11
Эльза оказалась провидицей - опередила. Правда, родился восьмимесячный
ребенок. Малыш имел нормальную реакцию, никаких отклонений у него не
замечалось. Но Эльзу Мария нашла совершенно иной. Она изрядно пополнела, с
лица еще не сошла припухлость, присущая роженицам. Чем бы она ни
занималась, - меняла пеленки или кормила ребенка, - на нее вдруг находило
глубокое оцепенение, взгляд терял силу, словно она прислушивалась к
какому-то тревожному, властному зову из недр земли, как это бывает у
животных перед землетрясением. Лишь любуясь сыном, Эльза становилась
прежней, иронично-доброй и чувствительной.
- Нет, ты посмотри, что он натворил! - восхищенно-счастливая, она
показывала на стену, где еще не просох пунктирный след. - И меня описал,
негодник! Что гы-гы! Тебе смешно, да? Ему смешно, посмотрите-ка! Ну-ка,
покажем Марии, какие мы рослые. Во, пятьдесят пять сантиметров!.. Ой, а
это что за пупырышки?! Замерз, маленький! Не хнычь, не хнычь... Сейчас
мама Эльза тебя укутает, даст молочка и бай-бай... Вот так нам будет
теплее...
Малыш неистово принимался сосать, тыкаясь ручонкой в грудь. Он
торопился, словно у него могли отнять этого большого мягкого человека,
дарующего молоко. Он сытно заурчал, стал ленивее и заснул. Эльза игриво
приложила палец к его губам и осторожно положила младенца в кроватку. С
горьким наслаждением она полюбовалась им и сказала:
- Я плохо сплю, все думаю о его судьбе... Ты представляешь, что их
ждет? Ужас, ужас... Через несколько дней собираются отнять...
- Послушай, а нельзя упросить, чтобы хотя бы первые полгода мы опекали
их? Ты узнавала?
- Говорила с директором, он непреклонен. Уже создали специальный
интернат для наших, там свое обслуживание, программа и все прочее. Здесь
доктор ничего не решает.
- Не плачь, Эльза. Не показывай слабости...
- Мне все равно... - Она резко отвернулась к окну. - За своих старших я
никогда не волновалась. Что с ними могло сделаться даже без матери?.. А
что будет с ним, с этой крохой?.. Если бы я знала, какое раскаяние ждет -
ни за что не согласилась бы тогда! Пойми, они вырастут, все поймут и
проклянут нас самыми черными словами... И никакого покоя нам уже не найти,
никакой Сонрай мне не нужен! В конце концов я попытаюсь устроиться в тот
интернат, чтобы быть всегда рядом...
- Никто этого не разрешит, у тебя своя специальность, свой долг.
- И ты думаешь, после всего этого я смогу по-прежнему работать? Да меня
уже ничто не волнует, кроме этой несчастной жизни, в появлении которой
виновата я! Ладно, даже с этими угрызениями можно сладить, ведь меня
заставили... Но есть что-то такое, что невозможно сказать словами... Я не
смогу без него, я не вынесу! Ну для чего мне жить, для чего?! Ждать этого
идиотского Сонрая? Да я согласна отдать все накопленное для Сонрая ради
одного дня, который проведу с ним!
- Эльза, я пойду, надо лечь, а то он ворочается. - Мария встала. - Ты
не плачь, разум может все. Надо думать, что нам делать...
Эльза безнадежно махнула и, задохнувшись всхлипом, бросилась на
постель.
"Он должен понять, - твердила Мария. - Кроме него никто... Успокойся,
мой маленький, тише... Я должна найти выход, я должна... Я поговорю с
Александром... Он может все, у него вся власть!.. Александр, я буду
ползать в твоих ногах, только оставь его, он пропадет без меня,
Александр!.. Тише, малыш, я думаю... Все зависит от одного человека... Он
будет издеваться над моей слабостью, я недостойна общества... Пускай,
ничего... Главное, найти спасение... Какая я все же обыкновенная, сколько
во мне слабости... Ничего, малыш, он добрый, он поймет... Ты добрый,
Александр?.. В тебе есть милосердие?.."
Доктор не разрешал, она швырнула в него чьей-то кардиограммой.
Доктор доказывал, что никто не осмелится соединить ее с самим Главным
Организатором, и заслонял локтем телефон.
Она попыталась укусить его.
Он встал у стены: психиатру ли удивляться припадкам и агрессивности?
Посмотрим, что у нее получится...
- Мы не имеем права соединять пациентов с такими лицами, нам запрещено.
- Он сам разрешил мне обращаться в любое время, скажите - Мария из
десятого мегаполиса!
- Нам запрещено, положите трубку!
- Скоты! Он загонит вас на Орлиное плато! Эй, эй!..
Психиатр погладил ее по рукаву, легко подталкивая к двери. Про себя
отметил: невменяема.
На следующий день она, тихая и подобострастная, пыталась задобрить его
улыбкой.
- Видите ли, у меня идея особого государственного значения, о которой
немедленно должен знать Главный Организатор. Я могу умереть, государству
будет урон...
- Передавать какие-либо идеи запрещено! Изложите письменно!
- Но предварительно я должна поговорить с Главным...
- Запрещено!
- Изверги! У вас нет сердца, у вас нет души!
Она колотила по аппарату, врач едва унял ее и вывел из кабинета.
Прошли сутки, психиатр ждал и слегка нервничал. Все же она пришла. На
ее лице угадывалась надежда. Он сжалился, он взялся за аппарат, но она
покачала головой и указала на него. Он занервничал сильнее: разговаривать
с такой персоной, как Методист, ему еще не приходилось.
- В моей клинике проводится важный эксперимент, нужно кое о чем срочно
сообщить Главному Организатору... Да, он разрешал лично. - Врач утер
испарину на лбу. - Нет, государственных секретов не будет... Хорошо,
жду...
Краем глаза он следил, как мелко подрагивают ее руки. Она то и дело
притрагивалась к животу.
- Разум всесилен! - встрепенулся психиатр. - Я возглавляю клинику,
здесь будут роды... Нужно поговорить с Главным... Но обстоятельства
чрезвычайные, я могу доложить только ему лично... А когда?.. А связаться с
ним никак нельзя?.. Передать?.. Видите ли, пациентки ведут себя... Хорошо,
я изложу письменно... Передайте, что Мария из десятого - он знает ее
лично... Понял-понял... Виноват... Разум востор...
Ее руки массировали живот, она закусила губу до крови, слезы
скатывались к уголкам рта.
- Схватки?
- Рано... Пройдет. Где он? - Мария слизнула с губы кровь.
- Отбыл в творческое уединение, местонахождение засекречено. Чем он
тебе поможет? Чего ты добиваешься?
- Не отбирай его у меня, - она униженно тронула его руку. - Ты же
добрый, ты понимаешь... Я сбегу и спрячусь после родов...
- Зачем он тебе? Через год уже будет видно, что он ненормальный.
- Ну и что?! Пусть! Бедненький должен иметь мать, разве тебе не жалко
его?
- А кто будет добывать через двадцать лет молибден? Ты забыла главную
цель.
- Не-ет, - хищно улыбнулась она. - Вы его не получите. Он не будет
добывать молибден! Я не отдам его никому! И если вы тронете, то Александр
уничтожит всех вас, он отомстит...
- Кто такой Александр?
- Только тронь, тогда узнаешь, - отступала она к двери. - Он отправит
тебя самого в рудники. Только попробуй...
Она вышла, врач включил селектор.
- Сестра? Присматривайте за Марией. На всякий случай приготовьте хинин,
будем провоцировать досрочные...
Мария немного полежала, потом подошла к окну и подергала решетку. Она
попробовала оторвать коротенький плинтус у шкафа, но сил недоставало.
Тогда она решила разбежаться от окна и удариться животом в дверь, но
ребенок в страшном предчувствии разбушевался, и она снова легла. А что,
если упросить Эльзу, поясом от халата? Не согласится... Но она все же
поднялась и пошла к Эльзе.
Из палаты стремительно вышла сестра и развернула Марию.
- Туда нельзя - инфекция! Что-то с ребенком. Иди к себе!
Сестра махнула кому-то и вновь вошла к Эльзе. Мария услышала плач
малыша и стоны Эльзы.
- Он же голоден, дайте покормить! Отойди, гадина! Не подпущу!
Два увальня-санитара оттеснили Марию и распахнули дверь. Эльза
завизжала, ребенок зашелся в кашле.
- Давай шприц-пистолет! - командовала сестра. - Да не этот! Который для
психов!
- Не подходи, убью!
- Ну что вы встали?! - ругалась сестра. - По моей команде - раз, два...
Мария прошла мимо распахнутой двери и завернула за угол. Вестибюль был
пуст в этот предвечерний час. Она нажала кнопку лифта, дверцы
раздвинулись. Последним был семнадцатый этаж. От стремительного движения
ее затошнило, она испугалась, что сейчас схватит и ей не успеть. Ранка на
закушенной губе кровоточила. Лифт остановился, она вышла в небольшой холл.
Стекла были толстыми, она поискала, чем можно ударить. Ткнула кулаком -
бесполезно. С высоты виделся багряный край неба, студеный свет его был
полон холодом ледников.
Мария отыскала выход на пожарную лестницу, но марши, уходящие вниз,
примыкали друг к другу почти без зазоров, в сквозную щель даже не видно
было дна этого здания. Зато лестница уходила наверх, на крышу, и выходной
люк туда был предусмотрительно не задраен, потому что, по мысли пожарных,
спасение в случае чего можно было искать и на крыше...
Как же холодно и ветрено наверху!
Мария подошла к ограждению, за которым небольшой приступок кровли
оставлял еще шанс для зыбкого балансирования. Но сам оградительный парапет
был невысок, и Мария, поддерживая нестерпимо напрягшийся живот,
затравленно посмотрела на ставший темно-сизым тревожный окоем небес,
поглотивший солнце. И такая вселенская, мучительно-тяжкая тоска сместила
сердце к горлу, что от животного испуга Мария рывком бросилась через
барьерчик, и огромный ком человеческой боли и страдания взорвался криком
над мертвенно-серым скопищем зданий.
И стало темно.
Сборник "Помочь можно живым"
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 28.03.2003 15:05
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг