Ахемен неопределенно пожал плечами.
- А ты где родился, Пакор? - спросил он вдруг.
- В роддоме, - поведал Пакор.
- Нет, серьезно.
- Говорю: в роддоме.
- А я в Вавилоне.
- Ну и я в Вавилоне.
Траки сворачивали в объезд Великого Города. Пакор уверенно
направил танк в сторону Ворот Иштар, казавшихся отсюда хрупкими, почти
хрустальными: темно-синий изразец, тонкие зубцы поверху, узкий проход
между двух длинных глиняных стен - от кого они могут теперь оборонить?
- Я мар-бани, - неожиданно сказал Пакор.
- Брешешь!.. - Ахемен даже подпрыгнул от удивления. Толстый Пакор
с простецкой мордой, с ручищами грузчика - аристократ древней крови?..
- На фига?.. - удивился Пакор. - Хочешь, я тебе и дом покажу.
- Покажи...
Ворота Иштар приближались. Сонные тучные быки и мрачноватые
единороги глядели друг на друга, чередуясь на створах ворот. Следом
шествовали синебородые кучерявые воины в длинных, неудобных одеждах.
- Ты кого выбираешь? - спросил Ахемен.
Пакор мельком глянул на ворота.
- Единорога.
- Тогда я бык.
Пакор хмыкнул.
- С яйцами легко быть быком.
Ахемен слегка покраснел.
Танк втиснулся в узкий створ ворот, сбив зеленоватый изразец на
одном углу. Дальше стены расступались - и поплыли, сменяя друг друга,
широкоплечие мужские фигуры с копьями и мечами в неестественно
мускулистых руках.
Танк двигался неспешно, в странном созвучии их архаическому,
бесполезному сейчас ритму: раз-раз, раз-раз...
Дорога Иштар была пуста, только древние воины на изразцах и два
дезертира в танке. Раз-раз, раз-раз... Голубое небо месяца адарру
выгнулось над ними, распахнув кладовые света, дрожащее от сострадания:
беззащитность и хрупкость - о человек...
Раз-раз, раз-раз... bose-bose, bose, uns're Panzer dringen lose...
- Слушай, куда мы едем? - спросил Ахемен.
- К Евфрату. Искупнемся, блин.
Ахемен засмеялся. Потом сказал:
- Курить охота.
- Покури.
Ахемен вылез в люк, уселся на броню, свесив ноги, с наслаждением
закурил. Как-то очень хорошо ему было. Даже странно.
Он бездумно пускал дым, а с двух сторон на танк Ур-812 наплывал
Великий Город - Вавилон.
Дома становились ниже, богаче. Газоны по-весеннему утопали в
грязи, но асфальтовые мостовые чисто выметены. Редкие прохожие
почему-то не обращали на танк никакого внимания. Только компания
богатеньких разгильдяев, распивавших баночное пиво возле серебристого
"Сарданапала" с раскрытыми дверцами, откуда рвалась оглушительная
музыка, заорала и приветственно замахала руками. Ахемен, озорничая,
ответил им "пятым танковым сигналом", показав "fuck".
А Пакора вдруг оставила былая безмятежность. Он затревожился,
забеспокоился, будто пес, унюхавший... нечто...
Да! Где-то здесь неподалеку должна быть одна кафешка. Бог ты мой
Нергал, сколько лет прошло?.. Пятнадцать, не меньше.
Джинном из бутылки вырвалось и застлало взор, и слух, и нюх -
давнее, печатью ненадобности запечатанное воспоминание...
Последний месяц перед каникулами, столько обещающий месяц иярру.
Девятый класс элитной школы. Ломкие, басовитые голоса мальчиков,
кое-кто начал покуривать. И девочки, блин, одноклассницы с назойливо
колющими глаза грудками... Зацветающие каштаны в аллее... И вот вся
изнемогающая от гормонального половодья компания, невинно и постыдно
похотливая (о, в тайне, всё держится в страшной тайне!) - бежит с
последнего урока сюда, в парную, без вентиляции, безраздельно отданную
солнцу "стекляшку"...
Пакор облизал губы, въяве ощущая на них привкус тогдашнего
ниппурского вина. Молодого, дешевого, что сразу ударяет в голову.
После, лет пять спустя, ниппурское испортилось, стало кислым,
скучным. Поддельное гнать стали. Во всем Ниппуре столько не
производили, сколько продавали в Вавилоне. Но это уже потом, потом...
Поколение этого сопляка Ахемена уже настоящего не застало - так,
разведенный спирт с сиропчиком...
Танк медленно развернулся и поехал по узенькой тихой улочке.
Ахемен расхохотался.
- Ты чего? - спросил Пакор.
- Тут левый поворот запрещен.
Теперь засмеялся и Пакор.
С жестяным грохотом опрокинулся и тут же затих, смятый гусеницами,
мусорный бак.
...А буфетчица была как царица - лет, должно быть, тридцати с
небольшим, зрелая, как летняя яблоня, прекрасная, недосягаемая. С
черными глазами и черным локоном, будто приклеенным к виску. Она
носила белоснежную крахмальную корону на волосах. И руки ее - белые,
томные - порхали над стаканами, пока она разливала вино, а мальчики
мысленно проникали под ее одежду и впивались набухшими членами в ее
лоно. А девочки многозначительно млели.
Потом царица спилась и ложилась под любого, но тогда это стало
неинтересно.
Вот и сквер, вот и голые, в богатырских почках, каштаны, вот и
"стекляшка". Та самая.
Черноусый молодец в оранжевом комбинезоне водил шваброй с губкой
по сверкающей витрине. Над витриной горела синяя переливающаяся
надпись: "МЕБЕЛЬ" и чуть ниже - "ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ".
Пакор смял молодую березку и, не заметив, сокрушил скамейку.
Молодец в комбинезоне подскочил, уронил швабру и что- то закричал,
широко раскрывая рот и размахивая руками.
- Ага, - проговорил Пакор, направляя танк прямо на него.
- Ты чего? - бормотнул, шалея, Ахемен.
Пакор не ответил. В последнюю секунду молодец отскочил в сторону,
оступился и хлопнулся задницей в грязную лужу. Танк, не
останавливаясь, впилился стволом в витрину. Посыпались сверкающие
стекла. Жаль, не слышно было звона - все заглушал торжествующий рев
мотора.
Из магазина вдруг повалили, будто выдавленные из тюбика, какие-то
люди, странно встрепанные, несмотря на холеный вид и богатую одежду.
- Что это с ними? - удивился Пакор. - Испугались, что ли?
Он слегка подал танк назад и снова въехал в витрину, чуть правее.
Новые стекла, новая порция людей.
Утратив сытый, причесанный вид, разом став помятыми, они жалко
подскакивали и отбегали.
Пакор оставил "стекляшку", дал задний ход, вывернул на проезжую
часть и двинулся дальше по улице.
- Понравилось? - спросил он Ахемена.
- Что?.. - Ахемен выговорил это единственное слово и почувствовал,
что губы у него онемели.
Теперь Пакор уверенно гнал танк к своей школе. Он всё вспомнил.
Вот так, обвалом: раз - и вспомнил.
Родители, разоренные новой политикой правительства по отношению к
мар-бани, выложили последние деньги и отдали единственного сына в
элитную школу. Одну из лучших в Вавилоне. Чтобы вышел в люди.
Расширенное преподавание ашшурского, практика в Ниневии, факультативы
до охренения, поездки в древний Миср... Сколько сил и денег в эту
кастрированную тушу вколочено - блевать охота, как подумаешь.
...Географичку они боялись до усрачки. Как рявкнет: "Назовите семь
водоразделов!.." - так вместо костей сразу студень. Она-то потом и
вспоминалась больше всего.
Пакор помедлил на перекрестке - неужели мог забыть? - и направил
танк налево.
Однажды у них была контрольная по географии. Выписать названия
провинциальных столиц. Естественно, все списывали. И Пакор тоже. И
вдруг змеиный взор географички остановился на нем. Глаза в глаза.
Пакор закоченел. Никогда в жизни ему потом не было так страшно. Даже
на войне.
Она поманила его пальцем. Он медленно встал, уронив с колен
учебник, хлопнул крышкой парты - и побрел к учительскому столу.
Одноклассники старались не поднимать глаз.
Пакор шел медленно-медленно, как на казнь. Географичка кивнула
ему, чтобы садился на ее место. Застывая, он опустился на стул.
Испуганно уставился на нее. Она взяла его голову в ладони - теплые,
сухие ладони - и повернула к классу: туда гляди!..
Пакор обомлел.
Он увидел ВСЁ. Девочки из-под юбочек, парни из-под локтя, кто с
ладони, кто со шпаргалки, кто с учебника. Списывали все. Но не от
этого у Пакора - тогда еще тощенького кадыкастого мальчика -
перехватило ужасом горло. А оттого, что отсюда, с учительского места,
ВСЁ БЫЛО ВИДНО. Одноклассники выглядели жалкими идиотами, их потуги на
хитрость вызывали омерзение. Их даже уличать не хотелось.
Географичка встретила взгляд Пакора и прикрыла глаза -
неестественно большие за толстыми стеклами очков. "Да, - сказала она,
- да".
Пакор никогда не рассказывал потом, что увидел. Просто запомнил.
Оттуда, с географичкиного места, всё видно. Позднее он пришел к
выводу, что главное в жизни - вычленить, кто сидит на географичкином
месте. Остальные - говно.
Школа стояла между банком и супермаркетом. Банк - старый,
солидный, с тяжелыми каменными нимфами у входа. Супермаркет - новый.
Во всяком случае, Пакор его не помнил.
Школа была пуста. Ну конечно, вечер, уроки давно закончены. Это
элитная школа, здесь нет второй смены. За эти годы она стала, пожалуй,
еще элитнее.
- А они не повесили тут мраморную доску: "В нашей школе учился
герой нуритской войны"? - спросил Ахемен.
- Я не герой, - сказал Пакор. - Меня и на урок мужества толком
пригласить нельзя. Начну детей не тому обучать.
Ахемен подумал немного и согласился.
Танк, ревя, остановился перед школой.
- Ахемен, - позвал Пакор. - Там в боеукладке должно остаться энное
количество снарядов.
Ахемен огляделся.
- Остались? - нетерпеливо повторил Пакор.
- Так точно, - ответил Ахемен, чувствуя себя дураком.
- Оч-чень хорошо.
- Пакор, откуда...
- Вы как маленький, рядовой. С учений. Вследствие всеобщего
разгильдяйства, охватившего, к великой скорби богов, всю Вавилонскую
армию в целом и Вторую Урукскую в частности.
- Пакор, блядь...
- Отставить, рядовой. Старший сержант отнюдь не блядь. Я их на
механика списал. Что заныкал и продал налево террористам.
- Он же под подрасстрельную статью пошел...
- Какая разница, все равно он что-нибудь другое спер...
- А где они были?
- Да здесь и были. Никто не проверял.
- Пакор, ты это сознательно сделал?
- Обратно отставить, рядовой. Всё - голая случайность. Раздетая. -
Пакор сменил тон. - Нет, правда - случайно вышло. Рок судьбы. Сколько
там снарядов?
Ахемен пересчитал.
- Восемь.
- Слушай, - заговорил Пакор просительно, - шарахни по школе, а?
- Ты ебанулся, Пакор? - выдохнул Ахемен.
- А ты? - вопросом на вопрос ответил Пакор.
Ахемен подумал и молча надавил на педаль. По коже у него стадами
пробежали мелкие мурашки. Он чувствовал, как Пакор бесится от
нетерпения.
- Давай! - жадно сказал Пакор.
С характерным булькающим звуком прозвучал в башне выстрел. Отпала
гильза. Система вентиляции услужливо вытянула из танка пороховую гарь.
Вот так комфортно, с амортизацией, с автоматизацией, с
компьютеризацией и прочими достижениями цивилизации. Одно
удовольствие.
Тихое ухоженное здание школы ахнуло и осело.
Ахемен тихонько засмеялся. По его лицу потекли слезы. Он еле
слышно всхлипнул.
- Ты чего? - удивился Пакор.
Ахемен качнул головой, не стирая слез.
- Хорошо... - прошептал он.
Пакор удовлетворенно крякнул и направил танк к Евфрату.
* * *
Старший лейтенант Шеду терпеливо позволял на себя орать. Понимал:
начальству от этого легче. Должно же оно чем-то полезным, блин,
заниматься, пока неразворотливое, зажиревшее за зиму командование
пригонит отряд войск спецназначения и поднимет вертолет.
- Что у них на уме? А?! Вы можете сказать, что у них на уме? Вы,
их командир, - вы можете мне сказать?!.
Да, сейчас всем тяжело. Непросто сейчас всем. Увольнения
поотменяют, кое-кого понизят. И вообще... Пятно на весь эскадрон. Шеду
безмолвно закипал. Откуда же знать, что у них на уме, у этих ублюдков?
Штатный психолог части говорит, что это профессиональная деформация
сознания.
...Особенно у Пакора. Он же, сука, вообще ничего не боится.
Говорит, свое отбоялся.
Умнее всего подбить танк и пристрелить обоих на месте, как собак.
Иначе начнется долгое, мутное судебное разбирательство с репортерами,
гуманизмом и правами человека.
- Куда они могут направляться? У них есть цель? Где у них
родственники, друзья?..
Родственники. У Ахемена - скорее всего, не в Вавилоне. Да, они
переехали в Ур. Очень хорошо. До Ура им топлива не хватит. А Пакор -
тот, кажется, своих ни разу не навестил. У Пакора родня в Вавилоне. Да
уж, Пакору похвалиться перед отцом-матерью явно нечем. Семья у него
спесивая, мар-бани, чума на них, голубая кровь. Потомки царей. Все уж
этих царей, поди, полтысячи лет как позабыли, а эти всё помнят и чуть
что - раздуваются. Нет, не пойдет Пакор к своей родне пристанища
просить. Сдохнет, а не пойдет.
А вот куда он пойдет? Куда бы он сам, старший лейтенант Шеду, на
месте этого сукиного сына Пакора направился?
Все эти мысли стройно, хотя и не без некоторой торопливости
маршировали под коротко стрижеными кудрявыми волосами и прочным
черепом старшего лейтенанта Шеду.
- Так что вы мне скажете? - уже притомленно рявкнул напоследок
высокородный Санбул.
- А хер знает, - искренне ответил Шеду.
* * *
- А когда ты последний раз трахался? - спросил Пакор Ахемена.
- Будешь смеяться, но давно...
Они вышли из танка и стояли на набережной Евфрата, глядя, как
темная стремнина проносит ослепительные белые плиты льда. Крошечные
далекие сады Семирамис стыли на противоположном берегу, а вдали, за
садами, сверкали, вздымаясь, башни храмов и административных зданий, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг