естествоиспытателем был и сын автора "Происхождение видов".
Не требует особых доказательств и независимость таланта от знатности
рода.
Дворяне чистых кровей: Галилей, Декарт, Байрон, Монтень, Данте, Пушкин,
Лев Толстой и, как говорили в старину, "темные люди" сомнительного
происхождения: Коперник, Колумб, Франклин, Ломоносов, Горький, Берне,
Фарадей. Впрочем, сейчас смешно говорить об этом.
В семье не без урода - это следует в перевернутом виде отнести и к
проявлению таланта. В многочисленной музыкальной семье Шубертов (восемь
душ детей) только один Франц был одержим демоном музыки настолько, чтобы
стать гениальным композитором. Не достигли высот Антона Чехова его братья,
а Наполеон частенько жаловался на крайнюю неспособность Жозефа Бонапарта,
что, впрочем, не помешало ему сделать старшего братца королем...
Эрик Манн мог бы выдавать сведения, которые из него выпирали еще час, и
два, и двадцать часов подряд. Его эрудиция была бесподобна. Восхищенные
слушатели и тем более слушательницы захлестывались лавиной фактов,
сопоставлений, выводов. Он был мудр, беспристрастен, слегка остроумен и,
по-моему, красив.
И несмотря на это, женщины не питали к нему нежных чувств. Да, в нем
сочетались многие выдающиеся качества, но чего-то не хватало. К сожалению
или к счастью, женщины правы: он не был настоящим мужчиной, ибо он был
машиной. Электронно-решающей, импульсивно-кибернетической - таково было
его полное имя по паспорту. Знакомые называли его сокращенно-ласково -
Эрик, беспощадно эксплуатировали, уважая, любя, собщая все новости,
которые Эрик Манн (фамилия тоже - сокращение) запоминал и сопоставлял,
когда надо; ухаживали за ним, но никогда не брали с собой на вечеринку или
в поход. Они наивно надеялись, что Эрик не обижается...
А Эдвин - ладный, статный парень, почему бы ему не добиться Галиной
благосклонности? Для этого, может, и не обязательно начинать с предложения
руки и сердца. Но он деловой человек. Деловой и прямой. Ему не по душе
предполагаемые обходные маневры с садовником. Он попросил переводчика для
объяснений. Меня в это время в Соленом уже не было, представить то, что
произошло, я мог примерно так же, как в описании сада на острове,
сделанном авансом. Жизнь крутит иначе, чем предполагаемое наверняка. Об
этом свидании я знаю по Галиному позднейшему описанию. Эдвину Бруму дали
переводчика, какой нашелся на острове. У него, правда, была не очень
большая квалификация, а стаж - всего шесть лет от роду. Дело осложнялось
еще тем, что Митя Фролов (переводчик) не очень-то чувствовал специфику
беседы. Короче говоря, мистер Брум явился к Алексею Александровичу и после
первых слов приветствия попросил руки его племянницы. "А она - как?" -
спросил дядя Алеша, пораженный тем, что ответа ждут от него. "Для того
чтобы знать, что она решит, - гласил перевод, - хотелось бы повидать ее и
познакомиться с ней".
Растерявшийся Алексей Александрович попросил из светелки племянницу и
представил ей учтивого Эдвина. Галя первоначально заподозрила какой-то
розыгрыш. Эдвин попросил позволения поговорить с ней наедине, разумеется с
переводчиком. Он торжественно заявил, что обеспечит своей будущей супруге
уважение и материальное благосостояние. Со своей стороны он хотел бы
надеяться, что наследник их будет бесспорно принадлежать к его роду. Эдвин
добавил, что, честно говоря, не ожидал от единственной вакантной
кандидатуры столь прелестных внешних данных и рассудительности. Вероятно,
она отвергала притязания местных господ, стоящих ниже ее в ннтелектуальном
или других отношениях. (Бедный Митька - вот пришлось мальчику попотеть,
впрочем, Галя о сути дела интуитивно догадывалась).
"...Все его комплименты, заманчивые предложения меня мало трогали. В
целом не скажешь, чтоб он мне не понравился, но видела я поинтереснее
парней (не имею в виду присутствующих). Одно, одно. Он вновь и вновь
говорил о том, что хочет ребенка, замечательного ребенка.
Ребенка, ребенка, - вот, вот гакого, как Митька, - он поднял его,
закружил, стал целовать, целовать, забыв обо мне и, кажется, о цели своего
прихода. Он глядел на него долго, потом перевел взгляд на меня: слезы
стояли в его глазах... Пойми, я взбалмошная, чудная, своевольная, но тем
вернее во мне женское начало; я никогда не лелеяла, может, мечты о своем
доме, о привязанном ко мне муже, но о "маме" я не могла не мечтать... И до
чего это совпало с тем, что жарко тлело в Эдвиме под его бравыми
рассуждениями и смешными миллионами. Ах, вы, умные, ученые, что вы знаете
о жизни?..".
А я в ту пору не знал этого: Галина не писала, не отвечала... Гении
подрастали, да от великих задатков до великих свершений долгая дорога.
Верю в справедливость мнения, что главное все-таки в беспрерывном, час за
часом, продвижении по единственной своей дороге. Мы чаще останавливаем
взор на стоящих в высоте, а приглядитесь-ка к тем, кто упрямо начал
"карабкаться по каменистым тропам", неужто можно хотя бы не позавидовать
таким людям...
Мои дни в самом деле летели, но разве что непроходимая пропасть между
вчерашним и сегодняшним, пропасть времени отделяла меня от острова
Соленого.
Всем своим существом я вроде был еще там, я еще не перешел на другую
жизненную колею, хотя - пора бы.
Дернул меня черт тогда очутиться опять неподалеку от тех мест - на
совсем небольшом расстояньице, ну, скажем, порядка Лондон - Парик. Как не
использовать возможность и не махнуть на день (тут уж без дураков - ни на
минутку больше) туда, в сказку. И не хотелось ведь, смутно противился, как
разумная женщина, умеющая ставить точку, чуя, что лучшее в прошлом и
лучшего не будет. И все жена Соленый... Напрасно?
- А, запоздалый гость! - Алексей Александрович широко отворил дверь в
пустой дом, снисходительно глядел на меня и улыбался. Открыто улыбался:
ну, браток, сам пеняй на себя, раструбил о нашем островке на весь белый
свет, и налетел сказочный принц...
- Как они, где?
- Молодые-то? Гуляют, отчего ж им не гулять. Делов-то... Придут, никуда
не денутся - пока. Да вот - легки на помине...
Они шли, держась за руки, радуясь моему непрошенному появлению,
беспричинно радуясь, как любому знакомому н незнакомому, морю, чайкам,
грозе, радуге.
Налетели на меня, обнимая, словно вовлекая в слышимый им одним веселый
ритм жизни. Галя необычно много смеялась, Эдвии тоже был странно
несерьезен, только выговорив довольно правильно по-русски "здравствуйте" и
"до свидания", помрачнел. "Он от нас уезжает", - Галя махнула рукой на
пристань, будто оттуда уже начинался океан.
От него за версту веяло болтливой удачливостью: "Я уезжаю готовить
виллу, сыну:" "Дворец, - перебила, подсказала она, - все ведь
предусмотрел, ничего не пропустил. Счастье по списочку, и списочка не
нужно - в голове держит. А ну - пали!!"
Грубо, хрипло прозвучал гудок, и еще, и устало сник.
- Вилла-дворец. Помещения - двенадцать главных: игрушечная, спальная,
столовая, воспитательная, библиотека, галерея картин, приемная, салоны. И,
кроме этого, бассейн - плыви, плыви, теплая водичка, автогараж, оранжерея."
Собственно - в лучшем краю страны - все, все кругом оранжерея для
одного единственного чудесного цветка... Ого! - Эдвин подбросил часы,
быстро поцеловал Гале руку, потащил к пристани.
- С нами, с нами! - Галя тянула и меня, и дядю, хохоча, убегала вперед
по тропинке и минутку ждала нас, понуро уставясь в землю. Взлетела с
Эдвином на катерок, вплотную глянула на него, в лицо. Соскользнула,
оттолкнула легкий трап и вроде бы само судно. Поднялась на осевший в песок
лысый камень, и, перекрикивая натруженный мотор.
- Нет, нет, нет, нет. нет!... Не будет никого, никого для тебя, для
вас. Не отдам никому на свете сына моего, выношенного, кровного. Не отпушу
никуда, ни за что - ни учиться, ни терзаться, ни любить. Обойдется! На
твои инкубаторы не надеюсь, не запродам души в твою виллу, не хочу, не
могу, не буду".
Перебили два коротких удара об рельс, катерок стал разворачиваться. Мы
заметили, как Эдвнн подбежал к капитану, запамятовав необходимые сейчас
слова, он больше жестами просил его остановиться. Катерок на минутку
замер, притих. "Поймите, стоп, стойте, капитан, час - личные переговоры,
капитан, я отлично оплачу простой, время всегда - деньги..." Может, потому
что молодой капитан впервой услыхал такой оборот, он секунду его
обмозговывал и неожиданно успехнулся: "Время - жизнь."" Та, та, та,
та-та-та...
...Мы с Галей и дядей Алешей шли по тропинке тихо, стараясь не
наступать на сухие веточки, шли медленно, чтоб она никогда не кончилась,
тропинка. Тихо было за столом в домике, свет мигал, вокруг лампы плясали
обезумевшие мотыльки. И хоть мы всматривались в них, в мотыльков, только в
их кружение, молчать стало невмоготу:
Не люблю часто вспоминать тот вечер; не стоит каждый день привыкать к
патетической. К тому же обычно из всего запоминаются моменты, фрагменты, а
здесь сплошь, ярко, точно потом учил наизусть...
- Слушайте, Алексей Александрович, - сказал я, - в саду древних
Гесперид росли чудесные золотые яблоки...
- А вы думали, прыгающий юноша, почему они золотые?
- Ваши?
- Какие они мои, как дети - только и всего. А золотые, талантливые -
это все от Земли, все она - от щедрот своих...
- Геспериды - дочери нимфы Геспермды и Атланта, держащего небо на своих
плечах. Брат Атланта - Прометей. Светло и радостно было его племянницам в
саду, где сияли золотые яблоки. Но царь Бусирид вздумал похитить
прекрасных девушек и нанял пиратов, чтобы те увели Гесперид. Сам
божественный Геракл спас девушек. Они одарили героя золотыми яблоками и,
наверно, огненными взглядами. И он ушел вдаль, навстречу своему трудному
бессмертию...
- Мне кажется, юноша, - у древних было не такое уж буйное воображение.
Их изумительные предания, их небожители лишь чуть-чуть отдалялись от
жизни, ровно настолько, чтобы жизнь предстала звонко легендарной. Грозный,
наивный Олимп был весь на виду; они не рисковали заглядывать в
головокружительные бездны Вселенной, той, что над головой, и той, что
таится за одной ресничкой. Э, да ни одному Атланту не удержать и
миллионной доли этой жуткой выси. Послушайте и вы сказочку, что
приближается к нашим дням...
В средние века скандинавы верили в подвижных горных духов-кобольдов.
Невидимые карлики вечно возились, проказничали подле человека. Надо
было лишь пристально всмотреться в огонь очага, чтобы увидеть их пляски и
уморительные гримасы...
Триста лет назад саксонский стеклодув Шюрер случайно получил новую
синюю краску, новую ли? Еще три тысячи лет назад египтяне делали лазурное
стекло благодаря соединениям металла, неизвестного до 1735 года, когда
химик Брандт выделил его и назвал в честь озорных гномов - кобальтом.
Помимо красок необычайной стойкости, кобальт ныне вошел в состав
сверхтвердых сталей, служит катализатором в органическом синтезе,
применяется в микроудобрениях, чтоб растения не страдали анемией, летает
"снарядами" из "кобальтовой пушки"
- в клетки организма, пораженные раком... Недавно обнаружено, что в
каждой нашей живой клетке должен быть хоть один атом кобальта, иначе
клетка погибает. Нет, эту бездну невозможно себе представить. На Земле
около трех миллиардов людей. Допустим, что во Вселенной столько планет,
сколько на Земле людей, и на каждой планете - человечество. И во всем
таком невероятном множестве исчезает один единственный по имени Кобальт. И
все гибнет, все миры. Нет, человеку еще не под силу тонкость и сложность
такого порядка. А ведь цветенье моих яблок или появленье незаурядных людей
- сродни кобальтовой бездне: О, как все сложно, изумительно сложно в мире:
В дом вошел он. Открыл дверь, а за ним Луна, как ясный страж и
поручитель.
Отстранил меня и направился прямо к ней, Гале - она привстала,
выпрямилась и прижмурила глаза крепко-крепко. Он провел по ним ладонями,
словно магической силой открывая их, и она, послушная, вперилась в его
вспухшие от мозолей, начинающие кровоточить ладони. "Спасибо... люди ваши
поняли меня" отдали с катера лодку... любишь - плыви! - так шутили"."
"Шутили?" "Не знаю, я еще ничего, кажется, не знаю, наверно: о тебе, о
любви, о себе, о сыне." Мой сын будет, пусть будет совсем такой, как ты,
Галино... Я должен все узнать, и буду знать, я и на миг не уйду с этой
трудной золотой земли. Здесь недаром начинается, растет... как бы это
сказать? Галя! Научи меня! Как это зовут? - у вас в языке так много слов:".
А мне зачем слушать все это. Вроде смешно немного. Как у Гейне: "Я
смеюсь и умираю". Я не смеюсь и не умираю. Просто мне пора. Проводите меня
хоть вы, дядя Алеша. Куда-нибудь."
Разоткровенничался старик напоследок:
- Я знаю, мне кажется, я знаю, почему здесь стали жить-плодоносить
яблоки.
Лет шестнадцать назад заронилась догадка, и я высадил первый саженец.
Так.
Исключительное сочетание, по крайней мере, девяти определяющих:
растворимых соединений магния, фосфора, йода в почве, интенсивнейшего
солнечного облучения летом, холодных почвенных вод, естественной
радиации:, да что вы в этом понимаете - уже записывает - Молчу. Запомните:
чудес не бывает поодиночке: что есть чудо? Непривычному пришельцу многое
могло показаться чудом: и жизнь на Земле, и Толстой, и революция, и
раскованный атом, и даже сегодняшний вечер в этом доме... И яблоньки мои:
И - прорастающие вдруг здесь же таланты... Ха-ха, догадливый молодой
человек, для такого рода ассоциаций нужна или гениальная интуиция, или
художественная наглость... А у вас уже, должно быть, наготове сомнительный
образ яблок с древа познанья, которые тоже помогли юным Адаму и Еве...
Все раскроется, все!
А мне пора. Не знаю, что готовит завтра, а вчера - вот оно, отошло,
оторвалось, улеглось неровными листками. Пора мне, тороплюсь. Не думаю все
же, чтоб былое на острове Соленом осталось единственной звездной встречей
- мелькало разное в судьбе, даст век - будет и похлеще.
А пока я и без гадалки могу напророчить, что мне предстоит в ближайшем
будущем (хотя - кто его знает - как оно обернется). Ближняя дорога,
знакомство с очень интересной работой по моделированию поведения нейтрона,
крупный разговор с крутым чужим начальством, встреча с червонной дамой:
Она с чувством играет Баха, обожает кактусы, боится мышей, презирает
влюбленных.
И когда ее ненароком обижают, иронически усмехается, быстро уходит одна
в сад и где-нибудь на заброшенной скамейке плачет, как маленькая:
"Знание - сила", 1964, © 12.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 12.10.2001 14:18
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг