прибежал Корень.
- Эй, вы чего? - Корень, испуганный их горьким весельем, бросился к Серому
и начал трясти его за плечи. Вся эта нелепая сцена вдруг сама собой
прекратилась. Дикари замолчали. Серый посмотрел на Карлика и спросил:
- Этот Карлик хоть слово скажет или нет?
- Ты себя-то вспомни. Как попал сюда, еще хуже был, - сказал Корень.
- Не помню, давно это было, - возразил Серый. -. Может, он и не подсадной.
- Да, на подсадного не похож, - подтвердил Хлыщ. - Эй, Карлик, хватит
потолок подпирать, иди сюда.
Карлик наконец очнулся и подошел к дикарям.
- Ты кто, Карлик? - спросил Корень.
- Я не Карлик, я Фарбер.
- Фарбер - это хорошо. Ты как попал сюда, Карлик? - спросил Корень.
- У меня двойняшки, жена, ферма...
- Да ты не волнуйся, - успокоил его Корень, - ты по порядку рассказывай.
Карлик-Фарбер молчал.
- Ты извини, что мы на "ты", у нас тут по-простому. Тебя где взяли? -
спросил Корень.
- На вокзале... - глядя куда-то в пустоту, ответил Фарбер.
В сортировочную зашел санитар. Он втащил за шиворот Желудя и толкнул его,
так что тот упал.
- Ишь, гад, нашел место, где мочиться, - крикнул санитар.
Дикари подбежали к Желудю и подняли его. Тот безумно вращал глазами, не
понимая, за что его так. Он с тоской посмотрел на дикарей и спросил:
- Почему они нас не любят?
- Я вот тебе щас покажу - не любят. Пущай свиньи тебя любят, поросячий
фрукт, - санитар грубо выругался и вышел.
- Ну и гад, - сказал Хлыщ, помахав кулаком вслед санитару. - Так бы и дал
промеж анализаторов. Слушай, Карлик, ты кончай нам про ферму заливать. Про
ферму теперь забудь.
- Да, это точно, - подтвердил Серый, - теперь нам отсюда не вырваться.
Приехали, станция конечная, просим покинуть вагоны. Ты нам расскажи все,
как было. За что теперь на казенные харчи сажают?
Фарбер закрыл глаза и закачался.
- Это у него от голода, - сказал Корень. - Ты, Карлик, брось голодовку.
Еще три дня не поешь, и в одиночку отправят. Все уже
пробовано-перепробовано. Ладно, ты посиди, - он усадил Карлика в углу. - А
мы сейчас быстро тюки разбросаем.
Дикари опять принялись за работу. Прошло несколько часов, прежде чем в
сортировочной появился коридорный. Он приказал прекратить работу и отвел
их в блок. Немного погодя им дали пообедать. На этот раз Фарбер не
отказался от похлебки. Дикари переглянулись.
- Глянь, оживает, - сказал Хлыщ. - Ишь, как щи рубает, аж за ушами трещин.
Но отказ Фарбера от продолжения голодовки был скорее актом отчаяния. Он
доел то, что Хлыщ назвал щами, и сказал:
- Все возвращается на круги своя.
Хлыщ присвистнул. Корень и Серый переглянулись, а Желудь вдруг тоже
перестал есть и как-то ревниво посмотрел на Фарбера. Долговязый Фарбер
поставил миску на пол и лег на кушетку. Он полежал так и добавил:
- Я тут уже был, - он помолчал еще немного и при гробовом молчании
продолжил: - Длина коридора - два "пи эр", где "эр" равно двумстам сорока
метрам. Электромагниты поснимали, образовались ниши, в которых устроили
блоки. Ширина блока вдоль коридора - пять метров, значит, всего здесь - не
знаю, как это сейчас называется, - примерно шестьсот блоков. Если в каждом
человек по пять, получаем три тысячи дикарей. - Теперь он засмеялся. - Три
тысячи... Хе... дикарей, - повторял сквозь смех Фарбер.- Это многовато...
Хе-хе... на один синх... хе-хе... рофазотрон...
- Сегодня что, день юмора? Первое апреля? - завопил Хлыщ. - Каждый сходит
с ума по своей надобности? Заткните ему глотку.
- Подожди, - сказал Корень и подошел к 'кушетко Фарбера. - Карлик,
перестань шуметь, коридорный придет. Скажи толком. Это значит, мы в
ускорителе пять лет проторчали?
- Я тут диплом делал, - разъяснил Фарбер.
- Ну, слава богу, физик, - вздохнул Серый. - А я уже начал думать, что
фермеров тоже в дикарей записали.
- Да фермер я, - возразил Фарбер, - а физику я давно бросил.
- Опять ничего не понимаю, - заныл Серый.
- Да замолчи ты, а то кабеля поотрываю, - буркнул на него Хлыщ.
Корень укоризненно посмотрел на скрипача и кибернетика. Внутри себя он
ощутил давно забытый зуд. Он почувствовал - сейчас должно случиться что-то
очень важное. Словно к нему пришла какая-то новая идея. Собственно, она
еще не пришла. Именно, она еще не пришла. И если бы он был мальчишкой, он
бы просто не заметил, как она постучалась. Какой-нибудь любитель на его
месте, может быть, очень сильно разволновался бы. Стал бы столы накрывать,
нарзаном угощать, анекдоты рассказывать и вообще всячески завлекать. Но
Корень был профессионалом, правда, поневоле безработным. Он не стал
суетиться. Он знал, что идея эта никуда не денется, придет и развалится на
диване, еще и приставать начнет. Корень вдруг понял, что этот дылда фермер
должен сыграть какую-то важную роль в его судьбе, в судьбе его друзей, а
может быть, и не только их одних. Он спросил, переходя на "вы":
- Вы в городе были, потому что уборочная кончилась?
- Приехал обсудить, посоветоваться. Совсем плохой урожай, все пришлось
катками заровнять, - ответил Фарбер. - Да я только на прием записался в
министерство. Приходите через недельку, говорят. Пришел, приехал. Все мой
язык длинный. Зачем я вообще с ним разговаривал, - перескочил Фарбер. - Но
и то сказать, не каждый день землянина встречаешь. Эх, мистер Игор, мистер
Игор...
Дикари встрепенулись. Серый уже собрался что-то спросить, но Корень махнул
ему рукой, чтоб молчал. Фарбер, ничего не понимая, смотрел на них.
- Вы продолжайте, - как можно мягче попросил Корень.
- Я с ним два раза поговорил. На совершенно нейтральную тему. А эти
кретины: "Гвалта, Гвалта..." А я не знаю вообще, кто такой Ремо Гвалта...
Корень победно посмотрел на дикарей и сказал:
- - Значит, Бычок дошел.
- - Подождите, ничего не понимаю...
- Чего ты, Серый, не понимаешь? - спросил Хлыщ и пояснил: - Через три
недели после бегства Бычка на Санатории появляется землянин. Дурья твоя
башка, смычок ты неканифоленный. Прыгай и радуйся, он прорвался.
- А может быть, это совпадение? - не унимался Серый.
Но его уже никто не слушал. Хлыщ заплакал как ребенок. Он подходил то к
одному, то к другому, обнимался, тряс, сморкался. В общем, был безмерно
счастлив. Фарбер от удивления привстал. Корень присел к нему на кушетку и
спросил:
- Вас заподозрили в связи с землянином и Ремо Гвалтой?
- Да, они говорили, что Ремо Гвалта - опасный государственный преступник.
Они все спрашивали меня, что землянин знает о Гвалте. Но мне землянин
ничего не говорил о Гвалте. Честное слово.
Фарбер не понимал, чему радуются эти люди. Он не понимал, зачем его
поместили сюда. Он не хотел иметь с ними ничего общего. Пусть они кричат и
радуются, пусть плачут и ругаются, это его не касалось. Это не могло его
касаться. За несколько дней Фарбер потерял все: семью, ферму, нормальное
жилье, свободу ходить, куда ему хочется, свободу делать то, что он считает
нужным. "Они настоящие дикари, - думал Фарбер, - иначе их бы не поместили
сюда, в это высоконаучное подземелье. Боже! Санаторий ли это? За что его
избили и бросили сюда?" Из всего, что окружало сейчас Фарбера, единственно
реальным и неоспоримым был гигантский ускоритель, модифицированный таким
необычным образом.
- Не падайте духом, Карлик, - поддержал его Корень. - Все образуется. Не
сегодня завтра нас освободят. Им придется это сделать. Иначе и быть не
может.
* * *
До семи часов вечера оставалось несколько минут, когда из отеля вышли двое
- мужчина и женщина. Он - пришелец из других, неведомых ей миров. Она -
жительница здешнего мира, называемого странным и неуместным для планеты
именем Санаторий. Внешне они совершенно не соответствовали друг другу.
Отдыхающие, проходящие мимо, оглядывались на них. Женщины и люди в
униформе оглядывались на него. Мужчины оглядывались на нее. На нем был
легкомысленный свитер, свидетельствующий о полном невежестве его
обладателя в вопросах современной моды. Она - полная противоположность.
Шикарное платье с глубоким вырезом находилось в вопиющем противоречии с
одеждой ее спутника и с ее положением в здешнем обществе. "На какие шиши,
спрашивается?" - хмыкнул про себя Варгин и просил:
- Ты считаешь, что нам непременно нужно сходить в театр?
- Конечно. Вам обязательно нужно побывать там.
- Кэтрин, перестань говорить мне "вы". Это смешно, - возмутился Варгин.
- Если смешно, смейтесь. У вас хорошо получается.
- Скрипучая Жаркомба. Поверь, я очень хочу побыть с тобой, но идти в
театр... Понимаешь, я сегодня такой театр видел, что мне теперь надолго
хватит.
- Я понимаю. Изолятор - это ужасно, - сказала Кэтрин Гвалта.
- И это еще не все. Во вторник будет рейс на Землю, - не глядя ей в глаза,
сказал Варгин.
- Вы летите этим рейсом? - спросила она и, видя, что Варгин не решается ей
ответить, сказала: - Боитесь меня расстроить? Не бойтесь, я же знаю, что
вам нужно будет улететь. Говорите же.
- Это последний рейс, - сказал он. - Осталось два дня. - Он посмотрел на
часы и уточнил: - Два дня и пятнадцать минут.
- Два дня, - задумчиво повторила она. Кэтрин нагнулась и подняла с
асфальта оранжевый лист.
- А как ты познакомилась с Эфже? - спросил Варгин.
Словно была не одна, а две Кэтрин. Одна - ужасно деловая и
сосредоточенная. Другая - наивная и отзывчивая. Эти две Кэтрин совершенно
не уживались друг с другом. Когда появлялась одна, исчезала другая. В тот
момент, когда что-либо начинало угрожать непререкаемому божеству -
нетривиальному прогрессу, появлялась сухая и холодная, как вобла на
морозе, личность.
- Это деловое знакомство, - ощетинилась колючими плавниками Кэтрин.
- Кто бы сомневался, - сказал Варгин. - Но все же, согласись,
парадоксально: простая школьная учительница и, можно сказать, - он стал
подбирать такое слово, которое действительно можно было бы сказать без
последствий, - этакий столп нации, - выкрутился Варгин.
- Да, удивительная история. Однажды, это было четыре года назад, меня
пригласили на заседание комиссии УНП по реорганизации системы обучения. Я
сама не понимаю, почему именно меня. Это так и осталось для меня загадкой.
Ведь я тогда понятия не имела, что такое УНП. Вообще, был отвратительный
период. Мать умерла, от ужасной болезни, которой она заболела еще в
молодости, когда работала на резиновой фабрике. Брат куда-то исчез. Он
даже не был на похоронах. - Кэтрин сама удивилась тому, что сказала. -
Странно, почему его не было на похоронах? Каким бы он ни был, он должен
был прийти, правда?
- Конечно. Но, может быть, он не знал? - высказал предположение Варгин.
- Нет, тут что-то не так, - Кэтрин стала совсем серьезной, - здесь
определенно что-то не так. Ведь Ремо приходил за несколько недель до того,
как мама... - она на мгновение замолчала. - Да, именно тогда он и принес
свои бумаги. Кстати, что же вы в них нашли?
Варгин, словно провинившийся школьник, потупил взор.
- Ну, говорите же, - настаивала Кэтрин. - А то в угол поставлю, троечник.
Варгин молчал.
- Та-а-а-ак, не выучил урок, - прокомментировала Кэтрин.
- Я учил, - промямлил Варгин.
- Нет, серьезно. Вы что, потеряли пакет? - спросила Кэтрин.
- Да-да, потерял, - подхватил Варгин.
- Хватит врать. Вы - несчастный лгун. Споткнулся он о ступеньку. Еле
ходит, калека. Говорите все, как было, или я ухожу. - Таков был ее
ультиматум.
- Понимаешь, тогда ночью, когда я возвращался пешком, на меня наехал
автомобиль. Небольшой такой, серый или черный...
- Ночью все автомобили серые или черные, - перебила его Кэтрин.
- Да, черный, серия САМ, номер шестнадцать ноль три. Двое впереди, один, в
кепочке, сзади. У водителя родимое пятно на правой щеке.
В глазах у Варгина появился бесовский огонек. Кэтрин удивленно посмотрела
на него.
- И вы все это успели разглядеть? - удивление перешло в восхищение.
- Я пошутил. Ничего я не разглядел, - разочаровал ее Варгин. - В общем,
переехала она меня. Через три дня я вернулся на то место. Естественно,
пакет исчез, одни сухие листья.
- Значит, все действительно так плохо, - сказала Кэтрин.
- Что плохо?
- Сначала кто-то рылся у меня дома. А потом они напали на вас. Бедный
Варгин...
Они подошли к большому зданию с колоннами. Здание напоминало ларец. Вверху
на фасаде было написано: "Главный Театр Санаториума".
- Без пяти семь, - сказала Кэтрин. - Может быть, не пойдем?
- А что, хорошая идея, - поддержал Варгин. - Давай не пойдем. Как это я
сам не догадался предложить?
Кэтрин погрозила ему пальцем. В этот момент к ним подошел отдыхающий с
воспаленными глазами и спросил:
- Лишнего нету?
- Нету, - ответил Варгин. Отдыхающий отошел, а Варгин спросил:
- Какой такой лишний? Она рассмеялась.
- Лишний билет в театр.
- Что, так много желающих?
- Да, конечно. У нас очень высокий уровень культуры.
- Ну, так пусть идет в другой театр.
- А в другом то же самое, - возразила Кэтрин.
- А сколько же у вас театров? - спросил ничего не понимающий землянин.
- Больше десяти, - гордо сказала Кэтрин.
- Больше десяти? - удивленно переспросил Вар" гин. - У-у-у...
- Что, много?
- Много, - соврал Варгин и спросил: - Больше у тебя дома никто не роется?
- Кажется, нет. Ко мне вообще теперь никто не ходит и не звонит.
- Странно, - не заметив намека, сказал Варгин.
- Почему странно? Вы как будто даже расстроились, узнав, что мне ничего не
угрожает. Боже, до чего я докатилась! Сама пришла к нему в отель.
Выгуливаю его тут, в театр чуть не сводила. А у меня, может быть, тетрадки
непроверенные. Быстро давайте выкладывайте, что такое "странно" и вообще,
что говорит Глоб? Вы ведь говорили с ним об этом.
- Да, мы говорили с ним о Ремо. Твой брат был распоследним на Санатории
бандитом и врагом всех отдыхающих, которые встали на путь нетривиального
прогресса. В общем, у него все гладко получается. Брат твой хранил много
такого, что не должно было попасть в руки властей. Наверно, бандиты и
рылись у тебя. Потом и со мной невежливо обошлись.
- Постойте, это все чепуха!
- Так говорит министр.
- Министр? - Кэтрин заколебалась. - Все равно, тут что-то не то.
"Ого, - подумал Варгин, - да это бунт на корабле. В этом тихом болоте
послушания настоящие черти водятся". Кэтрин растерянно спросила:
- Какие враги? Какие бандиты?
- Что же, тебе в Унии не объяснили про врагов нетривиального прогресса?
По-твоему, владельцы монополий вот так, запросто, пошли на сворачивание
производства, отказались от своего жирного куша? Да им глубоко наплевать
на охрану окружающей среды!
- Я все понимаю, - сказала Кэтрин. - Но я не могу себе представить Ремо в
роли бандита.
- Ты его плохо знала, - возразил Варгин.
- Да, я его плохо знала, но не настолько, чтобы поверить в эту чушь.
- По-моему, верить в чушь - вполне в твоем стиле, - заметил он.
В этот воскресный вечер на улицах было особенно многолюдно. Отдыхающие
чинно расхаживали по живописным улицам. На перекрестках работали киоски с
минеральной водой. Воздух был наполнен каким-то здоровым ароматом. Так и
хотелось сказать: жизнь бьет ключом. Да что там сказать - хотелось петь.
Варгину вдруг показалось, что нужно отвлечь спутницу от грустных мыслей.
Он сказал:
- Кэтрин, не надо расстраиваться, бывает и не такое. Ну, брат - бандит, ты
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг