по классу. "Уж коли кто к келье сызмальства привык, - многозначительно
говорил отец Тук, - того вповалку спать не приучишь. А наш Хелот, по всему
видать, воспитывался в суровом уставе..." Хелот устал с ним спорить, и
поэтому отец Тук беспрепятственно распространял небылицы о строгом
монастырском воспитании нового стрелка. Многие верили.
Прозрачным осенним днем, отвлекая бывшего рыцаря из Лангедока от
созерцания и размышлений, преподобный отец в очередной раз возник у него
за спиной. Хелот сидел на бревне и грыз ногти в задумчивости. Отец Тук
потоптался, посопел и наконец воззвал:
- Хелотище...
От неожиданности Хелот даже подпрыгнул.
- Из Ноттингамшира я уйду заикой, - объявил он сердито. - Что ты
пристал ко мне, Тукало-Вонюкало?
- Давай поговорим как интеллигент с интеллигентом, - предложил отец
Тук. - Тоска с этим мужичьем. Тьфу! Никакого политесу, ограниченные
люди...
Из этого краткого, но выразительного заявления Хелот сделал
совершенно правильный вывод о том, что монах успел с утра разругаться со
своим неразлучным другом Малюткой Джоном.
Оба помолчали, настраиваясь на интеллектуальное общение.
- Осень... - уронил отец Тук многозначительно.
- Да, - отозвался Хелот. - Вот, наступила... листья падают...
Он подставил ладонь, в которую тихо опустился увядший лист.
- Ты, говорят, на зиму хорошо устроился, - завистливо сказал отец
Тук. - Не жалеешь, что из монастыря ушел?
- Да не был я ни в каком монастыре, - с досадой отозвался Хелот. -
Отстань ты от меня ради Бога.
Отец Тук хихикнул.
- Христианский Бог тебе в этом лесу не поможет, Хелот. Здесь до сих
пор бродят древние боги кельтов. Теперь беглый монах заговорил вполне
серьезно. Люди полагают, что они давно умерли, но это не так. Как-то раз,
когда я еще не был блудным сыном Матери Нашей Святой Церкви, одна девушка
по имени Эни Бонн примчалась в деревню с криком, что видела дьявола. Я ей
не поверил. Станет дьявол гоняться за какой-то Эни! Нужна ему больно
какая-то девка! Я-то знаю, и женщины говорили, что это был сам Кернуннос,
коли рога у него оленьи, а сложением настоящий богатырь. Бедняжку Эни всю
трясло от страха, когда она прискакала ко мне на исповедь.
- Она тебе о дьяволе, а ты ей - о пользе язычества? - Хелот не мог
сдержать улыбку, представив себе эту странную исповедь.
Святой отец позволил себе широко ухмыльнуться.
- Ага. Он взмахнул рукой, описывая полукруг, чтобы слушателю было
понятнее. - Вот церковь Божья, вот я сижу - а тут Эни возится по каменному
полу на своих толстых коленках и захлебывается плачем. Враг, говорит, рода
человеческого и всего святого высунулся из-за кустов и смотрел на меня
огненными глазами! Эни - первейшая потаскушка в округе. Ах, какая девочка
- нонтак! - Отец Тук облизнулся. - Бормотала что-то о власянице и вечном
покаянии, чуть ли не об обете не притрагиваться больше к мужчинам. Но я ее
успокоил. Рассказал о кельтских богах. Невежественные люди в наших
деревнях, чудовищно невежественные.,.
- Что-то мне до сих пор никаких богов не встречалось, - сказал Хелот.
Его удивило, что отец Тук по-настоящему испугался.
- Тише ты, болван. Если они услышат, тебе несдобровать. Здесь тебе не
город, школяр ты недоученный.
Помолчав, Хелот сменил тему.
- Ты давно знаком с Локсли? - спросил он, устраиваясь поудобнее на
своем бревне.
Отец Тук плюхнулся рядом и провалился увесистым задом в трухлявую
древесину. Ворча и барахтаясь, он кое-как выкарабкался и сердито засопел,
уставив на Хелота неопрятную бороду.
- Порядочно, - сказал он наконец. - Он славный парень. Не то что
некоторые.
Злобный выпад святого отца Хелот пропустил мимо ушей. Он давно уже
собирался разузнать побольше о Локсли, тем более что до него стали
доходить всякие слухи насчет происхождения лесного разбойника: дескать, не
такой уж он простой крестьянин. "Баронская дочь на охоту пошла, пеленок с
собой она в лес не брала..." и прочие сплетни.
- Сколько ему лет?
- Думаю, двадцать или около того. А что?
Хелот сорвал позднюю травинку, сунул ее в рот.
- Да так, - ответил он невнятно. - Просто командует людьми так, будто
его с детства этому учили.
- Жизнь его научила, - сказал отец Тук. - А потом вошло в привычку. Я
знаю, что года четыре или около того у них в Локсли случился большой
неурожай. Ты, вероятно, знаешь, что такое голод.
- Нет, - признал Хелот. - Я всегда ел досыта.
Отец Тук скользнул глазами по его тощей фигуре и откровенно
усомнился.
- По тебе не скажешь, - заметил он. - Ну ладно, слушай. Был неурожай,
к тому же шериф неудачно поохотился прямо на крестьянских полях и вытоптал
все подчистую. Дичь в лесах королевская, ее убивать кому попало не
разрешается. Словом, народ подумал-подумал и стал потихоньку вымирать. -
Глазки святого отца затуманились, щеки - и те обвисли печально. Он вытащил
из рыжей бороды несколько подозрительных соломинок и уставился на них в
недоумении.
Хелот подтолкнул его в бок:
- Дальше-то что было?
Отец Тук сердито икнул.
- Мог бы и сам догадаться. Когда деревенские поняли, что их ждет, они
снарядили трех человек в город просить помощи. Рассчитывали, что если даже
кто-нибудь по дороге помрет, то хоть один-то из троих добредет по
назначению. Пошли Робин и еще двое, муж и жена. А может, брат и сестра,
кто их разберет, дикие люди. Эти-то, прямо скажем, ребята умом не блещут,
туповаты малость, но зато это единственный их недостаток, других не
имеется. Да ты их знаешь, Хелот, - они содержат теперь тот трактир, где мы
с тобой впервые повстречались.. гм.. - Отец Тук звучно почесался под
рясой. - Словом, - продолжал он, - вся эта компания в конце концов
предстала перед славным шерифом. Он долго смеялся и так распотешился, что
ограничился распоряжением дать каждому из посланцев по десяти ударов
плетью, после чего отпустить с Богом. Тилли и Милли - оба в слезы. Так и
изошли бы плачем на дерьмо у шерифских сапог, если бы Робин не пнул их,
как следует, и не велел замолчать. Гордый попался, вот ведь как. Он
пообещал шерифу извести всех оленей в Шервудском лесу. За это шериф удвоил
ему наказание. Как ты понимаешь, через два дня Робин убил своего первого
оленя, а еще через пару дней в деревню был послан отряд под командованием
Гая Гисборна и деревню сожгли. Мужчины, те, что уцелели, ушли в лес. С
того и началось...
Хелот сорвал еще одну травинку.
- Обычная история, - сказал он.
Отец Тук раскрыл уже было рот, чтобы продолжить рассказ, и вдруг
замер.
- Посмотри вон туда, - шепнул он.
Хелот, привстав, вытянул шею, вглядываясь в лесную чащу. Сперва он не
видел ничего, а потом заметил и затаил дыхание. Между валунов, среди
березовых стволов, в ливне беззвучно падающих листьев, лежала белая
лошадь, озаренная таинственным светом. У нее была светлая спутанная грива,
темные глаза, розовые ноздри.
- Эпона, - прошептал монах, - мать лошадей... - Он подергал Хелота за
рукав: - Ты смотри, смотри...
Теперь Хелот ясно различал на спине лошади полупрозрачную тень очень
маленькой и очень юной женщины с длинными светлыми волосами. Она стояла,
обернув к людям ладони поднятых рук и едва касаясь лошадиной спины
кончиками пальцев ног, как плясунья. Все ярче и ярче проступали на
бесплотном лице большие глаза, глядящие из седой древности. Хелот видел
длинные белые ресницы, расширенные зрачки, которые надвигались,
надвигались на него, грозя поглотить.
Отец Тук схватил его за руку:
- Уйдем отсюда.
Оба торопливо пошли прочь, но через несколько шагов обернулись.
Видение исчезло бесследно. Даже трава в том месте, где лежала лошадь, не
была примята, и только листья падали и падали с берез неудержимым потоком,
и их все не убывало - осень была в самом начале.
Расставшись с отцом Туком, Хелот направился к малиннику у Кривой Норы
в надежде поживиться остатками малины. После видения языческой богини ему
хотелось побыть наедине со своими мыслями. Однако возле малинника его
ожидал неприятный сюрприз в виде совершенно незнакомого человека, одетого
в нелепые в лесу белые одежды. К тому же, как, присмотревшись, определил
Хелот, рваные и довольно-таки грязные. Хелот замер, созерцая спину
наглеца, и потихоньку вытащил из-за пояса длинный кинжал, подарок Малютки
Джона. "Мало ли что может случиться, - подумал он, - а при встрече с
неизвестным ножик не помешает". Попутно Хелот мельком отметил, что у
незнакомца черные волосы - бедняга, каково ему в этом царстве рыжих.
Хелот тихонько свистнул. Человек, однако, и не подумал оборачиваться
- как сидел, так и продолжал рассиживаться. "Ну, это уже наглость", -
подумал Хелот. Он с треском прошелся по сучьям и приблизился, держа нож в
опущенной руке. Незнакомец бросил на кинжал быстрый взгляд и, не говоря
худого слова, откинул голову назад, подставляя под удар беззащитное горло.
По-дурацки приоткрыв рот, Хелот смотрел на это в полной растерянности.
Смятение длилось с минуту, после чего бывшего рыцаря одолела лютая злоба.
Он схватил непрошеного гостя за шиворот, едва не изорвав при этом в клочья
и без того ветхую одежду, как следуетвстряхнул и заставил встать на ноги,
а сам уселся на бревно. Тут он заметил, что руки у незнакомца связаны и
лунки ногтей посинели. Ругаясь шепотом, Хелот разрезал кинжалом веревки.
Человек стоял перед ним совершенно спокойно и давать объяснения, судя по
всему, не собирался. Что ж, Хелота это вполне устраивало. Чем скорее тот
уберется отсюда, тем лучше. Закончив свое дело, Хелот оборвал с худых
запястий веревки и пробормотал:
- Ты свободен, уходи.
Но незнакомец продолжал стоять неподвижно.
- Иди же, - повторил Хелот, на всякий случай подталкивая его в спину,
чтобы лучше понял. Но чужой человек продолжал навязывать ему свое
общество, и Хелот со вздохом взял на себя труд познакомиться с ним
поближе. Он внимательно посмотрел незнакомцу в лицо и обнаружил, что
непрошеный гость был смугл, скуласт и горбонос. В Англии, во всяком
случае, с такой внешностью жить не рекомендуется.
- Сарацин, - прошептал Хелот с отвращением. Сарацины не могли
вызывать у него иных чувств, ибо все они до одного кровожадные людоеды. Об
этом он наслушался еще в Лангедоке, от Гури Длинноволосого, перебившего их
целую сотню. Зарезать злодея, что ли, пока безоружен? Но тут Хелот
некстати вспомнил, с какой готовностью связанный человек подставлял под
его нож горло, - и устыдился. Положение приобретало оттенок безвыходности.
Хелот почесал ножом за ухом.
- Ты откуда взялся? - спросил он наконец. Он не ожидал ответа, но
сарацин тут же отозвался:
- Ушел.
- Истинно сарацинская лаконичность, - разозлился Хелот, и без того
сбитый с толку. - Говори подробно: откуда ушел, зачем и как тебе это
пришло в голову. Ты хоть понимаешь человеческий язык?
- Я понимаю. Гарсеран... - начал объяснять человек, но Хелот тут же
перебил его:
- Где он?
- Шел в Ноттингам с караваном. Много золота вез. Людей много вез. Я
сбежал в лес, он не стал искать.
- Ты из его свиты?
Сарацин шевельнул ноздрями и верхняя губа у него дрогнула, открывая
очень белые зубы, отчего лицо стало злым.
- У вас это так называется? Да, из свиты.
- Почему же он не стал тебя искать, когда ты сбежал?
- Я умираю, - пояснил сарацин так спокойно, что Хелот поначалу не
поверил. - Я хотел умереть один.
Хелот растерянно заморгал:
- Почему ты умираешь? Ты разве ранен?
Сарацин не ответил.
Хелот заорал, криком пытаясь скрыть смятение:
- Отвечай же, черт тебя возьми!
- Я не знаю, - сказал сарацин.
Хелот отвернулся. Этот человек решительно выводил его из себя. Он
явно нуждался в помощи, и как ни претило Хелоту оказывать благодеяния
личности с такой людоедской наружностью и варварскими привычками,
поступить по-другому он не решался: это было бы против всех лесных
законов. Он только не мог выбрать, добить ли ему умирающего или попытаться
все же его спасти.
- Ладно, - проворчал он наконец и снова заставил себя посмотреть в
эти пылающие черные глаза. - Как тебя зовут?
- Алькасар.
- Ужасное имя, - вздохнул Хелот. - Ты кто, Алькасар? Пленный воин,
убивший тысячу врагов?
Но тот, к великому разочарованию Хелота, покачал головой:
- Нет, я родился рабом.
Хелота охватила глубокая тоска. Только этого ему не хватало. Однако
те полгода, что он провел у лесных стрелков, уже сделали свое дело -
теперь в затруднительных случаях ему на помощь приходило первое правило
Локсли: сперва накормить человека до отвала, а там, глядишь, и видно
будет, что с ним делать.
Поэтому Хелот встал.
- Иди за мной, - велел он.
Вдвоем они проникли в Кривую Нору. Сразу у входа помещался небольшой
очаг, сейчас остывший. На хитроумном опускающемся крюке у очага висел
чугунок. Хелот снял крышку и пальцами вытащил кусок оленины.
- Ешь, - сказал Хелот Алькасару. Себе он налил пива и, усевшись на
пороге Норы, принялся потягивать, стараясь при этом не слушать, как за его
спиной чавкают и захлебываются слюнями. "Голодный, - подумал Хелот. - А
ведь его, пожалуй, стошнит, если он будет так лопать. Ладно, пусть, раз я
его не зарезал".
Он обернулся: - Хочешь молока?
Алькасар не ответил. Хелот налил ему молока.
- Скажи-ка мне, с чего ты взял, будто умираешь?
Ответа не последовало. Хелот подошел совсем близко и, перемогая
отвращение, пристально вгляделся в смуглое лицо. Он увидел, что веки и
губы сарацина воспалены. Тогда, усилием воли ломая отвращение к этому
варвару, Хелот потрогал его полыхающий лоб.
После чего лангедокцу было над чем призадуматься.
- Послушай, Алькасар, - сказал он наконец, - если бы я сразу понял,
что ты сарацин, я бы тебя, конечно, зарезал еще в малиннике. Но поскольку
я имел неосторожность тебя накормить, придется мне возиться с тобой и
дальше. Пойдем.
За очагом помещалось непосредственно логово, где стояла настоящая
кровать - первый опыт обращения Хелота с плотницким топором. Кровать
обладала рядом достоинств, одним из которых была прочность: ее проверял
лично отец Тук. А уж коли она не развалилась под духовным наставником, то
тощего Хелота всяко выдерживала.
Хелот смотрел на просторное ложе, устланное шкурами, и тягомотно
стало ему при мысли о том, что оно будет осквернено присутствием злобного
иноверца. Потом покосился на Алькасара и вдруг заметил, что, покуда
боролся со своими христианскими чувствами, его пленник тратил последние
силы на то, чтобы держаться на ногах. Побелев, сарацин молча цеплялся за
стену. Выругавшись, Хелот бросился к нему. Уже теряя сознание, Алькасар
качнул головой, словно отказываясь от чего-то. Бывший рыцарь из Лангедока
перетащил его в кровать и укрыл шкурами.
Кровожадный людоед показался ему вдруг совсем беспомощным. Только
сейчас Хелот заметил, что Алькасару едва ли больше лет, чем ему самому.
Покуда сарацин метался по кровати и что-то бормотал, Хелот развел в очаге
огонь, вскипятил воду и бросил в чугунок разнообразные целебные коренья,
чтобы заваривались. В целительстве он не очень был силен, однако коренья
подарил ему святой Сульпиций, так что источник мог считаться вполне
надежным. Отшельник излечил Хелота от неизлечимой болезни, и в памяти
благодарного пациента запечатлелось, как святой поил его невообразимой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг