опытного дипломата обратился ко мне:
- Макс, твой пес попросил меня узнать, не рассердишься ли ты, если мы
вас немного обгоним, а потом вернемся?
- Когда это я на него сердился? - рассмеялся я. - Только смотрите не
заблудитесь в этом лесу: меньше всего на свете мне хочется браться за еще
одно расследование. - А потом сказал Шурфу:
- Кому действительно повезло, так это Друппи. Теперь у него появился
личный переводчик!
К тому месту, где был спрятан наш амобилер, мы добрались задолго до
заката. Там нас ожидал еще один сюрприз - я здорово надеялся, что он будет
последним на сегодня. За время нашего отсутствия амобилер Шурфа
превратился в своего рода фундамент огромного птичьего гнезда. Собственно
говоря, несчастная машина была попросту погребена под грудой веток, камней
и сухой травы. В гнезде сидела его хозяйка: большая птица с орлиным
клювом, оперением насыщенного ультрамаринового цвета и блестящими
оранжевыми глазами, сердитыми и немного испуганными. Вместо того, чтобы
вежливо поздороваться, крылатая экспроприаторша зашипела на нас как змея и
угрожающе захлопала крыльями.
- Мамочка! Синяя птица! - растерянно воскликнул я, невольно отступая
на шаг от гнезда. Еще немного, и я мог бы закатить небольшую, но эффектную
истерику: самая настоящая "Синяя Птица", живая и сердитая, кто бы мог
подумать! Шурф не понял причину моих бурных эмоций: Метерлинка я ему из
Щели между Мирами пока не извлекал.
- Это и есть птица сыйсу, Макс - спокойно сказал он. - Ты их никогда
прежде не видел? Впрочем, это неудивительно: они предпочитают жить в
безлюдных местах.
- Это заметно, - кивнул я. - Городская птица никогда не позволила бы
себе роскошь свить гнездо в чужом амобилере... Что делать-то будем?
- Ничего, - Шурф пожал плечами. - Если бы у нас был только один
амобилер, нам, разумеется, пришлось бы ее прогнать, что было бы весьма
прискорбно. Но поскольку мы предусмотрительно запаслись еще одним...
- Ты решил подарить этой птице свой амобилер? - я улыбался до ушей. -
На добрую память?
- А почему нет? - безмятежно спросил мой друг. - Если ты помнишь, у
меня с самого начала было предчувствие, что нам понадобится запасное
транспортное средство. И я искренне рад, что причина оказалась настолько
безобидной.
Я послушно вытряхнул из пригоршни свой амобилер. Бедняга Дримарондо
от неожиданности припал к земле, закрыв морду передними лапами. Друппи
смотрел на него снисходительно, как столичный житель на провинциала.
- Не бойся, дружок, - сказал я собаке. - Если уж ты решил перебраться
в Ехо, тебе придется привыкнуть к чудесам.
- Ничего, вежливо откликнулся пес. - Я быстро ко всему привыкаю.
Мы уезжали под торжествующие крики "синей птицы". Кажется, она
всерьез решила, что ей удалось нас напугать.
- Послушай, дружище, - спросил я Шурфа незадолго до окончания нашего
путешествия, - я вот все думаю: почему все-таки ты вытащил меня в эту
поездку? Если у тебя было предчувствие, что без меня в этом деле не
обойтись, то оно тебя, наверное, все-таки обмануло. Насколько я могу
судить, ты бы отлично справился и без моей помощи. К тому моменту, когда
мы с Урмаго вывалились из башни, ты уже знал, где его следует искать, и я
ни на минуту не сомневаюсь, что нашел бы... Я, конечно, лучший возница в
Соединенном Королевстве, но наш шеф утверждал, что ты вполне мог бы
добраться туда Темным Путем - раз, и все! На кой я тебе сдался?
- А тебе не приходило в голову, что я просто предпочитаю
путешествовать в хорошей компании? - невозмутимо спросил он, отрываясь от
очередной книги. - К тому же, как я уже неоднократно говорил, ты несколько
засиделся в Ехо...
Книга огненных страниц
В Ехо не принято праздновать дни рождения. Честно говоря, я вообще не
уверен, что некоторые мои коллеги дают себе труд помнить, в какой именно
по счету день года они впервые восхитили Вселенную своим испуганным ревом.
До сих пор только сэр Мелифаро доверительно сообщил мне, что имел честь
родиться на следующий день после принятия Кодекса Хрембера - то есть, в
первый день Эпохи Кодекса. Впрочем, я ни разу не заметил, чтобы в этот
день кто-нибудь таскал Дневное Лицо господина Почтеннейшего Начальника за
уши, или водружал на его стол именинный пирог с доброй сотней свечей.
Мне нравился такой подход к делу: пока я был молод, глуп и охоч до
праздников, мои собственные дни рождения всегда повергали меня в
жесточайшую депрессию, вне зависимости от качества проведения этого
ответственного мероприятия и количества участников. Веселился я в компании
сорока веселых приятелей, или пил дешевое вино в подъезде с малознакомым
угрюмым типом - какая разница! "Поздравляю, теперь ты еще на один шаг
ближе к смерти, дорогуша!" - насмешливо говорил мне малоприятный, но
мудрый тип, который с незапамятных времен снимает угол на окраине моего
сознания, и всегда оказывается прав - сколько я себя помню. В конце
концов, я просто перестал отмечать дни рождения. Через несколько лет я
даже научился о них вспоминать. После того, как я покинул город, добрая
сотня жителей которого держала в памяти сию знаменательную дату, и в моем
доме перестали раздаваться поздравительные телефонные звонки, настойчивые,
как мяуканье голодное кошки, проблема окончательно прекратила свое
существование. Правда, оставался еще Новый год, но и с этим я справился, в
очередной раз сменив место жительства. Следует отдать должное силе
традиции: для того, чтобы отделаться от новогодних вечеринок, мне пришлось
перебраться не в другой город, а в иной мир. Да, конечно, Последний День
года существует и здесь, но никто не считает этот день праздником - разве
что своеобразной точкой отсчета, днем, к началу которого все дела должны
быть приведены в порядок. Думаю, эта традиция была придумана специально
для лентяев вроде меня, которые обожают откладывать свои дела на некое
неопределенное "завтра", которое, как они в глубине души надеются, никогда
не наступит. Последний День года и есть это самое "завтра", которое
все-таки наступает, поэтому нам поневоле приходится "подбирать полы своего
лоохи, чтобы не споткнуться" - по меткому выражению сэра Джуффина Халли.
Все это я рассказываю, чтобы стало понятно: у нас, в Ехо, не придают
большого значения отсчету времени. Здесь не принято отмечать ни дни
рождения, ни прочие юбилеи, и вообще хорошее настроение считается
достаточным основанием для маленького личного праздника, так что зачем зря
искать какой-нибудь дурацкий повод? Именно поэтому я был глубоко
шокирован, когда однажды вечером сэр Джуффин Халли задумчиво сообщил мне,
что сегодня исполнилось ровно шесть лет с тех пор, как я впервые попал в
Ехо.
- Ровно полдюжины! - весело сказал он. - Можно сказать, юбилей...
- Вы что, считали? - не веря своим ушам спросил я.
- Не то чтобы считал. Просто у меня хорошая память на даты, как у
всякого человека, вынужденного регулярно составлять отчеты, - усмехнулся
мой шеф. - Да не хмурься ты так, - насмешливо добавил он, - можно
подумать, будто я наступил на твою любимую мозоль!
- Именно это вы и сделали, - проворчал я. - Это ведь что-то вроде дня
рождения, а я надеялся, что с днями рождения покончено раз и навсегда.
- Мой старый учитель Махи не раз говорил тебе, что надежда - глупое
чувство, - усмехнулся Джуффин. - А ты до сих пор все на что-то надеешься!
Но тут тебе крупно не повезло, мой бедный сэр Макс: я считаю своим
гражданским долгом регулярно разбивать твои многочисленные надежды, а
посему...
- Только не говорите, что вы испекли мне пирог и воткнули туда
полдюжины свечей! - фыркнул я. - Этого я точно не переживу!
- Ну что ты, мальчик! Во-первых, не такой уж я злодей, а во-вторых,
искусство печь пироги никогда не было моим сильным местом, - он покинул
кресло, потянулся до хруста в суставах и неожиданно объявил:
- Ну ее к Темным Магистрам, эту грешную службу! Пошли поужинаем в
каком-нибудь славном местечке, на твой выбор. Признаться, у меня уже лет
четыреста не было решительно никакой возможности почувствовать себя
сентиментальным старым ослом!
- А четыреста лет назад вы себя таковым чувствовали? - я решил, что
поймал шефа на слове.
- С известной регулярностью. Но тогда мне недоставало мудрости, чтобы
получить удовольствие от этого чувства, - невозмутимо сообщил Джуффин. - А
тут такой шанс!
Что касается меня, я тоже решил не упускать своего шанса.
Воспользовался привилегированным положением "именинника" и затащил своего
шефа в "Трехрогую луну". До сих пор предполагалось, что вынудить сэра
Джуффина Халли поужинать где-либо, кроме "Обжоры Бунбы" совершенно
невозможно, поэтому в глубине души я здорово рассчитывал на небольшой
памятник у входа в осчастливленное нами заведение. До новолуния оставалось
еще несколько дней, а это означало, что никаких поэтических турниров там
сегодня не намечается. В такие дни "Трехрогая луна" становится очень тихой
и одной из самых милых забегаловок столицы: поэты там все равно
собираются, что придает "Трехрогой луне" ни с чем не сравнимое очарование
литературного салона, но стихов они не читают, что провоцирует посетителей
на неторопливую болтовню ни о чем, вкусную, как "лунный танг" - гордость
местного шеф-повара. Когда-то чуть ли не вся моя жизнь состояла из этой
грешной болтовни, но теперь ее без преувеличений можно было назвать редкой
роскошью, своего рода праздничным деликатесом.
- А с чего это вас пробило на празднование юбилеев? - подозрительно
спросил я своего непредсказуемого шефа, как только мы определились с
заказом. - Сколько здесь живу и что-то ни разу не заметил, чтобы кто-то
отмечал какие-нибудь "знаменательные даты"!
- Ты не принимаешь во внимание, что я вот уже несколько лет изучаю
обычаи твоей родины, - усмехнулся Джуффин. - И у меня хватило
наблюдательности, чтобы заметить, что у вас это принято.
- А у вас, часом не хватило наблюдательности заметить, что у меня
лично это совершенно не принято? - я уже понял, что мне не удастся
казаться недовольным, и поэтому выговорил эту фразу с несоответствующей
тексту растроганной улыбкой.
- Разумеется, хватило, - невозмутимо возразил шеф. - Если бы ты любил
такого рода праздники, я бы сделал все возможное, чтобы отбить у тебя к
ним охоту. Но поскольку ты их активно не любишь - что ж, значит я просто
обязан наглядно доказать тебе, что все не так страшно. Собственно говоря,
активное неприятие любой традиции столь же очевидная глупость, как и
приверженность ей. Верное решение всегда находится между "да" и "нет", ты
и сам знаешь!
- Это правда, - неохотно согласился я. Собственно говоря, в глубине
души я и сам всегда считал, что мое демонстративное горделивое невнимание
к праздникам - такая же глупость, как наивный щенячий восторг моих прежних
друзей по поводу приближающегося Нового года...
- А почему, собственно, столь неодобрительное отношение к юбилеям? -
с любопытством спросил меня Джуффин. - Глупость, конечно, не спорю. Но на
фоне прочих человеческих развлечений - вполне безобидная...
- Безобидная, наверное, - неохотно согласился я. - Просто у меня и
без всех этих праздников всегда было очень острое чувство, что времени
слишком мало. Я же вам говорил, сколько в моем мире живут люди?
- Лет семьдесят, - кивнул Джуффин. - Действительно очень мало. Такое
ощущение, что судьба злонамеренно лишила твоих соотечественников
единственного шанса хоть немного поумнеть: опыта.
- Вот-вот, - согласился я. - Меня все время грызло беспокойство:
слишком мало времени! Настолько мало, что не имеет смысла рыпаться: все
равно ничего не успеешь! А любой юбилей, или, скажем, Новый год - лишнее
напоминание о том, как мало тебе осталось. Чем не повод для депрессии?!
- Да, знакомая песня, - невесело усмехнулся Джуффин. - Можешь себе
представить: я не раз слышал ее и в этом Мире.
Я удивленно поднял брови.
- Как это? Здесь же люди триста лет живут, как минимум! А многие,
насколько я знаю - ладно, не будем показывать пальцем! - гораздо дольше, -
я лукаво покосился на своего шефа и добавил:
- Если разобраться, мы имеем дело с величайшей несправедливостью! Мы
тут жрем отведенное нам время столовыми ложками в то время, как мои бедные
соотечественники умирают "не успев прийти в сознание" - по меткому
выражению одного из них.
- Человеческая жизнь - это вообще одна сплошная непрерывная
несправедливость, - холодно заметил он. - В каком бы Мире ты не родился,
можешь быть уверен: несправедливостей на твой век хватит, было бы желание
их выискивать! И что с того? Да, триста лет - это действительно несколько
больше, чем семьдесят. С другой стороны, семьдесят - гораздо больше, чем
год. Знаешь, сколько живут мухи? И, насколько мне известно, еще ни одна
муха не впала в депрессию...
- Так то мухи, - вздохнул я. - Не думаю, что мухам вообще свойственно
впадать в депрессию...
- Выходит, людям есть, чему у них поучиться, - невозмутимо заключил
Джуффин.
- А я и учусь помаленьку, - улыбнулся я. - Никаких депрессий, даже
счастливая личная жизнь меня до сих пор не подкосила! Впрочем, если у вас
на примете есть какая-нибудь особо мудрая муха с педагогическими
талантами, можете меня ей представить.
- Один - ноль в твою пользу, - с удовольствием признал Джуффин,
поднимая руки вверх, как несчастная жертва полиции в американском боевике.
- И с чего это меня понесло читать тебе проповеди? Ты у нас уже давно
такой взрослый, что страшно делается!
- Мне самому страшно делается, - пожаловался я. - Знаете, я ведь
когда услышал, сколько вы тут живете, решил, что теперь еще долго буду
оставаться до неприличия молодым. А недавно присмотрелся к своему
отражению в зеркале - и на тебе! Какие-то дурацкие высокопарные складки у
рта, какая-то скорбная морщина на лбу... Такой стал солидный дядечка,
всего за несколько лет! А ведь мне долго удавалось выглядеть как
мальчишка. Мои ровесники от зависти кисли!
- Просто смотрись пореже в зеркало, - пожал плечами Джуффин. - А еще
лучше - вообще не смотрись, пока не научишься быть старым, или молодым по
своему выбору, только и всего!
- Сэр Кофа понемногу учит меня менять внешность, но эта наука дается
мне с трудом, - признался я.
- Я имею в виду другое, - покачал головой Джуффин. - Наш Кофа -
великий мастер недолговечных иллюзий. Он может казаться молодым, или
старым, толстым, или худым, мужчиной, или женщиной, но при этом он
остается пожилым человеком с большим жизненным опытом за спиной. Кофа -
всегда Кофа, в какие бы маски он не рядился. А я говорю о возможности
выбрать себе возраст, который в настоящий момент кажется тебе наиболее
удобным, и погрузиться в него - до тех пор, пока тебе не покажется, что
пришло время стать другим. Ты ведь видел нашу Сотофу? Помнишь, как она
выглядит на Темной Стороне и как - у себя в кабинете?
Я кивнул, с удовольствием вспоминая глубочайший эстетический шок,
который испытал, когда на моих глазах пухленькая седая старушка
превратилась в невероятную, ослепительную юную красавицу.
- Ну вот, можешь мне поверить: ее самочувствие тоже при этом
меняется, - добил меня Джуффин. - Что касается здоровья - с этим у нее
всегда в порядке, но молодая Сотофа обладает вспыльчивым характером и
открытым сердцем, а пожилая - спокойствием, внешним добродушием и
некоторой замкнутостью. Собственно говоря, отличий куда больше, я привел в
качестве примера самые очевидные. Это очень похоже на те перемены, которые
происходят во внешности и характере все того же сэра Кофы, когда он
покидает Ехо. С той только разницей, что Кофа ничего не может с этим
поделать, а Сотофа руководствуется то соображениями необходимости, то
сиюминутным капризом - по всякому бывает...
- Ох, как все сложно устроено! - делано простонал я, демонстративно
хватаясь за голову.
- Даже сложнее, чем тебе кажется, можешь мне поверить! - улыбнулся
Джуффин.
- А вы? - осторожно спросил я. - Вы тоже выглядите таким образом
только потому, что вам так удобнее?
- Ты имеешь в виду: выгляжу как старая развалина? - расхохотался
Джуффин.
Он здорово преувеличивал, конечно: какая уж там "развалина"! Я даже
не дал себе труда возражать, только укоризненно пожал плечами: и так все
ясно!
- Мог бы и отвесить пару комплиментов усталому старику! -
расхохотался Джуффин. - Я так старательно на них напрашивался! Ничего, сэр
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг