Дмитрий Щербинин
ВСЕ КРУГИ АДА
Женечке этот рассказ посвящаю.
Вновь мир погибнет и вновь возродится
И целую вечность этот ад будет длиться.
Год 1490. Рим. Италия.
- Проклятая духота, проклятая вонь! - с такими словами вскочил с кро-
вати юноша лет двадцати и чуть было не ударился затылком о низкий пото-
лок. Да, юноша был прав, вонь стояла та еще - она проникала в его ком-
натку с улицы через приоткрытое окошко которое не мыли наверное со дня
Великого потопа!
Но духота в комнате стояла жуткая и потому юноша подбежал к окну рез-
ким движением распахнул его полностью и перевесившись через подоконник
глубоко задышал смрадным городским воздухом.
Вот над головой его затрещали раскрываемые ставни и он едва успел
увернуться от летящих помоев... Отошел от окна и быстрым шагом прошелся
по своей комнатке. Он был высок, этот юноша, черноволос, а звали его Ан-
тонио. Два года жил он уже в Риме в услужении у ткача Жака к которому
устроил его отец - бедный крестьянин в надежде на то что сын вернется
мастером....
- Духота! Как же душно здесь! - воскликнул Антонио, выскочил из двери
на скрипящую лестницу, промчался по ней перепрыгивая через несколько
ступеней и вот выбежал, нет вылетел на узкую улочку... Он сморщился от
непереносимой вони... Эта вонь особенно сильна была в этот, только что
наступивший жаркий летний день. Вонь и духота.
За спиной Антонио раздался крик ткача Жака:
- Эй ты! Куда это ты собрался?! Давай-ка назад, сегодня работы много!
Антонио согнулся от отвращения когда представил грязный подвал в ко-
тором шумел ткацкий станок. Не оборачиваясь он крикнул:
- Скоро вернусь!
И не слушая проклятья и угрозы Жака, который с утра уже успел поря-
дочно набраться, рванулся вверх по узкой улочке... Его влекло что-то
вперед...
Рев толпы. О да, теперь он слышал: голоса кричали на Круглой площади.
Антонио знал этот рев, этот звериный, безжалостный людской рев. Толпа
ревела в преддверии зрелища - сожжения человека. Антонио ненавидел этот
кровожадный рев! Ненавидел он эту толпу, жестокую, безумную! Да право,
какая толпа не безумная - в любой толпе нет отдельных людей, нет личнос-
тей, а есть только одна масса... толпа.
"Что орут эти безумцы?"
Антонио прислушался:
"-Ведьма! Ведьма!"
Сколько ненависти в этих криках, Антонио зажал уши и тут увидел ее...
Он полюбил ее. Просто полюбил. Она была прекрасна, чиста, и ее тело было
изуродовано инквизиторами.
В каком-то лихорадочном бреду, шатаясь Антонио расталкивал что-то
кричащее, что било его и толкало.
Но для него не существовало больше ни грязного города ни толпы, он
шел за повозкой, смотрел на нее, страдал... О как он страдал! Мира не
было больше, только он и она... Ее глаза - она смотрела на него. И он с
жадностью смотрел на нее и вдруг начал говорить:
- Меня зовут Антонио, а тебя?
"Маргарита" - прозвучал в его голове ответ.
- Маргарита, знаешь чего я хочу?
"Чего же?" - голосок был таким тихим, нежным, понимающим.
Голосок этот зажег в Антонио пламя:
- Хочу я чтоб мы были вместе. Чтобы всегда мы были вместе, что бы не
было никого, только я ты и бесконечный мир: поля, реки, озера и звездное
небо. Ты ведь любишь смотреть на звездное небо?
"-О да," - прозвенел голосочек, "-А еще я люблю закаты, когда большой
красный диск солнца окунается в пелену облаков."
- И я тоже люблю закаты! - подхватил восторженный Антонио. О, он не
страдал более, душа его почти что отделилась уже от тела... И он все
шептал, или говорил, или кричал не в силах оторвать взора от прекрасного
личика Маргариты, от ее глаз:
- Как здорово! Мы всегда значит будем вместе! Как же я раньше жил без
тебя не представляю! Родная ты моя!
С ужасом он увидел что Маргарита объята пламенем. Кожа на лице ее на-
дувалась и лопалась от чудовищного жара. И голос, милый голос сменился
пронзительным воем.
Антонио понял что сам кричит. Орала и толпа...
Он рванулся, вперед к ней, крича:
- Не уходи! Меня подожди! Прошу подожди!
Но она ушла и он остался один. Что-то пинало его и било, что-то в
черном подхватило его уже у самого костра к которому он пробивался и
отбросило назад, он вновь рванулся и вновь его отбросили...
Очнулся он на пустой площади, залитой раскаленными лучами полуденного
солнца. Вновь вонь, духота и одиночество.
О какая это адская боль - одиночество!
- МАРГАРИТА!!! - заорал он пронзительно, роняя из носа капли крови.
Вскочил на ноги, огляделся ища ее и зная что ее нет, что он один! Да он
был один, что-то правда шевелилось вокруг него, что-то говорило какие-то
слова, но ее не было.
Но образ ее все еще стоял перед глазами юноши. О как он желал вновь
услышать ее голосок, как желал! Но была только вонь, духота и одиночест-
во, мучительное жуткое одиночество!
- Что же мне делать дальше! - прокричал он в отчаянии, терзаемый та-
кими муками что все пытки инквизиции по сравнению с ними были ничем...
- Что же мне вернуться сейчас к мастеру Жаку? В этот душный под-
вальчик, прясть там... а потом, потом вновь спать в душной комнатушке...
Нет!!! Этого уже не будет, никогда это уже не вернется! Я не смогу
больше жить! Не смогу! Она ушла, но я... я догоню ее!
Крича так он рванулся по городским улицам и прыгнул в реку. Вода
сомкнулась над его головой и он пошел ко дну...
Год 1943. Бухенвальд. Германия.
Андре стоял и с ужасом, не смея даже пошевелиться, взирал на беско-
нечный поток тел что протекал подле него. Скрюченные, сгорбленные, в ка-
ком-то грязном рванье, такие тонкие что казалось это скелеты восставшие
из могил. Восставшие за тем лишь чтобы спустя какое-то время быть обра-
щенными в пепел... Метрах в ста вздымались в низкое серое небо черные
трубы из которых валил густой-густой дым и вливался в серые облака. Анд-
рэ вздрогнул когда ему вдруг подумалось что неба - высокого синего неба
на которым он еще в детстве любовался в деревне у дядюшки Ганса, нет
больше. А вместо него всю землю застилает это ужасное облако поднявшиеся
из печей концлагеря - тысячи, миллионы сожженных...
Андре сжал покрепче ружье и вздохнув опустил глаза: страшно ему было
смотреть на эти измученные лица, жутко было смотреть на этот поток обре-
ченных на мучительную гибель в пламени людей.
"О господи, да что же я здесь делаю?" - проносилось в его голове, -
"Что же за безумие это?! Зачем все это?! Как могут люди так ненавидеть
друг друга? И я... я ничтожество, частица этого безумия. Я простой па-
рень, натянули на меня форму, дали в руки ружье, внушили что все так и
надо, и вот теперь я стою здесь не в силах изменить что либо..."
- Эй ты! - окрикнул его приятель - Питер, тоже охранник, тоже малая
частица большого безумия, - Что приуныл то? А?!... Что спрашиваю приу-
ныл?! Пойдем сегодня напьемся, девок возьмем..."
Андрэ сделалось тошно от этого голоса, голова его раскалывалась: "Да,
напиться и забыться в объятиях шлюх, вот он мой удел - удел ничтожест-
ва...". В мольбе задрал он голову к небу, словно ища там спасения, но
небо было скрыто серой тучей, все было затянуто этим грязным покрывалом.
Вновь он глянул испуганный взгляд в толпу смертников и увидел ее: де-
вушка лет двадцати, лицо худое, под глазами синяки. А глаза от этого ка-
жутся такими большими-большими и черными, в них кажется собралась вся
боль, все отчаяние и вся надежда этих людей... Она совсем ослабла, едва
на ногах держалась и что бы она не упала ее поддерживал какой-то человек
- быть может ее отец, может брат, а может любимый, трудно было сказать
ибо лицо его было обезображено шрамами, а волосы стали седыми от пережи-
тых мук...
Еще не понимая что делает Андрэ рванулся к девушке и схватив ее за
руку выдернул из толпы, и заговорил ей с жаром:
- Кто бы ты ни была, знай что я... я... Да, черт, да полюбил я тебя!
- и по щекам его покатились слезы, - Место то жуткое какое, да, да?! -
выпаливал он быстро-быстро, - А мы вот встретились в нем... я знаю,
знаю, все это отвратительно, мерзко, мне это мерзко до смерти и я зна-
ешь, знаешь я тоже убежать отсюда хочу, нет, улететь, улететь! Не уходи,
спаси меня! Спаси - любовь не уходи! - кричал Андрэ в исступлении.
А она вдруг плюнула ему в лицо и сказала несколько гневных слов на
незнакомом ему языке. Тут подбежал тот с изувечнным лицом, оттолкнул
Андрэ в сторону и нежно спросил что-то у девушки - Андрэ понял только
имя ее - Маргарита.
Появились охранники - штук десять, они налетели на двоих, стали изби-
вать их ногами и прикладами... кровь... кровь. И Маргарита и тот кто был
с ней все уже были окровавлены.
Дико крича Андрэ бросился к Маргарите, растолкал, схватил ее за окро-
вавленную, слегка вздрагивающую ручку и попытался вытащить, но кто-то
ударил его в спину, и отбросил в сторону.
Он упал в грязный снег и словно в бреду увидел склонившегося над ним
Питера, тот что-то говорил ему, но Андрэ не слушал его, он только видел
лицо - лицо той девушки Маргариты.
Вот встал он пошатываясь и увидел как ее окровавленную, едва живую
подхватили и волоком, за ноги, потащили в сторону собачника - Андрэ
знал, там ее ждет жуткая смерть в клыках специально обученных псов.
- Да вы звери, оставьте ее, вы гады! - заорал он.
На него закричали что-то и поволокли Маргариту дальше.
- Да вы...вы! - Андрэ задыхался, слова застряли у него где-то в гор-
ле, в глазах его потемнело и он зашептал качаясь из стороны в стороны в
сторону от разрывающей его боли душевной, - Да ведь это же ад. АД!! За
что я здесь... - и заорал вновь поднимая свой автомат, - Оставьте ее,
оставьте, вы, ничтожества! Да как вы смеете... - и он нажал на курок вы-
пуская в их сторону заряды смертоносного свинца, и вновь кровь, кровь -
весь снег уже был залит кровью, а потом что-то ударило Андрэ в грудь и
еще и еще, отбросило назад и он почувствовал что тело не принадлежит
больше ему. Он лежал в окровавленном грязном снегу, а в остекленевших
глазах его застыло низкое серое покрывало.
Год 1997. Москва. Россия.
Антон стоял у входа на станцию метро и беседовал со своим другом.
Подле него проплывал бесконечный людской поток. Этот поток, стекал сюда
с улиц, как грязная вода стекает в сточную канаву после дождя. Поток
этот, гудящий словно растревоженный улей, просачивался меж турникетов и
по эскалатором стекал куда-то в рычащую преисподнюю.
Антон старался не смотреть на это бесконечное мельтешение лиц, смот-
рел он на своего друга Сашу и слушал его рассказ о художниках эпохи воз-
рождения. Антону приятно было слышать голос друга: не так то часто он
общался с кем либо, к тому же Антон сам был художником...
Что-то заставило оторвать его взгляд от лица друга и он увидел ее -
ее лицо мелькнуло в толпе и что-то вспыхнуло в Антоне.
Все вдруг: и толпа, и друг его, как бы расплылись и стали ничем, ос-
талась только она одна.
Он летел за ней не слыша и не видя ничего нагнал ее уже у самого эс-
калатора...
- Меня зовут Антон, - выпалил он восторженно вглядываясь в светлые
черты ее лица, в глаза ее, где-то в глубинах которых была спрятана веч-
ная любовь и гармония.
- Очень приятно, - сказала она холодно, но молодому художнику показа-
лось что голос ее слаще всего что есть на свете. Он даже весь засиял от
своей радости...
- А вас как зовут? - спросил или даже скорее выкрикнул он восторжен-
но.
Она смутилась, и проговорила нехотя:
- Маргарита.
- Маргарита! Маргарита! - Антон несколько раз пропел это имя, оно ему
казалось самым дивным, самым чудным именем на всем свете.
- Маргарита как здорово что мы встретились! Я так счастлив, так
счастлив. Ведь мы теперь никогда не расстанемся! Маргарита!
Девушка еще более смутилось, но Антон не замечал этого, он был пере-
полнен любовью и счастьем и никого кроме нее не существовало для молодо-
го художника на всем белом свете.
С каким-то неземным упоением смотрел он как откинула она со лба прядь
волос. "О как совершенны ее черты, что-то блеснуло на ее пальце и это
чудесно, чудесно. Вся она есть вечная любовь!"
- Мы ведь теперь всегда будем вместе! - восклицал он, - Ну вырвемся
сейчас из этих стен и на простор полей и лугов, к морю, к горам, к звез-
дам, правда ведь?! Ну конечно же, как же может быть теперь иначе то... о
как счастлив я, как счастлив!
- Да что вы вообразили себе такое молодой человек! - в крайнем смуще-
нии и растерянности проговорила она, но Антон не понял ее слов, он услы-
шал только прекрасный звонкий голос поющий какую-то дивную песнь.
- Осторожно! - воскликнула она и Антон почувствовал что споткнулся
обо что-то и падает... Конец эскалатора.
Кто-то подхватил его под руки... все вдруг завертелось, закружилось
перед глазами молодого художника. Нахлынула вдруг со всех сторон толпа,
лица, лица стремительно мелькающие, стремительно говорящие что-то друг
другу. Он оглядывался выискивая взглядом ее... Подпрыгнул, закричал:
- Маргарита!
И вот увидел мелькнула она, садясь в электричку. Антон рванулся к
ней. Что-то мешало ему, но он расталкивал это что-то и прорывался к ней.
Он видел ее лицо, она стояла в набитой электричке держась за поручень.
"Б-бах!" - звук закрываемых дверей показался Антону пронзительным
криком, он и сам закричал: "-НЕТ!!!", когда электричка, набирая ход,
скрылась в черной дыре туннеля. В отчаянии он забегал по платформе, пов-
торяя без конца:
- Маргарита, Маргарита...
Вот подъехала другая электричка и Антон впихнулся в нее. Сердце коло-
тилось быстро-быстро, оно готово было выскочить из его груди, он то хва-
тался за поручни то отпускал их, бился головой о стекло с надписью "НЕ
ПРИСЛОНЯТЬСЯ".
Наконец эта дверь распахнулась и Антон выбежал на другую платформу,
зовя ее по имени, во весь голос. А вокруг него все та же толпа, тысячи
лиц, шум, рев, грохот...
- Любовь моя где же ты! - заорал Антон с полными слез глазами. - Да
что же это... ее эта толпа поглотила, она теперь в этой массе, как мне
найти ее... как?
Антон плакал... Его окрикнул кто-то. Какой-то мужчина в форме... Ан-
тон бросился бежать все выкрикивая ее имя, высматривая ее в толпе...
Вновь эскалатор, он бежал теперь по нему вверх перепрыгивая сразу че-
рез несколько ступеней. Вот и улица он словно порыв ураганного ветра вы-
летел на нее...
Ох, вечерний зимний город, грязный снег, улицы полные машин, улицы
полные чего-то текущего куда-то. Как же много лиц, как же много! Он
схватился за голову и долго метался по улице выискивая ее. Он горел, он
кричал, а все вокруг было так равнодушно к его боли, к его чудовищной
боли. Сердце разрывалось от боли, гудела голова из носа текла кровь...
- МАРГАРИТА!!! - его надрывистый крик потонул в реве машин и вновь он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг