Как и раньше ступени становились все круче и уже. Трудно было
ставить ногу и трудно было заставить сделать еще шаг. К тому же
ледяной пронизывающий ветер бил в лицо, подталкивая в пропасть.
Шли всю ночь, преодолевая себя. Уже не чувствуя тяжести ног и
крутизны подъема. Шли, чтобы не упасть.
Только когда забрезжил рассвет, ступени начали разглаживаться,
и повеяло теплом. Успев только заметить, что в этот раз Лестница не
превратилась ни в степь ни в лес, а расстелилась вокруг своим белым
прозрачным камнем, они провалились в тяжелое забытье.
Опомнились к полудню. От белого камня Лестницы шло приятное
тепло. И после ледяного ветра и узости ступеней не было лучшего
наслаждения, чем лежать спиной на широкой поверхности, не заботясь о
том, что любое движение может привести к падению.
Белый камень Лестницы, простирающийся вправо и влево, сколько
хватало глаз, обрывался в двух дюжинах шагов впереди. Дальше
плескалась вода. Кристально чистая, прозрачная. И вдали, в тысяче
шагов блестел другой молочно белый берег.
- Ничего себе! - воскликнул Итернир, - море на лестнице!
- А что такое море? - тут же спросил Ригг.
- Это... - затруднился Итернир, - когда воды много, совсем
много, до горизонта и гораздо дальше. И вся соленая.
- Кто?
- Вода, - пожал плечами Итернир.
Принц, удивленный примитивностью вопроса поглядел на Ригга с
нескрываемым презрением.
Меж тем Ригг подошел к воде, зачерпнул горсть и осторожно
попробовал.
- Не соленая, - недоуменно посмотрел он на Итернира.
- Ну и Ёнк с ней! - махнул рукой тот, - что делать-то будем?
- Эта... - завозился Крын, - поесть бы... а то ж отощаем.
- Верно подметил, - похвалил Итернир, - не полопавши, как
потопаешь?
Развязали мешки, разложили еду.
- Ну, - требовательно оглядел спутников Итернир, - и кто же из
нас умеет плавать? И главное, как перебраться остальным? И вообще,
чем выше мы забираемся, тем больше я убеждаюсь, что надо с собой и
кузню таскать и обоз с лесом.
- А почему плыть? - раздраженно спросил Кан-Тун.
- А ты умеешь летать? - удивился Итернир.
- Что же, все время ломиться напролом? Вода не может висеть в
воздухе. У этой... этого таза должны быть борта. По бортам пройти
гораздо проще.
- Лихо, - по-настоящему удивился Итернир, - не ожидал.
- Значит, посмотрим, - кивнул Ригг.
После трапезы пошли вдоль края водоема. Однако через три сотни
шагов ступень обрывалась, открывая взору бескрайние поля облаков под
синим небом. Но, что самое главное, края водоема не было. Не без
опаски они заглядывали через край, но вода там была так же срезана,
как и край Лестницы. Как будто здесь она переставала быть жидкой.
Попробовали на ощупь, но рука ощутила все ту же привычную и мокрую
податливость. Словно какая-то невидимая тончайшая стена держала воду
в границах этого бассейна.
Ожидая такого же результата, дошли до другого края. Та же
картина.
- Ну, - повторил Итернир, - и кто же из нас умеет плавать? - и
не без улыбки добавил, - И вообще, чем выше мы забираемся, тем
больше я убеждаюсь, что надо с собой и кузню таскать и обоз с лесом.
А кроме того, судя по всему обход на Лестнице, как видно не
предусмотрен как принцип мышления.
- Мышления чего?.. - переспросил Ригг, под шум зачесавшегося
Крына.
- Ерунда, - отмахнулся тот, - Идеи-то есть?
- Мешок надуть, - предложил Ланс, - и плыть на нем. Я могу
плавать.
- И я могу плавать, - подал голос Ригг.
- Как мешок надуть? - недоуменно спросил принц.
Вместо ответа Ланс вытряхнул из своего кожаного дорожного мешка
все, что там оставалось, подошел к воде и, надув мешок воздухом туго
его перевязал. Бросил в воду и тот закачался на мелкой ряби.
- И на этом плыть? - скривился принц.
- Похоже, да, - ответил Итернир, - только вот незадача -
мешок-то один.
Решено было переправляться парами. Один пловец и второй на
мешке. Потом пловец должен был переправить мешок обратно и его
сменят.
- Кто пойдет первым? - вновь с веселой серьезностью оглядел
всех Итернир.
- Я, наверное, смогу, - предложился Ригг.
- Возражения есть? - продолжил Итернир, - возражений нет. Кто в
паре?
- Може... - неуверенно прогудел Крын, - эта... ну... я?
- Нет, - вздохнул Итернир, - это же, мы с принцем останемся
здесь? Так, скорее всего, передеремся. Так что лучше сейчас
кому-нибудь из нас. Ты как?
Принц в ответ пожал плечами.
- Ну, - подвел итог Итернир, - тогда боги вам в помощь.
Ригг с принцем разделись. Вещи принца сложили в мешок Ланса,
надули. Охотник нырнул в теплую воду, фыркнул. Принц неуверенно
погрузился, и, вцепившись в мешок, закачался на поднятой волне.
- Ну, - ободряюще улыбнулся Ригг, - поплыли.
- Как? - удивился принц.
- Ты ногами-то по воде бей, гляди как я. А руками за мешок
держись.
Принц, поднимая тучу брызг, усердно замолотил по воде.
- Нет, - покачал головой охотник, - ты по верху бьешь, а надо в
воде. Гляди еще раз.
Принц внимательно посмотрел, как движется в воде Ригг и
предложил.
- А может быть, ты меня толкать будешь? Или тащить?
- Ты что, - воскликнул с берега Итернир, - опять дворцовые
капризы?
- Я не приучен болтаться в воде, как грязные рыбаки, -
высокомерно заявил принц.
- Ох, ты бедненький, - посочувствовал Итернир, - не приучен.
Ну, учись. А то дно-то видать.
В прозрачной воде дно и впрямь было видно. Все тот же молочный
камень Лестницы. Оно казалось совсем близким, но на деле глубина
превышала два человеческих роста.
- Ты... - начал было гневную тираду принц, но, окунувшись,
осекся, - не тебе учить, что мне следует делать и уметь. Ты всего
лишь грязный...
Но, качнувшись на волне, хлебнул воды и замолчал.
- Да ладно, - пошел на мировую Итернир, - не умеешь и ладно.
Чего же теперь - утопиться? Хотя и то дело: большому кораблю -
большое кораблекрушение!
И, довольный своими словами, расхохотался.
Нерешительно шлепая ногами по воде, изредка поддерживаемый
двигающимся рядом, словно лягушка, Риггом, принц направился к
противоположному берегу.
Итернир пошатался вдоль берега, потом, глядя, как бреется Ланс,
и сам поскоблил щетину, но без особого рвения. Потом постелил плащ
на камень и лег на спину, глядя в небо. Нога распухла, ныла и не
давала спать. Желая отвлечься, Итернир стал смотреть в небо. Здесь
оно было очень синее и глубокое. Поистине бездонное. Можно было
бесконечно смотреть в это недостижимое небо. Оно успокаивало. И в то
же время воплощало бесплодность их попыток - сколько бы они не
поднимались, небо становилось все выше и недостижимее. Здесь высоко
над землей казалось нелепым, что небесный свод - твердь. Казалось,
что это бездонный омут.
Ему подумалось, что не так часто выпадали в жизни моменты,
когда можно было вот так спокойно без суеты, поглядеть в небо,
подумать, помечтать. Хотя теперь мечтать уже почти и не о чем. Все
мечты выцвели и растерялись. Он даже не мог вспомнить ни одной из
них.
Это удручало.
Зато помнил, как давным-давно, далеко-далеко отсюда он был вот
так же предоставлен сам себе. Обычно сидел на краю невысокого яра,
возле одинокого дерева. Справа, за рощей шумел город, которого уже
нет. А перед ним за полями синели горы.
Он любил здесь бывать. Смотреть на птиц, радоваться солнцу и
свежему ветру. Любил настолько же, насколько было противно корпеть в
отцовой мастерской над скорняжным делом, и насколько противны были
запахи отцовского ремесла. Ремесла, которое ему упорно не давалось.
У них с маленьким Итерниром была взаимная неприязнь.
Итернир приподнялся на локтях и поглядел на воду. В сотне шагов
от берега виднелись головы принца и Ригга. Итернир подумал, что
лучше бы этому принцу утонуть, как и всей его семейке. Это из-за
них. Все из-за них. Он вспомнил, как впервые столкнулся с войной,
которую вела их маленькая страна.
- Ирка! Ирка! - громкие возгласы соседского мальчишки разбили
его уединение на звенящие осколки, - там наши воевать пошли! Айда,
поглядим!
Итернир ловко подхватился, и они вдвоем побежали к городским
воротам.
Народу там уже было много. Женщины, старики, ремесленники,
крестьяне. Все вышли провожать княжьи дружины. Толпа выстроилась по
обе стороны от дороги, что вела от города вдоль реки к выходу из
долины.
- Идут! Идут! - раздались крики.
В городских воротах потемнело, и полились наружу стройные ряды
воинов. Они улыбались, шутили, некоторые, выбегая из строя, целовали
девушек. Теперь, вспоминая, Итернир понимал, что они были вооружены
куда как плохо, но тогда блестящие копья, круглые шлемы, окованные
щиты и сверкающие нашитыми бляхами кожаные куртки, произвели на него
неизгладимое впечатление. Вел войско сам князь. Шел пешком, как и
воины. Проворный грум вел его коня в поводу.
Все мальчишки города тогда завидовали этому груму. Как же! Идет
воевать с остальными взрослыми! Следом за отцом шел молодой княжич.
Улыбался и радовался вместе с остальными. Да и одет был также, как
другие воины. Разве что сталь меча была чуть надежнее.
Одеждой отличался лишь сам князь. Надетое поверх кольчуги
развевалось на ветру свободное платье цветов княжества - темно
синего и темно-коричневого цветов с небесно-голубой каймой.
Весь город ликовал. Воины пойдут, победят врагов и вернутся с
победой. Хвала богам!
Но война затянулась.
А город жил привычной жизнью. И над Итерниром нависла угроза,
что он все же станет скорняком, как и отец. И вся жизнь пройдет меж
шкур и шапок.
Итернир сбежал.
Он удрал перед рассветом, захватив с собой лишь круг хлеба, и
уже к полудню прибился к труппе жонглеров, дававших представление в
соседнем городе.
Глядя на акробатов, заклинателей огня, волшебника, он решил,
что это как раз то, что надо. Бродить по свету в кругу друзей.
Когда представление окончилось, и веселый парень начал обходить
с шапкой зрителей, Итернир выбежал вперед и сказал:
- Возьмите меня с собой, я сбежал из дома!
Парень рассмеялся, но, когда мальчик разломил свой хлеб и
протянул ему половину, улыбнулся и велел полезать в фургон.
И потянулись города и веси. Итернир учился ходить по веревке,
жонглировать шарами и булавами, ходить на руках и еще много чему.
- Внимание, внимание! - звенел его голос на улицах и площадях,
- честные горожане, и нечестные жулики! Плуты и торговцы! Спешите
видеть. Только раз только для вас и всех остальных!
Он прославился. Люди приходили посмотреть именно на него.
Сначала на юношу, который умел складываться пополам. Потом на
человека, который умел плясать на натянутом канате. Потом на
человека с тысячью лиц. Его театр одного актера развлекал и
простолюдинов и аристократов и собирал полные площади.
Итернир вновь отвлекся от мыслей и поглядел по сторонам. Крын
безмятежно спал, гоняя храпом волны по воде. Ланс стирал одежду.
Вот настоящий воин, подумалось Итерниру. Если бы не он... Эх!
Если бы среди его народа были такие воины. Если бы сам он был с ними
тогда...
Итерниру вспомнилось, как он вернулся в родной город. Бродил по
родным улицам, жмурясь от воспоминаний и солнца. Дойдя до рыночной
площади, он уже готовился дать представление, но внезапно народ
зашумел, подался в стороны и в центр вышел, пошатываясь от усталости
изможденный человек. Его лицо пересекал глубокий шрам, а широкое
платье с цветами княжества было изорвано и заляпано грязью. С
удивлением и ужасом Итернир узнал в нем молодого княжича.
- Люди! - хриплым, надорванным голосом заговорил он, и вмиг
затих гомон, - я говорю с вами. С теми, кто кормит эту страну и кем
она живет и жива. С теми, кто и есть сама Пирения! Вы, пахари и
пастухи. Вы, лесорубы и плотники, строители и гончары, скорняки и
медники. На ваших плечах стояла и стоит эта страна. И сейчас я
обращаюсь к вам, потому, что не к кому больше обратиться. И потому
что вы на этой земле - всё!
Народ заволновался, но не перебил княжича.
- Вы все знаете, - махнул тот рукой и опасно покачнулся, -
знаете, что мы сдерживали врага на перевалах. Что он не мог ступить
на эту землю. Не мою землю, не моей дружины и не моего покойного
отца. Вашу землю! Но он разбил нас! И больше никто не может спасти
эту страну, кроме вас. Кроме тех, кем она дышит и кем она крепка. Вы
не воины, я это знаю. Но это ваша земля. И теперь только вы можете
ее спасти!
Волна негодования пронеслась по толпе. Замелькали длинные
горские кинжалы. Застучали по городу кузни. Кузнецы перековывали
косы и вилы на пики и копья. Медники ладили нехитрые доспехи. Через
три дня вышли ополченцы из города и на каждом перекрестке, в каждом
селении вливались в их ряды новые люди. Простые люди. Готовые
умереть за свою страну.
- Сынок! - обрадовался отец, когда увидел сына. На его голове
сидел неказистый шлем, сбитый из медного таза, - как хорошо, сынок,
что ты с нами!
- Ты что отец? - удивился Итернир, глядя на кинжал в
почерневших от работы руках отца, - тоже воевать собрался?
- Конечно, - кивнул тот, - конечно, сынок. А как же иначе?
- Ты что отец? Разве ты воин?! Да они вас всех перережут, как
свиней!
- Но одного-двух я заберу с собой на тот свет! - загорелся
огонь в глазах под седеющими бровями, - нет им жизни на этой земле!
Итернир всегда с болью вспоминал этот эпизод. Ему было очень
стыдно. Потому, что ушел. Посмеялся над пахарями и пастухами,
собравшимися под знамена молодого княжича, и ушел.
А когда вернулся, когда вновь вырвался из круговерти
представлений, городов и пыльных дорог, родного города уже не было.
Были только руины. Омытые дождями, поросшие травой. В горах еще
бился его народ за свободу родной земли, а на равнине стояли войска
врага.
Того ухода, тех слов и того смеха Итернир себе не простил.
Он видел многие города и народы. Он видел горы и море. Он
многое умел. Он устал от пыли дорог. Он считал, что всегда жил
весело, и выглядел молодо, но теперь, когда на собственной шкуре
испытал, где у человека находятся почки и печень, где сердце, он уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг