прихоть. Владелец дома мог себе еще и не такое позволить.
Он сидел боком к столу, покачиваясь в скрипучем дедовском
кресле-качалке и прихлебывая из глиняной кружки - этакий лысоватый,
пухлощекий, расплывшийся папаша-фермер, добродушный хрипун в мятой рубахе
и жилете нараспашку. И еще было в комнате человека три-четыре, помоложе и
постарше, неброско одетых, усатых и безусых - ну, совершеннейшие личности
из вагона "сабвея", лишенные особых примет. Одна из личностей поглощала
пирог, поливая его домашним кетчупом; другой гость курил сигарету,
привалившись задом к вычурному комоду; еще кто-то совсем в темноте играл
на диване со спаниелем.
У порога веранды, спиной ко двору, в потоке солнечного света сидел на
стуле, неестественно выпрямившись, тот самый господин, похожий на японца,
что представился советским делегатам как Джек Мэнсфилд. В его руке
подрагивал бокал с сидром. Он походил на подсудимого, каковым, очевидно, и
являлся. Он щурился от яркого солнца, в то время как лица мужчин в
зашторенной комнате покрывала глубокая тень.
- Вот такая история, Тэдди, - сочувственно вздыхая, говорил старик в
кресле-качалке. - Ты-то, брат, хоть понимаешь, что теперь будет?
- А что я мог сделать, босс? - недоуменно спросил "Джек". - Не
стрелять же в них посреди аэродрома в конце концов?
- Нет, стрелять тебе было нельзя, - охотно согласился старик. - На
это мы тебе полномочий не давали. Но все равно - прохлопал ты, брат.
Сглупил. Тебе говорят: "Извините, мы забыли сделать важное дело, полетим
позже - рейсовым самолетом". Очень хорошо. Как ни в чем не бывало предложи
подождать, пока они вернутся. Убеждай, уговаривай...
- Да что я, мальчик, что ли? Они же нас насквозь видели! Во всяком
случае главный. Он бы через десять минут прислал полицейскую машину...
- Большое дело - полиция!
Джек-Тэдди порывисто допил вино, поставил бокал на пол. Его
лихорадило все сильнее.
- Может, и небольшое. Но они бы нам все равно усложнили работу. Зачем
лишний шум?
- Зря выкручиваешься, Тэд! - лениво отозвалась личность, игравшая на
диване с собакой. - Если тебя видели насквозь, значит, ты прокололся.
Плохо сыграл. Опять же, виноват.
- Не знаю... Может, мне и показалось! - начал торопливо оправдываться
"подсудимый". - Может, и не поняли они ни шиша... А вдруг у главного в
самом деле были какие-то дела в городе?
- Совсем запутался, дурачок! - просипел старик. - Если не поняли, то
почему сообщили тебе, что полетят завтра, а сами удрали экспрессом, как
будто им черти пятки поджарили? Провели тебя за нос, брат...
Виноватый опустил коротко стриженную голову. Воцарилось молчание. В
черном лакированном, ростом с человека футляре уютно тикали напольные
часы, суетливым солнцем мелькал маятник.
...За две недели до этого разговора был у хозяина другой, еще более
конфиденциальный, тет-а-тет. Только не дома и не в офисе принадлежавшего
ему концерна, чьи перекрытия убегали к небу над беленым потолком "фермы".
Пришлось тогда старику втиснуться в костюм-тройку, затянуть на горле
галстук и отправиться на собственном самолете в Вашингтон. Там приезжего
встретил в ультрамодерновом, набитом электроникой кабинете человек, чья
физиономия во время торжественных церемоний маячила за плечом президента,
а обязанности были понятны лишь узкому кругу посвященных. В отличие от
старика бизнесмена, вашингтонский чиновник был худощав, пасторально
голубоглаз, возраст имел неопределенный, а платиновые волосы и белоснежные
зубы - слишком натуральные, чтобы быть естественными... Он все время ходил
по кабинету и восклицал:
- Произошло событие, которому нет равных в мировой истории! Вы
понимаете? Вот здесь у меня самые свежие данные из русского Космоцентра...
Этот Акопян действительно видел нечто, оставленное инопланетянами. Машину,
сокровищницу, звездолет - или что-то иное, для нас непостижимое; но видел!
И теперь они снаряжают корабль к Фобосу. И долетят, и разберутся
ва эатаоам! - Чиновник ударил кулаком по пачке бумаг. - Тогда Москва
овладеет секретами, до которых иначе пришлось бы додумываться еще пятьсот
лет. И весь мир станет русским, дружище. А мы будем получать подачки с
господского стола... Нравится вам такая перспектива?
Разговор шел секретный. Все каналы связи были перекрыты, магнитофоны
выключены. Звуконепроницаемые панели исключали подслушивание с помощью
дальнобойных микрофонных "пушек"; специальные прокладки в стенах и
перекрытиях нагревались электротоком, дабы никто не смог увидеть с помощью
инфракрасного термоскопа тепловой облик собеседников, а затем прочесть их
беседу по видеозаписи движений губ...
- Ну а вы-то чего копаетесь? - спросил старик, утирая пот и
придвигаясь поближе к вентилятору. - Взяли бы и сами отправили экспедицию.
Штука-то эта, на Фобосе, вроде ничейная: кто первым застолбил, тот и
бери...
- Легко сказать - отправили экспедицию! У президента и НАСА
совершенно другие планы. Вы же знаете, кто сейчас у власти... Краснобаи,
прекраснодушные идиоты, не видящие дальше собственного носа. Если бы они и
послали корабль на Фобос, то уж наверняка пополам с русскими, и все
находки и открытия объявили бы достоянием человечества.
- Хм... А если корабль построит, скажем, не НАСА, а кто-нибудь совсем
другой? Я бы мог и сам посодействовать и переговорить кое с кем...
- К этому я и веду. Но вы представляете себе, какая здесь понадобится
осторожность?
Старик наморщил красный от "фермерского" загара лоб, подумал и
сказал:
- Поганцы, крючкотворы проклятые... Надо будет на следующих выборах
поставить на другую лошадку.
- До выборов еще без малого два года. За это время русские и отправят
свой новый корабль, и вернутся. А наше дорогое правительство им поможет...
- Это еще почему?
- Потому, - резко сказал чиновник, перестав сновать вдоль стола и
значительно глядя прямо в глаза гостю. - Четырнадцатого числа в Майами
начинается конгресс по космической медицине. Оататауадааа прибудут
четверо: генерал, начальник медицинской службы Космоцентра, еще одна леди
- тоже врач... и сам Акопян. Они доложат об удачном эксперименте - чтении
воспоминаний Акопяна; наши яйцеголовые заключат их в объятия, родится
какое-нибудь совместное соглашение... и чем черт не шутит, может быть, они
действительно затеют общую прогулку на Фобос!
- Ага... И потому вы...
- Ну да, - перебил чиновник. - Мы очень торопимся. Участие русских в
конгрессе недопустимо. Их возвращение домой также нежелательно. Поймите
меня правильно - речь идет не о ликвидации, а... В общем, они должны
заявить, что добровольно остаются здесь. Но за этим остановки не будет -
есть такие психотропные штуки, можно заставить людей говорить что угодно.
Главное, аккуратно взять всю четверку...
- За что вы платите вашим парням из Лэнгли*? - недовольно спросил
гость. - Почему я должен для вас таскать каштаны из огня?
_______________
* В Лэнгли находится штаб-квартира ЦРУ.
- В Лэнгли теперь тоже сидят слюнтяи из президентской команды. К тому
же ни одна правительственная организация не должна иметь отношение к...
нашей затее. Мы слишком на виду.
- О'кэй, - кивнул приезжий. - Вы меня не раз выручали, старина, - не
буду с вами спорить. Значит, брать живьем?
- Да, и неповрежденных. Мне нужны их гладкие физиономии перед
телекамерами. Разразится чудовищный скандал, который наверняка отвлечет
мысли русских от инопланетных дел. К тому же здесь останется главный
источник информации - Акопян. Они будут стараться заполучить его обратно.
А мы тем временем выкачаем все содержимое его мозга, сами построим корабль
и повезем господина Акопяна на Фобос, как живой прибор...
Старик молчал, посапывая. При всем его могуществе, с жутковатым
главой секретнейшей спецслужбы спорить не приходилось. "Фермер" прикидывал
в уме, кому из своей личной гвардии - корпуса телохранителей, промышленных
шпионов, сыщиков и наемных убийц - поручить деликатное задание...
И вот теперь бедняга Тэдди, проваливший трюк с "личным самолетом
Хартманна", сидел на веранде перед благодушно щурившимся боссом и с
замиранием сердца слушал слова приговора:
- Ну, братцы, не будем даром мучить человека, у него уже и так штаны
мокрые... (Личности пробормотали что-то невнятное.) Что? Вот и я так
думаю. - Старик с нарочитой неторопливостью отхлебнул из своей кружки,
глядя, как покрываются мертвенной бледностью широкие скулы подсудимого. -
В общем, даю тебе шанс, Тэд, сынок. Единственно из-за моей к тебе давней
привязанности. Искупишь вину. В твоем распоряжении два дня. Послезавтра к
этому времени вся компания должна быть здесь... - Пухлая стариковская
ладонь припечатала скатерть, плеснулся из бокалов сидр. Часы пробили пять.
Глава VI
________________________________________________________________
СЕКРЕТ "ОДНОРУКОГО БАНДИТА"
Утреннее заседание окончилось в половине первого, объявили большой
перерыв. Тарханова и Марину тут же куда-то умыкнули американские коллеги.
Волновой уединился в одном из бесчисленных уютных буфетов, намереваясь
перекусить и одновременно повозиться со своими неразлучными бумагами.
Доклад советской делегации был назначен на завтра. Акопян наскоро пообедал
рядом с шефом: его неудержимо влек к себе город.
Из этого гигантского отеля, специально снятого для проведения
международного конгресса, было не так-то просто выйти. Сурен прошел через
зал, напоминавший огромный стакан из опалового стекла. Зал предназначался
владельцами для разного рода встреч и съездов. Его окружал просторный
холл. Сейчас здесь были выставлены на ярких разноцветных постаментах
образцы новейшего медицинского оборудования, выпущенного разными фирмами
США. С одной стороны - экспозиция по теме, с другой - добавочная
возможность прорекламировать свой товар. Аккуратные стеклянные горки с
фармакологическими препаратами: в глазах рябит от радуги этикеток. Никель
и пластик, оптика и электроника: всевозможные чудеса, от диагностических
машин седьмого поколения, размером с книгу, но обслуживающих целые
больничные города, до антигравитационных камер, где могли висеть в воздухе
без опоры, ни к чему не прикасаясь, больные с обгоревшей или пораженной
кожей. Попадались и части снаряжения космонавтов - все-таки конгресс-то
был посвящен космической медицине! Сурен с удивлением увидел на стенде с
торговой маркой "Форд" хорошо знакомые ему прыжковые сапоги-скороходы. На
обложке проспекта надпись: "По лицензии СССР". Сурен перелистал глянцевую
книжечку. Сапоги, которыми в его родной стране снабжали только космонавтов
на время полета, здесь продавались в магазинах: их рекламировали для
альпинистов, туристов, охотников... Нет, право, нам есть еще чему
поучиться у "фирмачей"-капиталистов.
Акопян вышел в кольцевой коридор с многочисленными лифтами;
конференц-зал и холл располагались в цокольном этаже гостиницы. Но лифты
сейчас были ни к чему. Сурен поднялся во внутренний двор, один из многих,
где в соответствии с жарким климатом Майами располагались бассейны,
солярии, сады тропических растений. Чего здесь только не росло! Но,
пожалуй, наиболее экзотичными среди всех этих орхидей и папоротников
казались три русские березы, стройные и белые, точно свечи...
Наконец выбрался на улицу. Стояла жара, впрочем, освеженная дыханием
близкого океана. Полукруглый козырек отеля отбрасывал тень на газон с
лениво шевелившимися пальмами. Дальше начиналась площадка, уставленная
прокатными электромобилями - тоже часть гостиничного хозяйства. Машины
были серебристые, обтекаемые, одинаковые, словно пули; на каждой
красовалось название отеля - "Флорида" - и эмблема города Майами: попугай,
сидящий в кольце, прикованный к нему цепочкой. У края высилась
аккумуляторная колонка, похожая на Друзу горного хрусталя. Сурен подошел к
ней, сунул в щель металлопластиковую карточку постояльца и получил из
окошечка ключи.
Открыв дверцу крайней машины, он обнаружил, что управление крайне
просто: штурвал, педаль скорости, ручка заднего хода и тормоз. Делом
нескольких секунд было вывести сплющенную сигару на шоссе.
Город дремал. Полуденная сиеста, возможно, от далеких испанских
времен оставшаяся в распорядке дня, опустошила улицы, разрисованные
звездчатыми тенями пальм, закрыла жалюзи вилл, окруженных садами. Сурен
отметил про себя обилие отелей и то обстоятельство, что даже среди
немногочисленных прохожих преобладали клерки и посыльные в гостиничной
форме, а встречные машины были почти сплошь прокатные. Вокруг расстилался
туристский рай, не оскверненный ни одним заводом. Даже офисов почти не
увидел по дороге бортинженер: только обязательный "Первый Национальный
банк" да похожая на пирамиду вершиной вниз контора авиакомпании "Пан
Америкэн". Свернув с Мэйн-стрит, где высился конный монумент некоего
идальго в доспехах, Акопян устремился к порту. Возле пирсов собралось
довольно своеобразное "общество": торговых судов и контейнеровозов было
очень мало, зато тесными рядами стояли элегантные собственные яхты.
Любители стиля "ретро" прибывали сюда на белых, с позолоченной резьбой
бортов и носовой статуей святого копиях Колумбовых или Магеллановых
каравелл; ветер полоскал романтические паруса, и только посвященные знали,
что вся эта бутафория на походе убирается, уступая место мощному винту или
водомету. Яхтсмены с более современным вкусом строили крыловидные,
каплевидные, плоские плавательные аппараты. Попадались и нарочито
роскошные, многоэтажные атомоходы: на таких путешествовали не спеша,
большой компанией, устраивая стоянки и загулы в самых злачных местах
планеты...
Сделав немалый крюк, Сурен выбрался к городскому рынку. Тут было
многолюдно. Магазины и кафе окружали площадь, на которой под громадными
полупрозрачными, точно стрекозьи крылья, навесами торговали дарами моря.
Пестро одетые смуглокожие суетливые люди - наверное, мулаты или креолы -
высыпали на прилавок диковинные раковины, морских ежей, сушеных страшных
рыб. Сувенирная индустрия работала вовсю. Впрочем, лежали здесь и груды
свежей рыбы; висели длинные ломти вяленого акульего мяса; радовали глаз
обилием форм и красок трепанги, мидии, осьминоги, бронированные омары и
розовые, навалом, креветки. Звучала ломаная испанская речь. Дородные
негритянки в полотняных платках-тюрбанах сидели, как идолы, перед кучами
фруктов и домашних сластей. Вольный дух рынка, удивительным образом
уцелевший в городе крупного централизованного бизнеса (а то и намеренно
оставленный, как туристская приманка), привлек Сурена. Он потолкался между
рядов, купил связку бананов и шахматный черепаший панцирь - домой, на
рабочий стол.
Возле рынка оканчивались кварталы роскошных вилл и отелей. Никакие
грандиозные перемены, никакие свежие ветры XXI столетия не коснулись
трущоб Майами - тростниковых хижин и разбитых тротуаров, веревок с
нищенским бельем, убогих кофеен и магазинчиков. А может быть, то были
следы великого кризиса 1990-х, перед разоружением... Во всяком случае,
Сурен, не желая рабски следовать путеводителю, прошелся по двум-трем
улочкам за рынком. Он не заметил, как в нескольких шагах от него,
протиснувшись между сараем и мусорной свалкой, неслышно остановился черный
"орикс". Как господин, похожий на японца, что-то шепотом сказал своим
спутникам и вынул пистолет с широким, как водопроводная труба, дулом -
усыпитель, оружие, выданное полиции для борьбы с террористами. Затем
стрелок приоткрыл дверцу "орикса"... Но в этот миг, чумазой галдящей стаей
вылетев сразу из десятка дворов, Сурена обступили мальчишки-креолы,
трущобные пацаны, наперебой предлагая самодельные сувениры - все те же
раковины и сушеную рыбью мелочь - или попросту клянча денег. Окруженный
этим неожиданным эскортом, Акопян, смеясь и поднимая руки вверх, поспешно
вернулся к своей машине. Ему пришлось-таки купить пару наивных поделок и
раздать горсть мелочи. А Джек-Тэдди, прошипев нечто весьма нелестное,
спрятал пистолет и велел дать задний ход...
На чистейшем, сверкающем белизной пляже (мусор дважды в день убирали
специальные машины) Сурен зашел в шестигранную прозрачную ограду
пресноводного бассейна, с наслаждением разделся и окунулся. Вместо платы
опять-таки сунул в щель карточку постояльца: компьютер отеля прибавит, что
следует, к счету... Как раз напротив бассейна у обочины стояла полицейская
машина, и черный "орикс" медленно проехал мимо.
До конца перерыва оставалось еще минут сорок... Акопян повертелся под
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг