Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   - Вы шли словно сомнамбула, - сказал он приятным молодым голосом, - Вы
могли упасть.
   
   - Да, я сомнамбула, а вы? Вы кто? - Маша скользнула взглядом по его лицу, -
Вы ангел? Вы ангел с голубыми глазами, да, да, ангелы должны быть с
голубыми глазами.
   
   - Я Виктор, Виктор... -он сделал паузу, - впрочем, зачем вам моя фамилия, я
товарищ одного вашего знакомого.
   
   - Ангел-товарищ, - пропела Маша, и поднесла ладонь к высокому, без единой
морщинки лбу. - Давайте присядем. Вы красивы, вы, должно быть, красивее
Марсакова, или вы его двойник. А, нет, вы, - она, опираясь на его сильную
руку, присела на мраморную скамью, - вы ангел-товарищ Марсакова.
   
   - Нет, я товарищ Верзяева.
   
   - У мертвецов нет товаришей, - возразила Маша.
   
   Человек по имени Виктор как-то обрадованно встрепенулся и, кажется, в
глазах его промелькнули злые огоньки:
   
   - Ошибаетесь, Мария Ардальоновна, именно у мертвецов больше всего
друзей-товарищей.
   
   - А может быть, вы мой отец? - Маша, кажется, хихикнула. - Впрочем, вы
слишком молоды, мой отец - отец Захарий, я согрешу, а он помолится...
   
   - У Вас жар, - слишком уверенным голосом произнес Виктор. - Я Вас отведу
домой, а Вы потом, пожалуйста, вспомните, когда же погиб Змей-Искуситель:
   до свидания с Вами или после?
   
   Ее вернули домой и под удивленные взгляды матери и матери-матерей снова
уложили в постель. Никто даже не пикнул - так в этом доме было необычно
появление мужчины. Маше поставили градусник, и тот показал тридцать семь и
две, и Маша уснула, и ей приснился такой сон.
   
   Первый сон старой девы Марии

   Белый храм на зеленом холме. Надвратница - холодная сизая птица, не то
голубь. Привратник - ангел-товарищ с голубыми глазами, брюнет. Брюнет всех
женских сердец, не всякую пускает во храм, но ее, Марию, святую
девственницу, проверяет подозрительным взглядом меж бедер, достает заветный
ключик и впускает во храм. Византийские своды покаты, как женские груди, и
входящий купается в молоке. По стенам рукотворные иконы, но не черные, и
алтарь скромен, и перед ним символ любви земной - белым квадратом огромное
двуспальное ложе. В центре солнечное пятно через готичесмкий витраж
выхватило изображение Змея-Искусителя. На месте Христа распятого, дважды
перерезанный грейдером Змей. Ведь храм Змея, догадывается чревом Мария. Она
падает на колени пред светлым ликом перерезанного Змея и обнимает нижнюю
половину его тела. Та, другая, недоступна и высока и требует парения. Она
одна здесь в его храме и привратник голубоглазый заглядывает, как сосед, в
щелку и видит ее моления у нижнего тела Змея. Она любит Змея, она чтит его
мертвенность и отдается без сожаления. Но мысли ее чисты и прозрачны, она
вспоминает недалекое прошлое и лужайку пред храмом и людей, не впущенных
внутрь. Там, в черном, отец Захарий мнет красную бороду, и Иосиф, и
матьматерей, и просто мать, и никто из них во храм Змея не вхож - строг
привратник. Видит прочих, но слышит голос Змея, и непроизносимо вторит, и
вопрошает у верхнего тела:
   
   - Отчего те люди снаружи, любимый, а мы внутри?
   
   - Ты сама сказала - мы внутри. - отвечает верхнее тело разрезанного Змея.
   
   - Но Марсаков-красавец тоже с ними.
   
   - С ними, - вторит эхо Змея.
   
   - Я люблю тебя, Змей.
   
   - Лишний свет как лишнее очевидное слово. Храм мой - крепость всех
излюбленных, прощайся пока.
   
   Мария вздыхает, чуть вскрикивая, глаза ее закатываются в экстазе и она
засыпает во сне снов.
   
   - Но если явится Он ?
   
   - То скажи, что место его занято, ибо его храмы снаружи белы, а внутри
черны, а наши белы всегда, и мы сами поняли истину и предались земному.-
Слышится помимо нее.
   
   
   
   
   
                                   * * *

   Настало утро и Маша наконец проснулась. Теперь, когда прошла ее
простуда, мир должен был стать прежним добрым, порядочным миром,
подчиненным обычным законам, правда, миром, в котором не будет его. Да,
Верзяева нет, а вместо него что-то совсем другое - не то. Эти письма. Ей
нужно с кем-нибудь поделиться, эти письма не принадлежат Змею, но какому-то
другому человеку.
   Они написаны человеком. Маша несколько раз повторила вслух эту фразу,
прислушиваясь к звучанию собственного голоса. Ей нравился собственный
голос. Интересно, а есть ли люди с отвращением к своему голосу? Итак, эти
письма писал человек по имени... Она опять задумалась . С кем
посоветоваться? Подруги? Всех подруг своих выдала замуж, конечно,
встречалась, бывала в гостях, но уже по-семейному, с пеленками, одежками, с
мужьями, и говорили о многом, но все не о том, так что осталась она совсем
одна.
   
   Потом опять все как-то внезапно разрешилось явлением того самого брюнета
Виктора. Он позвонил и поинтересовался здоровьем, а после повторил свой
прежений вопрос и объяснил, что не может найти ключей от квартиры, которые
он вручил Верзяеву для амурного, как он думал раньше, свидания с ней, но
после того, как он увидел Марию, он вдруг понял, что она вовсе не та
женщина и что вообще она такая женщина, что даже у него нет правильных слов
и, несмотря ни на что, он хотел бы с ней встретиться , а ключи - это только
предлог, ведь он может заказать хоть тысячу ключей, если захочет. И Маша
неожиданно для себя согласилась встретиться, но непременно у него дома. Да,
у него. Ведь это был их со Змем-Искусителем общий дом, были и другие
разные, но этот был чаще всего, и ей здесь нравилось, и у них здесь был
кое-какой опыт совместного хозяйствования, как-то: заваривание чая и
разрезание сладкого сдобного тела.
   
   Когда она позвонила ему в дверь, он тут же открыл ее, как будто все время
стоял в прихожей, ожидая гостью. Виктор, бледный, голубоглазый, красивый,
чуть дрожащим голосом пригласил войти, помог снять осенний плащ, ведь была
еще осень. Когда Маша, следуя приглашению, двинулась вперед в полуоткрытую
дверь, повидимому, спальню, Виктор легонько взял ее за локоток и направил в
гостиную и там, прямо с места в карьер, стал много и сумбурно говорить.
   Сначала про квартиру:
   
   - Понимаете, эту квартиру я снимаю и мне не хотелось бы менять замки и
объясняться с хозяином, вот почему я так зациклился на этих ключах. А
так-то мне ключи, конечно, ни к чему, просто ключи-то я взял у хозяев пока,
но они особые, таких ни один металлоремонт не делает, а перед хозяевами
неудобно. Да и, честно говоря, хотелось посмотреть на вас, ну, не в
смысле... ради интереса, ведь он сказал, что у вас так себе встреча, знаете
ли, как это случается, ну, дай, думаю, и я... ведь я... - Виктор покраснел,
   - но когда я вас увидел, господи, да я тут же понял, что вы, вы не такая, и
он, наверно, не знал, какая вы, да и откуда... - он вдруг замялся, заметив
почти возмущение Маши, - да неужели и вы его любили?
   
   Не дождавшись ответа, он как-то обреченно провел в воздухе рукой и
продолжил.
   
   - Ну что вы все в нем нашли? Хорошо, хоть вас не было на похоронах, о
господи, нет, конечно, что же, он талант, и ученики гроб вынесли - даром не
апостолы, чуть не плакали, и телеграммы от иностранных академий, и цветы, и
венки, всякая мишура, будто праздник, будто, знаете ли, им даже приятно,
что они все скопились в одном скорбном месте и чтут его. Но главное, вы бы
видели этих женщин в трауре, ха! - у Виктора снова что-то злое мелькнуло в
красивых глазах, да нет, может быть, и не злое, а неразумное, животное,
предположила гостья.
   
   - Вы ему завидовали? - откровенно удивилась Мария Ардальоновна.
   
   - Ну вот, вы ничего не поняли, неужели бы я смог в этом случае вам о нем
сразу после похорон такое говорить? Да когда завидуют - молчат и терзаются,
   - как-то серьезно, после задумчивой паузы ответил Виктор. - С ним было
всегда интересно, но я не понимаю почему, за что все это ему, даже смерть,
и та какая-то красивая, трагическая, все шептались - как жаль, такой
молодой. Да какой он молодой - зубы вставные, ведь он ничего до конца не
умел довести, ведь ему ничего не стоило, никакого, понимаете, никакого
труда, вот что несправедливо, неправильно. Вы знаете, я теперь вот что
думаю, я думаю, что всякий талант - это есть проявление бесовской силы. Да,
да, талант это есть бесовское искушение, мол, на, возьми и прыгни со храма,
без парашюта, без зонтика, и тот, кто принял свой талант, тот и служит
дьяволу.
   
   - Да что это у вас такая риторика православная, Виктор, вы как вроде на
верующего не похожи, у вас вроде бы совсем другие наклонности.
   
   - Нет, я вовсе не то, но разбираюсь, ведь человек должен страдать, человек
должен терпеть, преодолевать, мучиться наконец и только после, там, -
Виктор как-то многозначительно поднял к потолку глаза , - там воздастся
каждому по заслугам, а на земле идет битва с антихристом и быть счастливым
здесь тяжкий грех.
   
   Маша с огромным удивлением и непониманием слушала обрушенное на нее чужое
чувство, и ей самой тоже захотелось его огорошить, например, каким-нибудь
фактом из своего сна, но она только улыбнулась, вспомнив ангела-товарища,
прислуживающего Змею.
   
   Виктор весь обмяк как-то, но после спохватился:
   
   - Значит, ключика у вас нет, значит, вы так и не встретились тогда.
   Следовательно, сначала катастрофа, а только потом уж...- Виктор уставился
бессмысленным взглядом в пространство, а Маша воспользовавшись минутным
замешательством хозяина, спросила, можно ли посмотреть спальню. И, не
дождавшись ответа, тихо вышла в место их несостоявшегося зачатия.
   
   Посреди комнаты, купленное какими-то неизвестными хозяевами, огромным белым
квадратом парило мягкое двуспальное ложе. Его поверхность, крытая
шелковистым покрывалом, была гладкой и чистой и, казалось, что ложем уже
давно никто не пользовался, даже более того, оно казалось настолько
стерильным и нетронутым, словно поставлено оно здесь впервые и только еще
ждет своего часа. Рядом, справа, Маша заметила на полу спальный мешок и
какое-то подобие подушки, приготовленной из сваленных старых одежек.
   
   - Да, я сплю теперь рядом, -услыхала она над ухом приятный, чуть дрожащий
голос Виктора. -Я после ваших с ним встреч всегда долго сплю рядом, знаете
ли, не могу сразу, мне все кажется, что мы втроем, и запах вашего тела, о,
я его очень хорошо изучил. Я знаю, тут он бывал только с вами. Я это по
запаху установил, и больше не проверял.
   
   Маша тогда испугалась, и чтобы как-то осадить хозяина, сделала равнодушное
лицо и попыталась перевести разговор:
   
   - А ключи, наверное, должны быть у Верзяевых.
   
   Виктор усмехнулся, словно понял игру, и согласился:
   
   - Наверняка там, завтра же справлюсь. Кстати, завтра девять дней, придете
помянуть? Вот так удар, вот уж намек судьбы. Она совсем забыла о мертвом
теле Верзяева. Господи, не придавая значению слов, шептала она, быстро
спускаясь по ступенькам, как я могла не думать об этом. Ведь есть еще небо,
есть земля, а в земле есть кладбище, плоское глиняное поле у Домодедовского
шоссе, и в нем лежит мертвое тело Змея. Нет, не то, не зря же о нем совсем
забыла, она видела его один раз, а второй раз уже во храме, и поверила сну.
   Господи, да почему же она должна верить невозможным, нереальным
запискам-посланиям, а не настоящим снам?
   
   
   
   
   
                                   * * *

   Прошло несколько дней и она потихоньку выползла из тумана трагических
событий. В один из вечеров ее призвал под свои знамена научный руководитель
под предлогом того, что доклад прошел успешно и что пора заканчивать
диссертацию, и осталось дописать главу о роли предвестника в Новом Завете.
   Это была новая идея Иосифа Яковлевича:
   
   - Ведь появись сразу сам Иисус перед народом израилевым, ну и что, ну,
положим, еще один пророк, коих и так было пруд пруди, а того хуже еще,
лжепророк, мало ли их пришло со времен Моисея, так нет, Машенька, обратите
внимание, сначала автор нам подсовывает как бы пророка, как бы героя -
Иоанна Крестителя, и мы вместе с народом израилевым теперь, через две
тысячи лет, с замиранием почти что готовы водой облиться во всякое время
суток. Ведь он акридами питался, и тоже как бы непонятно от чего произошел,
и вдруг на тебе, прямым текстом среди бела дня заявляет, что я, мол, так
себе, хоть Иоанн, хоть и крещу, но вот, мол, тот, что за мной придет, тот
уж будет всамделишный и крестить будет, соответственно, не водой одной, а
еще и огнем и мечом, а я, мол, и пятки его недостоин целовать. Вот это,
Машенька, приемчик, вот это вот гипербола, такое и не часто встретишь у
романистов, нет, вы понимаете, как все вывернулось, вот, мол, я, конечно,
гений и мастак во всяких делах, а вот брат мой старший, вот-вот, сейчас
появится, он и покажет настоящий выход изо мрака. Ну, конечно, тут весь
народ пустынный насторожился и вдаль со страхом и надеждой смотрит, и на
тебе, на горизонте явление, не просто пророк какой завалящий, а гораздо
более того, сын божий, бого-человек! А!? Красиво, такое нарочно не
придумаешь, здесь, извиняюсь, великий талант необходим.
   
   Маша с интересом разглядывала стареющего научного руководителя, восхищаясь
даже не столько его идеей, сколько сопутствующим ей каким-то молодым
задором.
   
   - И заметьте, Маша, и судьба-то у Иоанна как эхо напоминает судьбу
центральной фигуры, и страдания, и непонимание людское, и наконец, гибель
мученическая. Вишь, нам как бы подсовывают: вот полный джентльменский
набор, все этапы большого пути, но как выясняется, их-то еще пока

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг