Сообщества.
- Правильно. Наше Великое Демократическое Сообщество образовалось из
нескольких государств с одинаковой политической и экономической структурой.
Наша объединенная страна - самая демократическая. Каждый гражданин
добровольно участвует в выборах членов парламента и президента...
В таком же духе людям внушались заготовленные "истины", заполняющие
газетные страницы. Свободная от всякой информации память реципиентов
забивалась догмами и понятиями, которые они механически повторяли, одни -
тупо, безразлично, другие - старательно, третьи - радостно, как откровение.
Затем Кристи ввел Веранже в одну из лабораторий:
- Это наша лаборатория, прозелит Клей. Вы будете здесь работать. Ясно?
- Так точно, господин. Я буду здесь работать. А что мне делать?
- Скажем.
- Спасибо, господин.
- Меня зовут Поль Кристи, а моего друга Роберт Мондиал. Вы запомнили?
- Да, господин Мондиал.
- Мондиал - это мой друг, а я Поль Кристи. Неужели это так сложно?
- Извините, господин Кристи. Я постараюсь запомнить.
- Вы будете делать то, что попрошу я или господин Мондиал.
- Рад стараться, господин Кристи.
- Мартин Клей - особый случай, - заговорил рядом с Бурнетти Кристи. -
Этот человек очень незаурядный. Мы решили оставить его в лаборатории для
постоянного наблюдения.
Фильм кончился, зал заполнился светом.
- Как видите, наши ученые дают людям вторую, честную жизнь, никак не
связанную с первой, преступной, - торжественно произнес Бурнетти, занимая
кресло за своим столом.
- Это поразительно, - Муррей переставил свой стул и повернулся лицом к
генералу.
- И все-таки у метода есть существенный недостаток, - изрек генерал.
Увидев вопросительный взгляд Пэна, продолжал: - Люди теряют память, а с нею
- знания, опыт, навыки. Перейти из одной жизни в другую для них проще, чем
перейти улицу. Но это ведь преступники. По законам правосудия у каждого
преступника должно быть осознание вины и переживание неотвратимости
наказания.
- И какова дальнейшая судьба облученных? - изобразил на лице
заинтересованность Муррей.
- Покажем вам в натуре, - генерал посмотрел на часы. - А сейчас время
обеда. Отвезите гостя в ресторан, господа, а потом к тетушке Таире. Пусть
немного развлечется. - Губы Бурнетти подернула улыбка. - В шестнадцать
ноль-ноль встретимся в лаборатории.
Мимо внимания Муррея не проходила ни одна мелочь: двусмысленная улыбка
Бурнетти, несоразмерно большое время на обед, какая-то тетушка Таира... Что
скрывается за всем этим? И почему генерал не вспоминает про журналиста? Все
это были нехорошие предзнаменования.
Пэн вышел из подъезда следом за Кристи и Мондиалом.
Дождь кончился, однако на небе не было ни единого просвета.
Пэн направился было к своему "бьюику", но Кристи остановил его:
- Господин Муррей, садитесь в мою машину, продолжим разговор...
Пэн молча зашагал следом за ними к черному "мерседесу". Около него, не
замечая подходивших, разговаривали два шофера.
- Прозелит Клей! - окликнул Кристи,
Пэн моментально узнал Пьера Веранже. Да, это был, несомненно, он. День и
час, когда он, Пэн, брал у Клея интервью, во время которого невдалеке
разорвался снаряд и их обоих засыпало землей, из-под которой они с трудом
выбрались, запомнились Муррею навсегда. Теперь Веранже скользнул по его лицу
равнодушным взглядом, вежливо обратился к Кристи:
- Куда прикажете? - и предупредительно открыл дверцу машины.
- Не спешите, - задержал его Кристи. - С вами хотел поговорить инспектор
из министерства, господин Муррей.
- Слушаю, господин Муррей, - обернулся к нему Веранже.
На его лице изобразилась собачья готовность выполнить любую просьбу. От
внезапной встречи, от воспоминаний или от того, что Веранже не узнавал его,
Пэн растерялся.
- Господин Веранже... э-э... Клей, вы работаете водителем? - пробормотал
журналист.
- Да, что прикажут.
- Что же еще вам приказывают?
- Помогаю в лаборатории, убираю квартиру господину Мондиалу, готовлю
пищу...
Муррей замешкался. На помощь ему пришел Кристи:
- Прозелит Клей, скажите, как вы оцениваете политическую систему нашей
страны?
- У нас самая гуманная система в мире. Она представляет для всех
одинаковые возможности... Предприниматель уволит с работы брата, сына, кого
угодно, если они будут приносить убытки, и возьмет делового, толкового
человека, который может дать прибыль. Это позволяет максимально выявлять
способности каждого и ставить их на службу обществу...
Пэну было необычно слушать это от Веранже, от бунтаря и героя.
- Спасибо... господин Клей. - Как Муррей ни старался, он не мог заставить
себя называть Веранже прозелитом - у него не поворачивался язык. - Спасибо.
Господа, поехали! - предложил он, чтобы избавить себя от нелегкого
испытания.
- Да, поехали, - кивнул Мондиал. В машине Кристи вынул пачку сигарет,
протянул Пэну.
- Благодарю, от этой слабости мне удалось избавиться.
- Похвально, - Кристи спрятал пачку в карман. Чтобы не молчать, Пэн
Муррей обратился к Кристи:
- Скажите, как быстро усваивает реципиент новую идеологию и трудовые
навыки?
- Очень быстро, при небольшом внушении без всякой помощи.
- А не может ли реципиент со временем вернуться к своим прежним взглядам?
- В принципе это, видимо, возможно. Но вот прошло почти два года, а у нас
таких случаев пока не зафиксировано.
Сидящий на переднем сиденье Мондиал молчал.
- Не возникает ли у реципиентов критических мыслей?
Беседа не мешала Муррею внимательно фиксировать в памяти все, мимо чего
они проезжали.
- Что внушаем, то и приобретает.
- Одаренность каждого остается прежней?
- Творческие способности заметно притупляются, исполнительские -
наоборот. Наблюдается резкое возрастание трудолюбия, исполнительности,
послушания, других ценных качеств, которых сегодня недостает людям... А вот
и ресторан! - прервал себя Кристи.
Они подъехали к огромному круглому зданию с купольной кровлей. В три ряда
по всей окружности располагались небольшие окна.
- Вы тоже успеете пообедать, - обратился Мондиал к водителю. - Мы
освободимся не раньше половины четвертого.
- Почему так поздно? - удивился Пэн.
- Все в свое время, господин Муррей, - засмеялся Кристи, чем-то интригуя
Пэна.
В большом круглом зале необычной для ресторана почти соборной высоты было
людно. Круглое возвышение посредине для оркестра и варьете пустовало. Из
динамиков доносилась музыка.
- В заказе доверьтесь мне, господа, - усаживаясь за стол, предложил
Кристи. - Я хорошо знаю здешнюю
кухню.
- Очень вам признателен, - ответил Пэн.
- А вы, господин Муррей, присматривайтесь. Вся обслуга здесь -
новообращенные.
- Благодарю.
Пэн еле успел зацепить взглядом нескольких официантов, споро
обслуживающих посетителей, как к ним подошел красивый мулат лет двадцати
пяти. Обнажая белые зубы, он приветливо произнес:
- Добрый день, господин Кристи, добрый день, господин Мондиал, добрый
день, господин... простите...
- Господин Муррей, - подсказал Кристи.
- Добрый день, господин Муррей, меня зовут Чарли. Что будете заказывать?
- Скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете? - обратился к нему Пэн.
- Около года, господин Муррей.
- А чем занимались раньше?
- Не помню. Со мной что-то случилось. Я очень сильно болел, был без
сознания. А господа Кристи и Мондиал вылечили меня. Спасибо им. - Чарли
поклонился.
- Вам нравится здесь, Чарли?
- Более чем нравится. Очень хорошее питание, и у меня своя комната. - Он
кивнул на стену. - Работаю через день.
Хотя такую заземленность чувств и потребностей новообращенных Муррей
предполагал, втайне он надеялся услышать нечто иное. Ему захотелось узнать
об обслуге ресторана как можно больше. Самый невинный вопрос поможет выявить
о них что-то выходящее за рамки сложившихся представлений.
- Вы женаты, Чарли?
- Не знаю, господин Муррей. Вероятно, у меня остались где-то жена и дети,
но я их забыл. Новой семьей пока не обзавожусь, вдруг найдется первая.
- А как вы проводите досуг?
- Я ведь еще ученик в граверной мастерской. Мне даже телевизор посмотреть
некогда.
- Ну и как успехи в граверном деле?
- Мастер доволен мной. Я уже делаю надписи, могу выполнить орнамент и
даже похожий портрет заказчика. Скоро начну работать самостоятельно.
Делая заказ, Кристи проявил изысканный вкус настоящего гурмана. Он так и
сыпал названиями причудливых блюд и подробным описанием сложных способов их
приготовления. Пэн был равнодушен к пище и в чудесах кулинарии не
разбирался. Он наблюдал за снующими по залу официантами, поэтому слушал
Кристи рассеянно. А из названных им блюд знал только черную икру да иракский
паштет куббу... Но его внимание остановилось на фразе Кристи: "И три билета
к тетушке Таире..."
- Что это за тетушка Таира? - как можно беспечнее поинтересовался Пэн.
- Не спешите, - лукаво подмигнул Кристи. - Вы получите удовольствие.
Все это не нравилось Муррею: ни двусмысленный Тон собеседников, ни их
хитрые, таинственные ухмылки. И даже обстановка в ресторане показалась ему
подозрительной. Мало обедающих, люди в военной форме. Особенно смущали
круглые ниши с темными стеклами, расположенные в стене по всей окружности
зала. Они казались множеством направленных на него глаз некой всевидящей и
понимающей следящей электронной системы. Ему даже почудилось, что эти
ниши-глаза, словно живые, меняют выражение: то чуть прищуриваются в зловещей
улыбке, то смотрят неподвижным карающим оком.
Наконец Муррею удалось оторваться от холодного блеска стеклянных ниш.
Зацепившись взглядом за вежливого официанта, обслуживающего соседний столик,
он проговорил:
- Обычные люди. Даже не подумаешь...
- Не совсем обычные, - возразил Кристи. - Вы можете гордиться, господин
Муррей, что обедаете в этом ресторане. Вас обслуживает созвездие личностей.
Бывшие политические и профсоюзные боссы, партизанские вожаки, литераторы,
художники, философы. Другого такого заведения вы не найдете.
- А насколько устойчива социальная роль, которую вы этим людям... - Пэн
не сразу нашел подходящее слово, - предлагаете? Не пытаются ли они изменить
ее?
- Новообращенный, как и любой человек, ищет органичную сферу приложения
своих сил. И бывает, что находит не сразу. Это в порядке вещей. Но за рамки
предназначенного ему амплуа он обычно не выходит.
Официант принес вино, закуски.
Кристи наполнил бокалы.
- Я хочу выпить за вас, господа, - произнес Пэн, - за ученых, которые
потрясли меня своим изобретением. Думается, сферу применения вашего
облучателя можно расширить. Нельзя ли с его помощью исправлять психику не у
здоровых, а у больных, лечить психически неполноценных людей? Предлагаю
выпить за то, чтобы возможности вашего изобретения использовались полнее.
- Мы лечим только больных, - заметил Кристи. Все выпили. Кристи тотчас
снова заполнил рюмки необыкновенно ароматным, густым синеватым вином. Потом
торжественно провозгласил:
- Господа, позвольте мне... Кругом кричат: мы живем в век
научно-технической революции. Революция - это переворот не только в
общественной жизни, но и в умах, это смена господствующих сил и тенденций.
Так вот, научная революция совершается ради того, чтобы господствующей силой
в умах стала наука, а в обществе - ученые. Поэтому, господа, я предлагаю
выпить за ученых, которым суждено возвыситься над миром.
- Наука сильнее человека, это видно на каждом шагу, - задумчиво сказал
Пэн. - Я знаком, например, с несколькими способами изменения стереотипа
мышления у людей: хирургическим, лазерным...
- Это пустяки, - перебил Кристи. - Все способы, кроме нашего, вызывают
необратимые изменения в программе поведения человека и в его мышлении. Наш
метод стирает только память, не затрагивая ничего другого.
- Неужели пациент никогда не вспоминает о своем прошлом? - произнес Пэн,
глядя на Чарли.
- Пока известно только одно, - ответил Кристи. - За полтора года память
не вернулась ни к кому.
- Разрешите мне, - вдруг поднял рюмку Мондиал. - Я вот что хочу сказать,
господа... Да, пусть наука возвысится над обществом. Но чтобы при этом она
не грохнулась со своей высоты наземь, вдребезги не разлетевшись сама, и не
раздавила все, что под ней будет находиться. Поэтому предлагаю выпить за
ученых, которые передают знания своим детям. За вечную касту ученых!
- На свете не может быть ничего вечного, - возразил Кристи. - Не надо
обольщаться.
- Тогда как же? - недоумевал Пэн, подняв рюмку и не торопясь пить.
Для Муррея Роберт Мондиал с самого начала был загадкой. Пэн частенько
поглядывал на этого сумрачного молчуна и старался понять, какую роль он
играет рядом с искрометным Полем Кристи. Агент, приставленный военным
ведомством к талантливому ученому? Телохранитель или технический
исполнитель? И вдруг странный тост! И этот тост не проясняет представления о
личности ученого, но, пожалуй, еще более затуманивает его.
Бесшумно, словно тень, появлялся и исчезал официант.
- Кем этот Чарли был раньше? - спросил Пэн.
- Живописцем и мятежником, - хохотнул Кристи.
- Вам известно его прежнее имя? Кристи и Мондиал переглянулись.
- Это вспоминать запрещено, - развязно махнул рукой Кристи. - Его звали
Пьедро Перейро.
- Я, кажется, слышал о нем, - заметил Муррей и про себя добавил: "Даже
собирался взять у него интервью".
Муррей пил, ел, разговаривал, но когда на лестнице, что вела из кухни в
зал, в очередной раз показался Чарли, Пэна вдруг охватила безотчетная
тревога. Чарли вышагивал как-то подчеркнуто медленно и торжественно,
выставив перед собой пустой поднос. Едва официант приблизился, Пэн увидел на
подносе белеющее бумажное пятно.
- Господам приглашения из Управления ТТ. - Чарли аккуратно разложил перед
посетителями что-то вроде визитных карточек.
- Интересно, кто выбрал инспектора? - Кристи подвинул карточку Пэна к
себе, прочитал: - Китти Лендлел. Ну, дорогой Муррей, и повезло же вам!
- Вероятно, сработал эффект новизны, - высказался Мондиал.
- Что это такое? - Пэн кивнул на карточку.
- Не что, а кто, - весело поправил его Кристи. - Самая красивая девочка
из Управления тетушки Таиры. - Кристи подмигнул. - Понятно?
- Не совсем, - пробормотал Муррей.
- Девочек здесь семнадцать на всю базу, - хихикал Кристи. - Поэтому они у
нас, как в белом танце, сами выбирают кавалеров.
Пэн с неприязнью глянул вверх, на круглые ниши в стенах.
- А вы, я вижу, не привыкли быть пассивной стороной? - хмельно шутил
Кристи
- Я женат... знаете ли...
- Китти Лендлел - девочка на любой вкус! Переверните карточку, Муррей.
На обороте карточки было красивое лицо с тонкими одухотворенными чертами,
внимательный взгляд... Да, она была очень привлекательна.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг