Сережа сбегал в кладовку и вручил Сандре потертую черную кожаную
шапку.
- Так-то будет лучше,- сказал Сережа, когда Сандра ее надела.
"Не я его, а он меня опекает",- подумала Сандра.
Наказав соседке по лестничной площадке в случае тревоги взять Катеньку
в бомбоубежище, Сандра вслед за Сережей поднялась на чердак.
Там уже собрались шесть пожилых женщин. Некоторые держали щипцы с
длинными рукоятками. Мужчин пенсионного возраста - трое. И с ними Игнатий
Александрович, о котором ей говорил Сережа,- симпатичный старичок с
бородкой клинышком, в меховой ушанке.
- Моя помощница. У нас в квартире живет,- с гордостью доложил ему
Сережа.
- Очень приятно. Нашего полку прибыло,- церемонно поклонился
старичок.- А действовать-то представляете как? Ящиков с песком на крыше
нет, они только на чердаке. Так вы бомбу, если она там у вас окажется,
просто скидывайте лопатой во двор. Зажигательную, разумеется. Главное - не
медлите, не давайте ей разгореться.
- Мне уже Сережа дал полную инструкцию.
- Тогда я за вас спокоен,-сказал Игнатий Александрович и рассмеялся.-
А если серьезно - сегодня, сударыня, вам предстоит боевое крещение. Налет
будет непременно.
- Почему?
- Полюбуйтесь, какое небо! Не упустят, негодяи, такой возможности. Не
вечером, так ночью: на нашу беду еще и полнолуние.
Они вылезли на крышу.
В лицо пахнуло свежим ветром. Перед Сандрой широко распахнулась
высота, по которой она так соскучилась. Крылья бы ей с антигравиком - если
бы тут знали, как она любила летать в своем родном веке!
На зеленоватом чистом небе - редкие белоснежные облачка, розовеющие от
вечерней зари. Направо, на горизонте, четко различимы шпили Адмиралтейства
и Петропавловской крепости. Простор... Взвиться бы, как она умела, стрелой
в небо!
"Но разве не фантастика для моих современников из двадцать второго
века то, что я вижу сейчас? На крыше-мальчишки, девчонки. Они весело
перекликаются с теми, кто стоит на крышах соседних домов. А ведь им,
вооруженным лишь лопатами и щипцами, сейчас предстоит вступить в
противоборство с бомбардировщиками".
18.49!.. "А вдруг-не прилетят?"-мелькнула несуразная мысль.
18.50! Пронзительно завыли паровозы, заводы: "Воздушная тревога!" Увы,
ход истории неотвратим.
Все замерли, напряженно всматриваясь в небо.
- Вот они!
В стороне, где трубы Кировского завода, светлое небо покрылось черными
крапинками. Они быстро вытягиваются в черточки. И вот уже видны
двухмоторные самолеты. Их много, очень много! Они наплывают, держа
равнение, как на параде. Черные косяки их движутся сравнительно низко.
"Хейнкели-111"? Не похоже. У "хейнкелей"-острый застекленный нос и
остроконечные моторы. А эти - ширококрылые, тупоносые, с тупоносыми
моторами... Сомнения нет: "Юнкерсы-88", бомбовая нагрузка каждого-две
тонны... Сандра оглянулась. Побледнев, мальчишки стояли неподвижно, крепко
сжимая лопаты - единственное свое оружие. Они могли бы еще сбежать вниз, в
бомбоубежище. Но ни один не пошевелился.
Низкий утробный гул авиационных моторов нарастал, усиливался, давил.
"Уо-уо-уо",- тяжело, с надрывом выли они.
- Ребята, держись!- с отчаянной лихостью крикнул какой-то мальчишка. И
сразу от оглушительного грохота заложило уши: из-за близких корпусов
заводов частыми залпами начали бить зенитки.
Около самолетов гроздьями вспухли дымные клубки разрывов зенитных
снарядов. Кто-то дернул Сандру за куртку. Сережа. Кричит, указывая на
разрывы. В грохоте стрельбы и завывании моторов слов не разобрать, Тогда он
потянул ее за собой к трубе. Едва прижались к ней, крышу будто обдало
шквальным ливнем - снарядные осколки!
Сандра опомнилась. Стыдно! Она должна была предусмотреть то, о чем
догадался мальчик. Чему ее только учили!
Опять защелкало. Сквозь грохот зениток прорвался противный нарастающий
свист: "фьююю!" Что-то тяжелое ударило у самой трубы, проскрежетало по
железу, и на самом краю крыши, шипя, вскинулся фонтан нестерпимо яркого
пламени!
- Наша!-воскликнул Сережа и, опередив Сандру, с лопатой наперевес
бросился к зацепившейся за водосточный желоб "зажигалке". Ловко поддел - и
она, густо рассыпая искры, полетела во двор.
Сандра даже испугаться за Сережу не успела - по крыше ударило снова и
снова. Слева вспыхнуло, справа, еще и еще! Грохoт пальбы, барабанная дробь
осколков!
Когда Сандра, сбросив с крыши очередную "зажигалку", смогла посмотреть
вниз, она удивилась: там горели десятки зажигательных бомб.
Дымное облако затянуло крышу. Стало трудно дышать, защипало глаза.
Упади еще "зажигалки" - не увидишь.
К счастью, волна бомбардировщиков прошла. И осколки больше не падали.
Ветер разорвал пелену дыма, окутавшего дом. Кругом, куда ни посмотри,
пожары.
- Завод Карпова горит!- закричал Сережа.
Со стороны Лиговки в небо рвались огромные клубы черно-желтого дыма,
подсвеченные снизу багровым пламенем. Казалось, там разверзлась земля и
образовался огнедышащий вулкан, взметая ввысь все новые и новые струи огня.
- Нет, то не завод,- тихо сказала Сандра.- Горят Бадаевские склады.
Ребячье воинство - усталое, в прожженных куртках - стояло опершись на
лопаты и молча, насупившись смотрело на зрелище бушевавших вокруг пожаров.
Мальчишки и девчонки были как солдаты, вышедшие из боя. Отдавали ли
они себе отчет, что совершили нечто героическое? Нет. Им надо было отстоять
от огня дом.
Они это сделали. Только и всего.
Бесстрастный голос электронного информатора сообщил, что 19 сентября
фашистская авиация намеренно атакует больницы и госпитали Ленинграда. В
16.25 на госпиталь, что на Советском проспекте (сюда с Обводного перевели и
медсестру Таню), будут сброшены три фугасные бомбы весом от двухсот
пятидесяти до пятисот килограммов. Через три минуты в обрушенные этажи
упадут еще десятки зажигательных бомб и госпиталь превратится в огромный
костер!
У Сандры сжалось сердце. Покорно ждать неотвратимого? Уступить без
боя? Дать погибнуть раненым и Танечке? Ну нет, не бывать этому!
Сандра взглянула на брошь: "Я ведь располагаю энергией для возврата в
свой век и для питания "маяка"... Но если истрачу ее - не вернуться в свой
двадцать второй, а без отключенного "маяка" десантникиспасатели не отыщут
меня, не вызволят отсюда. Никогда больше не увижу своих современников,
родных, Андрюшу... Никогда! Однако выбора нет: раненые, Таня..."
В подъезд здания, расположенного невдалеке от госпиталя, она вбежала
вместе с толпой с улицы, как только объявили воздушную тревогу. Но
повернула не вниз, в бомбоубежище, а на чердак.
Укромный, затененный уголок Сандра нашла у чердачного окна. Отсюда
госпиталь был виден как на ладони. Приготовилась: брошь - в левой руке,
пальцы правой - на зубчиках управления.
16.22. Воздух задрожал-наплывала первая волна бомбардировщиков.
"К бою!" - приказала себе Сандра. Брошь не конструировалась как боевое
оружие, поэтому пришлось ввести новую программу в блок преобразования
энергии. В тот же момент выплеснулся не видимый глазу импульс энергии,
развернулся в защитное поле, стабилизировался...
Ведущий "Юнкерс-88" в головной группе уже лег на боевой курс-на
госпиталь! Но сбросить бомбы не успел: какая-то могучая сила, как пушинку,
отшвырнула его в сторону! Бомбардировщик едва не перевернулся.
Такая же участь постигла еще нескольких, идущих за головным. Остальные
отвернули с курса, растерянно заметались.
Сандра ликовала: "Жаль, энергию экономить надоиспепелила бы
паразитов!"
"10, 9, 8",-отсчитывал звуковой хронометр броши.
При счете "0" Сандра окажется безоружной.
"Скорее, скорее, ну же!" - торопила она вторую волну бомбардировщиков.
Они уже на подходе. Лишь бы успеть отбить их!
"7, 6, 5",- как кровь из жил, утекала энергия.
- Вот она, зараза, где притаилась!- раздалось за спиной.
Сандра, продолжая держать вытянутой вперед руку, обернулась. В лицо
ударил свет электрического фонарика.
- Ребята, ракетчица здесь! Ну, гадина, не уйдешь!
К Сандре с трех сторон бежали люди.
"Схватят - ничего не докажешь",- мелькнула мысль. Нажав кнопку
микропереброса, Сандра оказалась на улице вблизи госпиталя. Сверлящий,
нарастающий свист бомб заставил ее распластаться на мостовой.
"Опоздала! В момент переброски защитное поле снялось".
Обвальный грохот заложил уши. Сандру подбросило, больно ударило о
землю.
Приподняв голову, она увидела невообразимое. Наружная стена госпиталя
вспучилась, побежали зягзаги трещин. Потом стена госпиталя закачалась, как
плохо закрепленная театральная декорация, и медленно, словно нехотя,
обрушилась, выбросив бурое облако дыма, из которого пробивались языки
пламени...
Отовсюду пронзительные крики: "Сестрички, не оставьте! Горим!!"
Не щадя жизни, спасатели кидались на зов. Но разве всех вызволишь из
огненной ловушки? Сандра не считала, сколько раненых вынесла, когда рухнули
пылающие перекрытия. Ее успели подхватить, оттащили.
На какое-то время она потеряла сознание - непростительно для
десантника...
"По всей вероятности,- думала потом Сандра,- я пытаюсь преодолеть
какой-то запретный порог вмешательства в микроструктуру событий. Не
случайно же все мои попытки что-либо изменить заканчивались неудачей!"
- Тетя Сандра, проснитесь!
От Катиного шепота она очнулась, как от толчка.
"Где я? В блокадном Ленинграде... Какое сегодня число? 29 января сорок
второго года..."
Первые ее мысли после пробуждения были о Сереже и Катеньке: как-то
выдержат еще один день? Их эвакуация через Ладогу-завтра!
Наконец-то она выполнит свое задание. Там, на Большой земле, ребятишки
будут в безопасности, их согреют и накормят. Сережа будет спасен! А она...
Какнибудь дотянет до 1 февраля. Контрольный срок ее пребывания в Ленинграде
закончится 31 января, и, быть может, друзья из двадцать второго века спасут
ее,ведь чуточку энергии в броши еще сохранилось для функционирования
"маяка".
Никогда она не предполагала, что так долго после трагического 19
сентября задержится в Ленинграде.
Казалось бы, все благоприятствовало быстрой эвакуации детей. И
действительно, дважды за эти почти четыре месяца были оформлены все
документы и пропуска для эвакуации, и дважды по непредвиденным причинам
эвакуация Сережи и Кати срывалась. Завтра предстояла третья. Скорее бы
завтра!
Угольно-черная темнота, ледяной воздух. В комнате - градусов двадцать
мороза. Центральное отопление давно не действует, а на улице - под
тридцать, не меньше.
Сандра спала не раздеваясь - в ватнике, рейтузах и толстых носках,
набросив на одеяло еще целый ворох одежды. И все-таки ноги что ледышки.
Сейчас, когда она очнулась, ее била крупная дрожь. В пустом желудке ощутила
резкую боль, казалось, кто-то грызет внутренности. Хоть кусай рукав куртки
- пусть ватой, но наполнить бы желудок,
- Тетя Сандра,- опять донесся шепот девочки.
- Что, Катенька?
- Пора идти за хлебушком.
- Спи, рано еще.
- Я знаю - не рано.
Сандра взглянула на светящийся циферблат своих часов и удивилась: Катя
права - ровно пять. В самый раз идти к булочной занимать очередь. Открывают
в шесть, но к этому времени уже скапливается столько народу, что, если не
придешь пораньше, простоишь очень долго.
- А как ты догадалась, что уже пять?-спросила Сандра.
- А я всю ночь не спала - все ждала и ждала. Не уснуть совсем -
животик болит... Тетя Сандра, миленькая, сходите скорей за хлебушком.
- Сейчас, Катенька.
Теперь надо сделать самое трудное-заставить себя подняться. Полежать
бы еще с полчасика... Как не хочется выбираться на мороз...
"Да что это я?- рассердилась на себя Сандра.- Нельзя распускаться!"
Как ей казалось, рывком, а на самом деле - медленным движением
откинула одеяло. Преодолевая головокружение, села, на ощупь сунула ноги в
стоящие у кровати холодные как лед валенки и зажгла коптилку - фитилек в
чернильнице-невыливайке. Этой же спичкой Сандра успела зажечь и бумагу,
положенную с вечера в печурку среди переплетенных комплектов журнала
"Всемирный следопыт".
Ох как не хотел отдавать их Сережа! Но, что делать, если всю мебель,
какую можно, уже сожгли? Настала очередь и сберегаемых Сережей журналов.
Когда они разгорелись, Сандра открыла дверцу печки. В отблеске пламени
заискрился иней на потолке и в углах комнаты, и стала видна Катя. Подняв
воротник пальтишка, она села в кровати и начала раскачиваться.
Таким движением малышка старалась унять терзающие ее муки голода. Она
понимала, что просить есть бесполезно: никакой еды в доме нет, и потому ей
следует делать одно - не плакать.
Сандра представила, как, вглядываясь в ледяную черноту бесконечно
долгой ночи, лежала с ней рядом эта маленькая девочка, мужественно
превозмогая страдания,- и комок встал в горле.
- Катюшенька,- по-матерински обняла она ее, - подожди еще немножко. Я
скоро вернусь. Обязательно с хлебом. И мы поедим.
Девочка подняла на нее кричащие от боли огромные глаза:
- Я постараюсь. Только, тетя Сандра, не умирайте. Пожалуйста!
- Глупышка, как же я умру, когда у меня ты и Сережа? Успокойся,
вернусь, ничего со мной не случится.
- Сандра Николаевна, разрешите, я за хлебом схожу?- предложил
проснувшийся Сережа. В его голосе тревога: он же видел, как Сандра ослабла
за последние дни.
- Не разрешаю,-строго сказала Сандра.-Но изволь к моему приходу, когда
в комнате потеплеет, встать и умыть лицо и себе, и Катюше. Вода в ведре еще
осталась.
- Я лучше полежу.
- Никаких лежаний!
- Но вода же замерзла.
- Разобьешь. И чтобы ваши мордашки, когда вернусь, были чистыми.
Жаль поднимать Сережу, но необходимо. Еще в Центре подготовки Сандру
предупредили о не поддающемся научному объяснению загадочном факте. В самую
тяжелую пору ленинградской блокады скорее всего умирали те, кто, экономя
силы, старался больше лежать.
А те, кто в точно таких же условиях проявлял активность, выживали.
Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Поэтому Сандра не давала поблажки
ни себе, ни ребятишкам. Она вышла на занесенную снегом лестничную площадку.
Его намело сквозь щели фанерных листов, которыми забито окно. Еще в начале
зимы стекла во всем доме были высажены взрывной волной близко упавшей
бомбы. Темень на лестнице непроглядная.
Осторожными шажками Сандра начала спускаться.
Ноги скользили по замерзшим нечистотам, выплеснутым на лестницу. Надо
крепко держаться за перила, повисая на нн.х, чтобы не упасть.
На площадке второго этажа Сандра наступила на какой-то бугор. Лишь
пройдя по нему, догадалась: труп.
Те жильцы, что уже не имели сил вынести умерших на улицу, вытаскивали
их на площадку и оставляли в надежде, что потом они будут подобраны
спасательными отрядами.
Лицо ожгло морозным воздухом, захватило дыхание.
На улице светло: невдалеке горел пятиэтажный дом.
Точнее - догорал уже третьи сутки. Его никто не тушил,- воды не было.
Багровые языки пламени, устало колеблясь над проемами нижних окон, нехотя
лизали стены.
У закрытой булочной - очередь человек тридцать.
Было непонятно, как люди, истощенные голодом, могли стоять в
тридцатиградусный мороз. Как вообще не замерзали? Но они, сгорбясь,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг