- Действительно, кто ее написал? - вдруг задумался Мозговой.
- Да кто написал - понятно, написал, конечно сумасшедший, а вот вопрос: кто
раздувает скандал?
Наступила напряженная пауза. Профессор что-то вспоминал или обдумывал. Во
всяком случае, Мозговой и Ермолаев, затаив дыхание, ожидали продолжения.
- Настаивают на публичном обсуждении рукописи, хотят спектаклей, с
осуждением и присуждением. - Профессор опять задумался. - Только я не
понимаю, почему этот пресловутый Богданов, не дождавшись нашей рецензии,
письма строчить начал? Вообще, кто он такой? Кажется, инженер?
- Подписано было - инженер, - подтвердил Мозговой.
- Какой нибудь технарь-самоучка, - язвил профессор. - Вот и занимался бы
своей техникой и не лез, куда не просят. Все гении, понимаешь ли, каждый
великую теорию желает изобресть. И что же за люди такие? Я знаю, есть такая
порода, с пятого на десятое прыгают... Да, но почему такая реакция? Эх
выяснить бы, где он работает, и сообщить его начальству, пусть разберуться,
но как же это культурно сделать?
Толя Ермолаев тоже разволновался.
- Что вы ерзаете, Ермолаев? - спросил профессор.
- Видите ли, Петр Семенович, я был вчера у Богданова дома, - огорошил
начальство Анатолий. - Я даже не хотел говорить, потому что все получилось
случайно...
- Стоп, стоп, стоп, - перебил профессор, - расскажите все по-порядку и чтобы
самым прецизионным образом.
Выслушав краткий отчет Толи Ермолаева, профессор быстро оценил обстановку,
и в его многоопытном мозгу тут же созрел план дальнейших действий.
- Вы, Ермолаев, пойдете к инженеру и узнаете, где он работает, а вы, - он
обратился к Мозговому, - наведете справки в психдиспансерах, нет ли у них
на учете нашего гения. Вот такие будут указания, - докончил профессор и
вышел из комнаты.
- Начинается детектив, - радостно потирая руками, заявил Мозговой. -
Давайте, Толя, приступим к выполнению операции. Кстати, назовем ее
"Операция сирень".
- Почему сирень? - недовольно спросил Толя, раздосадованный заданием
профессора.
- А черт его знает! Хе-хе, - засмеялся Мозговой. - Звучит красиво. Шучу.
Разве вы не заметили, Толя, что рукопись Богданова пахла сиренью?
Толя с недоумением посмотрел на Мозгового.
- Да, именно сиренью. А я вам открою по секрету - наш профессор сирени не
переносит, - Мозговой подмигнул. - Поэтому в мае-июне он всегда старается в
командировку куда-нибудь подальше. Эх, май, июнь! - Мозговой мечтательно
закатил глаза. - Это наша весна. Ну ладно, не будем отвлекаться. Ситуация
очень серьезная. Надвигается юбилей Петра Семеновича, не за горами выборы в
академию, и вдруг - этот изобретатель. Тут все может быть испорчено.
Знаете, Толя, как бывает: все вроде нормально, все катится как по маслу, и
вдруг маленькое препятствие, щепка на дороге, и пошло все под откос со
свистом. Кстати, как вам изобретатель показался?
- Да я не знаю, - пожал плечами Толя, - немного нервный.
- Нервный, - Подхватил Мозговой, - ну, это еще ни о чем не говорит. Все мы
нервные. Поди, про свою теорию вам толковал?
- Да нет, про это мы вообще не говорили.
- Странно, обычно такие обожают чего-нибудь из своих изысканий доложить. И
особенно не любят, когда их перебивают или еще хуже - не слушают. Был такой
случай несколько лет назад. Тоже появилась рукопись, сначала ходила по
институтам, ее, естественно, шпыняли туда-сюда, в конце концов изобретателю
надоело, и он подался в высшие инстанции, прямо в президиум Академии наук.
Ну, люди там серьезные, занятые, не выдержали да и послали его ко всем
чертям, в письменной форме, конечно, интеллигентно. Все вроде и утихло.
Прошло некоторое время, появляется в президиуме человек и спрашивает на
вахте, где, мол, такой-то секретарь академии принимает (этот секретарь
письмо и подписывал). У него, естественно, спросили, вы, мол, по личному
вопросу или по служебному? Тот отвечает - по личному. Как раз в этот день
по личным вопросам и принимал секретарь. Посмотрели на него, вроде так
выглядит нормально, в руке скрипку держит, ну и пропустили. Посетитель
очередь спокойно выстоял, зашел в кабинет и спрашивает: вы, мол, такой-то,
письмо подписывали? Секретарь-академик (кстати, смешно как звучит, будто
птица секретарь), да, вот, значит, эта птица, ничего не подозревая, и
признается, что, мол, да - я подписывал, и приглашает гостя садиться. А
гость не садится, кладет на обитый зеленым сукном стол ящик, открывает его,
достает оттуда двустволку и, не обращая никакого внимания на возражения
секретаря, в него из двух стволов и пуляет. Заряд кабаний и, конечно,
насмерть. Вот такой поворотец, Толя. Вот какие люди нервные пошли.
- Неужели вправду убил? - недоверчиво спросил Толя.
- Натурально. С тех пор специальное распоряжение вышло всех графоманов на
психучет ставить. Профессор правильно сообразил, нужно проверить вашего
Богданова - может, он по канадчиковым дачам отпуска проводит.
- Почему "вашего", никакой он не мой, - возмутился Толя.
- Это я так, к слову, не обижайтесь. Да что вы от него отрекаетесь? Может
быть, он вовсе нормальный человек, - Мозговой хитро улыбнулся. - Вдруг и
вправду десятый спутник существует? Что тогда?
Толя непонимающе посмотрел на Мозгового.
- Шучу, шучу, - успокоил его Мозговой, - конечно, все бред, буря в стакане,
смятение чувств. Вот посмотрите, этот инжинер еще выпрашивать чего-нибудь
начнет за свое великое изобретение. Так и знайте, квартиру отдельную
попросит у государства для обеспечения нормальных условий работы на дому.
- Не попросит, - возразил Толя, - у него есть квартира.
- И квартира есть?! Гм-м. Ну, тогда уважения, славы потребует, да-а, чинов и
званий. Ну, уж этому не бывать, мы не позволим, - Мозговой похлопал по
плечу Толю Ермолаева. - Давайте, Толя, за работу, наше дело правое, и еще
не зацветет сирень, как мы разделаемся с гнусным инженером.
Мозговой принялся звонить в психдиспансер. Однако по телефону ничего узнать
не удалось, и ему пришлось самому выехать и на месте разбираться с
бумагами. В этот день он больше не появлялся на работе. Толя, оставшись в
одиночестве, стал обдумывать свое глупое положение и вначале даже решил
пойти к профессору и отказаться от поручения, но застеснялся. Попробовал
работать - не получилось. Тогда он начал бесцельно шататься по институту,
заходя то в одни, то в другие двери. Так он попал к теоретикам. Те напоили
его чаем и даже выслушали насчет единой теории физических полей. После
невразумительного Толиного лепета, теоретики Шульман и Буров объяснили, что
единая теория - дело далекого будущего и посоветовали начать с полного
курса теоретической физики. Толя поблагодарил их за консультацию и побрел
блуждать дальше. Но все эти действия не могли остановить время, приближался
конец рабочего дня, и в Толином мозгу все громче и громче звучал голос
Богданова: "Ровно в шесть".
Посвящение
Ровно в шесть Толя обреченно позвонил в квартиру соседки инженера
Богданова. Еще никогда в жизни Ермолаев не производил такого сильного
впечатления на окружающих. Эффект был безусловный. В широко раскрытых
глазах хозяйки наряду с глуповатым извиняющимся Толиным лицом, обрамленным
неяркими контурами лестничной клетки, отразилось самое что ни на есть
неподдельное восхищение.
- Вы пришли? - вскрикнула Елена и зажала рукой рот.
Толя виновато пожал плечами.
- Вот это фрукт! - все-таки не выдержала Елена, приглашая гостя войти. - Ну,
идите же. - Его слегка подтолкнули, и он деревянной походкой протопал в
комнату. - Эй, постойте же, - его окликнула хозяйка, - может, разденетесь
все-таки? Ну какой же вы смешной!
Толя опять вернулся в прихожую, позволил с себя снять пальто, разулся и
влез в вовремя подставленные тапочки.
- Пойдемте, - Елена взяла его за руку, отвела в гостиную и усадила в мягкое
кресло.
- А где... - начал Толя, оглядываясь по сторонам.
По сторонам было по-семейному уютно.
- Мой муж? - докончила Елена. - Коля все перепутал, муж придет в семь, а не
в шесть. Но вы-то какой? Не ожидала, честно скажу, не думала, что придете.
- Елена поправила серебрянную стрекозу наскоро заколотую в пышных волосах.
- Ох, молодец, Анатолий, ведь вас Анатолием зовут? - Толя мотнул головой. -
Боже, какая прелесть, какой экземпляр, а стеснительный какой! Прелесть,
прелесть, прелесть. Нет, не думайте, я не каждому такое говорю, не каждый
ведь так сподобится. Ой, что за слова у меня лезут, - она положила руку на
грудь. - Вы ведь мне не понравились вчера. Ох, думаю, крысенок научный,
такой, думаю, бумажный червячок. А вы вот какой, пришли совершенно
незнакомому человеку помочь, будете теперь меня охранять. Нет, все-таки
Коля удивительно чувствует людей. Говорит мне: придет, обязательно придет.
Я даже с ним поспорила, коньяк проиграла. Французский, Разгледяев из Парижа
привез летом. Вам проиграла. Мы так и договорились: если придете, то я вас
коньяком угощать буду. А что, и буду, - Елена достала из бара
нераспечатанную бутылку роскошного "Наполеона" и хрустальные рюмки. Потом
она умело раскрыла бутылку, принесла лимон, разлила и подала гостю.
- Ну что, за вас? Давайте выпьем.
Они чокнулись и Толя залпом опустошил рюмку. Елена, заметив это, сказала:
- Браво, к чему эти западные штучки, - и последовала Толиному примеру.
Рюмка коньяка пришлась гостю весьма кстати. Но для полной кристаллизации
хорошо было бы еще одну. Словно угадав его мысли, Елена налила еще. И со
словами "есть все-таки польза от Разгледяева" они чокнулись и повторили
ритуал.
- Разгледяев - это кто? - вдруг спросил Толя.
- Муж.
Толя поперхнулся лимонной долькой. Елена, смеясь, принялась стучать ему по
спине.
- Ну, муж, ну что же, не пропадать же продукту, - объяснила она сквозь смех.
"Бред какой-то", - подумал Толя и, расслабляясь, откинулся на спинку
кресла.
- Коньяк отличный, душу согревает, почти как водка. Правда? - спросила
Елена. На ее щеках появился легкий румянец. - Ну, что вы, защитник мой,
молчите? Не волнуйтесь, мой муж очень интеллигентный человек, все будет в
лучшем виде. Драться вам не придется, может, так, слегка постреляете друг
дружку да и разойдетесь. Вон у меня и ружье есть, охотничье, так что не
волнуйтесь.
- Двустволка? - спросил Толя.
- Что? А, ружье. Да, два таких огромных жерла, - она развела ладони,
показывая размеры стволов. - Ой, опять я вас пугаю. А следовало бы честно
признаться: ваш приход - это выдумка Коли. Он все переживает за меня, а я
совершенно спокойна, только Разгледяева видеть не хочу. Не знаю, как я
докатилась до такой жизни... Вы уж не уходите теперь, - попросила хозяйка,
- может быть, так лучше будет. Я его послушаю и даже ничего говорить не
буду, и спорить не буду. Давайте еще коньячку, а, для храбрости?
- Нет, спасибо, - отказался Толя, - пока не хочу.
- Ну ладно, выпьем еще. Анатолий, сколько вам лет?
- Двадцать четыре.
- Да-а, - удивленно протянула она, - так вы старше меня, а с виду просто
студент, второкурсник. Все равно еще очень молодой. А я вот уже развожусь.
Но, знаете, Анатолий, жить только начинаю сейчас, только понимать стала,
что значит - жить, и от этого себя уидела. Боже, что я была! Отвратительная
девчонка, как я могла с ним столько лет?! Я теперь себя ненавижу, но
счастлива ужасно, что все наконец кончается. Ведь я существо конкретное, но
об этом долго не знала, то есть думала, что знала. Думаете, вот бездельница
какая-нибудь? О нет, я очень деловая женщина, я столько уже успела добрых
дел осуществить, - Елена усмехнулась. - Боже, сколько я бегала,
уговаривала, заставляла, направляла. Сколько пара пускала, сколько бумаги
извела. - Елена вдруг встала и, потрясая рукой, зверски завопила: - Даешь
высокие показатели в труде и учебе!
Толя рефлекторно напрягся.
- Хороша кукла? И это в наше просвещенное тысячелетие! Не понимаете вы меня,
Анатолий.
- Не понимаю, - честно согласился Ермолаев.
- Да уж, меня понять трудно. А все получилось совершенно неожиданно.Ведь в
сущности у меня с Разгледяевым было все совершенно в норме. Я не говорю о
том, что мне, глупой девчонке, сразу все досталось: по углам мы не
мыкались, как многие, деньги не считали, хотя я в институте училась. Не в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг