почему-то не было никакого желания пировать - возможно, потому, что он сам
ничего не ел. Но увы, большой жратвы опять не получилось. Уж очень я нервничал,
предвкушая долгую ночь у стен Города Мертвых. Я попробовал было подманить птиц
из рощи, демонстративно разбрасывая вокруг аппетитные куски пирожков, но они не
обращали внимания ни на меня, ни на мое угощение, так что в конце концов я
почувствовал себя призраком.
Когда солнце скрылось за горизонтом, я уже был настолько на взводе, что
начал всерьез сожалеть о своем решении, чего со мной, хвала Магистрам, уже
давненько не случалось. "Ты идиот, сэр Макс, - сердито говорил я себе, - нет,
ты даже не идиот, ты законченный кретин! - поневоле приходилось самому ругать
себя последними словами, раз уж Джуффин забастовал. - На кой тебе понадобилось
затевать эту эпопею с запиской?! И ведь никто тебя за язык не тянул, сам решил
повыпендриваться! Ну вот, теперь сиди тут, наслаждайся жизнью! А еще лучше,
плюнь на все и отправляйся домой. Прямо сейчас, без всяких дурацких записок".
Впрочем, я и сам понимал, что не воспользуюсь собственным разумным
советом. Мое знаменитое ослиное упрямство, как же, как же, давно не виделись! Я
знал, что буду сидеть тут до утра, даже если небо разверзнется, чтобы обрушить
на меня кошмарные видения, пригодные разве что для иллюстрации дантовского
"Ада": иногда принятое решение, каким бы дурацким оно ни было, связывает нас по
рукам и ногам куда надежнее, чем дюжина метров стальной проволоки. К счастью, я
довольно быстро вспомнил, что уже давно перестал быть обыкновенным беспомощным
мальчишкой: на самом деле в моем распоряжении имелось множество полезных чудес,
в том числе и дыхательная гимнастика Шурфа Лонли-Локли, вполне способная
превратить перепуганного, взбудораженного, донельзя сердитого на себя Макса в
спокойного разумного человека. И когда почти идеально круглая луна появилась на
темно-багровом небе Уандука, она не обнаружила на дне моих глаз ни страха, ни
смятения, только молчаливую готовность улыбнуться - не сейчас, а немного позже,
когда странная радость, доступная только человеку, оставшемуся наедине с ночью,
затопит меня, как воды прилива...
Я и сам не заметил, как улегся на теплый песок и закрыл глаза, и почти не
удивился, обнаружив, что мои веки стали прозрачными. Сквозь них я по-прежнему
видел все тот же ночной пейзаж, разбавленный лунным светом, как кофе молоком:
спокойное море, рощу, на ветвях которой по-прежнему дремали странные усталые
птицы, размытые очертания стен Харумбы, рваные облака, нервно мечущиеся по
небу, темному, как свернувшаяся кровь. Только теперь этот пейзаж больше не
вызывал у меня ни страха, ни внутреннего протеста: я наконец-то смирился с его
существованием, даже отвел ему место в своем сердце - возможно, на самой
окраине этой сумасбродной мышцы, и все же...
Сейчас, когда мои глаза были закрыты, я стал видеть лучше, чем прежде.
Можно сказать, я наконец-то прозрел. Город Мертвых больше не казался мне
пугающим местом, хотя и земным раем он тоже не был - скорее уж подобием
сумрачного Лимба, дарующего своим обитателям бесконечное спокойствие и
бесконечную грусть. По белым камням его изящных башенок дождевой водой
струилась печаль. Я откуда-то знал, что бессмертные обитатели Харумбы навсегда
утратили способность видеть сны, но иногда, лунными ночами, им удается
взглянуть на этот берег глазами сонных птиц... и еще я знал, что число птиц в
роще точно соответствует числу жителей Харумбы, и поэтому завтра утром, когда в
Городе Мертвых наступит время пить камру на верандах, празднуя конец долгой
ночи, и благодарно улыбаться новому дню, очередному осколку цветного бисера в
бесконечном ожерелье вечной жизни, здесь, среди невысоких деревьев с бледной
листвой, появится еще одна птица, такая же черная, грузная и медлительная, как
прочие, и ее круглые глаза будут смутно мерцать в робком свете предутренних
сумерек, как застоявшаяся вода на дне колодца... Я знал, что это за птицы:
Хранители Харумбы уже давно поняли, что в каждом человеке с момента рождения
таится его собственная смерть, некая таинственная, ничтожно малая, но почти
бесконечно могущественная часть его существа. Обученная искусству умирать - и
ничему сверх того! - она молча дремлет в тишине, пока мы, наивно уверенные в
собственном бессмертии, мечемся по свету в поисках приключений, суетливо роемся
на книжных полках, пытаясь обнаружить там источник сокровенного знания, или
смирно сидим на месте, наслаждаясь повседневными радостями бытия. Мы почти не
имеем связи с этим таинственным существом, нашим настоящим неумолимым убийцей,
только сны у нас общие, но нам никогда не удается договориться и заключить пакт
о ненападении... Древние обитатели Уандука совершили величайшее открытие:
каким-то непостижимым образом они научились удалять эту частичку человеческого
существа, невидимую бомбу замедленного действия, готовую в любой момент
уничтожить мягкую беспомощную оболочку своего владельца - так хирурги вырезают
пришедший в негодность кусочек нашей плоти. И (поскольку невозможно просто
выбросить ее в стерильный контейнер для мусора, что стоит на полу операционной)
отпускают ее на волю. И тогда человеческая смерть становится странной черной
птицей, меланхоличной и малоподвижной - теперь, когда единственный смысл ее
бытия утрачен, она может только дремать в роще у стен Харумбы, среди бледных
листьев, почти утративших цвет от близости такого количества чужих смертей -
отстраненных от дел, беспомощных и безобидных... В эту ночь мне открылись и
другие тайны Харумбы, скорее печальные, чем зловещие, и совершенно бесполезные:
бывают такие знания, которые вряд ли доведется применить на практике и даже
поделиться ими с друзьями почти невозможно, потому что рассказывать, в
сущности, нечего; можно только помолчать как следует, чтобы дать бессловесному,
невесомому, не поддающемуся формулировке знанию вылиться из тебя, как молоко из
переполненного кувшина.
Хранитель Харумбы появился рядом со мной спустя час или полтора после
рассвета, когда мои веки утратили обретенную было прозрачность, съежившись под
первыми горячими лучами новорожденного солнца. Молча протянул мне свернутый
вчетверо листок плотной голубоватой бумаги, наградил долгим испытующим
взглядом.
- Кажется, ты все-таки умудрился стать гостем Харумбы, незнакомец, -
наконец сказал он. В его голосе не было ни упрека моей бесцеремонности, ни
восхищения моим мастерством - обыкновенная констатация факта: вот, дескать, оно
как!
- Всего на одну ночь, - мягко сказал я. - А может быть, я просто спал и
видел странный сон о белых мостовых Харумбы, сладкой воде ее фонтанов и
бесшумной походке бессмертных жителей, как ты думаешь?
- Может быть, - бесстрастно согласился этот пышноволосый великан с детским
лицом и авторитетным голосом опытного хирурга. Помолчал и добавил: - Имей в
виду: если ты когда-нибудь захочешь скрыться от смерти за стенами этого города,
тебе не придется платить деньги.
- Спасибо, - улыбнулся я. - Но мне говорили, что Вершителям не светит
такая разновидность бессмертия.
- Скорее всего, тебя обманывали, - спокойно возразил Хранитель. -
Вершители не так уж отличаются от прочих людей, что бы ни думали на сей счет
суровые угуландские колдуны... А теперь уезжай. Харумба сейчас взволнована, как
живое существо, как женщина, встретившая мужчину своей мечты. Не стоит
испытывать ее терпение: еще решит, чего доброго, поторопить события...
- Зачарованные города Уандука ко мне почему-то неравнодушны*, - проворчал
я, поспешно забираясь в корзину летающего пузыря. - Так и норовят навеки
запереть меня в лабиринтах своих переулков!
- В древности, когда наши предки закладывали новый город, они старались
поймать перелетную птицу и живьем замуровать ее в фундаменте городской стены, -
неожиданно откликнулся Хранитель. - Считалось, что вместе с птицей в городе
навсегда поселится вольный ветер, поэтому его жители не будут страдать ни от
дурных снов, ни от пыли, ни от недостатка перемен. Но зачарованные города
строили не люди... во всяком случае, не обыкновенные люди, да и следовали они
совсем иным традициям, а посему не приносили в жертву своим созданиям птичью
жизнь. А ты немного похож на такую перелетную птицу: ты уже давно забыл, где
твой дом, у тебя круглые глаза, всегда открытые для чудес, и обрывки лихого
ветра спрятаны в твоих рукавах... а поэтому держись подальше от зачарованных
городов, мой тебе совет! Ну а когда устанешь бегать от смерти - добро
пожаловать в Харумбу. Мы никогда не отменяем своих обещаний.
- Ладно, буду иметь в виду, - растерянно согласился я. И велел летающему
пузырю Буурахри подниматься в небо - чем скорее, тем лучше!
Записку Нуфлина я развернул, только когда расстояние между дном корзины и
землей достигло нескольких дюжин метров. Его почерк оказался очень мелким, с
ярко выраженным наклоном влево и почти неразборчивым из-за обилия завитушек,
уместных скорее в учебных работах начинающего каллиграфа, чем в письме самого
могущественного человека в Соединенном Королевстве.
"Доброе утро, сэр Макс! - так начиналось его послание. - Как ни странно, -
писал Нуфлин, - сладкие обещания Хранителей Харумбы отнюдь не оказались
лживыми, а ведь я до последней минуты изрядно опасался, что эти господа просто
нашли ловкий способ отнимать деньги у чудаков, размечтавшихся о легком
бессмертии. Тем не менее два часа назад я проснулся в своем новом дворце, где
все устроено в полном соответствии с моими пожеланиями, и должен отметить, что
уже много лет не чувствовал себя настолько здоровым и бодрым, даже поясница,
которая всегда была моим самым слабым местом, не дает о себе знать, а что
касается аппетита - можно подумать, что я вернулся в дни своего детства, когда
был готов жрать любую дрянь с жадностью оголодавшего волчонка... Впрочем, все
эти мои старческие восторги по поводу здоровья и аппетита вряд ли тебе
интересны. Памятуя о твоем любопытстве (тебе ведь наверняка не терпится узнать,
как тут у них все устроено), замечу, что мне уже довелось испытать не только
голод, но и желание посетить отхожее место, моя кожа по-прежнему чувствует
тепло солнечных лучей и прохладу утреннего ветра, так что мои ощущения ничем не
отличаются от обычных - разве что неприятных заметно поубавилось, как я уже
отметил выше. Хранители этого места (как ты понимаешь, я еще не успел завести
других знакомств) утверждают, что обитатели Харумбы не чураются даже радостей
плотской любви, и признаться, меня весьма забавляет мысль о том, что теперь, на
старости лет, после долгих столетий аскетического подвига, я вполне могу
позволить себе пуститься во все тяжкие. Что ж, по крайней мере, будет чем
заполнить ночи: меня как раз предупредили, что единственное неудобство,
связанное с моим новым существованием, заключается в том, что спят здесь редко,
понемногу и никогда не видят снов, зато и от усталости не страдают, так что я
не считаю, будто бессонница - такая уж высокая плата за бессмертие.
Надеюсь, мой рассказ хоть немного удовлетворил твое любопытство. А теперь
приступим к главному".
- Ишь ты! - вслух сказал я. - Что ж, посмотрим, что у нас считается
"главным"...
Но Великий Магистр Нуфлин Мони Мах все-таки умудрился удивить меня
напоследок - остается благодарить судьбу за то, что в мой распахнувшийся рот не
залетела какая-нибудь чайка.
"Я уже не раз говорил, что собираюсь отблагодарить тебя. Надо отдать тебе
должное: сначала ты проявил великодушие и не стал мстить мне за попытку
похитить твое молодое, отлично приспособленное для долгой жизни тело, а потом
уговорил моего старинного врага отпустить меня восвояси, да еще и расплатился с
ним самым ценным из своих талисманов. И вот теперь, когда я стал новым жителем
Города Бессмертных (какая все же непростительная глупость называть
благословенную Харумбу Городом Мертвых!) и окончательно убедился, что твои
усилия не пропали зря, пришло время, фигурально выражаясь, выписать чек.
Разумеется, о настоящем чеке не может быть и речи: все мои личные сбережения,
да и почти все богатства моего Ордена перекочевали в кладовые Харумбы (теперь я
могу с чистым сердцем сказать, что оно и к лучшему), к тому же, при всем моем
уважении к деньгам, вынужден отметить, что они не всегда являются адекватной
платой за некоторые услуги. Поэтому я собираюсь предложить тебе ни больше и ни
меньше, как власть над Соединенным Королевством. Как ты знаешь, у меня не было
преемника, который мог бы возглавить Орден Семилистника после моей... скажем
так: вынужденной отставки. Возможно, теперь ты и сам догадываешься, почему я не
стал назначать преемника: я ведь всерьез намеревался вернуться в Ехо в твоем
теле, при этом (уж прости меня за откровенность) карьера служащего Малого
Тайного Сыскного Войска отнюдь не казалась мне достойным содержанием новых
страниц моей жизни. Поэтому перед отъездом я предупредил всех Старших Магистров
Ордена, что они должны оставаться без Великого Магистра столько, сколько
понадобится, и беспрекословно склониться перед любым человеком, который придет
к ним на закате с непокрытой головой и произнесет некие заветные слова,
звучание которых заставит все окна Иафаха распахнуться и снова захлопнуться, а
в небе над Ехо появится радуга в три дюжины разноцветных полос и будет сиять
всю ночь. Я связал их клятвой - из тех, что невозможно нарушить и остаться в
живых, поэтому можешь быть спокоен: ты не услышишь ни единого возражения.
Разумеется, я сам планировал стать собственным преемником. Как видишь, все
повернулось не так, как я задумал. Впрочем, все к лучшему - сейчас, когда я
встречаю рассвет на террасе своего дворца в Харумбе, я наконец-то могу
произнести эти слова без затаенной горечи... ладно, дабы окончательно
отказаться от лукавства, скажу так: почти без горечи.
А ты, сэр Макс, - раз уж я обязан тебе удовольствием встретить этот
рассвет! - можешь занять мое место. Или, если кресло Великого Магистра Ордена
Семилистника покажется тебе слишком скучной игрушкой (а я подозреваю, что так
оно и есть), ты можешь усадить в него любого, кого тебе заблагорассудится, -
хоть своего драгоценного Кеттарийца. Правда, я заранее уверен, что он тоже
откажется. Я неплохо изучил его за эти годы. Одним словом, судьба моего Ордена
и всего Соединенного Королевства в твоих руках, а следующий Великий Магистр
будет твоим вечным должником. Я даже не прошу тебя хорошенько подумать перед
тем, как принять решение: если захочешь как следует развлечься - на здоровье!
Ну а теперь, когда все уже сказано, мне осталось написать совсем немного:
попрощаться и сообщить тебе заветные слова, вернее, числа и буквы. Имей в виду
на будущее: почти любой ясновидец может разгадать чужое заклинание, если оно
состоит из слов, принадлежащих человеческому языку, но никому не под силу
распутать клубок из бессмысленных звуков и номеров. Да, не вздумай произносить
это вслух ни при каких обстоятельствах - только один раз, у Явных Ворот Иафаха,
и только на закате. А вот время года, погода и фазы луны никакого значения не
имеют".
Далее следовало несколько строк, больше всего на свете похожих на
какой-нибудь шпионский шифр: густая каша, сваренная из обрывков бесконечно
больших чисел и букв знакомого мне алфавита, которым пользуется добрая половина
населения этого Мира. Запомнить невозможно, да что там запомнить: я здорово
сомневался, что смогу прочитать вслух этот кошмар, ни разу не запнувшись. Но
читать его вслух, как я только что выяснил, мне и не требовалось. Это
удовольствие предстояло счастливчику, которого я сочту достойным занять
парадное кресло Великого Магистра Ордена Семилистника, со всеми вытекающими
последствиями. До меня окончательно дошел идиотизм ситуации, и я тихо
рассмеялся, усевшись на дно корзины летающего пузыря. Идей на сей счет у меня
было много, и все как одна дурацкие. Например, присвоить звание Великого
Магистра сэру Мелифаро - чтобы никому мало не показалось! Или вызвать из Ташера
моего приятеля Андэ Пу* и устроить всем "полный конец обеда", по его
собственному меткому выражению.
Вдоволь потешив свое воображение чудовищными сценами единоличного
правления Андэ Пу, я устал смеяться в одиночестве и послал зов Джуффину.
Кажется, на сей раз мне удалось не только удивить шефа, но даже слегка его
шокировать.
"Одним словом, выбирайте достойного кандидата, - заключил я. - А я, так и
быть, устрою вам этот подарок ко Дню Чужих Богов".
"Кошмар! - наконец сказал шеф. - Сэр Макс добрался до большой политики.
Кажется, мне пора подавать в отставку и уезжать на край Мира, поскольку на
территории Соединенного Королевства скоро воцарится абсолютная анархия!"
"Ну уж нет! - возмутился я. - Тоже мне, нашли великого анархиста! Я люблю,
чтобы вокруг все было спокойно, а бузил только я сам, да и то изредка... В
общем, вы пока думайте над кандидатурой, а я спать хочу. Ночка была та еще.
Кстати, я теперь знаю, что такое эта Харумба, только рассказать как следует,
наверное, не сумею... Но это все потом, ладно?"
"Ладно, - согласился Джуффин. - Спи, что ж с тобой сделаешь! И постарайся
добраться домой без приключений, ладно? По-моему, ты уже выполнил свою годовую
норму".
"По-моему, тоже", - миролюбиво согласился я.
Как ни странно, мне удалось исполнить его просьбу. Шесть дней, которые мне
пришлось провести между небом и землей, протекали удивительно спокойно и
однообразно. В глубине души я подозревал, что где-то рядом незримо присутствует
Магистр Хонна, который вроде бы намеревался охранять меня от всевозможных
напастей, и даже надеялся, что он решит со мной пообщаться. Но тут я ошибся:
очевидно, этот мудрец не считал меня интересным собеседником, а может быть,
какие-нибудь таинственные дела давным-давно отвлекли его от сомнительного
удовольствия оберегать мою драгоценную персону. В любом случае, грозовые тучи,
хвала Магистрам, больше не сгущались над моей головой, так что я успел как
следует выспаться, отъесться и даже немного поскучать в финале.
- Ну, что вы решили? - Это был первый вопрос, который я задал Джуффину,
переступив порог его уютной гостиной. Таково магнетическое воздействие высокой
политики на человеческий организм: я прибыл в Ехо поздно вечером, но не побежал
целоваться со своей девушкой, не объявил общий сбор старых приятелей, дабы
подарить им уникальную возможность повиснуть на моей шее, а посадил летающий
пузырь в саду своего шефа и тут же ринулся к нему - совещаться.
- Совершенно живой сэр Макс - воодушевляющее зрелище! - с удовольствием
констатировал Джуффин. - Наконец-то хоть кто-то допьет остатки камры,
скопившиеся в моих кружках за время твоего отсутствия: я ее специально не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг