Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
там и яблони, и груши, и  вишни,  а  есть  и  невиданные  плоды;  в  воздухе
бабочки, крыльями машут, и все красочно, да весело  от  крылышек  этих.  Над
всеми же теми садами гора хрустальная высится, а в центре той  горы,  словно
сердце живое бьется.
   Летят тут гуси-лебеди, и уж не белочка, а сам Сережа их кличет:
   - Эй, вы гуси-лебеди; перенесете ли нас через гору  хрустальную,  к  морю
синему бескрайнему?
   Подхватили тут гуси-лебеди Сережу за руки, ну а белочка, одному из них на
спину запрыгнула, там и сидела.
   Поднялись они на ту высоту, где облака словно  корабли  небесные  плывут:
глядь, а среди них и впрямь корабль  -  цветом,  то  почти,  как  облако,  а
формой, как корабль; есть и парус на котором лик солнца ветрами дуется.
   Вышел тут на палубу корабля того муж  ростом  высок,  статен,  в  красном
кафтане и в синем плаще, да с золотой оправкой; да с волосами золотистыми  и
с золотистыми же светлыми усами да бородой; а в глаза смотреть, что в  яркое
небо - нет ни в нем, ни в корабле его ни одной тени - свет один.
   Улыбнулся тот муж, приветливо рукой махнул, а белочка молвила:
   - То Дажьбог, владыка света небесного.
   - Путь вам добрый... -  то  слова  Дажьбога,  словно  колосья  теплые  да
мягкие, светом его нагретые, в Сережиной голове взросли; а корабль  облачный
вдруг стал колесницей, а впереди него два коня огнегривых на все поднебесную
раскатами вскричали, по воздуху копытами ударили,  искры  радужные  высекли;
ярко-ярко голова Дажьбога засияла, взмахнул он удилами,  да  и  понесся  над
землею, все выше и выше в небо,  и  скоро  слезой  солнечной  среди  облаков
затерялся.
   - Здорово! Здорово! - смеялся Сережа, вдыхая ветер.
   В это время гуси как раз перелетели, через  вершину  хрустальной  горы  и
открылась даль совсем уж бескрайняя, завораживающая; степная;  и  столько  в
ней покоя, и в  то  же  время  и  движения  и  мудрости  древней  было,  что
невозможно было окинуть вобрать ее разом;  можно  было  только  созерцать  и
восхищаться на эти моря трав, на залегшие среди них реки и озера, а кой-где,
холмы, украшенные, где древами, кроны которых издали подобны были  облачкам,
прилегшим отдохнуть на грудь матери  земли;  где  деревушкам,  где  городкам
небольшим, ярко-купольным, сказочным.
   - Как много цветов! Как много... как звезд на небе! Нет - даже больше!  -
смеялся Сережа, а гуси уже понесли их вниз к этому  травяному  и  цветочному
морю, и когда коснулись Сережины ноги этого ковра живого, когда разошлось от
этого прикосновения по поверхности  волнение,  словно  и  впрямь  по  водной
поверхности, услышал он голос матери...
   И цвета разом померкли, нахлынул густой серый туман, и тут же  рассеялся,
высвобождая из себя Сережину комнату, свист ветра за окном, да еще  усталое,
напряженное лицо матери склонившейся над ним.
   - Ты заснул так крепко, что  я  тебя  едва  добудилась.  -  поведала  она
негромко.
   - А белка?
   - Какая белка, Сережа?
   - Да так... - мальчик вздохнул покосился на окно; там все валил  и  валил
снег и не было за ним видно уж не только леса, но и вообще ничего. Мать тоже
посмотрела на балкон - когда она входила в  комнату,  то  ясно  видела,  как
пробежал там некий маленький зверек, хвостиком махнул, да и прыгнул прямо  в
метель...

                                   * * *

   - Нет, нет, не хочу. - говорил тем же вечером Сережа,  разглядывая  диск,
принесенный ему Максимом.
   Они сидели на  креслах  друг  против  друга,  а  рядом  напряженно  замер
компьютер.
   - Ну что ты в голову себе вбил: не буду, да не буду. - надулся Максим.  -
Смотри, как тебя отделали, все лицо распухло; вот мы сейчас на монстрах пары
выпустим.
   - Максим, я понял - созерцать надо прекрасное; тогда и  на  сердце  и  на
душе легко станет, и всякие там пары уйдут. Что видишь  то  ведь  и  в  тебе
откладывается, как ты не поймешь... А так сколько времени на все это уходит;
бегаем в том аду на тусклых экранах, а жизнь вокруг огромная, необъятная. Мы
не живем: понимаешь, Максим, мы не живем, а  только  медленно  убиваем  свою
жизнь перед этими экранами.
   - Слушай, ты сам понял чего сказал? Ты это в какой  книженции  вычитал  и
заучил? Во дурак то!.. Бр-ррр... Давай-ка играть - здесь как раз на двоих!
   - Играй, если хочешь; ну а я свое слово уже сказал!
   - Ну и как хочешь!
   И вот Сережа стоит около окна; а там воет и воет снежный ветер, за спиной
орут монстры; строчит,  бабахает  Максим,  да  еще  приговаривает  время  от
времени что-то. Тяжело,  одиноко  Сереже:  только,  что  он  говорил  о  той
огромной, необъятной жизни - вот он подбежал к  окну,  желая  увидеть  ее  -
увидеть что-то вроде тех просторов сказочных, цветочных; что днем он видел -
но там только ветер свистит... Вот нервно заржал на улице кто-то несчастный;
вот вновь взвыл ветер, как выл он и за час до того,  как  он  будет  выть  и
через час, и всю ночь.
   И вновь застрекотало, завизжало за Сережиной спиной;  Максим  в  восторге
произнес: - Есть! - и тут же что-то массивное рухнуло там на землю.
   Двенадцатилетний Сережа развернулся: "Ну  ладно  -  посижу  хоть  немного
поиграю, хоть развеется тоска эта; дождусь ночи, когда вернется белка, ну  и
тогда вернусь на те поля".
   - Ладно, давай вместе! - вздохнул он, усаживаясь рядом с Максимом.
   И замелькали перед его глазами лабиринты,  и  неслись  на  него  враги  с
перекошенными, отвратительными мордами; он крушил их без числа и без  счета;
даже с яростью какой-то; стрелял и стрелял - час,  второй  -  на  глаза  его
выступили слезы, от какой-то невыразимой словами тоски, а он  в  ярости  все
крушил и крушил эти перекошенные рожи, дробил их; разлетались кишки,  мозги,
а он все метался по лабиринтам...
   Даже и Максим, сказал:
   - Ладно, хватит что ли... Давай, "видик" посмотрим.
   - Ну, давай посмотрим. - прошептал изнеможенно Сережа и следующие полтора
часа наблюдал как кто-то за кем то бегал,  пилил  на  части,  визжал;  видел
перекошенные от ярости лица; слышал ничего не значащие  признания  в  любви;
видел взрывы; видел еще что-то...
   Вошел отец и потребовал,  чтобы  Сережа  ложился  спать.  Максим  ушел...
Пришла мать, дала ему выпить лекарство и тоже ушла; заглянул  отец,  разбито
буркнул что-то.
   Темнота, ветер визжит за окном;  в  доме  ни  звука,  хотя...  вот  Томас
перебежал из угла в угол; вот плеснулась в аквариуме золотая рыбка.
   Вот раздался звук, будто по стеклу провели чем-то. Сережа уже  на  ногах;
вот бросился к окну, покачнулся, где-то  поблизости  заорал  монстр,  что-то
кровавое протянулось сквозь тьму.
   Сережа был уже в нескольких шагах от балкона; вот уже  видит  и  белочку,
сидящую  там;  среди  снега  -  на  ветру.  Она  силилась  перекричать,  все
усиливающийся, перерастающий уже в настоящую бурю вой:
   - Я не могу, Сережа! Что ты сделал?! Я не могу к тебе пройти!
   Сережа уже коснулся ведущей на балкон двери; как резкий  порыв  оттолкнул
его назад; а между стеклами вдруг хлынула  кишащая  червями  кровь.  Мальчик
закричал, а кровь уже загустела в железа, из которого продолжала  сочится  с
визгливым стоном.
   Мальчик оглянулся, обнаружил себя замурованным в железном  кубе,  который
стремительно падал куда-то вниз.
   - Выпустите! Выпустите! Белка, где же ты?!
   Он заорал, бросился к стене, принялся молотить в нее кулаками, но в  этот
миг куб уже врезался в какую-то поверхность. Весь перегнулся, брызгая кровью
мучительно разорвался и выбросил Сережу на ржавую поверхность.
   Мальчик тут же вскочил на ноги и обнаружил себя, под каким-то  рисованным
розово-серым покрывалом; во все стороны, на сколько было видно, простиралось
что-то унылое с перекошенными железными формами. А к рукам Сережиным  прирос
скорострельный бластер...
   Вот забулькала зеленая лужа, и вместе с облачком пара, выпрыгнуло  оттуда
здоровенное чудище: формой напоминающее белку, но все покрытое извивающимися
щупальцами, с хвостом усеянным шипами и, наконец, с пастью из которое вместе
с изогнутыми,  черными  клыками,  большими  кусками  вываливалась  слизь,  в
которой копошились белые черви.
   - Нет, я не хочу! - закричал Сережа. - Нет, пожалуйста! Я не хочу  никого
убивать... нет же, нет! Я не хочу видеть это!
   Но его никто не слушал: чудовищная белка прыгнула на него, и Сережа нажал
на кнопку "Огонь"; он заорал дико, покрылся потом; когда увидел, как  белка,
наскочив на его кровавые заряды, растянулась в воздухе, так будто к лапам ее
прикреплены были грузы и стала рваться, заливая все вокруг кровью...
   А Сережа побежал куда-то, желая найти выход из этого места, а  перед  ним
выскакивали все новые и новые монстры и он стрелял и стрелял в них.
   По мере продвижения  вперед  у  него  появлялось  все  более  совершенное
оружие, зато и монстры становились все  более  сложными:  вот  летучая  стая
отвратительно каркающих красноглазых  слизняков,  в  надутых  синих  животах
которых что-то переваривалось - они стали пеплом; вот подводный  туннель;  и
здесь какие-то слизняки и последний  -  самый  главный  в  этой  части  -  с
изумрудной чешуей, плюющий розовой, живой слизью - вот и он мертв, пошел  ко
дну.
   Быстрее по ржавой лестнице вверх - вот здоровенное поле и  спускается  на
него, с рисованного неба самое главное чудище: на летающим коне - у всадника
голова-череп вокруг которого бледно-желтое, словно дым из  заводской  трубы,
сияние. Он размахивает черным мечом и гогочет и визжит; вдруг вместо  черепа
стали поочередно появляться лица тех пятерых, из парка...
   Сережа в остервенении жмет на "Огонь" увертывается от ответных  выстрелов
и вот, наконец, главное чудище уничтожено, разбрызгивая кровавые  озера,  со
страшным затяжным воем падает оно на ржавую землю, и земля трясется. С  неба
падают рисованные лучики и Сережа в  холодном  поту  с  мученическим  стоном
просыпается.
   На улице уже светало. Видно - потеплело:  небо  светло-серое  и  из  него
падает слезливый не то снег, не то дождь.  А  Сережа  весь  взмок;  в  ужасе
бросился он к окну, распахнул его; часто вдыхая  воздух,  постоял  некоторое
время на балконе.
   "Что же это... да я сам виноват... нет, не смогу оставаться здесь  больше
не минуты. Побегу в лес сейчас же! Прочь, прочь из этого ада!"
   Стараясь не шуметь он быстро оделся - в доме еще все спали. Потом, уже  в
ботинках, вернулся в комнату, и дрожащей рукой вывел на листке: "Мама, папа,
не волнуйтесь - я скоро вернусь".
   Затем был стремительный бег по лестнице, по улице, по мосту...
   Вот он уже бежит по заснеженному полю; позади чуть слышно и угрюмо ворчит
пробуждающейся город,  а  впереди,  над  лесом,  светло-серая  пелена  почти
полностью разошлась, ослепительно зазолотилась, Сережиного лица коснулась.
   Но на этот  раз  мальчик  не  улыбался  солнечному  свету,  не  улыбался,
приближающимся с каждым мгновением лесу; лицо  его  по  прежнему  оставалось
мрачным, а когда ворвался в этот свежий лес, то заплакал, споткнулся упал  в
тяжелый, прогибающийся к земле сугроб...
   Вот  перевернулся  на  спину,  глядя  на  эти  тонкие   ветви   на   фоне
бело-золотистого неба, чувствуя, в голове какую-то  гудящую  преграду  между
ним и всем этим...
   -  Светолия.  -  прошептал  он  негромко,  протянул  руку  вверх,  и  вот
повелительница лесная уже склоняется над ним, медленно проводит своей легкой
и теплой, мягкой рукой по его лбу; и уходит гудение, и крики далеких  чудищ,
без следа испаряется черная кровь...
   На соседней ветке запела  птичка,  другая  ответила  где-то  тоже  совсем
близко;  вот  переметнулась,  яркокрылая  -  к  Светолии  на  плечо;  весело
зачирикала там, поглядывая на Сережу.
   Тут на Сережино плечо перепрыгнула белка, и он знал, что это та  самая  -
спасенная им. Она провела своим пушистом хвостиком по  его  щеке,  хрустнула
орешком и протянула его своей маленькой лапкой мальчику.
   - Спасибо. - поблагодарил Сережа.
   - Ну что же. - молвила Светолия. - Лооо  мне  уже  все  рассказала.  Твое
сердце такое же мужественное, как и сердца Лучезара и Березы. -  тут  лесная
дева опустилась перед мальчиком на колени и поцеловала его прямо в лоб.
   Сережа почувствовал приток сил, и все тело его  совсем  излечилось,  было
легко и, кажется, за спиной его выросли крылья, будто во сне.
   Но мальчик по прежнему не улыбался, он смотрел в эти огромные,  мудрые  и
теплые глаза цвета весны,  цвета  пробуждающейся  земли,  и  с  горечью,  со
страданием вопрошал:
   - Неужели, все творимое людьми так ужасно? Неужели, наш  путь,  названный
"техническим" столь ужасен? Неужели, впереди только мрак  да  ржавые  стены?
Неужели, все мы обречены?
   - Послушай, тогда преданье дней  далеких.  В  нем,  быть  может,  найдешь
ответ, на тот вопрос, что мучит тебя.

                                   * * *

   В годы стародавние жил-был человек один, и было у него три сына: старшего
звали Андреем, среднего Михаилом, а младшего Иваном.
   Старший, Андрей с малых лет любил на поле ходить, так, порою сядет там, у
простора на холмы дальние, на облака смотрит, и так  говорит:  "Вот  бы  мне
красоту эту постичь, через свое пропустить; почувствовать все это сполна, да
до людей донести". А как-то раз, забрался он  на  их  чердак,  и  нашел  там
картину: пыль стряхнул, и видит: стоит средь цветов дева красоты не  земной;
в руках букет держит. Загорелось Андреево сердце любовью  -  понял  он,  что
узнав ее узнает он и весь мир, и все через сердце его пройдет; и  сможет  он
донести все, что хочет людям.
   Побежал к отцу, спрашивает:
   - Кто ж она?
   А тот печально усмехнулся, да по плечу его похлопал:
   - Ту картину прадеду твоему, за верную службу князь наш подарил. Ну а кто
на картине этой - никто не знает не ведает. А даже, если б кто и знал -  все
одно - она мертва уже давно. Так что забудь про нее сын. Найдем тебе  другую
невесту.
   Нет, и не думает о другой невесте Андрей: повесил то полотно он в горнице
своей и день, и ночь ту деву пред собою видит; а сам рисовать учится,  чтобы
выразить грусть-тоску свою в полотнах...
   Теперь взглянем на среднего брата - Михаила; совсем не похож  он  был  на
Андрея: правда, тоже нравились  ему  поля,  да  холмы  дальние,  но  времени
любоваться на них у него не было; не было времени ему думать и о  прекрасных
девах, иного он жаждал: людям помочь, жизнь им облегчить.
   Смотрит на их мельницу ветряную, говорит:
   - Вот прекрасное изобретение; так  жизнь  человеку-землепашцу  облегчает.
Изучу науки, изобрету еще много вещей подобных, что б  жить  человеку  стало
легче, чтобы больше не мешки он таскал, а как мой брат - на поля любовался.
   Он даже и летающий механизм  пытался  построить:  собрал  всю  деревню  -
механизм его  несколько  раз  крыльями  махнул,  да  и  развалился.  Смеются
деревенские, а кто-то говорит:
   - Вот тебе урок, как всякой дьявольщиной заниматься. Нечестивые есть  все
твои железки! Точно - все это от дьявола.
   На это отвечал Михаил:
   - А ведь когда-то  и  колесо  не  знали.  Ведь  и  колесо  когда-то  люди
изобрели: так не считаете же вы теперь повозку изобретеньем дьявольским? Все
что изобретается и на благо служит не есть дьявольское.
   На том и разошлись: каждый при своем остался.
   Михаил не унывал от первой  неудачи;  сам  стал  изучать  разные  явления
природные, пытался объяснить их, а также и чертить учился...
   Наконец, младший брат - Иван.
   Еще с малых лет, любил он на сене лежать;  и  все  от  работы  отлынивал,
считал почему-то, что всякую работу за него другие могут выполнять. Мог он и
на поля смотреть - но не поэтическое вдохновенье, не силы  душевные  от  них
черпал, а только зевал, комаров отгонял, да думал, как бы побольше меда,  да
пирогов наестся. Он и на мельницу  смотрел,  да  думал  не  о  том,  как  бы
улучшить ее, а как бы не заставили его муку тащить. И все время: и  днем,  и
ночью - грезил он себя богатеем, причем он и  не  предпринимал  ничего,  для
того чтоб разбогатеть, и знать не хотел, что  для  этого  трудится  надо,  а
просто хотел разбогатеть сразу; жить до конца дней своих в  большом  тереме,
на подушках там валятся да поглощать всякие блюда. Работник он был, как  уже
говорилось, никуда не годный, да и нечего  толком  он  не  умел,  и  учиться
ничему не хотел...
   Вот, как-то раз, отправил всех их отец  в  дальний,  дремучий  лес,  чтоб
передали они доброе слово от него, старика, их бабушки, что там жила.
   Дорога в лес тот не день, не два, но целую неделю  отняла.  Зашли  они  в

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг