Игорь Федоров
ТРАМВАЙ ДО КОНЕЧНОЙ
----------------------------------------------------------------------------
"Уральский следопыт" 1988 N 9
OCR and spellcheck by Andy Kay, 23 September 2002
----------------------------------------------------------------------------
Я давно собирался сделать в коридоре антресоли. Эдакие деревянные полати
для хранения всяких палаток, спальников, котелков, которые зимой пылятся под
диванами и шкафами в ожидании летней свободы.
Давно собирался, но то молотка и гвоздей не находил, то доски упорно не
хотели ко мне попадать. И времени не хватало - как всегда. Но сегодня
наконец судьба ко мне снизошла и одарила щедро. И вот в левой руке сумка с
инструментом, на правом плече увесистый и негабаритный груз пиломатериалов;
настроение, как и погода, в норме, и ноги несут на остановку трамвая. Все
идет к тому, что жилищный вопрос моих причиндалов будет сегодня решен.
Подъехал трамвай. Странный какой-то, наверное, опять новая конструкция. Я
совершил сложный маневр досками и, кажется, задев кого-то выходящего,
забрался в дверь.
О счастье! В углу свободное место. Примостил поустойчивее доски, на пол
поставил сумку и сел, довольно отдуваясь и вытирая пот со лба.
Трамвай тронулся.
Но не успели проехать и минуты, как надо мной навис согбенный сухонький
старикашка. Он держался веснушчатой рукой за поручень, слегка покашливал от
тряски и пристально смотрел на меня чайными глазками. Мне стало неловко.
Свободных мест больше не было, рядом сидели сплошь женщины, дети и инвалиды,
ближайшие кандидаты на уступление места виднелись в другом конце вагона, а
старикашка смотрел на меня.
Я встал, отодвинул сумку и сказал:
- Садитесь, пожалуйста.
Старик вдруг резко подскочил к сиденью и, поддернув брюки, плюхнулся на
него. В глазах бегали злорадные искорки.
- Ну и стой теперь, лопух! До самой конечной! Или пока я не выйду! -
проблеял он с радостью.
Очень странной показалась мне эта фраза.
- Почему до конечной?
- А здесь все до конечной!
Было чему удивиться.
- Ничего подобного. Я на Первомайской выхожу.
- Хех-хе! Будет тебе конечная - тогда и выйдешь. Может, и на Первое мая.
Сумасшедший какой-то. Я отвернулся, Трамвай шел себе помаленьку. Водитель
остановок не объявлял, но, видно, все и там знали, где им выходить. Я
присмотрелся внимательнее и почувствовал какую-то странность. Уж очень
устойчиво все тут сидели, не было трамвайной легкомысленности, временности.
Один мужчина жевал бутерброд. Словно не в трамвае ехал, а в поезде. Тут же я
увидел подтверждение своим мыслям. Недалеко от входа, там, где в обычных
трамваях висит компостер, нагло краснел стоп-кран...
Старик вдруг дернул меня за рукав:
- А вот и нечего нос воротить! Лучше бывалого человека послушал бы.
Я только что-то промычал в ответ. Старику хватило и этого.
Воодушевленный, он собрался произнести заготовленную, видимо, речь, но нас
отвлекло незначительное, как я тогда подумал, происшествие.
Мужчина лет тридцати, сидевший до этого почти незаметно, вдруг вскочил,
рванул на себе галстук и закричал на весь трамвай плаксивым голосом:
- Ну невозможно же так, неужели вы все не чувствуете? Сколько можно?!
Подскочил к стоп-крану и дернул. Трамвай резко остановился. Я,
естественно, сел на старичка, какой-то ребенок проснулся и закричал. А
мужчина выскочил в открывшуюся дверь.
В вагоне повисла зловещая тишина. Все, даже компания молодежи на задней
площадке, мрачно смотрели вслед. Меня накрыло ощущение чего-то ужасного и
непоправимого, и я тоже застыл.
Старичок покряхтел и проговорил с осуждением:
- Все мы там будем, конечно, но ведь нельзя же так...
А какой-то мужской голос за моей спиной сказал с неожиданной злобой:
- Слабак!
Пассажиры зашевелились, потихоньку начали говорить. Трамвай опять поехал.
Старик проворчал:
- Раньше-то их штрафовали, изолировали от остальных, нормальных, кто на
своей выходит... Едешь, и едь себе. До конечной. Не нравится или места
сидячего не досталось - придумай чего-нибудь. А так - последнее дело.
Я по-прежнему ничего не понимал.
- Вот, помню, когда еще молодой я был, - старик мечтательно затряс
головой, - так и без этого чуть не весь вагон на одной остановке выходил.
Как затеют что-нибудь историческое - горы там своротить или еще что, так и
выходят. Многие до конечных не доезжали. Я и сам пару раз чуть не вышел.
Трамвай опять остановился. На задней площадке несколько ребят пожали руки
друзьям, набрали воздуху, как перед прыжком, и шагнули наружу. Им тоже
смотрели вслед. Одна женщина даже всхлипнула. Я же начал кое-что понимать.
- А эти почему?
- Эти? А они, бедняги, в южных войсках служили. Оттуда многие выходят.
- И все так просто смотрят?
- А что поделаешь? Их остановка. Вообще-то каждый сам выбирает себе
конечную. Вон, видишь, девчонка на заднем сиденьи? - Старик неестественно
скосил глаза, показывая. - У нее, вон шприц в сумке просвечивает, и взгляд
остекленелый. Видишь?
- Ну.
- Так вот ей всего-то пару остановок ехать осталось. Долго не протянет.
Я присмотрелся. Действительно - девушка, и симпатичная. Сидит, закинув
ногу на ногу. Ноги красивые. Ярко накрашена. И шприц в прозрачной сумке. А
взгляд - как у стариков - в пустоту, в свой уход.
Становилось жутковато.
Опять остановка.
Я почти привычно сжался и с ужасом, смешанным с радостью - не я! -
посмотрел, как и все в вагоне, на дверь. Вышла небольшая группа строгих,
по-военному подтянутых, не старых еще людей. Я уже боялся спрашивать вслух.
Молча посмотрел на старика - знатока правил движения и расписания этого
странного трамвая.
- А об этих и не спрашивай, - вздохнул старик. - Не обо всем нам знать
дано.
Трамвай тронулся. Один парень остался стоять на подножке, придерживая
рукой дверь, и все смотрел вслед вышедшим. На повороте вагон дернулся, и
он... не удержался.
Скользнула рука по стеклу двери - пальцы напряженные до боли, до белизны
- вскрик - звук упавшего тела. И всё,
У меня перехватило дыхание.
А старик, видно, привык ко всему.
- Ничего, запишут - под машину попал.
- К-кто запишет?
- Ну, кто, известно кто. Вагоновожатый. Э-хе-хе.
Теперь я уже совсем другими глазами смотрел на вагон и его пассажиров.
Конечно, из трамвая не только выходили. Но если выход человека был заметен,
то приход происходил буднично, без остановок, так - притормаживание.
Наибольшая текучесть была сзади, на площадке для стоящих. Спереди сидели
спокойно, с чувством исполняемого долга. Некоторые (видимо, зная, куда
попадут) входили прямо с табуретками и, сдвинув возмущающихся стоящих,
усаживались в проходе. Эти даже курили и пили. Прямо в трамвае.
Изредка кто-то из пассажиров вдруг начинал кашлять или стонать, вставал,
подходил к двери. Но выходили не всегда. Иногда возвращались на свое место,
и соседи вздыхали с облегчением.
Вдруг, как по подсказке проклятого старика, встала и сомнамбулически
пошла к двери та девушка с заднего сиденья. Соседи, как зачарованные,
смотрели ей вслед. Один парень рванулся к ней. Вдруг стоявший в углу
площадки этакий атлет в черной рубашке подскочил и, оттолкнув парня,
попытался усесться на его место. Парень схватил "черного" за руку и потянул
на себя. Тогда "черный", не вставая, сильно ударил его ногой в живот. Парень
отлетел и упал, корчась от боли. Трамвай остановился. Девушка вышла.
"Черный" вскочил с сиденья, угрожающе глянул на стоящих и ногой вытолкнул
парня наружу. Быстро вернулся и сел.
Трамвай стоял. Все молчали.
И тут поднялся мой старик. Ни на кого не глядя, он прошел на заднюю
площадку к сидящему "черному", сверху вниз посмотрел на него.
- Эх ты, собака. Я бы еще понял, если бы за вход... Но за сидячее место
так?! Не хочу я с тобой в одном вагоне ехать, противно!
Плюнул под ноги, повернулся и вышел.
Трамвай дернулся и поехал.
Я как-то выключение опустился на освободившееся место. Что же это? Как?
Как теперь? Может, стоп-кран дернуть? Нет. Это не для меня. Но что же тогда?
Куда мы катимся. Где конечная? Двери заколотить? Но тогда никто не войдет.
Что же делать?..
И опять кто-то заслонил от меня солнце. Я с трудом вернулся в
действительность, уже зная, что это значит и что меня ожидает. Ну нет, я
теперь не лопух и не слабак...
Надо мной стояла женщина. Беременная.
Остаться сидеть? Уступить ей место и снова стать лопухом? Ну и пусть!
Пусть я лопух! Но не могу я, отвернувшись, пялиться в сияющее стекло. И
пусть этот "черный" смеется. Не могу!
И сколько бы мне еще ни оставалось до моей конечной, я хочу проехать
хорошо. Пусть стоя. Но выйду чистым,
Я встал. Взял свои доски, инструмент и принялся строить стулья.
Трамвай ехал до конечной.
Игорь Федоров родился в 1961 году. Живет и работает в Виннице, руководит
клубом старшеклассников при Дворце пионеров. Председатель КЛФ "Лаборатория".
Его рассказ "Лабиринт" напечатан в этом году в первом выпуске новосибирского
альманаха "Румбы фантастики". Рассказ "Трамвай до конечной" рекомендован для
публикации в нашем журнале первым литературным семинаром на "Аэлите"-88.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 24.09.2002 14:27
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг