Рембрандт медленно снимает ее корону.
Саския . Спокойной ночи, Рембрандт ван Рейн, и да хранит вас Бог!
Смотрите, не свалитесь по дороге в канал.
Гаснет свет.
Картина девятая
Амстердам (1634-1637гг.).Прошло несколько лет.
Гостиная, очень напоминающая гостинную Абигайль. Но это дом Рембрандта
на Бреестрат.
Саския только что вошла. На ней красивое красно-коричневое платье с
широким вырезом, в руках бокал вина. Молодой Рембрандт пишет их портрет.
Саския. Рембрандт, я принесла немного холодного вина.
Рембрандт. Весьма кстати, дорогая, сегодня необычно жаркий день.
Саския. И еще предстоит жаркий вечер.
Рембрандт (Берет бокал). Ты хочешь сказать - жаркая ночь (смеется).
Саския (присаживаясь к Рембрандту на колени). Это ты хочешь услышать, а
я говорю о сегоднящнем приеме. (Целует Рембрандта) Ведь будут наши лучшие
друзья.
Рембрандт. О, Саския, я жду только той минуты, когда мы останемя вдвоем.
Саския. Да мы и так в двоем!
Рембрандт. На что это ты намекаешь? Ах ты, развратная девчонка.
Саския. Да, я твоя девочка, любимый, я вся твоя!
Рембрандт. Неугомонная, иди ко мне. (Пытается пробраться под платье).
Какое красивое платье.
Саския. Я взяла его у портнихи только вчера вечером.
Рембрандт (не прекращая свое наступление) . Купила ли еще что-нибудь?
Саския. Нет, ничего особенного - несколько лент, кулек вишен и шелковую
подушку.
Рембрандт (наигранно) . Подушку...
Саския (немного отстраняясь). А вот одна вещь мне действительно
понравилась. Я видела ее в мебельной лавке, по-моему, это что-то
французское - нечто среднее между креслом и кроватью. Тебе тоже следовало
бы взглянуть на эту вещь - она просто великолепна.
Рама и ножки...
Рембрандт (поглаживая ножку) . Ножки...
Саския (увлекаясь вещью). Ножки резные, позолоченные, в ногах не то
грифон, не то дракон, а в головах - чудесный плачущий малыш Купидон со
связанными руками.
Рембрандт . Ах, со связанными руками!
Появляется Лисбет. Первое время после женитьбы Рембрандта на Саскии ван
Эйленбюрх она продолжает выполнять роль экономки.
Лисбет (покашливая). Скоро начнут приходить гости, а ты еще не одет.
Рембрандт . Но, я работал.
Лисбет . Да я вижу.
Саския (вставая с колен Рембрандта). Лисбет права, пойди переоденься, а
я помогу с приготовлениями. Надо бы подмести ковер на лестнице, он совсем
грязный.
Лисбет . Ван Флит уже подметает.
Саския . Флит! Он обязательно там что-нибудь свалит, прошлый раз он
чуть не уронил флорентийскую вазу.
Лисбет . Но ведь не уронил же.
Саския пожимает плечами.
Лисбет. Ладно, мне некогда, схожу на кужню (уходит).
Рембрандт и Саския снова целуются, и тут опять появляется Лисбет.
Лисбет. Кстати, доктор Тюльп уже пришел.
Рембрандт . Так зови его быстрее сюда (Лисбет уходит).
Появляется доктор Тюльп. Рембрандт бросается ему навстречу.
Тюльп . Рад видеть, Сакския, Рембрандт. Я пришел пораньше, чтобы
взглянуть на новые работы Рембрандта (целует руку Саскии).
Рембрандт . Да, господин хирург, вы давненько нас не навещали..
Тюльп . Увы, Рембрандт, если для вас урок хирургии доктора Тюльпа давно
закончен, то для самого доктора он продолжается вечно - чума свирепствует
опять в Амстердаме.
Саския (пытается говорить мрачно). Да, это ужасно, ужасно - столько
больных.
Тюльп . Не будем больше об этом.(К Рембарандту.)
Ну-ка покажите, покажите что у вас новенького, ведь я не видел ничего
еще со времени вашей женитьбы.
Саския . Самое лучшее, что он произвел на свет со времени нашей
женитьбы, это - наш маленький Титус.
Тюльп . А вот его-то я уже и посмотрел, замечательный малыш, Саксия, он
похож на вас и выглядит очень здоровым мальчиком.
Саския . Правда, доктор?! Я счастлива.(Целует Рембрандта.)
Ну что же, пойду встречать гостей, ведь сегодня у нас капитан Баннинг
Кок и поэт Иост ван ден Фондель с художником фон Зандрартом...
Рембрандт . А эти кто? Кто их пригласил?
Саския . Капитан Баннинг Кок очень настаивал.
Тюльп . Господин фон Зандрарт, считает себя местным Дюрером по той лишь
причине, что сам из Германии, за ним целая клика, руководящая духовной
жизнью Амстердама, так называемый мейденский кружок. Капитан бьет верно,
дорогой Рембрандт, если вы хотите всегда иметь зазказчиков и уважение
властей, с этими людьми надо быть накоротке.
Рембрандт . У меня и так заказов хоть отбавляй.
Тюльп . Кстати Фондель, первый поэт Амстердама, вобщем-то, не вредный
старик, правда, пишет как-то вычурно. Но городской совет, при обсуждении
заказов художникам, прислушивается в первую очередь к этим людям. Так что,
капитан, может быть, и прав, Сакския.
Саския . Ну что уж теперь, мы всяким гостям рады, ну пойду не буду вам
мешать.
(Уходит. )
Тюльп (поворачивается к Рембрандту) . Все ваши старые полотна стоят у
меня перед глазами. Лица, изображенные на них, будто маяки в ночи, мерцают
спасительным светом. Когда тяжело, и кажется, что жизнь сера, а мир темен,
я вспоминаю ваши полотна, и мне становится легче. Я помню портреты ваших
близких...
Рембрандт . Сегодня я просто не могу представить, что когда-нибудь
вернусь к ним.
Тюльп . Почему?
Рембрандт . Не знаю. Они мне кажутся чем-то таким, что было не на яву,а
только во сне.
Тюльп . Покажите-ка мне, что у вас есть.
Рембрандт взял подсвечник и осветил картины. Высокопарный, театральный
Христос, смахивающий на плохого актера, возносится в небеса на облаке,
которое подталкивают серафимы. Самсон яростно потрясающий кулаком перед
носом своего тестя. Дальше портреты: изящные дамы, утонченные господа и
сам Рембрандт в мехах, перьях и драгоценностях. Резкая вертикальная тень,
проходящая через середину лица, делает его мужицкий нос не таким широким,
губы - не такими толстыми. Глаза, один из которых на свету, а другой в
тени, кажутся холодными, житейски мудрыми и потрясающе жестокими.
Тюльп (без энтузиазма). Написано красиво.
Рембрандт . Их надо смотреть не при свечах (отворачивается, ставит
подсвечник).
Тюльп (вяло). Нда, впечатляет.
Рембрандт . Я чувствую вам они не по душе.
Тюльп . А не может быть так, что вы делаете не совсем то, что вам по
сердцу?
Рембрандт . Ничего подобного. Я делаю именно то, что мне нравится.
Тюльп . А вы уверены?
Рембрандт . Совершенно. Впрочем, я не надеялся, что вы поймете, к чему
я стремлюсь - это не в вашем вкусе.
Тюльп . Я никогда не считал себя знатоком. Я почти ничего не смыслю в
живописи.
Рембрандт . В живописи? О нет, в живописи вы смыслите куда больше, чем
обычные любители. Я не о том.
Вы не понимете к чему стремлюсь я совсем по другой причине: у вас
совершенно иной взгляд на вещи. Вы видите их такими, каковы они в
действительности, и готовы остановиться на этом, а я пытался здесь постичь
жизнь в высшем смысле этого слова. Я и не надеялся, что мои попытки убедят
вас: на свете нет человека, которого труднее в чем-нибудь убедить, чем вас.
Тюльп . А почему это я удостоен столь сомнительной похвалы?
Рембрандт . Вероятно, тут дело в вашей профессии.
Люди, попадающие в ваш кабинет, больницу или чумной барак, уже не могут
служить моделями для подобных картин. И вы, изо дня в день видя их в таком
плачевном состоянии, естественно, не верите в великолепие человеческой
природы.
Тюльп (не удержавшись от язвительности). Допускаю, что есть вещи к
которым я слеп, напрмер, Рубенс. Я не помню у него картины, на которую мне
хотелось бы взглянуть дважды, хотя люди платят чуть ли не целые состояния
за его полотна, даже за такие, которые он предоставил доканчивать ученикам.
Рембрандт. Я тоже недавно приобрел Рубенса. А вы не любите его - я так
и знал. Согласен, это не Дюрер, и все-таки у него есть свои достоинства. У
него не хватает подчас того, что вы ищите - глубины мысли, отзывчивости,
но ему зато нет равных в передаче движения, богатстве палитры, яркости
цвета.
И если кому-нибудь удастся соединить то, чего не достает Рубенсу, с
тем, чем он обладает - такой человек достигнет предела возможностей,
открытых художнику.
Тюльп . Но осуществимо ли это? Не исключает ли одно другое? Я вот что
хочу сказать: можно ли, видя мир в его великолепии, одновременно видеть
его....
Рембрандт (хватает свечу и буквально подтаскивает Тюльпа к картине).
Смотрите, это - "Жертвоприношение Авраама", здесь я почти добился и того и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг