- Мне связывают ноги, - докладывал он невозмутимо, как всегда.
- Они что - собираются тебя нести? - удивился я.
- Не думаю. По-моему, меня хотят утопить. Мы находимся на самом берегу
реки. Да, ко мне привязывают камень.
Разговор шел по внутреннему устройству робота, не имеющему
акустического канала, и не был слышен для окружавших Петровича людей.
- Меня сталкивают в воду, - докладывал Петрович, - Вот столкнули. Иду
ко дну. Глубина метра три.
- Ты сможешь выбраться? - спросил я обеспокоенно.
- Конечно. Руки я уже освободил.
- Подожди минут пять, пока они уйдут, и возвращайся ко мне, -
распорядился я. - Ты мне будешь нужен,
Когда Петрович вошел в комнату, вода так и текла с него, Однако он
казался очень довольным.
- Судья задумал что-то еще, - сообщил он. - Я немного проследил за ним.
Он ожидает, когда вы уснете.
Я вспомнил про взрыв в конюшне, и мне стало тревожно.
- Всем надо немедленно уходить!
Петрович сходил в конюшню за Закатом, и мы ушли подальше в лес. Я
завернулся в одеяло, лег под кустом. Петрович стоял рядом и сторожил. Ему
было все равно - сидеть, стоять или лежать. Небо уже начинало светлеть,
одна за другой гасли звезды. Вскоре я уснул. Больше меня никто не тревожил.
Глава 17. Человек против автомата
Зеленое солнце Изумрудной уже поднялось над вершинами деревьев, когда я
открыл глаза. Капельки росы на траве перед моим лицом зажглись зелеными
огоньками. Десятиногая букашка неторопливо карабкалась вверх по травинке,
покачивая длинными спиральными усиками. Невдалеке слышалось фырканье коня,
В шаге от меня стоял Петрович - смотрел на утро всеми четырьмя глазами,
впитывая информацию, и стерег мой сон.
Пробуждение было быстрым и ясным. Прыжком поднимаясь на ноги, я уже
чувствовал, как во всем теле играет нерастраченная сила. Впереди меня
ждали бой, успех, слава, любовь - и бесконечно долгая удивительная жизнь.
От всего этого меня отделяло только копье Рюделя. Но если бы даже все
копья вселенной преграждали сегодня мой путь, утро не показалось бы мне
менее прекрасным.
- Здравствуй, Петрович! - закричал я от избытка чувств. - Ну как -
свалим мы сегодня Рюделя?
Петрович был машина точная. Он ответил мне, что вдвоем мы Рюделя,
безусловно, свалим, но по правилам я должен сделать это один. Еще он
сказал, что недавно в той стороне, где оставался покинутый нами дом,
поднялось большее зарево, как от пожара, что со спутника мне пожелали
успеха, но будить не велели, и что сигналов, которые он постоянно засекал
в эфире, сегодня совсем нет.
- A вчера вечером впервые прошло пять сигналов подряд, - добавил
Петрович для полноты сообщений, нo меня на заинтересовали сигналы из
радиохрама.
Бой, бой, бой - вот чем были полны мои мысли.
На Ристалище мы прибыли задолго до начала схваток, чтобы я смог без
помех размяться. Фей и его товарищи ожидали меня.
- Ты был npaв, - тихо сказал мне Фей. - По дороге сюда я прошел мимо
нашего дома. Его уже нет - сгорел дотла.
- Мы и это припомним судье, - пообещал я. Я был сыт по горло взрывами,
поджогами и отравлениями, поэтому решил не приближаться к отведенным мне
помещениям, где меня мог ожидать очередной рюделевский сюрприз. Я
распорядился сложить все свои доспехи не в раздевалке, а прямо на краю
поля, на виду у всех. После этого я с Петровичем и Феем направился к
трибунам, на которых уже начали собираться наиболее нетерпеливые зрители.
Под трибунами было сыро и сумрачно. Сверху раздавались шаги, через щели
сыпался мусор. Я встал возле входа в судейскую ложу и вдруг заметил
бравого ресторатора, который спешил куда-то с озабоченным видом. Увидев
меня, дядюшка Теодор смутился, глаза его забегали, и он постарался
прошмыгнуть мимо. Но я ухватил его за плащ и остановил.
- Ты пришел посмотреть, как я выполняю свое обещание? - спросил я
ласково, продолжая держать его за полу плаща. - Теперь уже недолго ждать.
Да, кстати, я все хочу тебя спросить - где ты раздобыл такого
великолепного коня?
Дядюшка Теодор, красный как рак, молча тянул плащ.
- Почему ты молчишь? Ведь я могу подумать, что он добыт нечестным путем.
Побагровевший ресторатор все дергал свое одеяние, губы его шевелились,
но издаваемые им звуки были абсолютно бессвязными.
- Ба, что я вижу! Да у тебя под плащом целый арсенал? А мне казалось,
что сюда могут приходить с оружием только кавалеры. Как я ошибался! Надо
будет рассказать стражникам о своем заблуждении. Что? Ты не хочешь?
Тут дядюшка Теодор так рванул плащ, что тот затрещал. Тогда я разжал
кулак.
- Я пошутил. Иди, занимай хорошее место. Только послушайся моего совета
- забудь про свои игрушки. - Я кивком показал, что имею в виду.
- Можно, я тоже скажу несколько слов? - прорезался наконец голос у
ресторатора. - Будь на месте благородного кавалера кто-то другой, мы бы
прирезали его так, что он и пикнуть не успел. Так что пусть кавалер идет
своей дорогой.
- А могу я узнать, почему для меня делается такое исключение?
- Кавалер должен сперва свалить кавалера Рюделя...
Дядюшка Теодор поплотнее запахнул плащ и исчез, оставив меня
раздумывать над его многообещающим "сперва"...
Через несколько минут я заметил автомобиль птицеголового судьи,
волочивший за собой хвост дыма, и приказал Петровичу отойти в сторону.
Судья лихо подскочил на своем драндулете ко входу и важно вышел из
машины.
Меня он заметил только у самой двери и перепугался так, что на него
было противно смотреть.
- Я приветствую кавалера... - пролепетал он. - Сейчас ему предстоит
важный бой...
- Молчать! - рявкнул я как можно свирепей. Когда бабушка говорила мне,
что грубость и наглость могут оказаться здесь более действенным оружием,
чем ум и логика, я не хотел ей верить. Но птицеголовый понимал только
такой язык - язык силы. - Ты сдержал слово? Где сейчас мой слуга?
- А... э... - заблеял судья. - Он... это... жив-здоров...
- Я сам знаю, что он жив-здоров. Я спрашиваю - ты сдержал слово?
Петрович, сюда!
При виде Петровича глаза у судьи вылезли из орбит и отвалилась челюсть.
- Теперь я знаю, что ты не только судья, но и палач, Неправедный судья
и никудышный палач. Но ты 6ольше не будешь судьей - я это тебе обещаю, Ты
не умеешь держать слова.
Я повернулся к Петровичу.
- Судье больше не понадобится автомобиль. Это излишняя роскошь - такому
подонку ездить в автомобиле.
Петрович понял меня с полуслова, Он чуть повернулся к машине -
раздалось шипение, над автомобилем встало белое облако дыма, и он
развалился на две аккуратные половинки. Еще белее, чем дым, стало лицо
судьи. От страха он начал громко икать.
- До конца схваток я разрешаю тебе оставаться судьей, - сказал я. - А
после боя я подумаю, что мне делать с тобой.
Птицеголовый был перепуган насмерть, и все же я заметил, как в его
глазах промелькнул злобный огонек. Я решил не оставлять ему ни малейшей
надежды.
- А если я не выиграю бой... Тогда мой слуга, который нынешней ночью
очень тебя полюбил, сделает с тобой то же, что и с автомобилем,
Я приказал Петровичу отвести судью в ложу и не выпускать оттуда ни под
каким предлогом.
- И пусть он прикажет своей страже убраться из судейской ложи. А не
послушается - изруби их, как капусту.
Я решительно отдавал кровожадные приказы, а Петрович послушно кивал. Я
знал, что он никого и пальцам не тронет, - но судья о том не догадывался и
принимал все за чистую монету.
- Надеюсь, что сегодня больше не будет никаких неожиданностей? Ни
взрывов, ни пожаров? - тут я провел пальцем по рукаву судьи. - Это что? На
твоей одежде копоть? Не из дворцовой ли конюшни? А может быть, из нашего
дома?
Судья дернулся, словно его ударили, и мне стало ясно, что мои
подозрения справедливы.
- Да, вот еще... - я вынул из кармана два снимка и сунул ему под нос. -
Вот тут Рюдель и ты с каким-то аппаратом. Если я увижу эту штуку хоть
раз... - я задумчиво посмотрел на остатки автомобиля. - А сейчас иди. И
суди праведно. Это твой единственный шанс. Петрович, от судьи ни шагу,
даже если тебе будет приказывать сама Ганелона!
Петрович подхватил обмякшего судью и поволок его в судейскую ложу.
В какое же болото ты попал, Алексей, думал я, направляясь к своим
друзьям.
Бабушка права - здесь могут отравить, ударить ножом в спину... О
честном рыцарском бое никто и не помышляет. Хорошо, что остался последний
поединок.
Но я ошибся - глашатаи объявили бой с неизвестным мне кавалером.
Это был какой-то обман - я знал, что все Соискатели, кроме Рюделя, уже
выбыли из борьбы. Видимо, кавалеры срочно мобилизовали еще одного
претендента. Вряд ли это был сильный боец - все свои резервы Рюдель уже
бросил в бой против меня. Ну что же, свалю еще одного - только и всего.
Я надел броню и уже собирался сесть на коня, когда увидел бегущую от
трибуны девушку. Это была Леннада,
- Принцесса желает успеха кавалеру Алексею, - сказала она. Ее щеки
раскраснелись от бега, а большие глаза под густыми дугами бровей были так
печальны, что у меня защемило сердце.
- Спасибо, Леннада, - сказал я как можно ласковей. - А каким будет твое
пожелание?
Она отпрыгнула от меня, как разъяренная кошка.
- Чтоб твой конь сломал ногу на первом же шагу! Чтоб твои руки ослабели
и не могли удержать копья! Чтоб солнце ослепило тебе глаза, чтоб пыль
задушила тебя!
- Не слишком ли много пожеланий сразу? - засмеялся я. Но девушка вдруг
расплакалась и села на траву, закрыв лицо руками.
- Пора, Алексей, - сказал мне Фей, показывая на Ристалище, в
противоположном конце которого уже показался мой противник,
Я сел на коня. Юлик протянул мне боевые перчатки. Раздался сигнал к
бою. Я опустил забрало, взял щит и копье.
Мой противник уже скакал навстречу. С первого взгляда я понял, что
всадник он не из лучших. Он сидел на лошади, растопырив ноги, и неуклюже
подпрыгивал в седле. Так скакать мог только новичок, впервые в жизни
севший на коня.
Закат шел идеально ровным галопом, и я уже нацелил копье в щит
противника, но состояние полного сосредоточения, которое всегда приходило
ко мне во время атаки, никак не наступало. Меня беспокоил какой-то пустяк,
какое-то полузабытое случайное воспоминание. Расстояние между мной и
противником все уменьшалось, а я никак не мог поймать ускользающую мысль.
Нас разделяло уже полсотни метров, сорок, тридцать. Что я должен вспомнить
- вспомнить сейчас, пока мы еще не сошлись на длину копья?
И я вспомнил До соперника было всего метров двадцать, и скакать
оставалось почти секунду, а я вдруг понял, что именно так, с нелепой
уверенностью механизма, скакал на коне Петрович, когда я однажды решил
испробовать его в верховой езде.
Против меня выступал на человек, а автомат - робот класса один,
похищенный Рюделем с Земли.
Автомат против человека - это было вопиющим нарушением устава конных
поединков, но нас разделяла всего секунда, и за это время мне следовало
все продумать и решить.
Секунда - огромное время для спортсмена. У себя на Земле мы измеряем
спои результаты с точностью до тысячных долей секунды. Но все же секунда -
очень короткий отрезок времени. Ее не хватит, чтобы прервать бой, подать
протест, дисквалифицировать бойца. За секунду можно только выиграть бой.
Или проиграть его.
Я хорошо знал, что такое робот класса один. Мне противостоял неуязвимый
механизм с терилаксовым корпусом, весящий почти двести килограммов,
абсолютно нечувствительный к моим ударам. Очевидно, для того Рюдель и
вывез его с Земли, чтобы поручить ему выбить меня из седла в веселой
рыцарской забаве. Рюдель должен был скрывать от всех свое тайное оружие,
даже ближайшие помощники могли не знать, что по его приказу сейчас
отстаивает свои права на принцессу не человек, а механизм...
Такое не сошло бы даже Рюделю. Поэтому - я был убежден в этом - он
проверил в бою робота сам, без свидетелей. Усадил на коня, дал щит и велел
скакать навстречу. Безрезультатно сломал о него десяток копий и, вероятно,
остался доволен. А чтобы не рисковать, - ведь с психикой роботов на
Изумрудной незнакомы, - копья ему в руки во время проверки скорее всего не
давал. Или давал, но приказал - на всякий случай - промахнуться. Поэтому
Рюдель не мог узнать того, что на Земле известно каждому ребенку, - что ни
один робот не способен ударить человека.
Роботы класса ноль были сверхинструментом и сверхоружием человека, но и
они подчинялись Первому 3акону. Петровичу цепи Первого Закона
заблокировали по разрешению Службы Безопасности, - эта точнейшая и
трудоемкая операция осуществлялась в одной-единственной лаборатории на
планете. У роботов же всех остальных классов заблокировать цепи Первого
Закона было принципиально невозможно.
До моего противника оставалось уже не двадцать, а всего десять метров,
когда я понял, как следует поступить. Копье робота, плотно лежавшее на
опорном крюке, уставилось мне в лицо. Но я знал, что робот не ударит.
Все случилось так, как я и думал. За миг до встречи наконечник его
копья чуть приподнялся и мелькнул где-то возле плюмажа. Я ударил точно и
сильно - у коней был отличный ход, и от удара мое копье разлетелось
вдребезги, но робот даже не качнулся. И я знал, что могу бить его так хоть
сутки - пока не сломаю все свои копья или вместе с конем не упаду от
усталости. Я повернул Заката, чтобы взять новое копье. - Возьми-ка щит, -
сказал я Фею.
Он встревоженно глядел на меня. Я поднял забрало и подмигнул ему. Мне
требовалось освободить руку, и щит только мешал мне.
Блок-кольцо я носил на левой руке, и переодевать его было некогда. Я
просто взял копье в левую руку, заранее стряхнув боевые перчатки. Мне было
все равно, какой рукой биться, - недаром я был обоеручный боец,
единственный в Содружестве.
Я включил блок-кольцо за секунду до столкновения. Эта секунда была
необходима, чтобы обездвиженный импульсом кольца робот начал терять
равновесие. Мой расчет оказался безупречным. Двух прыжков лошади вполне
хватило - робот уже заваливался назад и набок, поднимая копье, и мой удар
ускорил падение. Оглядываясь, я видел, как робот неуклюже грохается в
пыль, обрывая стремена.
Публика взвыла от восторга. "А-лек-сей! А-лек-сей!" - хором выкрикивали
с трибун. Разгоряченный конь подо мной плясал, изгибая гоголем шею. Я
поднял его на дыбы напротив королевской ложи и тут почувствовал, что он
падает.
Мне удалось вовремя спрыгнуть. Закат лежал на боку, его ноги дернулись
несколько раз и замерли. Большой остекленевший глаз неподвижно глядел на
меня.
Соскакивая с Заката, я уже знал, что он мертв. Как и чем его убили,
меня не интересовало. Важно было одно: Рюдель нанес новый удар, и удар
оказался решающим.
На мгновение у меня мелькнула мысль воспользоваться лошадью, на которой
скакал робот. Я огляделся. Увы, поздно! Какие-то дюжие молодцы из
рюделевской шайки уже уводили ее в конюшню.
Я стащил с себя шлем, поклонился королевской ложе и швырнул копье. Оно
упало на изрытую копытами траву. Я повернулся и пошел прочь, потому что
делать на этой планете мне было нечего.
Еще никто из тысяч собравшихся здесь людей не знал, что это конец, -
никто, кроме Рюделя, ликовавшего где-то в своем укрытии, да еще моих
верных друзей, кучкой столпившихся на краю Ристалища. Я подошел к ним и
стал развязывать ремешки панциря.
Юлик сидел на траве и горько плакал. Фей осторожно положил мне руку на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг