ДЕТИ ЗВЕЗД
Действующие лица
Николай Константинович Богданов - инженер, около пятидесяти
лет.
Елена Разгледяева - молодая красивая женщина.
Анатолий Ермолаев - молодой ученый.
Доктор - друг Богданова, доктор.
Гоголь-Моголь - друг Богданова, машинист метрополитена.
Марк Васильевич Разгледяев - муж Елены, философ.
Михаил Федорович Мозговой - сотрудник профессора Суровягина.
Виталий Витальевич Калябин - нестареющий кандидат наук, сотрудник
профессора Суровягина.
Катерина Ивановна - вахтер, в прошлом боевая медсестра
отечественной войны.
Лейтенант Чернопятов - следователь милиции.
Мужчина с воздушным шариком.
Прохожие с детскими колясками.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая
Одна тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Март. Научный
qинститут, занимающийся космическими проблемами. Отдел профессора
Суровягина. Вокруг терпимый творческий беспорядок. Столы, стулья,
в окнах заснеженные кусты сирени. На стене большая фотография
планеты Сатурн. В комнате двое: Ермолаев и Калябин, работают,
наклонившись над своими столами. Калябин чертит тушью график.
Входит Михаил Федорович Мозговой.
Мозговой ( подходит к своему столу, берет большой охристый конверт,
зачем-то обнюхивает его, вздыхает). Творчество масс - графомания.
(Брезгливо вынимает из конверта рукопись, громко, с наигранным
пафосом читает). Эн эс Богданов. Гм. К единой теории физических
полей. (Коллеги не реагируют.) Коллеги, гляньте, интересная
штучка.
Коллеги не обращают внимания и продолжают работать.
Мозговому ничего не остается, как читать самому. Но уже после
первой страницы лицо Мозгового озаряется радостью.
Мозговой (сочувственно обращаетя к Калябину). Виталий Витальевич,
тут и конкретно для вас есть кое-что.(Зачитывает место из
рукописи) "На основании построенной универсальной теории
предсказывается существование десятого спутника Сатурна."
Анатолий (не выдерживает и проявляет любопытство, встает, подходит
к Мозговому). Ну, что тут у вас? (Читает.) Виталий Витальевич, а
ведь действительно здесь по вашей части.
Калябин. Ну, Толя, от вас я не ожидал. (Говорит с таким видом,
будто в комнате нет никого, кроме них с Анатолием.) Ладно, этот
хмырь Мозговой, он только и норовит на кого-нибудь сбросить свою
работу. Но вы-то чего? Эх, Толя, я вас считал интеллигентным
человеком (закончил с грустью).
Мозговой. Да-с, десятый спутник! Подкоп под теорию
Суровягина-Калябяна, под знаменитую теорию двух девяток. Только
почему П.С. спустил это мне, а, Виталий Витальевич? Не означает ли
сей жест желание нашего дорогого профессора сменить лошадку? А
что? Будет теория Суровягина-Мозгового. Неплохо звучит?!
Калябин синеет от злости.
Мозговой. Ну-ну, не волнуйтесь, дорогой коллега. Я не такой
человек, чтоб отбирать кусок у ближнего, я не гад какой-нибудь.
Калябин (подходит, колеблясь). Я полистаю. (Протягивает руку к
рукописи.)
Мозговой (поиграв, отдает рукопись). На здоровье.
Калябин, не отрывая глаз от рукописи, возвращается на свое
место. Мозговой, проводив его взглядом, подходит к окну. Задумчиво
ковыряется в стекле. Тем временем Калябин с озабоченным видом
выходит. Через некоторое время Мозговой поворачивается.
Мозговой (к Анатолию). А где Калябин?
Анатолий. Наверно, пошел к профессору посоветоваться.
Мозговой. Да-да, конечно, дело серьезное.(Подмигнул Анатолию, и
разом переменившись, многозначительно добавил.) Очень серьезное.
(Пауза.) А вы, Толя, не заметили - рукопись пахла сиренью?
Анатолий с недоумением смотрит на Мозгового.
Мозговой. Да, именно сиренью. Я вам открою секрет - наш профессор
сирени не переносит. Поэтому в мае-июне он всегда старается в
командировку куда-нибудь подальше. (Мечтательно.) Эх, май, июнь!
Это наша весна. Ну ладно, не будем отвлекаться. Ситуация очень
серьезная. Надвигается юбилей Петра Семеновича, не за горами
выборы в академию, и вдруг - этот изобретатель. Тут все может быть
испорчено. Так бывает, Толя: все вроде нормально, все катится как
по накатанной дорожке, и вдруг маленькое препятствие, щепка на
дороге, и пошло все под откос со свистом.
Анатолий (в недоумении). Не понимаю.
Мозговой. Как же вы не понимаете. Ведь вся теория нашего дорогого
профессора основана на том общеизвестном факте, что у Сатурна
девять спутников, улавливаете, не восемь, не десять, а именно
девять! А тут появляется народный умелец и предсказывает десятый.
Анатолий. Господи, да это ж все не серьезно - графомания.
Мозговой. Э-э-э, зря вы так легкомысленно. Я вам случай один
расскажу. Было это несколько лет назад. Тоже появилась рукопись,
сначала она ходила по институтам, ее, естественно, шпыняли
туда-сюда, в конце концов изобретателю это надоело и он подался в
высшие инстанции, прямо в президиум Академии наук. Ну, люди там
серьезные, занятые, не выдержали да и послали его ко всем чертям,
в письменной форме, конечно, интеллигентно. Вроде все и утихло.
Прошло некоторое время, появляется в президиуме человек и
спрашивает на вахте, где, мол, такой-то секретарь академии
принимает. У него, естественно, спросили, вы, мол, по личному
вопросу или по служебному? Тот отвечает - по личному. Как раз в
этот день по личным вопросам и принимал секретарь. Посмотрели на
него, вроде выглядит нормально, в руке скрипку держит, ну и
пропустили. Посетитель очередь спокойно выстоял, зашел в кабинет и
спрашивает: вы, мол, такой-то, письмо подписывали?
Академик-секретарь (кстати, смешно как звучит, будто птица
секретарь), да, вот, значит, эта птица, ничего не подозревая, и
признается, что мол, да - я подписывал, и приглашает гостя
садиться. А гость не садится, кладет на стол ящик, открывает его,
достает оттуда двухстволку и, не обращая никакого внимания на
возражения секретаря, в него из двух стволов и пуляет. Заряд
кабаний и, конечно, насмерть. Вот какой поворотец, Толя. Вот какие
люди нервные пошли.
Анатолий. Неужели убил?
Мозговой. Натурально. С тех пор специальное распоряжение вышло -
всех графоманов на психучет ставить. (Подмигивает Анатолию, и уже
многозначительно.) Дело очень серьезное, очень, не дай бог, если
что!
Картина вторая
Прошло несколько дней. Проходная института. У входа за
столиком кемарит вахтер, Катерина Ивановна. Позади бюсты
знаменитых русских ученых. На проходной появляется инженер
Богданов. У него небритое лицо, лихорадочные глаза.
Богданов (пытается пройти, но Катерина Ивановна преграждает путь).
Я к профессору Суровягину.
Катерина Ивановна. Петра Семеновича нет в институте, но я могу
позвонить в отдел, может, кто-нибудь из сотрудников спустится на
вахту.
Богданов. Черт побери, что за порядки!? Я пришел по очень важному
делу. Да, да, по очень важному, именно для профессора. Сообщите
профессору сейчас же или я сам... (пытается пройти).
Катерина Ивановна (всем своим видом показывает, что будет стоять
насмерть). Я вызову милицию, если не прекратите.
Богданов. Ах, так!?
Богданов попытался протиснуться между стойкой и вахтершей. Он
сжал кулаки, и, кажется, вот-вот произойдет хулиганская сцена, но
вдруг все меняется. Ноги у него подкашиваются, голова
запрокидывается назад, и он валится в объятия Катерины Ивановны.
Та его ловко подхватывает и, протащив буквально два шага,
осторожно усаживает на стул. Она профессионально похлопывает
незнакомца по щекам, поднимает веко и определяет легкий обморок.
Катерина Ивановна. Что ж с тобой делать, болезный?
Вахтерша дает попить Богданову воды из графина и звонит в
отдел Сыровягина. Вскоре появляется Анатолий.
Ермолаев (чуть наклонившись к Богданову). Вы к профессору?
Богданов (испуганно). Нет, нет. У вас не найдется два рубля?
Ермолаев. Собственно... (Анатолий запнулся) у меня, конечно, есть,
но...
Богданов (встает). Вы не могли бы помочь мне, у меня, кажется,
температура. Отвезите меня домой на такси. Деньги я верну.
Анатолий. Но я на работе. (Богданов бледнеет и снова падает.
Анатолий подхватывает незнакомца.) Ладно, я вас отвезу. (Уводит
Богданова.)
Картина третья
Квартира Богданова. Стеллажи книг. Появляются Анатолий и
Богданов.
Анатолий. Так вы и есть Богданов?
Богданов. Да, Николай Степанович. Проходите в комнату, я сейчас
чаек поставлю, надеюсь, не откажетесь? Да и деньги, деньги...
Богданов уходит, а Анатолий осматривает стеллажи.
Богданов. Интересуетесь?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг