Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
выигрывал у меня еще очко.
   Я на секунду задумался. Конечно, до столицы мой коняга дохромает и так,
а там я его сменю. Но это все же риск. Вполне возможно, что Рюдель
приготовил мне еще сюрпризы - скажем, отравил лошадей в королевской
конюшне. Тогда все пропало, потому что кавалер без коня - никто. Мой
Росинант, несмотря на крайнюю дряхлость, все же давал мне право воткнуть
свой вымпел Соискателя перед троном принцессы.
   - Ну хорошо, - принял я решение. - А кузница или мастерская у вас есть?
   Проводи нас.
   - Я был бы рад помочь кавалеру, - отвечал диспетчер, показывая, куда
идти.
   - Но работа в праздник неугодна Кресту - вчера нам весь день повторяли
это по телевизору. Никто не согласится помочь кавалеру.
   - Подкову вы мне найти можете? - спросил я его. Я не знал, о каком
Кресте талдычит желтый диспетчер и почему этого Креста так боятся, но мне
надо было подковать Росинанта.
   - Откуда у нас подковы? - вздохнул диспетчер. - За подковой надо ехать
на Ристалище.
   Я оглядел мастерскую. К счастью, здесь был простенький горн с ручным
наддувом, а в углу я высмотрел подходящий кусок железа.
   - А ну, Петрович, разжигай горн, - скомандовал я, стаскивая плащ. -
Надеюсь, Крест простит кавалеру некоторые причуды. Ведь имеет кавалер
право на причуды?
   Отковать подкову для меня не составило труда. Петрович тем временем
нашел несколько болтов, раскалил их и несколькими ударами превратил в
добротные гвозди. Когда я кинул темно-малиновую, покрывшуюся окалиной
готовую подкову на верстак и вытер пот со лба, вокруг меня уже стояло
человек десять. Они молча смотрели на меня, словно впервые увидели, как
человек работает.
   Баязета я всегда ковал сам, поэтому ремонт ходовой части горе-коняги не
занял у меня много времени. В пять минут я зачистил и подрезал копыто,
прибил подкову, обломал и расклепал выступившие наружу концы гвоздей,
запилил их. Пока я возился, зажав ногу лошади в коленях, Петрович держал
моего Росинанта под уздцы - его даже не пришлось привязывать. Разноцветные
комбинезоны все так же молча - словно языки проглотили - смотрели на мою
работу. Я протянул диспетчеру монету - по-моему, на нее можно было купить
подков на целый отряд рыцарей. На душе у меня было радостно: как-никак, а
очко у Рюделя я отыграл.
   - Желаю всем удачи и света, - сказал я. - Да будет тень Креста над вами!
   - Я провожу тебя, кавалер, - предложил диспетчер. Он вывел нас за
поселок, показал дорогу, потом, помявшись, сказал:
   - Пусть кавалер извинит меня... Я простой диспетчер, и это не мое
дело...
   Но я осмелюсь сказать: мы все желаем тебе победы. Мы все надеемся, что
твое копье не будет знать поражений. И если тебе понадобится наша помощь -
мы поможем. Даже если это неугодно Кресту...
   Последние слова он произнес так тихо, что я едва расслышал,
   - Спасибо, - растроганно ответил я. - Но почему вы решили оказать мне
доверие?
   - Ты... не настоящий кавалер, - сказал диспетчер тихо. - Мы видели, как
ты работаешь. Ни один кавалер не умеет работать. У тебя руки рабочего
человека. Ты - наш, хотя и одет кавалером...
   Я рассмеялся - его слова были мне приятны.
   - Спасибо за хорошие пожелания. Вскоре ты увидишь редкое зрелище - как
Рюдель вылетит из седла. Говорят, этого никто еще не видел. Так что не
пропусти!
   Там, где дорога входила в лес, я оглянулся. Фигурка в желтом
комбинезоне по-прежнему виднелась на краю поселка. Я помахал Фею рукой.
Теперь я знал, что не одинок на Изумрудной, что у меня есть сторонники.


   Глава 9. Долгая жизнь - проклятье

   Мы шли по лесу уже давно. Дорога, в полях проложенная почти напрямик,
здесь запетляла среди крутых, заросших вековыми деревьями холмов. Стало
сыро и прохладно. Кроны лесных великанов сомкнулись над нашими головами.
Где-то неподалеку бормотал и булькал ручей, в воздухе разносился странный
пряный запах переспелых листьев. Я невольно замедлил шаг, вглядываясь в
переплетенья ветвей по сторонам дороги. Лучшего места для засады нельзя
было выбрать. Я знал, что засады нет, а если будет, то Петрович
заблаговременно ее обнаружит, но ноги сами шли все медленней. И тут
Петрович остановил меня.
   - В лесу кто-то стонет, - сказал он. Мы продрались сквозь густые ветви,
и я увидел лежащего в траве человека в поношенной, грязной одежде, нa вид
ему можно были дать лет шестьдесят-семьдесят. Он был без сознания. Из
раны, рассекавшей его лоб, сочилась кровь, заливая лицо.
   Нам пришлось повозиться с ним довольно долго - мы смыли кровь,
продезинфицировали раны (еще три были на плечах и спине), заклеили их
биопластырем, обработали синяки и ссадины, вправили вывихнутое плечо,
сделали уколы. Неизвестный перестал стонать и заснул. Петрович внимательно
осмотрел и выслушал его.
   - Ничего опасного, - сказал он наконец.
   Примерно через час неизвестный пришел в себя.
   - Кто вы? - спросил он тихо, всматриваясь в нас. - Меня зовут Алексей,
а моего товарища - Петрович. Скажи, что с тобой случилось?
   - Я... умру? - он смотрел на нас с испугом и надеждой.
   - Через пять дней ты будешь здоровехонек. Все, что теперь тебе
необходимо, это покой, сон, хорошее питание. Где ты живешь?
   Неизвестный долго молчал, закрыв глаза. Потом попробовал подняться на
ноги, но силы ему отказали.
   - Помогите мне добраться до дому, - прошептал он. - Это совсем недалеко.
   Один я не смогу. Потом... дома я все расскажу.
   - Ты понесешь его на руках, Петрович, - сказал я и пошел за Росинантом.
Тот стоял на дороге, где мы его бросили, свесив голову и хвост, ни на шаг
не сдвинувшись с места.
   Мы блуждали по лесу довольно долго, пока, наконец, не отыскали
запрятанный в самой глуши домишко. Жилище незнакомца выглядело убого и
снаружи, и внутри. Мы уложили пострадавшего на кровать, напоили, дали
таблетку антеина. Постепенно наш пациент приободрился.
   - Скоро ночь, - сказал он. - Оставайтесь у меня... Мне будет плохо
одному.
   Я понял, что он боится одиночества, темноты, своей слабости, чего-то
еще.
   - Хорошо, мы переночуем здесь. Сегодня тебя не стоит оставлять одного.
Но я попрошу тебя назвать свое имя.
   - Увы, у меня давно уже нет имени. Мое имя отобрано и передано другому,
потому что я нарушил один из основных запретов - я слишком долго живу. А
когда-то меня звали Летуром.
   - Ты - Летур?! - чуть не закричал я. - Художник Летур?
   - Нет, я не художник. Художник - это мой сын. Скажи - ты что-нибудь
знаешь о нем? Неужели он еще жив?
   Я оглянулся на робота. Петрович спокойно стоял у стены. Ему было все
равно - сидеть, стоять или лежать.
   - Я попрошу тебя позаботиться о лошади, - сказал я ему. - Расседлай ее,
пусти попастись, да проследи, чтобы не сбежала. А если что-нибудь
понимаешь в лошадях, подумай, как ее немного приободрить.
   Робот ушел, и я облегченно вздохнул. Он наверняка знал кое-что о
художнике Летуре, и мне не хотелось при нем говорить неправду. Но не мог
же я сказать израненному человеку, что его сын погиб!
   - Я слышал, что твой сын - талантливый художник, Он написал
замечательный портрет принцессы Ганелоны, Принцесса его очень ценит и
любит. Вот и все, что я с нем знаю.
   Мой пациент так и засветился от счастья.
   - Спасибо тебе. Твои слова - самое радостное, что я услышал за всю свою
лишнюю жизнь!
   - Расскажи мне все по порядку, Летур. Я ничего не понимаю. Какая лишняя
жизнь? Что все это значит?
   И он начал рассказывать. Только теперь передо мной стала вырисовываться
подлинная картина жизни на Изумрудной - кое о чем я уже знал от Ганелоны,
о чем-то догадывался сам... Все оказалось сложнее и проще - и намного
хуже, чем я мог предполагать.
   - Прежде всего должен сообщить тебе, что все мы, населяющие эту
планету, не являемся аборигенами. Мы иммигранты, пришельцы из другой
системы, теперь никому не известной, появившиеся здесь сотни лет назад.
   - Я знаю это. И даже знаю, откуда вы прилетели, потому что сам только
сегодня прибыл оттуда. Ваша настоящая родина называется Земля, до нее
сорок пять световых лет. Ты знаешь, что такое световой год?
   - Знаю. Но сколько же времени ушло у тебя на дорогу?
   - Сегодня утром я был еще дома.
   - Поразительно... Наши предки провели в ракете много лет, пока
добрались сюда. И это имело трагические последствия. Очевидно, в пути
переселенцы подверглись действию какого-то фактора, изменившего
наследственность. Люди начали умирать молодыми, и с этим не удалось ничего
поделать.
   Были и другие беды, неизбежные при подобных переселениях. На новом
месте на беглецов обрушились неожиданные эпидемии, их косили беспощадные
болезни.
   Одно время все существование колонии висело на волоске из-за огромной
детской смертности. Наконец удалось найти прививку, которая спасала детей.
   Но со взрослыми все обстояло по-прежнему. Мужчины умирали в расцвете
сил, как только достигали сорока лет, - умирали мгновенно, без мук, без
каких-либо предшествующих симптомов. Женщины, продолжательницы жизни,
воспитательницы детей, жили еще меньше.
   Примерно в те же годы, когда была введена обязательная прививка всем
новорожденным, спасавшая их от смерти, появилась и религия. Первые
переселенцы тоже верили в своего бога, но это была формальная вера. Новая
религия, религия Креста, была фанатичной, исступленной, беспощадной. Люди
не знали, почему они умирают, и искали объяснения в иррациональном, потому
что верить - это проще, чем знать. Вера ни к чему не обязывает, она учит
смиряться, принимать мир таким, каков он есть.
   Представь себе, как страшно жить человеку, если он знает, когда пробьет
его час. Вот остался год, вот полгода, а вот всего месяц-два - небольшие
отклонения бывают, но итог всегда один. Представь себе этот ужас - целая
планета смертников! Целое человечество осужденных на смерть и знающих, что
помилования не будет... Что им оставалось делать? Было только два выхода -
или пьянство, безумие, самоубийство, или... вера. Люди хотели жить, и они
предпочли веру. Они по-, верили, что так надо высшему божеству, и верят в
это до сих пор.
   Одно время я думал, что есть и другой путь - наука. Ведь то, что мы
потеряли по дороге сюда, можно найти снова. Но почему-то этот путь был
оставлен. Больше того - на нашей планете практически нет науки. Мы живем
остатками того запаса знаний, который привезли с собой. Но и этот древний
багаж мы растеряли почти весь.
   Это естественно. Наука и религия - всегда враги. Стремление к знанию и
потребность в вере лежат на разных полюсах - я твердо уяснил это для себя.
   Сам я вере предпочел науку. И тоже потерпел неудачу.
   Я говорю "тоже", хотя твердой уверенности у меня нет. Но не могли же
люди за столько веков не попытаться справиться с бедой? Наши короли и
принцы, наши всемогущие кавалеры из Черного совета - они ведь тоже хотят
жить?
   Мне удалось узнать другое - такое страшное, что до сих пор я сказал об
этом только двоим. Но они умерли. Ты - третий, кому я открою эту тайну. Я
узнал, что прежде, и не так давно, люди жили гораздо дольше - лет до
пятидесяти.
   Ты можешь себе это представить? Жить лишний десяток лет? Совсем недавно
это было возможно. Но сработал неведомый механизм в нашем теле - и срок
жизни сократился. Вначале сорок пять, затем сорок лет - для мужчин, и еще
меньше - для женщин.
   И еще одно я узнал. Иногда механизм все-таки не срабатывает. Приходит
срок, а человек не умирает. Поверь, тут не ошибка в хронологии - каждый из
нас считает не только годы, но и месяцы своей жизни. И вот человек живет -
год, три, десять, вызывая вначале любопытство у окружающих, потом
раздражение, потом - ненависть.
   Ты видишь перед собой одного из таких людей. Я должен был умереть
двадцать лет назад. Но я все еще жив, и мне уже шестьдесят. Значит, можно?
Значит, есть надежда? Но меня не исследуют, не пытаются найти причину
чудесной аномалии. Наоборот, возненавидели так, что мне пришлось скрыться.
Уже много лет я прячусь в лесу, питаясь плодами и охотой. Сегодня мне не
повезло - я пошел осматривать свои силки и ловушки и неожиданно наткнулся
на людей, которые почему-то были не на работе. Ты видишь, что они со мной
сделали!
   Только чудом я вырвался из их рук. А ведь последние сорок пять лет я
тружусь над одной проблемой - пытаюсь понять, как вернуть людям долгую
жизнь.
   Когда-то я попытался обратиться к слугам Креста. Они слушали меня, но в
их глазах я видел только тупость и равнодушие. "Тень Креста над нами" -
вот все, что они смогли мне сказать. Так угодно Кресту - и это их
устраивает.
   Они глупы и бессердечны, а все их участие - только маска лицемерия. Им
надо, чтобы я не думал, не сомневался, а слепо верил. Я предъявлял им
факты, а они уверяли, что это ошибка, что сказка о долголетии - выдумка
смутьянов. Я доказывал, что люди несчастны, а они уверяли меня в обратном.
   "Посмотри, - ласково журчали они, - милостью Креста мы не знаем
болезней, не ведаем телесных страданий, у нас не рождаются уроды, убогие,
не умирают малые дети. Каждый, кто появился на свет, получает столько же,
как и все остальные, - и срок жизни, и жизненные блага. Все люди сыты,
одеты, умеренно трудятся, хорошо зарабатывают, развлекаются, дома их уютны
и красивы. Природа наша благодатна, места хватает всем, никому не
приходится рисковать собой в бурных морях, знойных пустынях, в горах и
снегах. Так угодно Кресту, а то, что ему угодно, - благо..."
   Летур откинул голову на подушку и замолчал. У него явно поднималась
температура. Я подозвал Петровича - он давно уже вернулся и стоял у стены,
слушая рассказ, - и мы начали возиться с раненым. Потом я снова дал ему
таблетку антеина, а когда та подействовала, стал готовить ужин.
Продуктовый НЗ, взятый по настоянию бабушки, сейчас нам очень пригодился,
потому что еды в доме не было никакой. Разыскав в шкафу две тарелки, я
положил на них по кубику, полил водой, и после минуты шипенья и бульканья
кубики превратились в сочные бифштексы, подрумяненные и аппетитные. Затем
из прозрачной упаковки я извлек пучок тонких палочек величиной со спичку и
тем же способом превратил их в макароны.
   Летур накинулся на пищу с жадностью - видно, жилось ему в лесу
впроголодь.
   Все же он обратил внимание, что Петровичу не досталось тарелки, и
предложил с ним поделиться.
   - Благодарю тебя, - отвечал Петрович. - Я сыт.
   - Он сыт, - подтвердил я, уплетая румяное горячее мясо. - Он недавно
хорошо подзаправился.
   Это было верно - только вчера Петровичу сменили аккумуляторы.
   - А теперь спать, - объявил я после ужина. - Утром нам надо быть в
столице.
   Когда мы легли - Летур на своей кровати, я на полу, - а Петрович вышел
присмотреть за Росинантом, я спросил хозяина, сколько лет его сыну.
   - Он уже достиг предела, - тихо ответил тот. - Ему сорок лет. Я не
видел его почти двадцать лет...
   Слова Летура многое мне открыли. Я понял, что причину смерти художника
искать бесполезно. Просто он уже прожил весь отпущенный ему срок...


   Глава 10. Рюделя никто не любит

   - Опять тот же сигнал, - сказал Петрович, когда мы были уже в
нескольких километрах от столицы. - На этот раз я его запеленговал. Скоро
узнаем, откуда он идет.
   - Передай запись на спутник - пусть на Земле займутся анализом.
   Словно услышав наш разговор, мой браслет вдруг зажужжал зуммером
вызова, и из экрана выглянуло улыбающееся лицо моей бабушки.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг