Анатолий Фисенко
"Дождик, дождик, пуще..."
Фантастический рассказ
Дома меня ждало чудо. Настоящее чудо. Да и как иначе назовешь крошечный
росток подорожника. Сколько разговоров было - мол, не приживется, завянет,
где это видано, выращивать дома такую редкость! Но вырос! Мне из Бразилии
обещали еще прислать семена, на этот раз лопуха. В нашем двадцать первом
веке живое растение в квартире встретишь реже, чем, скажем, попугая в
двадцатом. Впрочем, попугаев сейчас тоже не осталось...
Мелодично прозвенели часы - рабочий день в Климатическом бюро закончился.
Мне оставалось только взять кое-какую литературу по флоре, и домой. Я
подошел к библиотечному шкафчику в углу кабинета. На его верхней полке
теснились говорящие книги. На средней - визорные немые кинофильмы на
страничных экранах со струящимися разноцветными строчками. На нижней -
книги, хранящие не только звуки, но и запахи.
Вот эта - "Выращивание реликтовых растений" - пожалуй, именно то, что
надо. Я сунул кассету в карман, вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ.
По коридору уже спешили сослуживцы - на улице дожидался туристический
аэробус. Сегодня у нас экскурсия в ботанический сад - там выставили на
обозрение одну из последних берез.
- Рассаживайтесь, рассаживайтесь, - торопил шеф - А ты пешком добираться
будешь?
Я вздохнул
- Не могу я с вами! Мне подорожник полить надо!
Коллеги переглянулись, а начальник махнул рукой, отпуская, и добавил:
- Следующая экскурсия - к тебе.
Сбежав по ступенькам подъезда, я зашагал вдоль стены под защитой бледной
тени. На улице неслись пыльные вихри, они хороводили вокруг чахлых кустов,
запутывались в кронах редких деревьев и осыпались на головы редких
прохожих, с надеждой поглядывающих в палящее безоблачное небо. И
совершенно напрасно, в городе осадки сегодня не запланированы. Мне ли не
знать?
Я так торопился, что столкнулся с могучим парнем в брезентовой робе,
суетившимся возле грузовика и то ли помогающим, то ли мешающим роботам
укладывать в него пластиковые ящики. Ящики они выносили из приземистого
здания с вывеской "Книгохранилище".
- Ты что?! - рявкнул он и вдруг цепко ухватил мой локоть. - Ага, попался
Суховей Ураганыч? Узнаешь!
- Извините, гражда...- Я взглянул на парня пристально и ахнул, узнав
знакомого школьных лет. - Сева Котлов?
- Он самый! Эй, поаккуратнее! - Это уже относилось к шестирукому
металлическому гиганту, задевшему ящиком распахнутые складские ворота. Те
даже загудели.
- Грузчиком подрабатываешь? - поинтересовался я, подыскивая тему беседы -
особенно близкими друзьями мы никогда не были. - Ты же, по слухам, в
каком-то институте... постой-постой... и не выговоришь сразу... Инвторсыр,
что ли?
- Институт вторичного сырья, - ухмыльнулся школьный приятель. - А ты
погодой заправляешь? Тайфуны, ураганы... И не стыдно?
- С чего бы? - удивился я.
- В январе от вас снега не дождешься, летом - дождя. Неделю пороги обивал,
бюрократ ты всепогодный!
Я пожал плечами:
- Так это ты вчера скандалил? Заказы надо правильно оформлять, а то ливень
ему подавай, причем за городом. Рассаду там, что ли, высадил?
- Точно! Не цветочек же в горшочке, как у тебя. Наслышан, наслышан...
Киберы между тем, шумно затворив дверь книгохранилища, уже забрались в
кузов и чинно расселись на ящиках.
- Присоединяйся, - сказал Сева, - недалеко.
- Куда это?
- Узнаешь. Не пожалеешь. Помочь забраться?
Я забрался в кабину. Однокашник устроился рядом, включил автоводитель, и
машина тронулась. Некоторое время мы молча поглядывали по сторонам, хотя
любоваться особенно было нечем: бетон, асфальт, стекло. И те пыльные
смерчи, туманящие обзор.
- Как ты думаешь, - спросил наконец Сева, - чего здесь не хватает?
- Прохлады, зелени и газированной воды, - буркнул я.
- Нет, - хмыкнул приятель, - киосков с водой нам встретилось больше, чем
деревьев. А в остальном ты прав. Откуда же взяться нормальному
воздухообмену? А пыль? Раньше суховеи задерживались лесопосадками, но ведь
вырубили все, что можно, перевели на спички, мебель, книги. Это теперь
книги микрофильмированные, а раньше были из бумаги. Ты знаешь, как ее
делали?
- В основном из древесины, - я вспомнил о своем растении и вздохнул.
- Верно! Когда-то выпускалась масса скучных, неинтересных книг, которые
прямиком из типографии шли на склады. Ну были, конечно, и полезные книги,
но меньше, чем плохих. Так сколько бумаги уходило, а бумага - это деревья.
Сколько же их погибло, соображаешь? - Он кивнул на дорогу, вдоль которой,
словно километровые столбики, мелькали одинокие серые кусты. Мы уже
выезжали из города, и за обочинами потянулась выгоревшая от солнца степь,
просматривающаяся до самого горизонта. Ни рощ, ни отдельных деревьев.
Я неожиданно разозлился:
- Поздно спохватились! Поистребили леса, разбазарили семена. Сажать
нечего. Подорожник еле достал...
Приятель покосился на меня и неопределенно хмыкнул. Машина замедлила ход.
Стали попадаться стоящие грузовозы, какие-то механизмы, группы людей.
Возле самой большой мы затормозили. Многие были в накидках, дождевиках или
при зонтах, и все молча поглядывали то в небо, где плыло сиротливо облако,
то на поле, испещренное рядами лунок.
- А где мы, собственно? - поинтересовался я.
- На опытном участке нашего института. Сам же сказал - просили дождь
рассаду поливать.
Открыв дверцу, я спрыгнул на землю. Киберы сноровисто выгружали из кузова
ящики, складывали на ручные тележки и везли в поле.
- Опаздываете, коллеги! - К нам подбежал толстяк в плащ-палатке и болотных
сапогах. На его круглом лице подпрыгивали смешные круглые очки. - А вы,
кажется, из Климатического? Обещаете дождь?
- По графику, - я недоумевал и тщетно стремился не показать своего
замешательства, - если вы соответствующим образом договорились с
Климатическим бюро...
А Сева уже распоряжался роботами. Одни из них катили по полю тележки,
другие доставали из вскрытых ящиков книги и бережно опускали в лунки,
третьи чем-то их поливали из голубых баллонов и заравнивали почву.
Я закрыл рот и судорожно глотнул.
- Извините, что-то, наверное, с глазами. Там, в поле... Ущипните меня.
Толстяк охотно повиновался. Все осталось по-прежнему: тара пуста, лунки
засыпаны, а присутствующие изучают облако, почерневшее и набухшее, готовое
разразиться грозой.
- В нашем Инвторсырье, - сказал толстяк, наслаждаясь моим изумлением, -
разработана оригинальная методика возрождения лесных массивов. Разве вам
не объяснили?
- Собирался, шеф, - сообщил вновь очутившийся рядом Сева Котлов. - Да не
успел как-то. Суховеич, разве не ясно - здесь рождается чудо. Мы изобрели
препарат, преобразующий бумагу в то, чем она была раньше. А бумага это в
основном что?
- Древесина, - тупо отозвался я.
- То есть деревья. Молодец. Скажешь, преступление - уничтожать литературу.
Но это плохая литература, а мы снова поднимем леса, изведенные по
глупости, незнанию, неумению. Уразумел?
С минуту я соображал. Потом пробормотал:
- Знакомо. Бывало уже в истории. Книги жгли, запрещали, упрятывали в
спецхранилища. А вы их сразу в землю, в могилу! Поздравляю! А кто решает,
какие произведения на удобрения, какие на полку? Ты, Сева?
- Зачем же вы так, молодой человек? - "Шеф" бережно взял меня под локоть -
Художественные достоинства определяет Центральный компьютер, подключенный
к данным о том, как их читают в библиотеках, ведь и старинные книги
кому-то нужны. Их ведь и в букинистических магазинах еще продают. Так вот,
компьютер и здесь наводит справки, какие книги покупают, а какие нет. Вот
здесь, к примеру, девяносто девять тысяч девятьсот экземпляров монографии
Бредянского "Партогенез блохи". Вы знаете, что такое блоха?
- Нечто вымершее, ископаемое, вроде динозавра, - пробормотал я. - Но все
равно, можно ли уничтожить сгустки мысли?
- Балда, - добродушно сказал однокашник - Ты ее под расстрелом читать не
станешь. И никто другой. И все-таки по нескольку десятков экземпляров даже
самой скучной книги мы оставляем. А знаешь, сколько оказалось в мире такой
бумажной чепухи? Миллиарды и миллиарды экземпляров. И каждую можно
превратить в дерево!
- Сам балда! - огрызнулся я машинально, и вдруг я все сразу понял. Сначала
здесь, а потом повсюду зашумят новые рощи, потекут реки, заголубеют озера
и пруды. И климат будет мягче. И никто не поедет в ботанический сад
разглядывать одну из последних берез. Они появятся повсюду, как и ели,
липы, сосны...
- Неужели у вас получится? - тихо спросил я.
- Обязательно! Смотри...
Облако набухло в тучу, нависшую над полем, над застывшими в ожидании
людьми. Ослепительно заветвилась молния, громыхнуло - и хнынул дождь.
Сразу потемнело, запузырились лужи. Я мгновенно вымок, но продолжал, как и
все остальные, стоять под секущими струями. Потому что из почвы начали
проклевываться тысячи зеленых ростков. Возможно, это просто показалось -
влага застилала глаза, и все же я поверил: моему подорожнику не быть
музейной диковиной, которой завидуют другие. Невесть откуда появившиеся
мальчишки плясали по лужам, восторженно распевая старинную песенку:
"Дождик, дождик, пуще лей..." И я вдруг понял, что как заклинание повторяю
вместе с ними эти слова, которые теперь казались пророческими и мудрыми.
Юный техник, 1991, © 7, С. 42 - 46.
OCR В. Кузьмин
Sept. 2001
Проект "Старая фантастика"
http://sf.nm.ru
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг