- Дай-то Бог! Я уже столько лет жду, когда же мое любопытство оставит
меня в покое! Может быть, тогда у меня наконец хоть что-то получится.
- Что получится-то? - неожиданно спросил Лапин.
- Да хоть что-нибудь, - вырвалось у Калашникова. - Звездную Россию без
меня построили, искусственный интеллект тоже наверняка запрограммировали,
так откуда мне знать, что должно получиться? Еще не придумал!
Гринберг снова покосился на Лапина.
- Нет, - пробасил тот. - Это, Миша, по твоей части. Умен слишком!
- Хорошо, - сказал Гринберг. Раскрыл кулак, протянул лирк Калашникову.
- Теперь я понимаю, почему Таранцев решил начать с две тысячи первого года.
4
Калашников взял лирк с волосатой ладони Гринберга, отметил, что
остроконечные когти на пальцах у черта аккуратно подпилены и покрыты
телесного цвета лаком, повертел диск в руках.
- Куда его? - спросил он. - Под язык или на лоб?
- На грудь, - ответил Гринберг. - Если для вас имеют значения символы,
то - ближе к сердцу.
- Имеют, - сказал Калашников дрогнувшим голосом. - Хотя... а, ладно!
Он расстегнул пуговицу на рубашке, засунул лирк за пазуху и прижал его
к груди. Кожа вокруг диска сразу же потеряла чувствительность, перед
глазами Калашникова замелькали черные и красные пятна.
- Может быть, мне лучше сесть? - спросил он, удивляясь, как медленно
выдавливаются изо рта слова.
- Нет, - так же медленно ответил Гринберг. - Сейчас вы поймете.
- Что это? - испуганно спросил Калашников, когда черные и красные
пятна вдруг сложились во вполне осмысленное изображение. У Калашникова
глаза полезли на лоб: он вдруг понял, что видит одновременно и стоящего
перед ним Гринберга, и большой черный экран монитора, на котором красными
буквами написано "Enter". - Сеть, что ли?
- Что вы видите? - спросил Гринберг.
- Энтер, - ответил Калашников и усмехнулся, вспомнив прочитанную в
молодости повесть. - Вход для прессы!
- Пока не входите, - посоветовал Гринберг. - Я чувствую, что у вас еще
остались вопросы...
- ... и боюсь, что вы найдете на них ответы, - продолжил за него
Калашников. А потом задержал взгляд на надписи "Enter" и мысленно приказал
ей вдавиться в экран.
Гринберг, прочитал он рядом с цветной фотографией, изображавшей
стоявшего перед ним черта. Михаил (Мехион) Аронович, год рождения 2209,
отец Арон (Аррион) Глваркет, мать Рашель Гринберг. Гость с 2234 по 2236,
гражданин с 2236. Специальности: технологическая безопасность, социальная
безопасность, социодинамика, психологическая безопасность...
- Ну хватит, хватит! - услышал Калашников и перевел глаза на живого
Гринберга, размахивающего когтистой ладонью прямо перед его носом. - Вы
что, Сети никогда не видели? Подвесьте экраны вне поля зрения, и
рассматривайте их сколько угодно!
Калашников посмотрел на Гринберга, и тот вдруг замолчал.
- Михаил, - сказал Калашников. - Так вы тоже... незаконный иммигрант?
Гринберг опустил руку.
- Даже так? - сказал он, прищурившись. - Уже раскопали? А я еще
собирался учить вас, как пользоваться Сетью!
- Почему вы сами не сказали? - спросил Калашников.
- Чтобы у вас не возникло подозрения, что у всех новопринятых звездных
русичей рано или поздно отрастают рога, - улыбнулся Гринберг. - А если
серьезно, то неужели трудно было догадаться? Хотя бы по моему внешнему
виду?
- Трудно, - честно ответил Калашников. - Двести пятьдесят лет плюс
современная медицина. Подумаешь, рога; вот если бы вы были спрутом!
Гринберг моментально перестал улыбаться, и в глазах его снова вспыхнул
алый огонь.
- Об этом позже, - сказал Гринберг. Он на секунду прикрыл глаза
ладонью, вернув им нормальный цвет. - Как вы себя чувствуете, Артем
Сергеевич? Не хочется уйти в Сеть с головой?
- Хочется, - признался Калашников. - Но побаиваюсь: вдруг упаду и нос
разобью?
- Вот поэтому, - назидательно сказал Гринберг, - я и запретил вам
садиться. По имеющемуся у меня опыту, лица, впервые подключившиеся к Сети,
проводят в виртуальной реальности до двадцати часов в сутки. А у нас с вами
еще остались нерешенные вопросы.
- Ну так давайте их решим, - предложил Калашников.
- Давайте, - согласился Гринберг. Он взял Калашникова под руку и
подвел его к перилам, ограждавшим веранду со стороны заката. - Где бы вы
хотели поставить свой дом, Артем Сергеевич? Вон там, на излучине реки, или
вот здесь, на высоком холме?
Калашников оперся на перила и задумчиво посмотрел на открывшуюся его
взору речную долину.
- Давайте на холме, Михаил Аронович, - ответил он минуту спустя. -
Красиво у вас здесь...
- У вас, - поправил Гринберг, - это же будет ваш дом. Пойдемте!
- Куда? - спросил Калашников.
- Строить, - просто ответил Гринберг, повернулся к лестнице и, не
дожидаясь ответа, спустился в парк. Калашников качнул головой и поспешил
следом. Ступив на дорожку из битого кирпича, он оглянулся, чтобы махнуть
Макарову рукой. А потом трусцой побежал дальше, едва поспевая за
Гринбергом, оказавшимся чертовски быстрым ходоком.
Макаров поскреб подбородок и решил все-таки задать вопрос.
- Прошу прощения, как ваше отчество? - обратился он к Лапину.
- Петрович, - ответил Лапин, показал на освободившийся после Гринберга
стул. - Сядем?
- Пожалуй, да, - кивнул Макаров, послушно присаживаясь на указанное
место. - Семен Петрович, можно вопрос? - Лапин молча кивнул. - Что это с
ним?!
- Он всегда такой, - ответил Лапин. - Двадцать лет знакомы.
- Да нет, я про Калашникова, - махнул рукой Макаров. - Какой "энтер"?
Что он такого увидел?
- А, - протянул Лапин, - Сеть эта окаянная! Картинки он в глазах
увидел, картинки. Такие, что все вокруг застят.
- Это после таблетки? - уточнил Макаров. - После того, как он ее к
груди приложил?
- Верно, - кивнул Лапин. - После таблетки. Лирк называется.
- И надолго это с ним? - обеспокоенно спросил Макаров.
- Привыкнет, - уверенно ответил Лапин. - Через неделю в гости позовет.
А может, и раньше.
- Через неделю, - повторил Макаров и посмотрел в сторону высившегося
над рекой холма. Две маленькие фигурки, черные на фоне закатного неба,
стояли на его вершине, время от времени размахивая руками. - Ну ладно, с
Калашниковым все понятно; а как же я? Что мне теперь делать?
- Обживаться, - ответил Лапин. - На первое время здесь, у меня. Изба
большая, родичи в разъездах, места хватит. Сейчас ужинать будем, а там и
гости подоспеют.
- Гости? - забеспокоился Макаров. - А я не помешаю?
Лапин засмеялся:
- Скромный ты очень, Павел Александрович! Они ж на тебя посмотреть
придут!
- На меня? - удивился Макаров. - Зачем это?
- Ну как же, - Лапин развел руками. - Первый человек из прошлого, да
еще Павел Макаров. Тот самый Макаров!
- Какой еще "тот самый"?! - возмутился Макаров. - Семен Петрович, я
так больше не могу! Здесь явно какое-то недоразумение!
- Недоразумение, - кивнул Лапин. - А нам надобно разумение. Посидим,
поговорим, откушаем, чего Бог послал. Тут недоразумению и конец!
С этими словами Лапин засунул руку в объемистый карман своих
просторных белых одежд и вытащил на свет пузатую бутыль с узким горлышком.
Поставил на стол, обтер рукавом этикетку и подмигнул Макарову:
- Очищенная. Сам делаю!
Глава 3
Тот самый Макаров
Пора уходить от культуры "Калашникова"!
П. Мушшараф
1
Павел Макаров осторожно открыл один глаз и тут же закрыл его обратно.
Спать, подумал он. Нужно спать. Потому что просыпаться в таком
состоянии - смерти подобно.
Однако у желудка на этот счет имелось собственное мнение. Макаров
сглотнул слюну, пытаясь сдержаться, заворочался на кровати - и едва успел
повернуться на бок.
Свесив голову вниз, он несколько раз дернулся в приступе рвоты,
сплюнул, сглотнул, еще раз сплюнул. И только после этого решился еще раз
открыть глаза.
В комнате стоял полумрак. Плотные шторы закрывали маячившее в
отдалении окно, на полу расплывалось неаппетитного вида пятно. Макаров
застонал и ни к селу ни к городу вспомнил какой-то хрустальный саркофаг.
Вот бы сейчас туда, подумал он. Сразу бы полегчало.
Макаров перевернулся на спину, подоткнул под голову часть одеяла и
сделал еще одну попытку уснуть. Надо же было так нажраться, подумал он. А
ведь поначалу чай пили, с чего это я за коньяком ломанулся? Ах да, свет в
подвале погас, а потом какая-то чертовщина началась. Кстати, а где я вообще
нахожусь?!
Макаров приподнял голову и огляделся по сторонам. Вроде бы
Калашниковская квартира, подумал он. Шторы он поменял, что ли? И потолок?
Нет, я где-то в другом месте...
Макаров сфокусировал взгляд на ближайшей стене - и мгновенно вспотел.
Всю стену занимал громадный телевизионный экран, в котором отражался
слегка уменьшенный силуэт завешенного шторами окна.
Свят-свят-свят, подумал Макаров. Это что же, все еще сон? Все еще
Звездная Россия?!
При этой мысли Макарову стало совсем плохо. Он зарылся лицом в матрас
и закрыл голову руками. Кто-то на звездолетах летает, а я вот... Валяюсь
здесь, как под забором.
- Доброе утро, - раздался со стороны окна незнакомый голос. - Как вы
себя чувствуете?
Макаров со стоном повернулся.
- Плохо, - сказал он. - О-очень плохо!
- Сейчас исправим, - сказал незнакомец, раздвигая шторы. Макаров
зажмурился от яркого света. Послышался легкий стук, а вслед за тем в
комнату ворвался холодный свежий воздух. Май, вспомнил Макаров. У них здесь
май. - Время - одиннадцать часов, - сообщил незнакомец, - температура
шестнадцать градусов. - Его спокойный, уверенный голос породил у Макарова
новую цепочку воспоминаний. Хрустальный саркофаг, возвратившееся зрение,
желание прыгать до потолка; высокий врач в белом халате, говоривший столь
же коротко, четко и ясно. - А теперь попробуйте сесть.
Вот именно, подумал Макаров. Попробуйте.
Он сделал глубокий вдох, скинул ноги с кровати и, оттолкнувшись обеими
руками, перевел себя в вертикальное положение. Голова тут же закружилась,
комната опасно качнулась влево.
Незнакомец уже стоял перед Макаровым, держа в руке прозрачную чашку с
темной жидкостью.
- Вот, - сказал он, протягивая зелье, - выпейте это. Потом обопритесь
локтями на колени. И две минуты не шевелитесь.
Невозможно, подумал Макаров. От такого похмелья надо дня три отходить.
Он взял кружку, зажмурился, резко выдохнул воздух - и заглотил
содержимое, не разбирая вкуса. Только бы не обратно, мелькнула мысль.
- Локти на колени! - скомандовал врач. Макаров уже не сомневался, что
это именно врач. - Вот так!
Он помог Макарову принять классическую позу кучера и встал рядом,
готовый в любую минуту прийти на помощь. Макаров посидел минуту, ожидая
действия странного напитка, не оставившего после себя ни вкуса, ни запаха.
Потом поднял голову.
- Простите, - сказал он, разглядев наконец стоявшего перед ним врача.
- Я не должен был так напиваться.
Врач ничего не ответил. Он оглядел Макарова с ног до головы,
удовлетворенно кивнул, протянул руку с чашкой к изголовью кровати. Макаров
повернул голову в ту же сторону и обмер: чашка прилипла к белым, в мелкую
крапинку обоям, растаяла, словно масло на сковородке, и бесшумно впиталась
в стену.
Врач скрестил руки на груди и снова посмотрел на Макарова.
- Все, - сказал он. - Можете вставать.
- Точно? - с сомнением переспросил Макаров и вдруг понял, что врач не
врет. Похмелье куда-то улетучилось, в тело вернулась вчерашняя легкость.
Макаров осторожно поднялся на ноги и почувствовал острое желание немедленно
сделать зарядку.
- Спасибо вам, - сказал Макаров, вспомнив, кому он обязан чудесным
исцелением, - простите, не знаю, как вас звать...
- Не за что, - ответил врач. - Это моя работа. А звать меня можно по
номеру. Второй.
- Что значит - по номеру?! - удивился Макаров. - Разве у вас нет
нормального имени?!
- Коттедж Семена Лапина, - ответил врач, - поселок Уральский, средний
Урал.
- Это адрес, - сказал Макаров, чувствуя нарастающую тревогу. - А имя?
- Вы не поняли, - улыбнулся врач. Он шагнул к стене, прислонился к ней
спиной. - Я и есть коттедж.
С этими словами врач начал медленно растворяться в стене. Макаров
разинул рот, протянул руку, чтобы вытащить своего странного собеседника
обратно, но не закончил движения, потому что вытаскивать было уже некого.
- Теперь понятно? - спросил врач, появляясь из противоположной стены.
Макаров повернулся на голос. Врач, а теперь уже не врач, а
человек-коттедж стоял перед ним, нисколько не изменившись - тот же бежевый
комбинезон, тот же рост, те же безупречно уложенные светлые волосы и
приветливое, открытое лицо.
- Вы не шутите? - без особой надежды поинтересовался Макаров.
- Зачем? - удивился человек-коттедж. Действительно, зачем, подумал
Макаров. Двадцать третий век. Тут и без всяких шуток есть отчего спятить.
- Но если вы - коттедж, - спросил он, хватаясь за последнюю соломинку,
- тогда почему - Второй?
- Первый чейн обслуживает хозяина, - ответил коттедж. - А вам как
гостю положен второй.
- Чейн? - переспросил Макаров.
- Человекообразный интерфейс, - пояснил коттедж. - Сокращение.
Двадцать третий век, подумал Макаров. С виду человек, а на самом
деле... Даже непонятно, кто!
- Ну что ж, - сказал он и протянул руку. - Здравствуйте, Чейн Второй!
Меня зовут Павел Макаров.
2
Рукопожатие чейна ничем не отличалось от человеческого. Ладонь
оказалась теплой и даже слегка влажной, никакого стального каркаса под
пальцами не прощупывалось. Точная копия человека, подумал Макаров. Прямо
как мы с Калашниковым.
- Пойдемте, - сказал Чейн, - я покажу вам дом.
- А это действительно дом? - уточнил Макаров. - У меня такое ощущение,
что комнаты в нем то появляются, то исчезают...
- Так обычно и бывает, - кивнул Чейн. - Но этот дом не меняется. Семен
Петрович построил его своими руками.
- Да?! - воскликнул Макаров и многозначительно посмотрел на стену. - А
как же...
- Да вот так, - ответил Чейн, поняв вопрос с полуслова. В мгновение
ока он сделался жидким, обрушился на пол тяжелыми вязкими каплями,
расплылся стремительно просветлевшей лужей и без остатка впитался в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг