ждут в Гоби, в Шамбале". Почему это вас удивляет?
- Но помилуйте, почтеннейшая Марина Александровна! - опять воскликнул
Чиров, и я отметил про себя, что слово "почтеннейшая" он произносит в
таких вот случаях. - Помилуйте, какая Шамбала, какой белый всадник?!
- Ну как же, Николай Николаевич, вы Этрурией занимаетесь? И думаете,
что другие не могут Шамбалой интересоваться? А ведь это страна мудрых
отшельников в гобийской пустыне.
- Могут, - тихо, почти про себя, сказал муж Марины Александровны.
- За Шамбалу и Этрурию! - произнес находчивый аспирант и поднял
бокал.
Весельчак этот Борис. Из карманов модного светло-коричневого пиджака
он извлек разноцветные шарики пинг-понга, и они замелькали в его руках
так, что трудно было сосчитать их и рассмотреть, как они исчезали, когда
он заканчивал один номер и начинал следующий, не менее занятный. Шарики
были окрашены в яркие цвета фосфоресцирующими красками. Он запросто глотал
их, забрасывал в пустые бумажные кружевца шоколадного набора, оставлял их
поочередно на горлышке золотой ликерной конфеты, и они не то парили над
ней, не то вращались, едва касаясь фольги, и затем попадали снова к нему в
руки. Хлопнув в ладоши, Борис собирал шарики, разбежавшиеся по столу,
заставлял их мелькать перед нашими изумленными глазами все быстрее, и вот
они дружно исчезали, растворялись в голубоватом от табачного дыма воздухе
гостиной.
И тут я открыл его секрет: шарики были окрашены так, что смесь цветов
давала белое пятно, как в школьном опыте с вращающимся кругом, когда
краски набегают друг на друга и глаз воспринимает лишь сероватую массу. Я
прикинул скорость, с которой надо было манипулировать шариками, и
поразился ловкости рук археолога.
- Браво! - громко сказала Людмила, и в карих глазах ее я увидел
отражение мелькавших над столом шариков.
Мгновенье, другое - и остался один-единственный серебристый шарик, и
Вадим показал его нам, положил на стол, и мы увидели, что это круглая
шоколадная конфета в обертке. К ней стремительно протянулась белая
красивая рука с тонким запястьем, украшенным браслетом, и накрыла конфету.
Людмила развернула фольгу, показала шоколад и в следующую минуту, к
удовольствию аспиранта, угощала конфетой черного пуделя, послушно
жавшегося к ее ногам.
Доцент Имаго собственноручно достал со шкафа виолончель, сознавая,
что эта привилегия в доме Чирова принадлежит именно ему. Виолончель была
торжественно передана Валерии. Она сняла с нее потертый балахон с крупными
костяными пуговицами, смычок заскользил по струнам, длинные сильные ее
пальцы прижимали струны к грифу. Звучал Тартини, но сейчас он был каким-то
домашним, задумчивым, был он послушен движениям рослой круглолицей барышни
в вельветовых брюках цвета сентябрьских листьев, в просторной светлой
блузке с жемчужными круглыми пуговицами.
Мы расправлялись с многослойным "наполеоном", который приготовила
Валерия, и он осыпался на тарелку.
Валерия окончила музыкальную школу, потому что этого хотела ее мать,
покойная супруга Чирова. Но сам Чиров не принимал всерьез это музыкальное
увлечение. Более того, он посоветовал дочери поступить в авиационный, что
та сделала с восторгом. Свысока смотрела она на студентов пищевого,
выходивших к троллейбусной остановке с другой стороны Волоколамки. Первые
два-три года ей нравилась эта игра в авиаторов. Потом она охладела к
будущей профессии.
Я побаивался, что Николай Николаевич не сдержит слова, данного мне, и
расскажет об этрусских табличках именно сегодня, в присутствии Марины
Александровны. Мне казалось, что это случится вот-вот, в следующую минуту.
И потом Чиров с доброй улыбкой скажет мне: "Извини, брат, не утерпел, да и
разве не имею я права рассказать об этом в день моего рождения?" Вот
почему я все время переводил разговор на темы, далекие от истории, и
аспирант с иронией поглядывал на меня, словно знал истинную причину. Лицо
его уморительно морщилось, он порой делал мне какие-то знаки и хватался за
голову, точно давал мне понять, как он мне сочувствует. В этот вечер я был
близок к тому, чтобы возненавидеть аспиранта.
Невесть откуда в руках его появился альбом с изображениями этрусских
древностей. Этот альбом он раскрыл на странице, которая не могла не
привлечь всеобщего внимания. Цветное фото воспроизводило фреску на стене
этрусской гробницы. За столом, уставленным яствами, расположились
пирующие, слуги разносят еду и питье, собаки под столом грызут кости,
поодаль - флейтисты и танцоры. Лица на фреске необыкновенно живые,
художник уловил мгновенное их выражение, как много позже удавалось это
Франсу Хельсу.
- Что изображает сия картина? - с нескрываемым лукавством спросил
аспирант.
- Пир, конечно, и превеселый! - раздался голос Валерии.
- Дочь моя права, - пояснил Чиров. - Но не будем морочить голову
гостям. Да, это пир. Но в центре, как я полагаю, сидит все же покойник. Я
узнал его по страусовому яйцу в руке. Вот он, показывает пирующим яйцо -
символ бессмертия, возрождения, начала начал. Слово "яйцо" по-этрусски
звучит так: "яис". И почти также звучит слово "бог", "начало начал".
- Покойник со страусовым яйцом в руке, ха-ха! - не к месту рассмеялся
доцент Имаго. - На пиру по случаю собственной кончины. Что может быть
гениальнее!
- Готов поспорить с вами, Николай Николаевич, - вкрадчиво заметил
аспирант. - Яйцо и бог разные для этрусков вещи и понятия.
Чиров нахмурился. Борис хотел, очевидно, продолжить свою мысль, но
тут же замолчал. Всем своим видом он старался показать: вот, мол, как я
осведомлен, с самим Чировым готов поспорить, но не буду этого делать - из
уважения к моему учителю.
Во время этого научного разговора муж Марины Александровны уснул,
свесив голову на грудь, и гости начали потихоньку расходиться.
ИЗ ДНЕВНИКА
Сначала на меня дохнуло холодом межзвездного пространства, и я с
изумлением обнаружил, что до чужих планет можно дотянуться рукой. О жизни
собственного отца я узнал от инопланетянки, моей сестры.
Теперь, через два с лишним года, я с не меньшим изумлением открываю
для себя связь инопланетян с этрусками, которые в первом тысячелетии до
новой эры жили на территории теперешней Италии. Около трех тысяч лет назад
у них появились города. Но не всегда они жили там, где их памятники
находят археологи. Перебрались в Италию они предположительно из Малой
Азии.
Я уповаю на Чирова. Если удастся расшифровать текст на табличках - я
кое-что узнаю. Женя-Велия подарила их мне, как сувенир. Возможно, таблички
и есть сувенир. Но для меня это единственный шанс разобраться в
происходящем.
О Чирове я писал сестре в первом своем письме. Тогда, два года назад,
он считал, что этруски пришли на Апеннины из Приднепровья. Этим якобы
объясняется сходство языков.
В чем состоит главная трудность расшифровки и перевода этрусских
текстов? В том, что гласные раньше звучали иначе, по мнению Чирова. Так,
вместо "о" слышалось чаще всего "у". Не было мягкого знака, вместо него в
конце слова использовалась буква "и". Согласные звучали глухо - и писались
слова так, как произносились. Помню, как поразил меня перевод этрусского
слова "спур", выполненный по правилам Чирова. Заменив две буквы, он
получил слово "сбор". Смысл его ясен. У этрусков оно использовалось в
значении "город", "поселение". Слово "тупи" до Чирова не удалось
перевести. По его правилам замена двух букв давала "топь". У этрусков оно
означало также "потоп". Вот еще несколько этрусских слов. Тит - дид, дед
(имя в значении "старейший"). Зусле - сусло. Ита - эта. Али - или. Ми - я.
Мини - меня. Тур - дар. Пуя, поя - жена (буквально "поилица").
Это было началом. Вскоре Чиров составил словарь, в котором
насчитывалось до четырехсот слов. Но профессор не учел, что привычные для
нас созвучия совсем иначе воспринимаются теми, кто плохо знает славянские
языки. Однажды я застал профессора крайне расстроенным. На столе лежало
письмо от зарубежного слависта. Воспроизвожу его здесь по памяти.
"Уважаемый профессор Чирроу! Ваши статьи внимательно изучены в нашем
университете специалистами по этрусскому языку. Мы использовали Ваши
методы для дальнейшей расшифровки последних найденных надписей. Результаты
работы мы опубликовали и оттиски статей разослали коллегам. В результате
из семнадцати стран к нам в университет пришли официальные отзывы и
публикации, в которых содержатся прозрачные намеки на умственные
расстройства талантливейших наших лингвистов. Сейчас мы испытываем
заметные трудности в связи с прекращением финансирования работ и отставкой
ректора университета, который поддерживал этрускологов. Пресса обрушилась
на те достижения, которые помогли Вам расшифровать и перевести надписи на
тессерах и бронзовых зеркалах. Сообщаю Вам это в надежде получить от Вас
лично какие-либо подтверждения правильности избранного пути. Бывший
профессор университета (подпись)".
Чиров зло и весело наблюдал за мной, пока я читал письмо. Потом
воскликнул, сопровождая слова энергичным жестом:
- Нет ничего смешнее, чем заниматься наукой в белых перчатках! Они
забывают, что до сих пор живы языки, где всего одна гласная. Одна, мой
друг! Эти профессора привыкли читать по буквам, как в школе или гимназии.
А гласные звуки раньше вообще не записывались, их пропускали или безбожно
коверкали в текстах!
- Но в чем-то они правы, - возразил я мягко.
- Правы в желании топтаться на месте! А не хотите ли, господа,
покрутить гончарный круг! Не хотите ли постоять у станка и потом вытереть
ваши холеные руки паклей? - Чиров обращался теперь ко мне, как будто
именно я скомпрометировал его метод на страницах зарубежной прессы.
Прошел год, и многое переменилось. Чирову стало ясно, что этруски не
потомки скифов, венедов или славян. Скорее братья или, точнее, двоюродные
братья. Так же как филистимляне или рутены. К этому выводу его привели
публикации о раскопках в Малой Азии. Именно там обнаружена цивилизация,
которую можно назвать Восточной Атлантидой. Раскопаны города Чатал-Гююк и
Чайеню-Тепези. Обломки медного шила и трех медных булавок, а также куски
руды датированы рубежом восьмого-седьмого тысячелетия до нашей эры. Это
примерно время Атлантиды Платона. Жители Чатал-Гююка строили дома из
сырцового кирпича в том же, седьмом тысячелетии до нашей эры. Они знали
четырнадцать видов культурных растений. Обрывки тканей того периода
вызывают изумление даже у современных ткачей. Поражает техника полировки
зеркал из обсидиана; отверстия в бусинах из полудрагоценных камней тоньше,
чем в современных иглах. Мастерство и художественный вкус древних
анатолийцев намного превосходит все известное для других регионов нашей
планеты. Судя по некоторым признакам, эта древнейшая из человеческих
цивилизаций кое в чем могла соперничать с Атлантидой. В Чатал-Гююке
найдены святилища и храмы, найден и целый жреческий район этого
древнейшего поселения. Богиня-мать, дающая жизнь ребенку (одно из главных
божеств Чатал-Гююка), восседает на троне, подлокотники которого оформлены
в виде двух леопардов.
Одна из древнейших этрусских фресок воспроизводит мотив с леопардом.
Двое ведут коня под уздцы. На крупе лошади за спиной мальчика-наездника
сидит молодой леопард. Зверь доверчиво положил лапу на плечо мальчика.
Откуда они идут? Леопард молчаливо свидетельствует: из Малой Азии. Именно
здесь во втором тысячелетии до новой эры мы находим черную керамику,
свойственную этрускам. Изделия из этой керамики найдены в бывшей
фригийской столице Гордионе. Известно и о тесных связях северного
Причерноморья и Приднепровья с Анатолией.
Они назвали себя "расена", "расены" или по-славянски на "о" -
"росены". Их предки, древнейшие племена Восточной Атлантиды, поклонялись
леопарду. Сыны леопарда-рыса называли себя расенами, русами, русицами.
У Чирова необыкновенная, цепкая память. Примерно через месяц работы,
когда, несмотря на все ухищрения, привлечение хеттского, хаттского,
древнеславянского языков, дело застопорилось, профессор извлек из тайников
своей памяти и процитировал одну из глиняных табличек Вавилона. Запись эта
необыкновенна.
"В первый год из той части Персидского залива, что примыкает к
Вавилону, появилось животное, наделенное разумом. Все тело у животного
было как у рыбы, а пониже рыбьей головы у него была другая, и внизу,
вместе с рыбьим хвостом, были ноги, как у человека. Голос и речь у него
были человечьи и понятны. Существо это днем общалось с людьми, но не
принимало их пищи; и оно обучило их письменности и наукам и всяким
искусствам. Оно научило их строить дома, возводить храмы, писать законы и
объяснило им начала геометрии. Оно научило их различать семена земные и
показало, как их собирать".
Табличка эта давно известна ученым. Некоторые из них предполагают,
что она намекает на посещение Земли инопланетянами (намеки эти
справедливы, в общем, я имел случай убедиться в этом и раньше и позже
описываемых здесь событий).
Чиров знал ее почти наизусть. Это решило исход нашей работы: ведь
начало этрусской легенды почти совпало с древним текстом! Он-то и
подсказал нам смысл написанного, даже перевод самых трудных слов, над
которыми мы могли бы биться и год, и два, несмотря на словарь,
составленный Чировым.
Произошло все за чашкой кофе, мы говорили о пустяках, молча сидела с
нами за столом Валерия, прислушиваясь временами к резковатому голосу отца.
Потом мы враз смолкли, опустили головы, и он, останавливаясь поминутно,
чтобы припомнить необыкновенные слова, читал по памяти:
- "В первый год из той части Персидского залива... Все тело у
животного было, как у рыбы... оно научило их строить дома..."
- Что вы прочитали? - спросил я Чирова.
- Неужели не знаете?.. Это ключ к этрусскому тексту. - И вдруг стал
уверять меня, что текст, над которым мы бьемся, переводится примерно так
же и что именно он мог послужить некогда эталоном для вавилонской записи.
И он оказался прав. То, что не удавалось сделать за месяц, было
закончено в три вечера. Вот что у нас получилось:
"Из синего простора за семьдесят веков до нас поднялась звезда. Она
поднялась снизу, из воды, когда звезды на небе уже спали. Ты видишь
рассвет каждый день, и каждый день всесильное солнце поднимается над твоей
головой. Поймай на рассвете мгновение, когда владыка небесный еще не вышел
на поле свое, когда скрылись звезды, когда пробудились птицы. В эту
минуту, в этот час сверкнула спокойная вода в синем просторе. Белый огонь
пробежал невидимой дорогой к нашему берегу. И вырос огонь и остановился на
песке среди немногих людей из нас. Знай, что и тогда море было там, куда
солнце садится, а берег наш родной был там, где оно в ясный день
поднимается. Тогда было так. Так было и много позже, когда сыны леопарда
прошли неготовными дорогами в земли, которые указали им предки.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг