сидят... Наверное, мы попали в очень перенаселенный мир, только и всего.
- Наверное, - вздохнул Мелифаро. - Ну что, будем отсюда сматываться?
- Надо бы, - кивнул я. - Но сначала надо немного исправить настроение.
- Я, собственно, именно с этой целью и предлагаю тебе делать ноги, -
снисходительно объяснил он. - Глядишь, повезет, попадем в какое-нибудь забавное
местечко вроде вчерашней ярмарки, настроение само собой исправится.
- Надо, чтобы сначала оно исправилось, а уже потом можно совать нос в
очередное пекло, - вздохнул я.
- Не понимаю я тебя, - раздраженно буркнул Мелифаро. - Это что, очередной
заскок?
- Внеочередной, - хмыкнул я. - У меня есть теория...
- Плохо дело, - саркастически заметил мой друг. - Только твоих теорий мне
сейчас не хватало. И без них тошно...
- Не ной, - строго сказал я. - Тошно ему, понимаете ли... Всем тошно.
- Особенно этим ребятам там, за окном, - подхватил Мелифаро. - Слушай,
Макс, если уж ты решил отяготить свой беспомощный разум напряженным
мыслительным процессом, скажи мне, будь так добр: у тебя случайно нет теории
касательно того, как заказывать музыку в этом поганом местечке? Если уж мы
обречены на вечные скитания по Лабиринту Мёнина, я бы предпочел почаще попадать
к красивым покладистым девушкам... надеюсь, ты не против?
- С какой стати я должен быть против? Я же не эльф! - фыркнул я. - Кстати,
ты будешь смеяться, но моя теория касается именно...
- Подожди-ка, - перебил меня Мелифаро. - Кажется, мы подъезжаем.
- Куда? - встревожился я.
- Куда надо, туда и подъезжаем, - отрезал он. - Так что давай делать ноги.
Потом изложишь свою теорию, ладно?
- Сделать ноги всегда успеем, дай посмотреть, что это за место такое, -
попросил я. - Обидно, если в памяти не останется ничего, кроме этих... существ.
Пейзаж за окном наконец-то радикально переменился. Безумная голая толпа
осталась где-то далеко, я едва мог различить ее смутные очертания. Впрочем,
вскоре они окончательно скрылись за очередным поворотом. Поезд подъезжал к
большому городу. Высотные здания пригорода напоминали пирамиды, возведенные
нерешительным зодчим: основания чуть уже, чем требует классический образец,
вершины слегка усечены - на радость любителям пентхаусов. Ближе к центру дома
становились все ниже; мне понравились причудливые сады на крышах и мелкие белые
цветы, нежным снегом припорошившие тротуары.
Поезд замедлил ход, нырнул в темноту тоннеля. Не успели мы опомниться, а
за окном уже медленно плыл пустой перрон. Еще через минуту поезд остановился,
жалобно скрежеща. В дверь нашего купе отчаянно загрохотали кулаками, а из
вагонов тем временем начали выходить люди с чемоданами, все как один белокурые
и краснокожие - это был сочный кадмиево-алый оттенок.
- С этим миром все ясно, - угрюмо резюмировал я. - Небось красненькие -
господствующая раса. Живут в этом красивом городе и наслаждаются всеми благами
своей уютной цивилизации. А те ребята в степи - какие-нибудь местные
"недочеловеки". Не удивлюсь, если их тут едят - неужто столько биомассы да коту
под хвост? Не верю... Господи, как же это все скучно!
- Да, невесело, - мрачно согласился Мелифаро. - И мне кажется, что ты
бредишь... Но это не имеет значения, правда?
- Ни малейшего, - подтвердил я.
- Вставайте, выходите, приехали! - Проводница вопила так, что архангел
Гавриил вполне мог бы уступить ей привилегию поднимать мертвых из могил
накануне Страшного Суда и не морочиться со своей легендарной трубой.
- Пошли, Макс, - к воплям встревоженной тетки присоединился зануда
Мелифаро. - Не такое уж великое удовольствие сидеть в этой конуре, чтобы
держать оборону против разгневанной женщины!
Мы взялись за руки, он решительно распахнул дверь купе, мелькнули
испуганные глаза и брезгливо скривившийся рот краснокожей щекастой блондинки,
но мы не стали задерживаться на пороге, чтобы выяснить причины ее недовольства,
а шагнули вперед и... чуть не захлебнулись ледяной влагой.
Однажды (когда-то давно, много-много жизней назад) мы с друзьями почти
целый месяц прожили в палатке на берегу моря. Одной из наших любимых (и, на мой
взгляд, самых идиотских) шуток было аккуратно отнести спящего к морю (алкоголь
и свежий воздух способствовали мертвецкому сну) и зашвырнуть беднягу как можно
дальше. Мне тоже несколько раз доставалось, так что могу свидетельствовать:
эффект неописуем, особенно на рассвете, когда сон крепок, а вода холодна.
Сейчас с нами произошло нечто подобное: полусонные, размякшие после отдыха в
тесном, но уютном купе поезда, изрядно вспотевшие, мы угодили в воду,
температура которой вряд ли превышала 15 градусов по Цельсию. Для короткого
купания в очень жаркий день это еще худо-бедно могло бы сойти, но для затяжной
утренней ванны - совершенно неприемлемо. Хуже всего было, что вода окружала нас
со всех сторон и никакого намека на твердое дно под ногами не предвиделось.
- Грешные Магистры, опять мы влипли, - тоскливо сказал Мелифаро после
того, как нам удалось восстановить дыхание и немного привыкнуть к температуре
воды - насколько к ней вообще можно было привыкнуть.
- Скорее уж "вмокли", - буркнул я. - А признайся, дружище: ты ведь хотел
умыться? Плеснуть в лицо прохладной водой, чтобы прогнать сонную одурь...
- Издеваешься, да? - мрачно спросил он. - Скотина ты все-таки, Макс.
Редкостная.
- Не издеваюсь, а ищу подтверждение своей теории, - терпеливо объяснил я.
- Я, кстати, тоже хотел умыться. Не могу сказать, что все утро упорно мечтал об
умывании, но где-то на заднем плане все время крутилась такая потребность. Чего
хотели, то и получили...
- Думаешь, в этом грешном Лабиринте исполняются наши желания? -
презрительно фыркнул Мелифаро. - Что-то я не заметил! Если бы они исполнялись,
я бы давно был дома. Ты тоже, я полагаю...
- В том-то и пакость, что не все. Только некоторые, часто неосознанные, -
объяснил я, пытаясь устроить свое тело в воде таким образом, чтобы затрачивать
как можно меньше усилий на жалкое барахтанье. - Ты умеешь плавать лежа на
спине? - сочувственно спросил я Мелифаро. - Рекомендую попробовать.
- А толку-то? - сварливо спросил он. - Все равно пойдем ко дну. Не сейчас,
так через полчаса.
- Не все равно. - Я поймал себя на том, что пытаюсь говорить с ним как
взрослый с упрямым ребенком. Благоприобретенная разница в возрасте, поначалу
казавшаяся только внешней, постепенно давала себя знать. - Человек не может
долго находиться в такой холодной воде. Сердце, знаешь ли, останавливается.
- Как я его понимаю! - язвительно фыркнул мой друг.
- Но это происходит не сразу, - терпеливо продолжил я. - Поскольку мы с
тобой уже убедились на собственном опыте, что смерть здесь - всего лишь способ
открыть очередную дверь, значит, нам следует заботиться только об одном:
умереть как можно комфортнее. А замерзать гораздо приятнее, чем тонуть. Скоро
тебе покажется, что стало тепло...
- Правда? - ехидно переспросил Мелифаро. - Скорее бы уж!
- Вода холодная, так что все произойдет довольно быстро, - горько
усмехнулся я. - Гарантирую!
- Дай руку! - Он распластался на воде рядом со мной и тяжко вздохнул: -
Хочешь, я расскажу тебе о своем самом большом страхе последних дней? Я боюсь,
что однажды мы с тобой умрем не одновременно, а поочередно и потом оживем в
разных местах. Я сойду с ума, если рядом не будет твоей паскудной морды,
дружище!
- Да, - согласился я. - Это было бы скверно.
- Иногда мне кажется, что я не смогу расстаться с тобой, даже если мы
когда-нибудь выберемся отсюда. - Он засмеялся отрывистым лающим смехом, тут же
захлебнулся и немного успокоился. - Нам придется поселиться вместе... причем не
просто в одном доме, а в одной комнате! Плакала моя личная жизнь!
- Ничего, - утешил его я, - буду отворачиваться в случае нужды. Или
научусь превращаться в ночной столик. Уверен, невелика наука...
- Ты был прав, я уже чувствую, что согрелся, - удивленно признался
Мелифаро.
- Хороший признак, - кивнул я. - Значит, смерть уже рядом. Давай-ка
действительно возьму тебя за руку, а то и правда потеряемся...
- Расскажи мне свою теорию, - попросил Мелифаро. - Что ты там говорил об
исполнении желаний? И почему ты уверен, что мы угодили в этот океан лишь
потому, что хотели умыться? Почему, в таком случае, не в чью-нибудь ванную
комнату?
- Потому что у нас было скверное настроение, - объяснил я. - Насмотрелись
на всякие страсти из окна, да еще и тетка эта орала как чумная... Мне кажется,
реальность Лабиринта очень чутко реагирует именно на настроение. Помнишь, в
каком славном расположении духа мы попали на ярмарку, где хозяйничали все эти
милые тетки? Мы хорошо отдохнули у Старой Герды, нас накормили, переодели...
тебя еще и приласкали. Мы перестали бояться и ждать подвоха. И все было хорошо:
мы оказались на этой безумной ярмарке: весело, безопасно, кормят на халяву, да
еще и след нашего беглого Короля там обнаружился. Потом мы захотели спать, да
так сильно, что нас больше ничего не интересовало. И тут же попали не
куда-нибудь, а в спальный вагон поезда. Правда, он был частью довольно
неприглядного мира, ну да это уже дело десятое... Помнишь, я говорил тебе, что
надо сначала исправить настроение, а уже потом соваться в дверь? Ну вот...
Я так увлекся изложением своей свеженькой теории, что на время забыл о
нашем бедственном, откровенно говоря, положении.
- А когда мы умираем? - вяло спросил Мелифаро. - Куда мы попадаем в этом
грешном Лабиринте после смерти?
- Еще не знаю, - честно признался я. - Но, по-моему, это как раз абсолютно
вне нашего контроля. Что-то вроде лотереи. Как повезет.
- Знаешь, я только что понял, что забыл в этом проклятом сарае на колесах
сумку с гостинцами нашей подружки, - печально признался мой друг. - Впрочем,
запасы нам бы все равно здесь не пригодились... Кстати, Макс, что бы ты там ни
говорил, а она была очень хороша. Мне даже жаль, что ты видел ее только в
образе старухи... Слушай, я очень не хочу еще раз умирать. Не хочу становиться
еще младше и глупеть - куда уж дальше! И не хочу, чтобы ты старел. Вдруг потом
окажется, что это нельзя исправить?
- Я тоже не хочу, - горько вздохнул я. - А толку-то? Есть конструктивные
предложения?
- Нет, - печально признался он. - Но когда мы снова оживем... Макс, я
постараюсь все время быть в хорошем настроении. И ты тоже постарайся, ладно?
Вдруг ты прав со своей дурацкой теорией и это поможет... Я больше не хочу так
влипать! Ни за что... Где там твоя рука? Слушай, я почему-то боюсь. Это
ненормально: вот так спокойно лежать на воде и ждать смерти... Это сводит меня
с ума.
- Подожди-ка, - изумленно сказал я. - Есть идея. Сейчас будем
развлекаться. Ты раздеться сможешь?
- Без проблем, - вяло согласился Мелифаро. Потом его природное ехидство
взяло верх над меланхолией, и он жизнерадостно спросил: - Ты что, просто хочешь
посмотреть на меня голенького, напоследок?
- Да, вот уж воистину предсмертное утешение! - фыркнул я. - Давай, давай,
снимай свою куртку, да смотри, чтобы она не ушла камнем на дно. Штаны можешь
оставить, а то еще утонешь, запутавшись в штанинах. К тому же без них тебе
будет неловко, если мы, не приведи Господи, окажемся в каком-нибудь населенном
месте...
- Макс, что ты затеял? - возбужденно спросил Мелифаро, пытаясь вытащить
руку из узкого рукава мокрой тяжелой куртки.
- Я пытаюсь нас спасти, - честно сказал я. - Терять все равно нечего, так
почему бы не попробовать побарахтаться? Помнишь, из какой фигни мы построили
арку - перед тем, как попали к твоей зазнобе, Старой Герде? И ведь сработало...
Я хочу попробовать соорудить из наших шмоток что-то вроде заколдованного круга
на воде - чем не вход? Лишь бы мое сооружение продержалось на поверхности хоть
несколько секунд, пока мы туда занырнем.
- Макс, - прочувствованно сказал Мелифаро, - я всегда в глубине души
полагал, что ты осел, а я - гений. Жизнь рассудила иначе, но мне ни капельки не
обидно. У меня уже пальцы не слушаются, но это ерунда, я с ними разберусь. Что
надо делать?
- Рвать рубашку. На полосы. И связывать их между собой; чем скорее - тем
лучше. У меня тоже левая рука почти отнялась. Надо успеть, пока мы еще можем
хоть как-то шевелиться.
Потом было несколько минут абсолютного кошмара. Раздеваться, бултыхаясь в
воде, - само по себе то еще удовольствие. Рвать рубашки из прочной, вурдалаки
бы ее съели, ткани, непослушными руками связывать куски тяжелой мокрой
материи... Неописуемо! Но мы сделали это, потому что человек, которому нечего
терять, способен на все. Наверное, это и есть та самая Истинная Магия, которая
остается при нас даже там, где обыденная волшба Сердца Мира и хитроумные чудеса
наших могущественных учителей перестают работать.
Мы свернули жгут материи в уродливое кривое кольцо, достаточно широкое,
чтобы два полуголых человека могли одновременно нырнуть в него, как
дрессированные дельфины в аквапарке. Мы завязали последний узел, посмотрели
друг на друга безумными от внезапной дикой надежды глазами ("Мы молодцы,
дружище", - хрипло сказал кто-то из нас: я слышал эти слова, но не был уверен,
что именно я их произношу) и одновременно разжали руки. Матерчатый круг тут же
начал тонуть, но мы успели проскользнуть в эти ненадежные ворота.
Когда я понял, что мое тело больше не погружено в воду, я, кажется, самым
вульгарным образом потерял сознание. Последнее, что я ощутил, - железная хватка
Мелифаро. Удивительно, что он не сломал мне запястье: я отделался багровым
браслетом, который оставался при мне еще много дней, то и дело причудливо
изменяя оттенки, как это свойственно лишь закатам и синякам...
Я пришел в себя и долго не открывал глаза, наслаждаясь удивительными
мелкими подробностями из жизни своего тела. Ему было тепло, сухо и вообще очень
хорошо: оно лежало на чем-то мягком и было укрыто чем-то не менее мягким.
Почему-то я боялся, что весь этот неземной кайф может закончиться, если я
открою глаза и пойму, куда попал.
- Эй, Макс, не притворяйся. Я же вижу, что ты уже оклемался! - весело
сказал Мелифаро. - Какой ты все-таки молодец! Мы попали в очень славное место,
отсюда даже уходить будет жалко. Наверное, это награда за хорошее поведение.
Приют для усталых героев, которые никогда не сдаются...
- А теперь еще раз и помедленнее, - проворчал я. - Я пока совершенно не
соображаю, душа моя!
- Ну, положим, это твое нормальное состояние, - жизнерадостно заявил мой
друг. - И вообще, соображать сейчас совершенно не обязательно. Лучше просто
приходи в себя: мне без тебя скучно. Кстати, хочешь согреться? Здесь имеется
полный кувшин грандиозного горячего пойла... вернее, уже полкувшина, потому что
я его дегустировал... Будешь делать вид, что тебе еще дурно, - додегустирую до
дна, так и знай!
- Давай сюда свое пойло, - великодушно согласился я. - Ты и мертвого
уломаешь. - И осторожно приоткрыл один глаз, а потом и другой.
Вопреки моим потаенным страхам сладостное наваждение не рассеялось. Я
обнаружил, что лежу на широком мягком диване, под общепризнанным символом уюта:
толстым клетчатым пледом. Диван стоял в углу большой комнаты, заставленной
громоздкой, но душевной мебелью, очертания которой показались мне вполне
привычными, а назначение - поддающимся осмыслению. Самым экстравагантным
предметом обстановки был огромный, в полстены, камин. Там приветливо
потрескивали поленья и деловито суетился живой огонь. Я глубоко вздохнул,
наслаждаясь сладким ароматом дыма. В центре помещения царил круглый обеденный
стол таких размеров, что на нем вполне можно было проводить конкурс бальных
танцев. У стола суетился мой друг, бодрый, как борзая в начале охоты. Три окна
выходили в заснеженный двор. Я встал, закутался в плед (разлучить меня с
колючим прямоугольником толстой клетчатой ткани сейчас можно было бы лишь
силой... да и то я сомневаюсь, честно говоря). Подошел к окну, с удовольствием
отмечая, что ноги меня очень даже держат, уселся на широкий, отделанный деревом
подоконник. Долго разглядывал темные лоскуты вечнозеленого кустарника,
выбивающиеся из сугробов, как непослушные вихры из-под шапки школьника. Снежные
хлопья медленно кружились в воздухе. Одни опускались на землю, другие,
подхваченные ветром, взлетали вверх. Получалось, что снег идет одновременно и
вверх и вниз. Это умиротворяло.
Мелифаро наконец подошел ко мне с кружкой. Он был одет в ярко-алый свитер
и зеленые лыжные брюки, на ногах красовались толстенные полосатые носки,
расцветка которых педантично имитировала радужный спектр. То еще зрелище,
честно говоря!
- Снег, - неуверенно сказал он. - Это ведь настоящий снег, не теплая каша,
по которой мы брели в том пекле?..
- Снег, - согласился я, осторожно пробуя незнакомое питье, которое
оказалось экзотической разновидностью очень слабого грога. - Всего лишь снег,
зато настоящий. Влажная соль небес. Перхоть ангелов. Звездный пух.
- Ты чего? - изумленно спросил Мелифаро. - Так называют снег на твоей
родине?
- Так называю снег только я, насколько мне известно, - залпом прикончив
содержимое кружки, я стал сентиментален и словоохотлив. - Не обращай внимания.
Когда-то я писал дрянные стихи, дружище. Порой это дает себя знать, особенно
после переохлаждения, как застарелый радикулит... Скажи лучше, как мы сюда
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг