Владимир Хлумов
КНИГА ПИСЕМ
Издательство журнала "Юность" в 1997 году выпустило "Книгу Писем" в
серии "Библиотечка Юности".
Посвящается моему самому
доброжелательному читателю
и критику, дочери Гале
Пояснение
Я не буду лгать, как это принято, что, мол, нашел я эти письма в
потерянной сумке почтальона, или при археологических раскопках, или, как
некоторые, прямо в ванне, в подполье, в мертвом доме, сарагосах, или еще
того хуже - при странных обстоятельствах. Говорю это не для преувеличения
собственных заслуг, но единственно с целью прояснения истины. Впрочем, одно
скромное достижение таки принадлежит мне: я первым понял, что Книга Писем
существует. Она есть наверняка, она здесь, у нас, в нашем беспокойном
воздухе - иначе откуда появились эти письма? Конечно, это не переписка -
слишком неоднороден их стиль, слишком различен их почерк, да и в письмах
этих больше вопросов, чем ответов. Тем не менее здесь нет и намека на
мистификацию. Все честно, добросовестно, и главное, искренне. Пожалуй,
последнее наиболее важно. Именно искренность, которая наблюдается лишь в
самых интимных посланиях, позволяет назвать собрание воззваний, просьб,
плачей, угроз, меморандумов и просто монологов высоким штилем "Книга
Писем".
В.Хлумов
Посвящение
Сейчас наступит, быть может, самый ответственный момент в вашей жизни,
сейчас - через несколько минут - вы прикоснетесь к одной из самых страшных
тайн, когда-либо существовавших на Земле. Вы еще можете отказаться, потому
что человек посвященный становится хранителем этой тайны без всяких клятв и
прочих предварительных условий и тем самым берет на себя великую
ответственность. Вы согласны? Тогда читайте.
К вам обращается хранительница совершенно секретного списка членов самого
тайного из тайных обществ, основанного в те незапамятные времена, когда еще
не только никаких обществ не было, но не было даже общин; в те глупые
смешные времена, когда Земля вращалась в полтора раза быстрее, а быть
может, и еще раньше, когда растения были деревьями, насекомые птицами, а
животные людьми. Или еще раньше, когда Вселенная не знала, что она
Вселенная, а пространство и время не знали, что они пространство и время;
когда не существовало борьбы противоположностей, а было естественное с
натуральными законами вещество. Тогда появился первый список содружества
неизвестных друг другу. Список этот никогда не терялся. Даже если в
обществе оставался всего лишь один человек, он вносил дрожащей рукой свою
фамилию и сбоку подписывал: "совершенно секретно". Чем только ни
приходилось писать, да и на чем! Ведь бумага появилась совсем недавно, но
ниточка, связующая поколения, никогда не обрывалась...
И общество росло и разрасталось. Корни его углублялись в естественный
плодородный слой, в котором еще не наблюдалось и следов химических
удобрений, кроме удобрений естественных, таких, как коровий помет; ствол
крепчал и крепчал, добавляя с каждым столетием ровно сто колец, которые
надежно стягивали и охраняли труды предыдущих поколений. Временами, правда,
кольца выходили не очень крепкими, сказывались засухи, наводнения и
ледниковые периоды. Но все же по стволу бежал все нарастающий поток
животворной силы, растекался кровью по тонким ветвям к наполненным
хлорофиллом листьям, подставившим свои спины отвесно падающим солнечным
лучам. И крона этого удивительного дерева всегда возвышалась над кланами и
сектами, масонскими организациями, партиями и орденами, союзами и униями,
религиями и философиями. Над классами и деклассированными элементами, над
академиями и творческими союзами, над космополитами и прагматиками
возвышалось никому постороннему неизвестное тайное братство. В отличие от
всех других это общество не требует от его членов выполнения каких-либо
правил, оно не требует жертвенных приношений или уплаты членских взносов,
оно вообще ничего не требует от своих членов, ибо люди, вошедшие в него,
являются таковыми не потому, что они законные члены, но потому входят в
сообщество, что являются таковыми. Поэтому здесь не бывает шпионов,
ренегатов, предателей или оппортунистов. Они узнают друг друга не по особой
униформе, значкам или удостоверениям. Для этого они не пользуются тайными
знаками или паролем. Секрет узнавания известен только членам тайного
общества, да это и не секрет, а просто их особое свойство видеть в чужом
чужого и в своем своего. Поэтому проникнуть извне туда нельзя, можно лишь в
определенный момент жизни осознать себя в его рядах. Это общество не
признает никаких границ - ни политических, ни национальных, ни физических;
оно, возможно (пока это точно не установлено), простирается далеко за
пределы земного тяготения.
Итак, неизвестный адресат, сегодня вас вносят в вечный список, и потому вы
объявляетесь членом всемирного тайного братства нормальных людей!
1987
Публиковалось: "Югополис", Краснодар, 1993
------------------------------------------------------------------------
Российский апокриф
Но придет веселый праздник, когда исчезнет необходимость следить за
долгожителями. И явится каждому существу существо. Животному животное,
зверю зверь, жителю житель. К сильному же придет сильный, к слабому -
слабый. И так всему. К гражданину прилипнет гражданин, а к сухому
прикоснется сухое. Брату явится брат, но не по крови, а равный себе. Дочери
положится мать, но моложе ее самой, и день тоже получит день, и будут они
оба вместе. А вчера уже никогда не наступит, так как кончится ему счет. И
будут они все угощать друг друга, но не яствами растительными, а словами.
Слово цифра перестанет быть числом, слово двойник растает как снег, слово
слово обретет вкус, ибо пища есть настоящее дело. И не будет высшего
существа, ибо высшему придется иметь высшего, а молчуну молчуна. И некому
будет показать себя на этом празднике. Никто не будет искать новых встреч
для животной любви, ибо размножение закончится, потому что и так всего
будет достаточно. Будет играть музыка, но никто ее не услышит, ибо имя этой
музыке - смерть, а нельзя пережить дважды то, чего не было вовсе.
Повторение потеряет смысл, и проверять будет нечего. Разрушенное исчезнет,
а целое удвоится и станет равным себе. Дома без крыш, улицы без дорог,
поводыри без глаз - исчезнут. Орущий оглохнет, плачущий высохнет, холодный
замерзнет. И только счастливый не изменится. Воровство прекратится. Нельзя
украсть дважды, ибо ты есть одно, и на второй раз не хватит вещей. Так
исчезнет колючий лес, где ему не положено быть. Так крепость обретет город,
а город родину, а родина три города, и завершится строительство на том.
Однако три не есть число, а есть совесть. Потому каждый в тот день
перестанет мучиться этим числом, а совесть будет ни к чему. И станет дочь
сестрой вместо брата и скажет ему: "Ты все проверил?". И ответит он ей:
"Проверять нечего, ибо ничто не повторяется, а состоит из одного". "Узнай
тогда одно, а после проверь", - возразит сестра. "Нельзя узнать одно,
потому что одно - это я". Так закончится этот разговор, так его не станет,
ибо его не должно быть. Потому что ей положится мать, но моложе ее самой. И
разойдутся те, кто нашел пару, а тот, кто не найдет равного себе,
останется, ибо наступит праздник, когда исчезнет необходимость следить за
долгожителями.
1990
------------------------------------------------------------------------
Послание вослед уходящим
Всем, кто не желает оставаться - прощайте. Прощайте, нелюбимые, поруганные,
родные. С вами было нехорошо, и без вас худо будет, так что не жалейте,
обойдемся сами. Здесь наш холод, наш снег, наша печаль. И ветер, ветер,
несущий странную вашу музыку. Спасибо за песни, мы плачем над ними, как
плакали вы. Мы сочувственны друг другу, как скрипка сочувственна конскому
волосу. Сердце сжимается от вашего голоса, бархатным комом несущегося над
пустеющей равниной, и вслед за ним картавится и наш дикий степной
заплаканный рот. Бросайте нас, не беспокойтесь, мы будем хорошими
учениками, мы все переиначим, все вывернем наизнанку, как уже было не раз.
Жизнь продолжится дальше, пока в суете не остановимся будто вкопанные по
седьмой позвонок, разглядывая совместные воспоминания.
Воспомнимся. Каждый о своем. Напрасно вы берегли ваших женщин, мы и о них
воспомнимся. Нешто и мы не видели непроницаемое? Будто нам не припомнится
тайная печальная точка, едва не утонувшая в бездонных карих очах. Что там:
неизлечимое, или так, привиделось? Или, как вы пишете - вечная историческая
скорбь по утерянному песчаному месту, по двум злосчастным исходам, по
тайным заповедным указаниям, спасаемым в темных трюмах сухопутного ковчега.
Вряд ли. Держите крепче весла. Не то подумали, не то решите и сделаете. Ибо
море ваше теплое - мертво, а темный бездонный взгляд исполнен вечного
физиологического рабства и духовной свободы. Любили и мы вас, любили и
убивали. Кто же виноват, другие пришли бы, и тем досталось. Мы и сами здесь
недавно. Правда, неизвестно, откуда пришли, не пересказано, не записано.
Так прилепитесь пока что поближе, поднимите воротники, к утру Авось
распогодится, тогда и уходите. Подвигайтесь, у костерка погреетесь. Вы же
его и развели. Правда, и мы подбрасывали дровишек да ворошили для
кислороду. А развели вы. Ибо вы сказали: не плоское, но кривое, связанное -
раздельно, а пустое наполнено. Отчего от вас один кривой нос да мокрые губы
остались?
Прощайте, уходящие вослед изгнанным. Прощайте нас, как простили те, чьих
имен стеснялись мы. Нет больнее, чем искать землю с погостом, обещавши не
выносить сор из хижин. Нет страшнее доли пророков отечества за рубежами. Да
и где они, рубежи? Не вы ли поклонялись пустому пространству, пренебрегая
отчизной ради космического. Где же теперь ваша спальня, граждане вселенной.
Или не время еще собирать ночные горшки? Или здесь не хватало места? Вон
куда границу задвинули, глядишь, и нечем измерить будет, чем не космос? Так
нет же, вы и жен ваших, и детей снова на малое поселение. Знаем, знаем, как
из малого большее произрастает, знаем и то, что затем последует. Ибо мы
теперь разделим ваше наследство.
Хорошо у костра, да спина стынет. Потерпите, не отворачивайтесь, мы в глаза
вам посмотрим. Нам ждать дальше некого. Вы побывали, а других и нету. И
через золотые ворота не придет к нам никто, ибо все врата не истинны, да и
те порушены. А те, что остались, вовнутрь открываются. Пусть смеется не
видавший снега, пусть обрадуется. Но не лучше ли быть ограбленным, чем
взаперти?
Темно-то как. Что там вверху, искры, звезды или идея - не понять. Объяснить
можно, а душа не приемлет. На виду и мы одним заменяем многое. Спасибо,
научили. Мир - Богом, деревья - лесом, колоски - полем, а человеков -
населением. Все, как положено снаружи: возвели храмы чечевичные, десять
заповедей выучили, воде поклоняемся. То снаружи, но внутри что же?
Храмов-то настроили, а в кармане фигура особая, Авось называется. Он,
Авось, и есть наш Бог всемогущий, квантово-механический. Прощайте
великодушно за мудреность нашу дремучую, за веру нашу неказистую, а в душе
другого не имеем. Он один нам помощник, мы с этим Авосем к звездам
поднялись, да там и потухли, как те искры костровые. Так что если у вас где
пыль или сажа с неба опустятся, знайте - мы к вам приходим.
Скоро утро. Оно здесь долгое, протяжное, потому что от Полярной звезды у
нас шея болит. Век восходит, полвека стоит. Прощайтесь потихоньку с кем
поближе, вещи собирайте, а картину оставьте. Ту, где женщина с сюртуком на
пару в небе летят. У нас сердце на них смотреть ноет, беспокоимся, как они
там над крышами, не прохладно ли под облаками, не застудятся ли у нее
колешки? Мы ее телогрейкой прикроем, пусть в тепле полетают, на наше
горестное сочувствие подивятся. Мы все приемлем, все объять сможем, ведь
нам чужого жалко, а свое не храним.
Вот и все, не плачьте напоследок, светает. Присядем на дорожку, выпьем на
посошок, поцелуемся. Будьте счастливы, живите мирно, чужого не занимайте,
нас не вспоминайте. А то, может, к празднику открыточку с пальмами
черканете? Да и того не надо, одно беспокойство и ущерб, да и какие теперь
у нас праздники? В общем, простите, если что не так сказали, зла не держите
долго, езжайте с Богом, солнце вам в спину.
1991
Публиковалось: "Югополис", Краснодар, 1993
------------------------------------------------------------------------
Союзу До Первых Холодов
В тяжелый для западной цивилизации час обращаемся к вам со словом
надежды и помощи: материк вас не бросит. Черные времена наступают на оба
атлантических берега. Видим, беспокоимся, на заметку берем. Чувствуем,
борьба ваша подошла к последней черте, и напряжению дальше неоткуда
взяться. Еще лет двадцатьтридцать может и протянете, а дальше не знаем, не
ведаем.
Бедные, бедные пользователи прогресса. Неужто вы думаете, мы смеемся на
вашу интеграцию, радуемся втихомолку, надсмехаемся над горькими вашими
попытками? Нет и нет - сочувствуем. Нежели мы не понимаем, что европейское
сообщество - это ваше западное харакири. Склоняем головы перед подвигом
трагедии. А как же иначе, что трагичнее, чем интеграция для приватной
философии? Вот и приехали, господа, куда дальше: границы отменяете, с
иноверцами за руку здороваетесь, и страшно сказать, паспорта не дай Бог
унифицируете. Это что же получится, самый последний французишко Ватерлоо в
сердце рядом с Бонопарти положит, и будут они там, в сердце, рядышком
сопеть как родимые братишки? Ну это уже, извиняюсь, подвиг ослепленного
сознания или, как мы выражаемся, подвиг трагедии. Куда же вы, не привыкшие
к нашим холодам и бездорожью туннель роете? Вам все кажется, под Ламаншем,
на туманный Альбион, а ну, как закончится тот туннель всеобщим четвертым
энергоблоком? Даже более того, непременно именно в четвертый упретесь, а
там, знаете ли, щелк, щелк, щелк, проникающая радиация.
Что же впереди, господа жители золотого века? Или вы не знаете, что за
золотым веком последует? Или вы думаете, японцами из воздуха помидоры
выращивать будете? Да нет же, там работать нужно по двенадцать часов в
сутки. Это ж надо было придумать: двадцать тысяч товаров в супермаркете.
Бедные, бедные. Неужели вы так наивны, так бедны воображением, что не
знате, когда история началась, и куда сошло на нет древнее Урарту? Только и
осталась, что одна Вавилонская легенда, и никаких, господа, супермаркетов с
фонтанами и закусочными.
Но все же, браво, браво - Европейский союз. Союз чего, меча и орала? Или
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг