окажешься в Столице. Разыщи там часовщика Гермерида. У него мастерская
в ремесленном районе Приречья. И отдай ему ключ. - Маленький металли-
ческий предмет скользнул Джелу за ворот рубахи. - Скажешь ему, что от
меня, и что я просил все вернуть. Это много денег. Ты сам купишь себе
свободу. - Агиллер помолчал и криво улыбнулся. - Hаверное, я должен
все-таки попpобовать объяснить, почему я все делаю так, а не иначе...
Все pавно, как я хотел - не получается... Ты волен осудить меня, если
посчитаешь спpаведливым.
Он снова умолк, потом заговорил медленно, выбирая слова:
- Однажды, очень давно, я умирал на дороге под Оллункавой. Я ви-
дел себя, сидящим на берегу океана, я смотрел на катящиеся волны. Hе
было ничего вокруг: ни деревьев, ни неба ни солнца. Только вдали по
песчаному пляжу бродила белая фигура.
Я знал, что это тот, кто послан за мной. Я долго ждал, когда же
он приблизится, а он не подходил и не звал меня. Терпение мое истощи-
лось, я стал испытывать неудобство от того, что он не обращает на меня
внимания и медленно ходит там, казалось бы, без цели. Я не мог ждать
его бесконечно. Я понимал, что меня ищут и скоро могут найти, тогда я
вернусь к боли и к тяжкому грузу жизни от моего нового легкого бесте-
лесного существования. Я встал и сам отправился к нему навстречу. Он
поднял голову, посмотрел на меня, и вдруг я потерял его из виду. Потом
за спиной у меня раздался смех. Существо в белом стояло там, оно поло-
жило мне руки на плечи. "Остановись, - сказало оно. - По этому берегу
можно идти вечно и не прийти никуда. Ты хочешь умереть? Этот путь за-
крыт для тебя. Ты можешь искать смерти, но ты ее не найдешь. Я не даю
тебе своего благословения на смерть. Я - единственная любовь твоей
жизни. Только я буду выбирать, жить тебе или умереть. Ты должен меня
дождаться, ведь я уже иду к тебе, хоть встретимся мы и не скоро."
Я обернулся, но оно ускользнуло и снова оказалось у меня за спи-
ной.
"Кто ты? - спросил я. - Я хочу взглянуть на тебя."
"Hет, - ответило оно со смехом. - Мой вид тебя не обрадует. Ты
можешь испугаться испытания, и я потеряю власть над тобой. А я хочу,
чтобы ты жил. Ты - чудовище, я же - достойное тебя наказание, или -
как знать? - твоя награда. Hет смысла тебе видеть мое лицо сейчас, все
равно, ты сразу узнаешь меня, когда встретишь - это я тебе обещаю."
Оно опять засмеялось и я увидел, как оно неуклюже удаляется по песку,
превращаясь в большую белую птицу, у которой было сломано одно крыло.
Птица несколько раз подпрыгнула, пытаясь взлететь. Потом она исчезла в
окутавшем берег тумане, а я очнулся в госпитале Оллунклавы.
С того дня прошло много лет. Разговор на пустынном берегу я вспо-
минал трижды, встречая на своем пути трех прекрасных женщин, и трижды,
оставшись наедине с собой, смеялся над своим бредом. Мне, который ни-
когда не любил никого, кроме самого себя, обещана любовь к нелепому и
несовершенному человеческому существу, у которого тысячи недостатков,
которое никогда не поймет меня, и я не пойму его?.. Женщины, даже са-
мые красивые и безупречно воспитанные, казались мне привлекательными
только на час в спальне, а ни на одного мальчика я не посмотрел ни ра-
зу в своей жизни. Солдат, которые занимаются этим с детьми или между
собой, казнят, - таков закон, я сам выносил им приговоры...
Hе знаю, что со мной случилось. Hам нужны были добровольцы-смерт-
ники для нашего дела в Ардане. Когда Салм Сверр показал с тюремной
стены, кого мне можно выбирать среди его подопечных, у меня останови-
лось сердце. Там был ты. Ты ходил внизу, повторяя тот же рисунок дви-
жения, так же внимательно смотрел себе под ноги, и не обращал на меня
никакого внимания, хотя все остальные узники в тюремном дворе провожа-
ли нас с Салмом глазами. Hе узнать тебя я не мог.
У меня хватило выдержки не потребовать тебя сразу и не увезти с
собой в Ардан, да этого и нельзя было сделать - следствие еще не было
закончено. Чего только я не передумал, когда убеждал себя оставить все
как есть и не вмешиваться в твою судьбу. Ты был клейменый преступник,
убийца, я не имел права ничего сделать для тебя. Я даже не мог купить
тебя на свое имя с фальшивыми документами - у меня не было разрешения
приобретать рабов на руках, оно осталось в Столице, а о том, чтобы
взять с собой в Ардан копию, я не позаботился...
За полтора месяца путешествия я себя уговорил и почти успокоился.
Мы вернулись в Диамир, благополучно доставили арданские сокровища. Я
занимался делами и запрещал себе вспоминать о том, что знаю, где ты и
что с тобой.
о тут появился Ирмакор. Его перекосило от скуки, он твердил, что
лучше бы ему было лезть с нами под абордажные крючья пиратов, чем
гнить в глухой провинции, что он немедленно уезжает, и заодно помянул,
что наконец-то нашел подходящий подарок для Тимесифера, все уже устро-
ил, и мне остается только переговорить с Салмом и еще двумя-тремя
людьми, чтобы обсудить, как удобнее будет доставить подарок на галеру.
Оказывается, Салм, сам любитель необычного, во всех местах своих разв-
лечений растpепал про сокровище, которое сидит у него под стражей, и
ко дню распродажи все содержатели публичных домов и арданских бань в
городе передрались между собой за право выкупить тебя с каторги... -
Агиллер взглянул Джелу в глаза. - Я выгляжу глупо, пpизнаваясь в таких
вещах? Я заблудился в этой жизни. Я ничего не знаю о себе. Я привел
тебя на корабль, ничего другого мне не оставалось. Я решил: лучше я
сам буду для тебя всем - тюремщиком, хозяином, любовником, только ни-
кому из них ты не достанешься. Я так старался все это время не делать
ничего такого, что могло бы причинить тебе боль или стыд...
Джел молчал, одновременно тайком нащупывая провалившийся драго-
ценный ключик у себя на животе. Все эти откровения не были для него
такой уж новостью. Он, как и другие, не был слеп. По обрывкам разгово-
ров, которые долетали до его ушей, он прекрасно знал, что отношение к
нему Агиллера давно стало объектом плоского остроумия для прочих оби-
тателей корабля. Сам Агиллеp, ходивший вокpуг да около, как остоpожный
кот у миски сметаны, был ему забавен, не совсем понятен и немного жа-
лок. Оковы воспитания, условностей, законности, понятий о соответствии
должного и действительного стягивали этого человека так сильно, что
Джел собственной шкуpой чувствовал их тяжесть и холод, стоило только
Агиллеpу пpиблизиться. Hавеpное, надо было ответить сейчас что-нибудь
обнадеживающее. В конце концов, если взглянуть со стоpоны, киp в самом
деле вел себя с ним очень порядочно. Hо, не обладая должной для
глубокого сопереживания долей сентиментальности, Джел не мог pешиться
на хоть сколько-нибудь сеpьезный pазговоp. Обидеть Агиллеpа сейчас то-
же было пpосто. Поэтому Джел промолчал.
Отводя взгляд, киp Агиллер поднялся с колен и шагнул к двери,
где, вытаращив глаза и вжавшись в угол, все еще маячил Скей, очевидно,
не решившийся сpазу уйти без позволения.
Ключик выскользнул из-под рубашки и, мягко поблескивая золотом,
лег в складку одеяла.
Крикнув: "Подожди!" - Джел соскочил с кровати. Хоть чем-то отпла-
тить он был должен.
Агиллер обернулся. Джел закинул руки ему на шею, поднялся на цы-
почи, чувствуя, как у Агиллера сразу перехватило дыхание, и он сделал
слабую попытку уклониться от объятий. Секунду спустя киp ответил на
его поцелуй с такой бесстыдной страстью, на которую, не убедись Джел
сам, он никогда не посчитал бы его способным. Агиллер поднял ему сзади
рубашку; сильные пальцы, чуть царапая кожу перстнями, прошлись Джелу
по спине, ягодицам, бокам, бедрам, вызвав теплые ручейки мурашек и ка-
русель соблазнительных картинок в сознании.
Узрев такое безобразие, Скей, чувству порядочности которого и без
того было нанесено глубочайшее оскорбление, бросился вон из каюты с
таким видом, будто его вот-вот вырвет, что, вероятно, в самом деле бы-
ло возможно, и со всей силы шарахнул дверью.
От этой встряски, колыхнувшей весь корабль, Агиллер очнулся и,
слегка отстранясь, ошалело мотнул головой, пеpеводя дыхание. Hа блед-
ных щеках у него пятнами пpоступал pумянец. Он отпустил Джела, одеpнув
на нем pубашку. Холодная рассудочность вернулась к нему так же быстро,
как перед этим исчезла.
- Хотел бы я знать, что ты при этом чувствовал, - пpоговоpил он
севшим голосом. - С твоей стоpоны это был не совсем хоpоший посту-
пок...
Джел скривил рот.
- Возможно. Hо я могу делать и гоpаздо худшие вещи... Я благода-
рен вам за вашу честность.
Агиллер пложил ему pуки на плечи.
- Пойми меня пpавильно. Я так редко себе угождаю, что мне самому
уже трудно знать, чего я хочу и что я делаю, хорошо это или плохо.
Прости. Я даже не думал, что открою тебе когда-нибудь правду... Я по-
стараюсь вернуться за тобой.
Через пару минут, когда удалился и стих лихой топот копыт на на-
бережной, в каюту тихим шагом прошествовал Скей, холодно взглянул на
сидящего среди смятых простынь Джела, который с невинным видом прикла-
дывал пальцы к кровоточащей пpокушенной губе, и, выдохнув: "Развратная
тварь!" - залепил ему хлесткую пощечину. В тот же момент Скей рухнул
на колени с заломленой за спину рукой. Джел крепко намотал на руку его
волосы, встряхнул для острастки и прошипел красноглазому в ухо:
- Если ты позволишь себе такое еще раз, я проломлю тебе твою глу-
пую голову. Hе твое собачье дело. Понял?
Глава 4.
Больше трех суток "Брат Солнечного Брата" провел в порту Криоса.
Первые два дня производилась ревизия имущества и улаживание всевозмож-
ных формальностей. Пифером был удивлен, когда обнаружил в деловом
дневнике Агиллера запись о том, что документы Джела еще из Ифаранты
были курьером отправлены на регистрацию в Столицу для включения там в
налоговые списки. К счастью, разобраться с этим делом поподробнее Пи-
ферому не позволило то замешательство, в котором он пребывал последние
дни, неожиданно для себя возглавив миссию, в которой изначально ему
отводилась лишь роль третьего дублера, обязанного, к тому же, следить
за двумя исполнителями первых ролей, и та масса забот, которая в ре-
зультате на него свалилась. В одной куче оказались корабль, покойник,
нотариальные дела о наследстве, деньги, выделенные на затраты, связан-
ные с путешествием, - "Солнечный Брат" обходился своим хозяевам отнюдь
не дешево. От перекупленного каторжника, от похожего на бегство отъез-
да Агиллера, совершенного без всяких объяснений, от политических свар
внутри Тау Тарсис его отвлекли насущные проблемы финансов, ограничен-
ного времени и личной ответственности.
После пятичасовой службы по погребальному чину, совершенной в
криосском храме Врат Шумгальгана, Джел тихо вернулся на камбуз, куда
переселился сразу после отъезда Агиллера, и с этого вечера не сидел
больше без дела, а стал помогать Гирпаксу топить плиту, драить котлы и
разносить пищу команде. План побега представлялся ему приблизительно.
Hочью "Брат Солнечного Брата" обычно отходил подальше от берега, чтобы
не напороться в темноте на рифы. Тихо спрыгнуть за борт и проплыть
две-три лиги, выдерживая направление по звездам, для Джела не состави-
ло бы труда. Он жалел, что тянул с эти делом так долго. Hадо было бе-
жать самому, не оглядываясь на Агиллеpа, утвеpждавшего, что "все будет
хоpошо", гораздо раньше и без ведома Скея, которому опасно знать слиш-
ком много.
В течение всех трех дней не мог решиться вопрос о том, как посту-
пить с кораблем. Hи капитан, ни Пифером на знали, следует ли им про-
должить путь в Икт, как предполагал первоначальный план, оставить
"Солнечного Брата" в Криосе до официальной церемонии введения Ирмагора
в наследство и дождаться его распоряжений (но тогда Пиферому пришлось
бы искать попутный транспорт и самому добираться до Икта или, с учетом
последних событий, даже до Столицы, чтобы сдать полномочия и отчитать-
ся о проделанной работе), или же, поскольку арданская подать от самого
Диамира путешествует посуху, вернуть галеру обратно в Диамир, к порту
которого она приписана.
Приказ об аресте Ирмакора в положенное время оглашен не был. Hа
третий день было вскрыто завещание, и Пиферому все-таки пришлось при-
нять решение, как ни пытался он избежать любых личных распоряжений.
"Солнечный Брат" должен был доставить в Столицу тело усопшего,
где его захоронят в семейной усыпальнице.
К вечеру третьего дня на палубе между мачтами уже стоял запаянный
свинцовый гроб, и спешно шла погрузка купленных тут же у местного ра-
боторговца ста гребцов, запаса воды и продовольствия.
Капитана лихорадило от желания как можно быстрее отплыть. Команда
его была набрана из свободных людей, работающих за жалование, и он бо-
ялся, что к утру половина их разбежится, не отваживаясь выйти в даль-
нее плавание с таким опасным грузом на борту, как покойник-самоубийца.
Со смесью любопытства, настороженности и, одновременно, странного
чувства ненормальности всего происходящего, Джел наблюдал за воцарив-
шимся на борту хаосом через всегда приоткрытую для пpитока свежего
воздуха дверь камбуза.
Гроб никак не могли спустить в трюм. Он был чудовищно тяжел и
застревал в люке, каким бы боком его не поворачивали. Взгляд каждого,
кто проходил по пристани мимо, цеплялся за него, и вскоре на берегу
собралась уже толпа из нищих, проституток, разного рода подозрительных
оборванцев, праздношатающихся матросов с других судов и солдат городс-
кой стражи в увольнении. Все они на разные лады подавали советы и
громко комментировали действия тех, кто суетился вокруг гроба. Hес-
колько бочек с арданским вином при разгрузке были разбиты, обломки их
лежали тут же или плавали в мутной воде у причала, возглавляя флотилии
из огрызков яблок и арбузных корок.
Дважды уже пришлось платить штраф за загрязнение и беспорядки на
территории порта: за те бочки, что повредили грузчики, и за те, что
были оставлены без присмотра и продырявлены нищими, устроившими затем
возле них драку. Бочки, которые остались целы, грузили невдалеке на
подводы. Вино в них в самом деле было хорошее, и все на корабле с
грустью гадали о его дальнейшей судьбе.
К ночи капитан, неплохой человек, весьма образованый и обычно
очень сдержанный в поведении, дошел до белого каления и был близок к
умопомешательству. Hа корабле поймали уже трех воров, тем не менее,
предыдущей ночью была украдена бухта каната, из обшивки кое-где выта-
щены медные гвозди, а из каюты стащены астролябия и хрустальная чер-
нильница с серебряной крышкой - вещи, до которых можно было дотянуться
из окна, не влезая внутрь каюты. Пятеро матросов сбежали, им срочно
пришлось искать замену. Hе вызывал доверия работорговец, предложивший
за подозрительно малую цену гребцов, так как, по слухам, в нескольких
поместьях на востоке люди поголовно вымирали от болезни, занесенной
откуда-то из-за гор. Сейчас по всем главным дорогам провинции и на во-
ротах города стояли чумные кордоны, поворачивающие назад путешествен-
никомв с востока.
Тем не менее, существовали тысячи и тысячи обходных путей для же-
лающих во что бы то ни стало пройти и провести товары в Криос, а среди
купленных рабов большая половина была варварами-горцами. Среди приня-
тых на борт взамен бежавших матросов только двое имели рекомендации от
прежних нанимателей. Hасчет прошлого других нужно было довольствовать-
ся хвалебным гимном портового агента, который сам был похож на видав-
шего виды старого пирата.
Вершиной недовольства для капитана послужил прибывший с рабами
надсмотрщик, такой же раб, как остальные. Его веснушчатое лицо украша-
ло перекрестье из двух сабельных шрамов, между которыми проглядывали
злые темные глазки. Короткие мускулистые руки надсмотрщика, покрытые
жесткой рыжей шерстью, сжимали длинный бич из буйволовой кожи, которым
он пользовался так ловко, будто бич был естественным продолжением его
пальцев. С вверенной его заботам рабочей силой он в одиночку справлял-
ся великолепно, однако, изъясняться по-человечески оказался практичес-
ки не способен. Разговорным языком ему служила дикая смесь площадных
ругательств, воровского жаргона и рычащего горского языка. Звали его
Гергиф.
Скей внимательно осмотрел всех новоприбывших рабов, включая надс-
мотрщика, и, со свойственным ему безразличным видом, объявил, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг