- Можно сказать, что с твоей армией все в порядке, Владыка. Несколько
тысяч человек погребено под обломками храма, но число погибших
представляется ничтожным, если вспомнить, как велико твое войско. -
Невозмутимо отрапортовал Джинн. Он уже успел вернуться и некоторое время
вежливо ждал, пока мы досмеемся. После его сообщения наше давешнее веселье
показалось мне несколько неуместным. Мухаммед и Дракула тут же прекратили
свой теологический диспут и внимательно уставились на меня. Хотел бы я
знать, чего они ожидали? Большого мистического шоу с фейерверком и
оживлением мертвых в финале - так, что ли?!
- Несколько тысяч? - Упавшим голосом переспросил я. - Совсем плохо! Зря я
разрушил этот храм. Надо было подождать, пока все пройдут...
- Если бы ты не разрушил храм, его хозяин наверняка захотел бы продолжить
битву. - Заметил Джинн.
- И попытался бы "расчленить" нас, как горемычного брата своего Осириса.
- Ехидно добавил Анатоль. - Я этих египетских богов насквозь вижу!
- Наш противник оказался довольно силен, и он был по-прежнему подвержен
приступам божественного гнева, совсем как в былые времена. Поэтому ты
должен не печалиться, а ликовать, что жертв оказалось так мало. -
Оптимистически заключил Джинн.
- Ладно, буду ликовать. - Мрачно согласился я. - Странно вообще-то, что
кто-то погиб...
Эти ребята недавно воскресли из мертвых. Я думал, что они навсегда
избавились от глупой привычки умирать - разве нет?
- Ты подарил им еще одну жизнь, но отнюдь не бессмертие. - Сухо сказал
Джинн. - Твои люди почти так же уязвимы, как и прежде. А бессмертия вообще
не существует, ни для кого. Даже для тебя, Владыка. Иногда смерть можно
отсрочить, но ее нельзя отменить.
- Спасибо, обнадежил! - Угрюмо хмыкнул я. - Ладно, идем отсюда. Уже
совсем темно, а эти развалины не кажутся мне идеальным местом для
ночлега... Но наверное, сначала следует похоронить наших мертвых. Ты
справишься с этой неприятной работой, дружище?
- Работа как работа. - Спокойно сказал Джинн. - Скажи только, по какому
обряду я должен их похоронить?
- А что, есть разница?
- Не знаю. Тебе виднее.
- Да? - Удивился я. - Что ж, тогда сожги их. Огонь - это единственное
чудо, которое живые могут сделать для мертвых. Разведи большой костер на
развалинах храма, и пусть пламя будет безжалостным и жадным. Пусть искры
погребального костра пляшут среди звезд, пока не угаснут, а когда умрет и
огонь, утренний ветер сам смешает пепел с песком, и тогда у смерти не
останется ничего от ее богатой добычи, и она уйдет с пустыми руками... - Я
смущенно осекся, поскольку сам не ожидал от себя такой неуместной
лирической импровизации.
- Да ты поэт, парень! - Улыбка Анатоля была восхищенной и печальной - и,
кажется, немного насмешливой.
- Был когда-то. - Буркнул я. - Довольно давно и без трагических
последствий. Я очень вовремя остановился: уже после того, как старательно
соскреб защитный слой сала с собственного сердца, но прежде, чем завел себе
милую привычку заливать мировую скорбь дешевым вином и выть на злодейку
луну, поскольку "меня никто не любит".
- "Соскреб сало с сердца"?! Хорошо сказано! - Восхитилась Доротея.
Анатоль понимающе покивал. Мы немного полюбовались на оранжевое пламя,
медленно разгорающееся в темноте - неутомимый Джинн уже взялся за дело - и
поехали дальше.
Наше войско следовало за нами, скорее вдохновленное, чем напуганное,
преисполненное восхищения перед моим могуществом - ну да, им-то я не
удосужился объяснить, что не являюсь ни богом, ни дьяволом! - молчаливое,
бесстрашное, равнодушное к смерти: я затылком чувствовал их настроение, и
оно немного пугало меня самого...
Часа через два я решил, что теперь вполне можно остановиться. Я был не
слишком уверен, что моей армии действительно требуется какой-то там отдых,
вполне могло оказаться, что эти ребята способны идти за мной не
останавливаясь и даже не требуя воды и пищи. Но я никак не мог отделаться
от мысли, что там, позади, идут нормальные живые люди, пусть даже
восставшие из мертвых - какая, к черту, разница?! - и среди них наверняка
попадаются такие же симпатичные ребята, как мои "генералы", просто у меня
не было времени познакомиться с ними поближе... Во всяком случае, мне было
приятно думать, что они, как и я, любят спокойно посидеть у костра рядом с
новыми - а возможно, и старыми - приятелями, болтая о какой-нибудь милой
чепухе за чашкой чая, или чего-нибудь покрепче... Наверное, из меня
получился самый наивный предводитель "темных сил" всех времен: мир катился
в тартарары, а я прилагал все усилия, чтобы путь армии воскресших мертвецов
к месту последней битвы хоть немного смахивал на затянувшуюся поездку за
город с непременным пикником и продолжительным бестолковым трепом обо всем
на свете...
Я удобно устроился на мягком ковре в нескольких шагах от костра.
Заботливый Джинн протянул мне чашечку с кофе. Я обрадовался, вдохнул его
густой аромат и с удивлением отодвинул чашку.
- Странно, мне больше не нравится этот запах. Что происходит с моими
милыми маленькими дурными привычками? И что, интересно, я без них буду
делать?!
Ряд экспериментов показал, что запахи вкусной еды и табачного дыма тоже
не вызывают у меня никакого энтузиазма, скорее наоборот. Да и не хотелось
мне ни есть, ни курить, ни даже спать. Вообще-то очень удобно, но я начал
нервничать: мой разум во весь голос орал, что со мной "не все в порядке".
Тоже мне новость, конечно...
- Кажется, я все-таки превращаюсь в ангела. Какой ужас! - Тихо
пожаловался я Джинну.
- Ты ни в кого не превращаешься. Просто ты возвращаешься к себе, Владыка.
- Спокойно сказал он. - Когда-то ты прекрасно обходился без сна и еды - я
уже не говорю обо всем остальном! - просто потому, что не знал, что
существуют такие вещи как сон и еда... или тебе не было до них дела.
- Хочешь открою тебе тайну, дружище? - Невесело усмехнулся я. - Мне
страшно.
- Это пройдет. - Пообещал он. - Когда-то ты вполне обходился и без
страха...
- Мне все время кажется, что этот могущественный тип, которого ты
называешь "владыкой", только и ждет удачного момента, чтобы сожрать меня с
потрохами и остаться на хозяйстве. - Пожаловался я.
- Не выдумывай, ладно? - Покровительственно улыбнулся он. - Никто тебя не
"сожрет", даже если очень попросишь... Ты весьма забавно это себе
представляешь! Послушать тебя, так выходит, что есть ты сам, и есть кто-то
еще - могущественный чужак, претендующий на то, чтобы занять твое тело. Но
ты - это только ты, Владыка, и изменить сей факт невозможно. - Отточенным
движением старого фокусника Джинн извлек из воздуха колоду карт и помахал
ею перед моим носом. - Эту колоду карт можно перетасовать так, что сойдется
самый сложный пасьянс, а можно - так, что не сойдется даже самый простой.
Но колода-то всегда одна и та же: четыре масти и пятьдесят две карты. Если
что и изменится так это их порядок. Можешь считать, что ты - такая же
колода карт, и как раз сейчас тебя тасует очень хороший шулер, вот и все.
- Хочешь сказать, что скоро сойдется даже самый сложный пасьянс? - Слабо
улыбнулся я. - Ты здорово все объяснил, но мне все равно страшно...
Наверное ты прав, дружище, и это пройдет, но какое мне дело до этого
светлого будущего, если здесь и сейчас - невыносимо!
- Знаешь, я слышал, что люди, которые очень долго просидели в темнице,
нередко боятся выходить на свободу. У тебя тот самый случай, Владыка. -
Сочувственно сказал Джинн. - Что они с тобой сделали?!
- Кто - они? - Насторожился я.
- Твои тюремщики, или товарищи по заключению - называй, как хочешь.
Просто люди, среди которых ты слишком долго жил. Которые сами слишком долго
жили друг возле друга. В отличие от них, тебе очень повезло, Владыка:
хочешь ты, или нет, а тебе прийдется покинуть свою темницу. Так уж все
сложилось.
- И что является "темницей" в моем случае? - Нахмурился я.
- Вот это. - Прохладный палец Джинна осторожно прикоснулся к моему лбу.
- Знал бы ты, в каком количестве душеспасительных книжек описаны подобные
сцены! - Нервно рассмеялся я. - А сейчас ты скажешь, что "дао, выраженное
словами, не есть настоящее дао" и шарахнешь меня по голове чем-нибудь
тяжелым. После этого сатори я непременно просветлею, и все будет хорошо!
- С чего это я должен бить тебя по голове, Владыка? - Изумленно спросил
Джинн. - Неужели тебе это нравится?
- Нет. - Честно признался я. - Просто выпендриваюсь помаленьку, не
обращай внимания. Уверен, что эта шутка могла бы понравиться Анатолю, но он
уже дрыхнет, как и все остальные... Знаешь, наверное мне просто требуется
найти себе какое-нибудь путное занятие, чтобы не слишком отвлекаться на все
эти глупые страхи. Может быть, посмотрим твой волшебный телевизор? Узнаем,
что новенького...
- Не думаю, что пейзажи опустевших городов поднимут твое настроение. -
Нерешительно сказал Джинн. - Насколько я успел тебя изучить, ты не слишком
любишь людей, но тебе становится спокойнее, когда ты видишь, что они
находятся там, где им полагается: сидят в своих домах, производят
бессмысленные действия, именуемые работой, развлекаются, или ходят по
магазинам. Тебя это успокаивает, как порядок на кухне хорошую хозяйку,
разве не так?
- Все правильно. - Признал я. - Но я и не собирался пялиться на
опустевшие города.
Честно говоря, мне уже давно хочется посмотреть на наших будущих
противников, да все как-то руки не доходили... Это ведь возможно?
- Наверняка. - Кивнул Джинн, ставя на ковер уже знакомый мне маленький
"SHARP", больше похожий на микроволновую печь, побывавшую в руках
какого-нибудь древнего художника, чем на настоящий телевизор. - Вряд ли у
них хватило прозорливости, чтобы окружить себя непроницаемым туманом...
- Ну, тогда крути кино! - Для того, чтобы выговорить эти слова, мне
потребовалось произвести над собой ощутимое усилие - так бывает, когда в
отчаянно жаркий майский полдень ныряешь с волнореза в еще по-весеннему
ледяную воду: действительно очень хочется, но чертовски трудно решиться.
Джинн зажал в пригоршне штепсель, маленький экран стал немного светлее. Я
не мигая уставился на него, с замирающим сердцем ожидая продолжения. Я
очень старался дышать глубоко и спокойно, но это не слишком-то помогало: я
нервничал куда сильнее, чем требовали обстоятельства! А потом я увидел
совершенно невероятный пейзаж Эфиопии, их знаменитые столовые горы - в свое
время в мои руки попали "Эфиопские хроники", один из самых причудливых
памятников литературы позднего средневековья, я так и не одолел ее до
конца, но моих скудных знаний вполне хватило, чтобы вспомнить, что эти
причудливые горы с плоскими вершинами называются "амбы". Там тоже была ночь
- ничего удивительного: по моим смутным расчетам эти самые амбы находились
не так уж далеко отсюда! Я порылся в скудных познаниях по географии,
которые обнаружились в моей дырявой памяти и удивленно заметил:
- Но мне кажется, что Эфиопия находится где-то на юге отсюда. Я ничего не
перепутал?
- Все правильно. - Согласился Джинн.
- А мы идем на север. И повернуть назад мне вряд ли удастся, даже если
очень захочется: что-то тянет меня на этот проклятый север, как магнит, я
даже храм этого чертова Сетха не смог объехать - да ты и сам все знаешь!
Получается, что наши противники остались у нас за спиной, и расстояние с
каждым днем увеличивается... И как же, интересно, мы будем с ними
сражаться? Идиотизм какой-то! Хотел бы я знать, какого маразматика
назначили менеджером этого проекта?!
- Какая тебе разница? - Джинн пожал плечами. Моя заковыристая
терминология его ничуть не смутила, по крайней мере, он не стал
интересоваться: ни кто такой "маразматик", ни даже что такое "менеджер
проекта". - В назначенный день мы все соберемся в одном месте, Владыка, а
все остальное не имеет значения... И потом, кроме этого лагеря у наших
противников есть и другие. Все они находятся гораздо севернее, где-то за
морем. Как раз там, куда мы направляемся. Хочешь увидеть тех, кто ждет тебя
там?
- Мне в общем-то, все равно... Хотя, с ними можно подождать, если уж они
где-то за морем. Начинать все-таки следует с ближайших соседей, заодно
узнаем, не собираются ли они свалиться нам на голову, не дожидаясь этого
самого "назначенного дня". Не люблю сюрпризы!
- Мудрое решение. - Одобрил он. - А кого из них ты хочешь увидеть? Видишь
ли, их там довольно много, и каждый сидит на вершине своей горы.
- Хорошо устроились! - Фыркнул я. - Могу им только позавидовать: у нас
тут настоящее общежитие, да еще и для всего человечества сразу... Что ж,
думаю, для начала было бы неплохо увидеть самого могущественного из них.
Чтобы сразу понять, насколько все круто!
- Самого могущественного? - Задумчиво переспросил Джинн. - Ладно,
попробуем.
Экран замелькал, потом на нем появилась другая картинка. Судя по всему,
на этот раз мне показывали вершину одной из столовых гор: ровная площадка,
на которой возвышалось небольшое древнее сооружение, наверное, один из
знаменитых эфиопских храмов, вырубленных в неподатливом теле горы, этакая
голубая мечта археолога. Впрочем, я мог и ошибиться: старушка луна - не
самый надежный осветительный прибор во Вселенной! Возле этого сооружения
стоял какой-то дядя. На мой неприхотливый вкус, он выглядел более чем
внушительно, настоящий герой древних легенд: высокий, широкоплечий, в
широкополой шляпе и развевающемся на ветру белоснежном плаще совершенно
неописуемых размеров. Потом он повернулся ко мне лицом - словно
почувствовал, что за ним наблюдают - и я увидел, что у этого грозного дяди
наличествовала роскошная седая борода и всего один глаз - по крайней мере,
второй был прикрыт черной пиратской повязкой.
- Ой! - Тихо сказал я. - Кажется, я знаю, кто это! Да нет, какого черта,
это точно он!
Одноглазый, в шляпе... Все сходится! Один, собственной персоной. Он же
Вотан, Игг, Видур, и так далее - всего тысяча имен, если верить умным
книжкам. Что он здесь делает, хотел бы я знать?! Это же не его улица! Его
владения далеко отсюда, на севере... Ох, меньше всего на свете мне хотелось
бы с ним сражаться, дружище! Вопервых, он делает это гораздо лучше - если
уж безумцы викинги считали его своим богом войны! - а во-вторых... Он мне
всегда ужасно нравился, если честно!
- Нравился, или нет... Это не имеет значения, Владыка. Только глупцы
сражаются с теми, кого ненавидят.
- А с кем, в таком случае, сражаются мудрецы? - С невеселой усмешкой
поинтересовался я.
- Мудрецы вообще ни с кем не сражаются - разве что с собственной
глупостью. - Невозмутимо отозвался Джинн. - Это тоже не твой случай,
Владыка. Ты - не глупец и не мудрец, а только рука судьбы. Поэтому ты
будешь сражаться с кем прийдется - только и всего.
- Ну-ну! - Растерянно буркнул я. И снова уставился на экран телевизора:
кажется, там происходило что-то интересное.
"Интересное" - это еще слабо сказано! Одноглазый извлек из-под плаща
здоровенный меч - думаю, мне самому эта чудовищная железяка могла бы
пригодиться разве что в качестве хорошей штанги, да и то не сейчас, а
только после нескольких лет упорных занятий атлетизмом. Было слишком темно,
и я не сразу разглядел, что именно он проделывает со своим оружием. Потом
понял, и меня слегка передернуло: он аккуратно вспорол свою левую руку,
отвел ее в сторону, чтобы кровь не замарала белоснежную одежду, и принялся
увлеченно рисовать что-то над низким входом в древний храм указательным
пальцем правой руки, время от времени погружая его в рану, как перо в
чернильницу. Результат его усилий напоминал зеркальное отражение буквы Z,
только углы этого зигзага были острыми.
Покончив с рисованием, одноглазый заговорил - не слишком громко,
отрывисто, с неподражаемой уверенностью в своих силах, словно отдавал
приказ старому, надежному слуге. Его речь показалась мне незнакомой - и это
после всех заверений Джинна, что знание иностранных языков больше не имеет
никакого значения! Впрочем, возможно, Один просто произносил какое-то
неизвестное мне заклинание...
- Что он делает? - Нетерпеливо спросил я - не то Джинна, не то
равнодушное звездное небо над собственной головой. Но они молчали.
- Что ты делаешь? - Сначала этот голос показался мне запаздывающим
искаженным эхом моего собственного, потом я понял, что он доносится из
телевизора и принадлежит широкоплечему мужчине в джинсах и кожаной летной
куртке, который только что вышел откуда-то из темноты и оказался в зоне
моей видимости. В его лице было что-то смутно знакомое. Приглядевшись, я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг