- Я обдумаю твою просьбу, - сказал я Таонкрахту. И ехидно добавил: -
Боюсь, ты что-то напутал, когда читал свое заклинание.
- Почему ты так говоришь? - Встревожился он.
- Потому что я не испытываю никакого желания тебе помогать, - мстительно
объяснил я. - А когда я не испытываю желания что-то сделать, я этого не
делаю.
- Да, я мог ошибиться, - сокрушенно прошептал Таонкрахт, - я испытал
столько древних заклинаний, пытаясь найти среди них действенное... Скажи, я
могу как-то вернуть себе твое расположение? - Таонкрахт так разволновался,
что отхлебнул добрый глоток своего пойла прямо из кувшина.
Его слуги тем временем наконец-то вернулись, поставили на стол рядом со
мной несколько изумительной красоты сосудов с водой и глупо ухмыляясь
полезли обратно под стол. Очевидно, этого требовали правила местного
этикета. Я наполнил здоровенную пиалу горячей водой и сделал осторожный
глоток. Если закрыть глаза и напрячь воображение, вполне можно внушить
себе, что пьешь очень слабый несладкий чай - все лучше, чем ничего!
- Так что я могу сделать, чтобы ты проникся желанием выполнить мою
просьбу? - Настойчиво спросил Таонкрахт. - Неужели тебя не прельщают души
моих слуг?
- Маловато будет! - Нахально сказал я. - Какая-то пара сотен - нашел чем
удивить!
- Я могу добыть больше! - Таонкрахт снова приложился к "сибельтуунгскому
черному", звучно рыгнул и громогласно пообещал: - Сделаем! Мои соседи меня
боятся. Если я потребую, чтобы они...
- А кто это такой? - Перебил я его. В зал только что вошло совершенно
невероятное существо.
Представьте себе человека, одетого в своеобразную паранджу до колен,
сшитую из толстого войлока - этакий серый холм на худых ногах, обутых в
серые матерчатые сапоги, с сумрачно-серьезным лицом, выглядывающим из
овального отверстия в соответствующем месте.
- Здесь никого нет, - Таонкрахт растерянно огляделся по сторонам. - Тебе
примерещилось.
- Ничего себе - примерещилось! - Встревоженно возмутился я. Меньше всего
на свете мне сейчас хотелось, чтобы этот "холм" оказался галлюцинацией: то,
что мне волей-неволей приходилось принимать за реальность, было способно
свести с ума и без дополнительных наваждений. Я ткнул пальцем в сторону
войлочного незнакомца: - А это что за палатка на ножках?
Услышав меня, диковинный экспонат поспешно ретировался, а Таонкрахт
непонимающе уставился на меня.
- Что ты имеешь в виду? Я никого не видел... - Его лицо внезапно
перекосилось от гнева и, как мне показалось, тревоги, и он взволнованно
спросил: - А как он выглядел - тот, кого ты увидел?
- Я же говорю - палатка на ножках... Такой серый войлочный холм с дыркой,
из которой выглядывала чья-то любопытная рожа.
- Это был Габара! - Таонкрахт смотрел на меня с суеверным ужасом. - И ты
его увидел! Ты воистину всемогущее существо!
- Еще бы я его не увидел, - фыркнул я, - а что, считается, что ТАКОЕ
можно не заметить?
- Он же невидимый, - упавшим голосом сказал он. - Все Габара в
совершенстве владеют этим искусством.
- Так это был человек-невидимка? - Развеселился я. До меня наконец дошло,
что Таонкрахт действительно не видел войлочную "палатку" - и не потому, что
он так уж много выпил, а потому, что это каким-то образом согласовывалось с
загадочными законами местной природы. Я тут же насел с расспросами на
своего единственного информатора: - А кто такой этот "Габара"? И почему он
тут бродил?
- Соглядатай, - мрачно сообщил Таонкрахт и снова потянулся к кувшину.
- Чей соглядатай? Соседский, что ли? - Понимающе усмехнулся я. - Сейчас
расскажет твоему соседу, что ты раскатал губу на души его слуг?
- Ты что, какие соседи! - Отмахнулся он. - Габара - это служитель касты
Сох . Они соглядатайствуют по приказу Ургов.
- Тех, которые якобы оставили вам "правильный огонь"? - Заинтересовался
я. - А кто они такие?
Местные правители?
- Если бы правители! Я сам правитель на своей земле, между прочим... Они
скорее сродни тебе, или даже Ему - Он ткнул пальцем в направлении неба.
Насколько я понял, он имел в виду бога, но не решился произнести это слово
в моем присутствии. Вообще-то странно: с какой бы это стати у человека,
живущего под тремя солнцами, взялись классические христианские суеверия?
- Они уже давно исчезли с лица земли, покинули этот мир, но они всегда
рядом... Одним словом, Урги
- это Урги, - Таонкрахт перешел на свистящий шепот. - Плохо, что они уже
пронюхали о тебе. Хотя...
Ха! Жизнь - это борьба! Не было еще такого, чтобы настоящий альганец не
договорился с Сох... А если договорился с Сох, считай, что договорился и с
Ургами. Забудь о нем.
- О'кей, - вздохнул я, - поверю тебе на слово.
- Но как, однако, ты его углядел! - Снова изумился Таонкрахт. - Он
покачал головой и в очередной раз приложился к кувшину. По моим подсчетам
он уже выдул не меньше литра своего крепкого пойла, и ничего - только рожа
еще больше раскраснелась. Вот это, я понимаю - великий чародей!
- А может быть, мы сделаем так, - осторожно предложил я, - ты прочитаешь
какое-нибудь заклинание, чтобы я вернулся назад, а потом, когда ты
договоришься с этими ребятами - Сохами, Ургами и остальным начальством, я
вернусь. Возможно, к этому времени мое настроение переменится, и мы сможем
договориться...
- Но я не могу тебя отпустить! - Растерянно сказал Таонкрахт. На его
раскрасневшейся роже появилось выражение неподдельного ужаса, но он быстро
взял себя в руки и решительно помотал головой - для пущей убедительности.
- Как это - не можешь? - Опешил я. Нельзя сказать, что я действительно
надеялся так легко его уговорить, но разочарование было совершенно
сокрушительным, как удар под дых. - Скажи прямо, что не хочешь, - я
старался говорить сердито, но боюсь, мой голос дрогнул от отчаяния.
- Я не могу отпустить тебя, пока мы не закончим сделку, - объяснил он. -
Если демон не выполнит то, ради чего его вызвали, освобождающее заклинание
не подействует... - Наверное на моем лице появилось совершенно неземное
выражение, потому что Таонкрахт торопливо добавил: - А если демон убьет
чародея, который его призвал, он навсегда останется в этом мире, поскольку
некому будет его отпустить.
- Врешь небось, - устало сказал я. - Ладно, ври пока можешь.
- Может быть, ты просто даруешь мне бесконечно долгую жизнь и могущество,
прямо сейчас? И сразу отправишься туда, откуда пришел, - нахально предложил
он, звучно отхлебнув из своей посудины. - Триста душ тебе хватит?
- Мало. - Твердо сказал я. - Могущество - это тебе не хрен собачий...
Слушай, я устал. Я хочу остаться один. Мне нужно подумать.
- Я отведу тебя в лучшие покои этого замка, - важно согласился он.
- В лучшие не обязательно. Я хочу остаться в той комнате, в которой я
провел ночь. Если уж там горит "правильный огонь"...
Таонкрахт едва заметно скривился. То ли комната была нужна ему для других
целей, то ли он сожалел, что был со мной не в меру откровенен, когда
рассказал про огонь, то ли он планировал поместить меня в спальню, из
которой мне не удалось бы выйти без его помощи. Черт знает, что творилось в
его безумной голове!
- Там тебе будет неудобно, - наконец сказал он. - Там даже нет кровати.
- Ну так прикажи, чтобы ее поставили. Я так хочу.
Я еще и сам не знал, почему хочу поселиться именно в той комнате, просто
доверял своему инстинкту, который требовал, чтобы мое драгоценное тело
оставалось на обжитой территории и не совалось в незнакомые места.
- Хорошо, если ты так желаешь, - вздохнул Таонкрахт, - я прикажу
поставить там кровать.
Я мысленно поздравил себя с маленькой победой - хотя, на кой черт она мне
сдалась, эта победа?!
Пока Таонкрахт орал на своих горемычных слуг, которым по его расчетам в
ближайшее время предстояло лишиться души, я понял, что мой желудок ноет от
голода, взял со стола кусок толстой мягкой лепешки и осторожно отщипнул
краешек. Вопреки моим смутным опасениям, лепешка оказалась невероятно
вкусной. Впрочем, в стрессовых ситуациях мой аппетит дезертирует первым,
поэтому я не наслаждался едой, а методично запихивал в себя необходимое
количество калорий.
Когда желудок перестал ныть, я отложил лепешку в сторону и вопросительно
посмотрел на Таонкрахта.
- Ну что, все готово?
- Думаю, да, - Он решительно поднялся с места. - Пойдем, проверим. Этих
лодырей, моих слуг, надо поторапливать, а то они до ночи будут возиться...
- А ты уверен, что у них есть души? - Ехидно спросил я, когда мы
добрались до моей комнаты. - По крайней мере, мозгов у них нет, это точно!
Я не зря ехидничал. Дюжина здоровенных ребят отчаянно пыталась втиснуть в
маленькую дверь громоздкое сооружение, отдаленно напоминающее кровать. На
самом деле сие было вполне возможно - для этого следовало просто развернуть
злосчастный предмет обстановки, а не пихать его поперек.
Таонкрахт зарычал, на бестолковые головы его несчастных слуг посыпались
затрещины. Между делом он все-таки как-то объяснил им технологию вноса
мебели, так что через несколько минут процесс был благополучно завершен. Я
удовлетворенно кивнул, вошел в комнату и устало опустился на кровать.
Больше всего на свете мне хотелось спать - в глубине души я почему-то
надеялся, что мне удастся проснуться дома...
- Я пришлю к тебе спокойноношного, - пообещал Таонкрахт. Он почему-то
последовал за мной и даже уселся рядом на край кровати. Кувшин с
"сибельтуунгским черным" он предусмотрительно взял с собой и теперь звучно
отхлебывал очередную порцию горючего.
- Не надо ко мне никого присылать, - несчастным голосом попросил я. - Мне
нужно побыть одному. Ты можешь уйти? Мы еще успеем пообщаться, будь уверен!
- Хорошо, как скажешь, - Таонкрахт грузно поднялся с моего ложа и
направился к выходу. Уже стоя на пороге он упрямо сказал: - Но
спокойноношного я все-таки пришлю. Если он тебе не понравится - убей его, я
не стану возражать! Самому надоел...
С этими словами он удалился, а я вытянулся на кровати и тихонько застонал
от тупой боли в груди - я был совершенно уверен, что это ноет моя
собственная душа, хотя до сегодняшнего дня она казалась мне совершенно
здоровой частью организма... Пострадав так с четверть часа, я наконец
сделал то, с чего следовало начинать, а я все откладывал - отчасти потому,
что у меня не было никаких сил, а отчасти потому, что я отчаянно боялся
результата.
Дело в том, что в последние годы моя прежняя (и только что внезапно
завершившаяся) жизнь, в которую я так хотел вернуться, была не просто
прекрасной - она была по-настоящему удивительной.
Не хочу вдаваться в подробности, которые больше не имеют значения,
поскольку какая-то могущественная сволочь, приставленная записывать мои
деяния в очередном томе Книги Судеб безжалостно залила эти главы густой
черной тушью. Скажу только, что моя прежняя жизнь была переполнена
невероятными чудесами , и я сам умел совершать некоторые из этих чудес - уж
не знаю, как мне это удавалось, но вообще-то я довольно легко обучаюсь
всяким новым фокусам, как цирковая обезьяна... Нужно было проверить,
остались ли при мне хоть некоторые полезные навыки. И я проверил.
Случилось то, чего я боялся больше всего на свете - боялся потому, что в
глубине души с самого начала знал, что именно так все и будет. Я обнаружил,
что больше ничего не умею - вообще ничегошеньки! Я был совершенно безопасен
для окружающих, как секс с дюжиной презервативов. И совершенно бесполезен.
Легкомысленное могущество, доставшееся мне с удивительной легкостью,
оставило меня - словно и не было ничего. "Великий и ужасный" сэр Макс
закончился - я здорово подозревал, что навсегда. "Бедный, бедный господин
Таонкрахт, - с тоскливой усмешкой подумал я, - тоже мне вызвал "демона"! По
всему выходит, что ты - не самый везучий парень в округе! А уж я - и
подавно..." Мне было по-настоящему плохо, но я все-таки задремал - почти
сразу же, словно спешил сменить причудливую чужую реальность этого мира,
озаренного светом трех солнц, на не менее причудливую, но хорошо знакомую
реальность сновидений. Впрочем, меня тут же разбудил чей-то писклявый
голосок. Отчаянно фальшивя он пел какую-то дремучую колыбельную, способную
усыпить разве что роту солдат после недельного марш-броска - просто потому,
что эти ребята могут спать даже стоя на голове в оркестровой яме оперного
театра во время репетиции.
- Заткнись! - Сонно потребовал я.
В ответ раздалось тихое бульканье и отчаянный кашель - с перепугу певец
подавился собственной слюной. Я разлепил глаза и увидел перед собой
существо неопределенного пола в ярко-красном балахоне, украшенном
многочисленными лентами, блестками и прочей фигней в таком духе - словно
его костюм старательно соорудила пятилетняя девчонка для своей любимой
куклы. Я вспомнил обещание Таонкрахта прислать ко мне какого-то
таинственного "спокойноношного" и понял, что это он и есть.
- Убирайся отсюда, - буркнул я. - Убивать тебя так и быть не стану, но
чтобы через секунду здесь было тихо.
Существо попятилось назад, простодушно хихикая. Я сонно подумал, что все
обитатели это места, кроме, разве что, самого Таонкрахта, почему-то все
время ржут не по делу, и снова провалился в милосердную темноту сна без
сновидений.
Глава 2. Хинфа и другие радости жизни
Когда я проснулся, было уже темно. До меня снова доносились какие-то
странные звуки, но они не походили на давешнее фальшивое музицирование -
скорее уж на вечернюю мантру какого-нибудь буддийского монаха: тихий, почти
монотонный гул, не лишенный, впрочем, некоторой приятности. Это странное
гудение умиротворяло меня, я почувствовал себя если не счастливым, то по
крайней мере, совершенно спокойным. В данных обстоятельствах это было
щедрым подарком судьбы. Поэтому я снова закрыл приоткрывшиеся было глаза,
словно боялся, что удивительное настроение может покинуть меня через эти
распахнутые форточки. Через несколько минут я понял, что спать мне больше
не хочется и решил взглянуть на источник звука, оказавшего на меня столь
благоприятное воздействие.
Красноватого света пламени в камине было достаточно, чтобы разглядеть
человека, стоявшего в изголовье моей постели. Он оказался почти точной
копией того войлочного "холмика", которого мой приятель Таонкрахт считал
невидимкой. "Еще один соглядатай? - Лениво подумал я. - Или тот же самый? С
какой стати, интересно, он решил помедитировать в моем присутствии?
Проверяет, увижу ли я его на этот раз - так, что ли?..."
- Чего тебе надо, чудо природы? - Добродушно спросил я. Гул тут же
прекратился, а "холмик" рухнул на пол, как подкошенный. Несколько секунд я
растерянно хлопал глазами, не в силах понять, что происходит. Потом
решительно покинул свое ложе и склонился над незнакомцем: мне пришло в
голову, что он тоже считает меня "демоном", а поэтому вполне мог хлопнуться
в обморок от страха, обнаружив, что я проснулся, и теперь ему предстоит
остаться наедине с этаким чудищем. Я довольно долго искал его пульс, но так
ничего и не обнаружил. Зато заметил, что в одной руке бедняга сжимал
какой-то странный предмет: темный, довольно толстый, причудливым образом
загнутый прут из совершенно неподдающегося определению материала. Я
машинально взялся за него и тут же отдернул руку: ощущение было не из
приятных, какая-то странная неритмичная вибрация, слабая, но вызывающая
раздражение. Счастливый обладатель диковинной вещицы вцепился в нее мертвой
хваткой. В конце концов, я бросил это гиблое дело и принялся похлопывать
его по щекам, потом осторожно потряс за плечи. Все было бесполезно, так что
через несколько минут до меня начало доходить, что дело куда хуже, чем мне
показалось. Никакой это был не обморок, у меня в охапке наличествовал самый
настоящий свеженький покойничек. Я ощутил холодную дрожь, поднимающуюуся по
позвоночнику, а потом - не слишком интенсивную, но противную тошноту, как
всегда, когда мне доводилось встречаться со смертью.
- Ты что, умер? - Глупо спросил я у неподвижного тела.
Ответа не последовало. А я почувствовал такую слабость, что был вынужден
снова опуститься на кровать. "Надо позвать Таонкрахта и сказать, что у него
тут покойник, - вяло подумал я, - но как его позвать-то? Телефонов у них
вроде нет..." После этого глубокомысленного вывода я заснул - до сих пор не
могу поверить, что оказался способен заснуть в таких волнительных
обстоятельствах, рядом с остывающим трупом таинственного незнакомца, но
именно это я и сделал. Думаю, я просто никак не мог поверить, что все это
происходит со мной на самом деле...
На рассвете меня разбудили истошные вопли, знакомые мне по вчерашнему
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг