Иван не слышал больше голосов из зала - его окружала лесная, хранящая в
себе жизнь тишина и тихая, весенняя прохлада.
- Я это вчера ночью сочинила, - прошептала Ира.
Иван придвинулся совсем близко к ней, вжался лицом в прутья клетки.
Теперь ласкающие его глаза были совсем близко.
- Идем Ира! Пошли от него...
- Подожди, мама! Не уходи от него! - она воскликнула эти слова таким
необычайным, страдающим голосом, что Марья заплакала...
- Расскажи... - попросил Иван.
- Помнишь тогда нашего Хвата убили? Я тогда как бы заснула - да только
все успокоиться не могла. Все плакала и плакала во тьме и звала его, и
понять не могла, как это могли так сделать... Долго я так плакала и тогда
стали разгораться вокруг меня звезды. Столько звезд я никогда не видела -
даже в сентябрьские ночи. И засияла звездная дорога, я прямо на ней стояла -
и только, то к чему ведет эта дорога прекраснее ее самой! Не с чем мне ее
сравнить на этом свете. И я видела землю и она была такой маленькой и
хрупкой против бесконечности, прямо как младенец, и больно было этому
младенцу, и плакал он. Я тоже плакала и мои слезинки превращались в звезды и
падали на землю. Потом я увидела Хвата - он был весь в звездном свете, весь
в сиянии. Он подбежал ко мне... Я посмотрела, и папочка... у него глаза
такие мудрые и добрые были; не собачьи, но и не человеческие. И он на своей
спине отвез меня в небесный город, которой не описать словами. В том городе
я получила покой и предложение остаться. Но я, конечно, сразу сказала ЕМУ,
что возвращаюсь, ведь не могла же я покинуть вас. И я не жалею, папа, что
вернулась, потому что очень тебя люблю. Все равно люблю - еще сильнее чем
раньше люблю, и всегда, до самой смерти буду помнить о тебе. Веришь ты мне?
- Верю, - шептал громко, страстно Иван и чувствовал как горячие слезы
ласкали его щеки и разбитые губы; и не было конца этим слезам... - Верую!
* * *
Потом был долгий суд, а люди все набивались и набивались в зал. И,
кажется, кто-то умер, а кого-то раздавили. Когда отвела рыдающая Марья от
клетки Сашу и Иру, вновь нахлынули голоса, вновь взгляды полные презрения и
злобы, к тому страшному трехликому, что сидело в клетке. Когда вошли судья
зал взревел, так что вновь задрожали и прогнулись стекла - на этот раз в
сторону зимних ветров. Судьи начали торжественными, безжалостными голосами
долго говорить что-то...
- Ну что успокоился, дурак? - пахнул на него острым потом синекулачный
детина. - Детка тебе сказочку про звездочку рассказала и успокоила. Ну-ну...
Ну прямо ты ангелок у нас - слезки потекли, ручку стал ей целовать - да,
точно ангелок! Теперь все хорошо - девчонка полоумная тебя любит. Ну и
правильно - ты ведь для нее старался, да? Конечно она тебе благодарна, ты
ведь ей жизнь спас, конечно она тебя долго будет помнить! А женка то не
признала твоей заслуги. Небось уже замену тебе нашла, а?
У Ивана задергались разбитые скулы, он повернул было к детине голову, но
тут пронзительный, дрожащий и плачущий голос старика поплыл над залом:
- Я вот хорошо помню. Нас то из деревни взяли в грузовик запихали - всех
и женщин и детей... Тогда я и водителя увидел - вон он сидит, падаль,
плачет! А нас то, кто бежать вздумал, того на месте и постреляли. Ну я то в
грузовик полез, вот... Привезли ко рву, а там уж смрад такой - дышать нечем,
и мухи так и жужжат! Там такой крик поднялся - думал с ума сойду! Я то на
первой войне был - в пятнадцатом то газом нас травили, так выжил, и головой
здоров был, а тут уж глядеть сил нет: всех прикладами бьют, кого раздевают.
А вот... - старик заплакал и долго его плач звенел в тиши зала и в вое
запредельного ледяного ветра, -... девочка, у нас такая девочка, Ирой
звали... ну правнучка моя... Ее маму то прикладами всю разбили, а она к ней
бросилась, да как с криками то поволочит за собой... Девочке то десять лет,
а она мать тащит! И кричит! А гад то их, из кабину этого вытолкал и велит
девочку ловить и смеется сам. Так он поймал ее, ирод, им на потеху поймал -
они смеются, и он смеется - плачет и смеется, падаль! А потом они Ирочку у
него выхватили и штыками закололи... А он все смеялся... у-у! Меня то в
бочок... я два дня с мертвыми лежал и на меня все новых сыпали, выбрался...
спать не могу... один теперь... - старик вновь зарыдал и его увели.
Детина подтолкнул плачущего Ивана в бок:
- Ну ты ангелок! Растрогался то как, а! "Верю... верую" Я тебе скажу:
слабак ты, я то хоть и в бога не верю, а если бы верил так не надеялся бы на
прощение его. Тебе девчонка наплела чего-то про эти звездочки ты уши то и
развесил...
- А они ведь есть, и сейчас над нами светят. - спокойно проговорил Иван
и, поднявшись, загрохотал по всему залу, - Люди, война пройдет! Ведь,
правда, пройдет! И вы любите этот мир; его есть за что любить, он прекрасен,
и я его люблю! Я знаю, вы презираете меня, вы плюете в меня своими глазами,
я не буду оправдываться, потому что признаю себя виновным. Я не смог
справиться, попал в водоворот, ушел ко дну... Но, люди, смотрите в эту
глубину... Господи, вам надо в нее смотреть и черпать для себя
спокойствие... Я... Я - он задыхался, набирал в себя воздуха не в силах
выдохнуть из себя это слово ибо многое, многое хотел в него вложить, и
наконец закричал свободным голосом, так, как давно он уже не кричал, - Я
люблю вас всех, люди! Господи, как же я вас люблю! Сколько же в вас добра
лежит, люди! Как же вы несчастны запирая это добро друг от друга, а
взглянули бы вы на одну девочку... делайте друг другу добро! Я люблю,
господи, я так давно не любил и я так жажду теперь любить, все-все любить,
всему, всякому делать добро. Это же жажда... ЛЮБЛЮ ВАС!!!
Спустя час его приговорили к расстрелу.
* * *
Наступила холодная, темная декабрьская ночь, мороз трещал в снегу и в
воздухе, пробивал тела насквозь, а звезды сверкали ослепительно и спокойно.
Пятачок земли окруженный высокими стенами. Вот заскрипела в стене толстая
и ржавая дверь. Вытолкали Ивана: он исхудал, оставшееся на нем белье
болталось грязными, насквозь пропитанными кровью клочьями.
- К стене! - вздрагивая от ледяных игл, закричал кто-то, представляющийся
в потемках черным облаком.
Иван, скрипя в снегу босыми ногами, подошел к стене и повернулся к своим
палачам.
- Лицом к стене!
- Позвольте лицом к небу...
- А не один черт... давай ты кончай поскорее эту падаль! Целься и
стреляй...
Иван был спокоен; спиной он чувствовал холод стены, а вот глазами
хватался за свет звезд. И он поднял навстречу им руки и зашептал в душе
молитву:
- Пролейся к земле радужными дождями, взойди колосьями, запой ветрами, о
жизнь! О мире для всего сущего молю, о том чтобы ушла навсегда война... -
тут грянули тысячи громов и тело его разорвалось, а он все молил, протягивая
к звездам руки, - Заполни своим светом всю землю. Дай им в сердца мира,
чтобы возродилось все. А мне дай крылья, чтобы мог я увидеть и полюбить всю
вселенную, все твое создание. Я жажду любить!
Звездный дождь промчался сквозь небо и взошла над краем стены яркая
северная звезда.
19.09.97
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 16.10.2002 13:45
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг