Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
собачек и зеленух, изящных, как бабочки и стрекозы. Они хватали моллюсков,
даже кусочки раковин,  а внизу,  над самым песком,  ходила рыба покрупнее,
тоже соблазнившаяся трапезой.
     - Как интересно они бросаются на мидий! - воскликнула Женя.
     - Рыболовы хорошо знают их  вкус.  Этой мелюзге не добраться до самих
обитателей раковин.  Вот  осетры на  Волге  и  Каспии -  другое дело.  Они
глотают и раковины.
     - Ты видел живых осетров?
     - Да.  Осетры - наши друзья, они снабжают нас икрой, мясом и вязигой.
Нырнем, что ли?
     Мы вошли в воду без всплесков,  открыли под водой  глаза.  Ноги  Жени
были  похожи  на  торпеды;  в  следующую минуту,  когда мы начали работать
руками и ногами, стараясь обогнать один другого, контуры их показались мне
необыкновенными - гибкими и выразительными.  Они напоминали мне лишний раз
о  том,  что  эволюция,  вероятно,  изнемогла,   потому   что   близка   к
воображаемому эталону.
     Мы  все  еще  были под  водой,  словно у  нас  установился молчаливый
уговор:  кто  дольше не  всплывет,  тот  получит за  это  приз.  Наши руки
коснулись,  мы были рядом;  повернули к глянцевой поверхности воды, и тут,
всплывая, я вздрогнул от неожиданности.
     Я  успел  заметить  мгновенное движение  Жениной  руки,  собиравшейся
обнять меня.  И  увидел мелькнувшую в  серо-синем  свете стальную иглу.  В
мгновение ока моя иголка пропала в глубине. Я немедленно повернул, пытаясь
догнать ее...  Отчаянные, напрасные усилия: я не мог оставаться больше под
водой. Но всплыть и отдышаться - значило потерять мой талисман. И все же я
направился в глубину. Метр, два, три. И тут я понял, что не выдержу больше
ни  за  что  на  свете.  Голова  наполнилась красным туманом,  потемнело в
глазах,  я  выдохнул часть воздуха и  круто пошел вверх.  Пелена застилала
глаза,  но мысль работала быстро,  как никогда. То, что подсказывал разум,
было похоже на бред,  на галлюцинацию,  но я  слушал его голос в  эти доли
секунды.  И  мысленным взором я  видел сейчас ее  глаза,  какими они  были
минуту назад. Движения ее рук. Промельнувшую иглу. Расстегнутый карманчик,
из которого она выпала. И силуэт грациозной женщины внизу, в глубине. Там,
у  самого дна...  Я не мог с ней состязаться,  у меня не хватало дыхания и
выносливости!
     Вынырнув,  я  отдышался.  Женя еще не показывалась.  Секунду-другую я
мучительно соображал, как поступить. Ничего не придумал, но все получилось
само собой.  Вот на поверхности показалась ее голова. Она улыбалась, глаза
ее излучали свет. Я заставил себя непринужденно рассмеяться:
     - Ты выиграла, Женя! Приз твой.
     - Какой приз?  - продолжая улыбаться, спросила Женя, и тут я заметил,
что говорит она так легко, как будто бы не провела под водой пяти минут.
     - Игла, которую ты нашла на дне! - выдохнул я.
     - Ошибаешься,  - спокойно возразила она, согнав улыбку с лица. - Игла
не может быть призом. Впрочем, если хочешь...
     Все ясно: игла у нее. Это на многое открывало глаза.
     Я  прозревал.  Но  мне  и  виду  нельзя показывать,  что  я  близок к
разгадке. Эти трое - второстепенные киборги, биороботы, их прислали, чтобы
следить за  мной,  за  каждым моим шагом,  но главная их задача -  придать
истории с  камерой хранения вид  правдоподобия.  И  они  хотели  свалить с
больной головы на  здоровую.  Тех,  кто  прислал их  сюда,  не  устраивала
инопланетная версия.  Все правильно,  и действуют они хорошо, пытаясь даже
меня самого убедить в том, что камера хранения на моей совести... Но Женя?
Я отказывался верить догадке.
     К берегу мы направились вместе.  Молча вышли из воды.  Я лег как ни в
чем не бывало и закрыл глаза.
     - Я сейчас уезжаю, - спокойно произнесла Женя.
     - Как это - сейчас? А вещи, чемодан?
     - Чемодан больше мне не понадобится.
     - Шутить изволите!
     - Нет. У меня всего несколько минут...
     - Почему же ты меня не предупредила? - воскликнул я.
     - Ну, знаешь... меня вовсе не надо провожать. Я сама.
     - Сама!.. - повторил я и осекся.
     Женя  поспешно собиралась,  а  сумочка  ее  оказалась открытой,  и  я
заметил внутри большой зеленый камень.  Я замолчал как завороженный.  Наши
глаза встретились.  Она тянула сумочку к  себе.  Но продолжала смотреть на
меня.  Перстень выскользнул на гальку.  И подкатился к моему локтю. Еще не
осознавая происшедшего, я  поднял его.  Отполированные грани сверкнули,  и
под ними вспыхнул белый огонь.
     - Гранат... - бормотал я смятенно, разглядывая камень.
     - Дай-ка, - тихо сказала она.
     Я понял все, выдавил из себя:
     - Отдам в обмен на иглу.
     Она улыбнулась:
     - Пожалуйста, - и протянула иглу. - Она тебе пригодится.
     - Значит, я тебя не буду провожать?
     - Это невозможно.
     - Непонятно,  зачем тебе нужно было оставаться здесь так долго. Когда
тебе вернули в камере хранения кофточку и ты обнаружила ошибку,  все могло
быть кончено.  Ведь ты  из-за этого сюда пожаловала?  -  Я  не договаривал
намеренно,  делая вид,  что принимаю лишь половину истины.  - Ты проверяла
камеру?
     - Но потом... был отпуск, каникулы... - проговорила она, а я подумал,
что  этот ответ ей  вполне мог  подсказать зеленый гранат.  -  Я  сама так
решила. - Она поднялась. - И ни о чем не жалею.
     Там,  где были ее  колени,  в  мелкой красноватой гальке остались две
продолговатые ямки.  Рука ее  легла на мое плечо.  Гранат полыхнул зеленым
огнем и оказался на ее безымянном пальце.
     - Странно,  что  я не носила его на руке все эти дни,  правда?  - Она
наклонилась, словно хотела что-то добавить, но передумала.
     - На самом деле все не так уж и  странно,  -  сказал я.  -  И  ты это
знаешь.  Там,  в роще, человек сорвался в пропасть. И если бы этот человек
был не я, его ждал бы иной исход...
     - Нет! - воскликнула негромко Женя.
     В  ее  светлых глазах я  уловил испуг,  который,  казалось,  мешал ей
говорить.  Замешательство длилось минуту,  но  этого было  бы  достаточно,
чтобы она нашла ответ,  если подозрения не  обманывали меня.  Она не нашла
ответа.
     - Ладно. Теперь о той троице на танцах... - сказал я.
     - Я их не знаю.
     - Значит, кроме вас, здесь, на Земле, есть другие?
     Женя внимательно посмотрела мне в глаза,  и я, как ни странно, уловил
в ее взгляде растерянность.
     - Мы догадывались о  других,  но я знаю о них не больше твоего.  Наша
женщина из  камеры хранения пыталась защитить тебя  от  этих  других.  Она
уверяет,  что  угроза была вполне реальной...  хотя и  она  ни  в  чем  не
уверена.
     - Женщина из  той  самой  камеры  хранения...  которую ты  закрыла во
избежание огласки...
     Это  было невероятно.  Мы  дошли в  этом прощальном разговоре до  той
точки,  когда оказалось,  что мои догадки не менее достоверны,  чем знания
инопланетянки.
     - Понимаю,  вы у  нас недавно,  -  сказал я.  -  Не освоились здесь и
многого не замечаете. Первый этап: собирательство на чужой планете...
     - Это наша планета, - негромко произнесла Женя. - Ваша и наша.
     - Ну, положим, это преувеличение.
     - Так говорят наши легенды.  Возьми это на  память.  -  Она бросила к
моим коленям какую-то безделушку и  добавила:  -  Это микрокопия.  Легенды
пришли к нам от дедов,  а тем от прадедов много-много поколений назад.  Мы
не  утратили секрет древнего письма.  И  у  тебя  тоже есть права на  наше
прошлое.
     - Ну да, мой отец... сестра...
     - Мне пора!
     - Назови свое настоящее имя, - попросил я.
     - Велия. Велия, дочь Павы.
     - Имя моего отца...
     - Волний, сын Спурины.
     ...Я смотрел ей вслед,  пока глазам не стало больно от ослепительного
солнца.


          ______________________________________________________


                  Ч а с т ь  в т о р а я. СТАРЫЕ ГОРОДА


                              ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

     Над   рабочим   столом   Николая  Николаевича  Чирова   подвешены  на
кронштейнах  восемь  светильников  и  ламп  разного  цвета,  в  том  числе
ультрафиолетового.   А   на   полках  разместилась  коллекция  барельефов,
статуэток,   скульптур,   тессер,   глиняных   табличек,   керамических  и
стеатитовых печатей,  собранных со всего света. Это копии. По фотографиям,
главным образом собственным,  мой  бывший  научный руководитель воссоздает
маленькие и  большие реликвии.  Я  видел его за гончарным кругом,  когда в
свободное время он колдовал у  почти готовой амфоры;  у  верстака,  где он
вытачивал из кости или камня подвески,  печати,  бусины, мелкие украшения,
процарапывая  потом   резцом  буква   за   буквой  карийские,   греческие,
санскритские надписи.
     - Строго  говоря,  это  подделки,  -  бросил  он  однажды  мимоходом,
показывая мне несколько новых вещиц,  пополнивших фонд.  - Но подделки эти
лучше оригиналов,  нагляднее,  а главное,  доступнее. В некотором роде они
типичнее.
     Мне  не  надо  было  разъяснять это.  Он  не  только археолог,  но  и
специалист по мертвым языкам. Выражение это, конечно, неудачное. Что такое
мертвый язык? Это язык, который, перестав изменяться, обрел бессмертие.
     - Присматривайтесь к начертанию букв,  - говорил он,  включая один из
светильников. - По нему можно угадать даже характер мастера. Сомневаетесь?
Вглядитесь в это бронзовое зеркало.  Здесь  изображены  три  бога  и  трое
смертных.  Надпись  на  языке пеласгов,  но кое-какие усовершенствования в
начертании отдельных значков не ускользнут от внимательного глаза. Видите?
Вот  здесь  и здесь...  А это значит,  что зеркало делал раб и внес в него
детали,  свойственные художникам и мастерам его далекой  родины.  Один  из
богов  необыкновенно  живописен,  курчав  и  похож  на  заморского  гостя,
прибывшего для торга.
     И вот теперь на рабочем столе Николая Николаевича - семь керамических
пластинок,  подарок Жени,  точнее,  Велии.  Рядом -  пластиковый футляр, в
котором они покоились.
     Не  будь  Чиров  моим  научным  руководителем  и  старшим  товарищем,
которому я  многим обязан,  я  описал бы  не без прикрас,  как полезли его
брови вверх,  как он  крякал и  хмыкал,  будучи не  в  состоянии сохранить
спокойствие,  как  подозрительно косился на  меня,  прикидывая,  наверное,
какая муха меня укусила и как ему повести себя.  Да,  было отчего прийти в
замешательство, ведь еще там, на черноморском берегу, я узнал на табличках
этрусские буквы. А этруски перестали существовать еще до начала новой эры,
оставив  памятники  культуры  и  нерасшифрованные  короткие  тексты  своим
наследникам - римлянам.
     - Где вы достали это? - спрашивает Чиров.
     - Нашел, - говорю я и про себя бормочу что-то о спасительной лжи.
     - Что вы там бормочете? - спрашивает он.
     - Так... я не понял ни строчки, хотя умею читать отдельные слова.
     - Вы догадались,  наверное,  -  он повернулся ко мне, - что это самый
большой по объему этрусский текст,  на который никто не мог и рассчитывать
до вашей находки?
     - Да, потому и пришел к вам.
     - И это подделка,  -  добавил он.  - Я говорю не о футляре, а о самих
табличках.
     - Конечно,  - сказал я, невольно обводя взглядом его коллекцию. - Это
подделка. А может быть, копия.
     - Знаете что?  -  Он аккуратно собрал таблички в футляр и внимательно
заглянул мне  в  глаза.  -  Я  не  буду заниматься всем этим,  пока вы  не
расскажете мне, как они попали к вам в руки.
     - Хорошо, - пробормотал я. - Запаситесь терпением.
     И  я  вкратце поведал ему  историю моего  знакомства с  Женей-Велией,
умолчав,  разумеется,  о том, что она инопланетянка, поскольку говорить об
этом с профессором Чировым не имело смысла.  К тому же открывать ему тайну
- мою и Женину -  я не имел права. Кажется, я все же упомянул ее настоящее
имя.
     - Но  Велия  -  этрусское имя!  -  воскликнул Чиров.  -  Как  вы  это
объясните?
     - Никак. Я догадывался об этом. Объяснить же этого не могу.
     - Ладно. Займемся табличками...
     Чирова сразило ее  имя.  По улыбке его можно было догадаться,  что он
думает обо  мне  как  специалисте.  Сам же  факт розыгрыша,  на  который я
поддался, его заинтересовал.
     Чиров  глубоко  задумался.  Медленно  водя  указательным  пальцем  по
переносице, он что-то бормотал или даже напевал. Мне казалось, что он впал
в оцепенение:  так вдруг застыло его лицо.  Его густые,  светлые, седеющие
волосы упали на лоб, закрыли карие глаза, он отвел их пятерней и держал ее
на  затылке,  чтобы они  не  мешали ему изучать таблички.  Другой рукой он
легонько водил  по  столу,  словно что-то  искал,  задел свою  прокуренную
трубку с  двойным серебряным пояском и  уронил ее  на  пол.  Я  поднял ее.
Последовала неожиданность, к которой я должен был быть готов. Он заявил:
     - Оставьте  это  мне.   Если  завтра  утром  я  решу,   что  вы  меня
мистифицировали,  то верну их вам вместе с моим расположением.  Если нет -
задержу на неопределенный срок. Идет?
     - По рукам, - сказал я почти весело. - Поклон вашей дочери.
     - Нет, - возразил Чиров. - Сегодня у меня день рождения. Останьтесь.
     - Да? - воскликнул я. - Вы держали от меня втайне этот день!
     - Так и  должно было быть.  Об этом знали несколько человек,  и вы их
увидите.  Что  касается подарков,  то  я  ненавижу этот  обычай.  Ведь они
обязывают, не так ли?
     - Как вам угодно.  Прошу вас, Николай Николаевич, об одном: никому не
рассказывать о табличках. На всякий случай, понимаете?
     - Не понимаю, но согласен.
     - Это  важно,  -  пробормотал  я  и  прикусил  язык:  дверь  кабинета
распахнулась, на пороге стояла рослая девица.
     Пожалуй,  именно  она  могла  бы  олицетворять для  меня  существо из
другого мира, если бы я не знал наверняка, что это дочь профессора Чирова,
похожая к тому же на его покойную супругу.  О Валерии нельзя сказать двумя
словами так, чтобы сложился образ. Художник, вероятно, начал бы с деталей,
с  мелочей,  а  уж  целое потом получилось бы само собой.  Она носила этой
зимой  унты,  расшитые  узорами,  украшенные мелким  бисером,  ленточками,
медными колечками-кюнгэсэ.  Шуба у  нее беличья,  тоже северная,  длинная,
просторная,  которая вместе с  меховой шапкой делала ее  похожей на  белую
медведицу.  Дома складывалось иное впечатление.  Ноги ее  под  темно-серым
нейлоном оттенка старинного серебра напоминали о  высоких этрусских вазах.
(Секрет темной этрусской керамики,  как я хорошо знал,  не разгадан до сих
пор.) Вообще все в ее одежде напоминало об иных временах и нравах.  Только
раз я видел волны платиновых волос,  укрывших ее до пояса. Чаще ее украшал
конский хвост и даже пучок.  Продолговатые темно-карие глаза прибавляли ей
несколько лет, несмотря на детский почти овал лица.
     - Па,  уже  почти все  готово...  -  сказала она тоном,  заставлявшим
подозревать, что ничего не было еще готово к вечеру, посвященному юбиляру.
     - Володя тебе поможет,  -  откликнулся Чиров на тон дочери,  но не на
смысл ее сообщения.
     Я отправился на кухню,  где под руководством Валерии открывал банки с
севрюгой  в  томатном соусе,  морской  капустой и  кальмарами,  и  как  ни
старался я делать это изящно, одну банку все-таки опрокинул на пол.
     - Сколько я тебя помню,  Володя,  ты всегда был неловким,  -  сказала
Валерия, не поднимая головы, и это замечание меня взбесило.
     - Я вдвое старше и помню,  как вы пешком под стол ходили,  - сказал я
первую пришедшую на ум колкость.
     - Но мы все растем и взрослеем,  -  парировала она.  -  И учимся быть

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг