место.- Ты у нас сегодня просто добрая волшебница. Устала, наверное? Да тут
и спрашивать нечего. Конечно, пришлось тебе потрудиться. Еще бы, такую
ораву накормить!
- И вовсе я не устала,- улыбнулась девушка Олегу.- Ни столечки,-
показала она кончик своего маленького мизинца.- Мне ведь и ребята, и
девушки помогали. Особенно полненький такой, в белом халате. Макашев. А вот
как звать, не знаю. Сам не сказал, а спросить было неудобно.
- Юра его зовут,- отозвался Аксенов.- Разбитной малый. Только перед
начальством вьюном крутится, лебезит да на ребят покрикивает. Не люблю
таких.
- Служба у него такая, интендантская,- примирительно сказал Олег.-
Дедушка говорил - самая трудная и в мирное, и в военное время. Всех надо
обуть, одеть, накормить, обеспечить оружием, боеприпасами, куревом,
иголками, нитками, карандашами и еще бог знает чем. Вставай раньше всех,
ложись - последним... В вечном наряде вне очереди. И как ни старайся,
всегда первый виноват.
- Ну уж так и первый! - воскликнул Аксенов и хотел что-то добавить, но
тут в динамиках прозвучало:
- Внимание! Московское время шестнадцать часов. В эфире - Центр связи
и информации. Как слышите и видите нас? Прием.
В тот же миг на экране возникло изображение знакомой комнаты. К
удивлению экипажа "Юлии" это была не переговорная Центра. За длинным столом
заседаний парткома сидели не только Кузьма Иванович Гаращенко и Алексей
Скворцов, встречи с которыми в эфире они ожидали. Здесь же находились
директор института, его заместители, заведующий спецотделом и какой-то
незнакомый Олегу человек. Лица у всех были озабоченные.
Аксенов узнал Василия Ерофеевича Балашова. У него он познакомился с
подполковником Гарькавым, получил напутственный инструктаж о необходимости
соблюдать бдительность и в сложной ситуации сделать все возможное для
безопасности Олега Викторовича Слюсаренко в первую очередь. Андрей Иванович
решил, что присутствие Балашова на первом сеансе телерадиосвязи-чистая
формальность. Ничего не сказав Олегу о своей осведомленности относительно
личности и весьма высокого поста этого человека, он только тихонько хмыкнул
про себя и приготовился слушать.
Слюсаренко четко доложил о событиях за прошедшие тридцать четыре часа.
Академик молча делал пометки толстым карандашом в хорошо знакомой всем в
институте голубой объемистой тетради. Не перебивал.
- Мы тут с Андреем Ивановичем проанализировали,-тем временем говорил
Олег,-и предлагаем следующее.
Он изложил суть предложения, которое сводилось к тому, что во время
эксплуатации механических двигателей и движителей нужно вместо кливера и
бомкливера[ Кливер и бом-кливер-косые паруса, поднимаемые перед передней
мачтой.] на усиленной фор-брам-штанге[ Фор-брам-штанга - канат или трос,
крепящий переднюю мачту к бушприту или его продолжению - утлегарю]
поднимать жесткий пластиковый, желательно прозрачный, парус новой
конструкции - острым фиксированным углом вперед с обязательным учетом
момента обтекаемости.
Разрезая воздух, он защитит остальные паруса, особенно фок-мачты, от
его встречного сопротивления, вызванного скоростью движения, и даст
возможность парусам "поймать" настоящий, свой ветер.
Конечно, сидящие там, в Центре связи и информации, понимали, о чем
говорил Олег,- он в этом был уверен и продолжал:
- Наполненные ветром паруса усилят общее давление на переднюю часть
тримарана, прижмут все три его носа к воде, что в свою очередь позволит
увеличить обороты винтов двигателей и довести скорость судна примерно до
ста узлов в час или использовать его мощь как скоростного буксира для судов
водоизмещением до тридцати тысяч тонн. Я так считаю.
Олег взял с полки подготовленный чертеж нового паруса и листок с
рассчитанными новыми данными движения, а также с исходными данными
параметров нового паруса.
- Нам бы хотелось, чтобы его срочно изготовили и самолетом доставили в
Херсон или Ильичевск. Надо проверить реальность наших предположений в море.
Думаю, ошибки нет,- доказывал Слюсаренко.
- Хорошо, Олег Викторович, мы обсудим это чуть позднее,- перебил его
академик.- А сейчас с вами хочет поговорить Василий Ерофеевич Балашов. Он
хочет кое-что вам сказать и просит вашего внимания.
Олег удивленно поднял брови, посмотрел на Аксенова. Но тот совершенно
спокойно встретил его взгляд. Даже чуть улыбнулся и подбадривающе кивнул
головой. Весь экран в это время заполнило, наплывая, изображение Балашова.
Кончики его губ чуть дрогнули.
- Здравствуйте, товарищи,- тихо молвил он, и Олег тут же увеличил
громкость звука в динамиках.Прежде чем начать наш разговор, прошу вас,
Татьяна Александровна, и вас, Андрей Иванович, проверить, нет ли возле
"Юлии" кого-нибудь, кто мог бы нас услышать.
Через минуту оба вернулись в кубрик и Аксенов доложил, что ни с суши,
ни с воды поблизости никого нет. Два катера патрулируют вход в залив.
Остальные люди из команды сопровождения отдыхают после обеда в тени
деревьев, до которых от воды метров полтораста-двести.
- Хорошо,-отозвался Балашов.-Теперь о деле. Я не намерен вас пугать,
но в последние сутки возникли определенные трудности, вернее, сложности,
которые мы вольно или невольно связываем с проведением государственных
испытаний "Юлии".
Он вскинул голову с седыми висками, провел койчиками пальцев по лбу и
внимательно посмотрел на сидящих в кубрике удивительно молодыми, карими, с
искринкой глазами.
- Вчера в семнадцать ноль-ноль и сегодня в шесть часов двенадцать
минут утра наша служба радиоконтроля перехватила три зашифрованные одним и
тем же кодом радиограммы. Их расшифровали только полтора часа назад. Текст
первой...
Балашов наклонился, взял в руку какой-то листок и медленно прочитал,
называя с каким-то особым ударением знаки, разделяющие отдельные слова и
целые фразы:
"Ваша догадка подтвердилась точка Объект ведет государственные
испытания нового технического оснащения флота точка Управляется
автоматически центрального пульта точка Предлагаю уничтожить вместе
командой точка".
- Так ведь о том, что проводятся государственные испытания, с катеров
через мегафоны на весь Днепр кричали! - не удержавшись и всплеснув руками,
воскликнула Таня.
Василий Ерофеевич помолчал, словно давая время команде "Юлии" до конца
осмыслить и как следует продумать услышанное. Потом не спеша продолжал:
- Место передачи этой радиограммы, как и расшифрованного ответа на
нее, нам установить не удалось. Ответ был очень коротким,-поднес он поближе
к глазам второй бланк.
"Продолжайте наблюдение точка Сообщайте все точка Мелочей нет точка".
ГЛАВА ПЯТАЯ
...Они стремительно неслись над землей на высоте птичьего полета.
Ветер, настоящий ветер свежей упругой струёй бил ему в лицо, теребил ворот
рубахи, ерошил волосы, и Роберто то и дело откидывал их со лба привычным
движением руки.
Внизу, под ними, цвели сады. Они протянулись огромным массивом от
горизонта к горизонту с запада на восток и с севера на юг, отражаясь
неповторимой, чуть голубоватой белизной снежных равнин, розовея багрянцем
заката, или тонули в нежных изумрудно золотистых переливах долин, а то и
просто взметались пестрой радугой на холмы и горные кряжи.
Роберто нисколько не удивляло ни обилие ярких красок, ни сам
бесконечный и сказочно прекрасный этот сад, свежую зелень и красочное
разноцветье которого то и дело прорезали широкие, серебрящиеся на солнце
каналы, причудливые изгибы речушек, озер и искусственных водоемов. Роберто
уже ЗНАЛ, что летит над зоной садов и отдыха, что так и должно быть, что
зона эта простирается огромной заповедной полосой, на сотни километров, к
югу и северу, вдоль всего экватора опоясывая планету.
В той зоне не было ни одного города. Земляне жили здесь, как правило,
семьями, выбрав на время отдыха уединенный домик, либо поселившись в
просторной секции одного из оазисов здоровья, изумительные дворцы которых
высились в самых чудесных уголках зоны.
Особенно много было их на океанских и морских побережьях. В одночасье
здесь могло разместиться все население планеты, хотя до этого, конечно,
никогда не доходило.
Разработанный и утвержденный Советом Земли еще много веков назад,
Регламент предусматривал ежегодную свободу выбора времени и
продолжительности отдыха только для девяти из каждого десятка
работоспособных. Один из них в этот год не имел права на отдых. Случалось
такое не чаще пяти-шести раз в жизни, продолжительность которой достигала,
как правило, ста двадцати лет. И все были согласны с мудростью тех, кто
много веков назад разрабатывал и утверждал Регламент Справедливости Землян.
Десять процентов трудового населения (возраст до двадцати пяти и после
восьмидесяти лет не брался в расчет) на теперешнем этапе экономического
развития разумной цивилизации, населяющей планету, вполне могли обеспечить
жизненное и культурное благосостояние всех остальных. Но следует сказать,
что за многие века и даже тысячелетия не было случая, чтобы число
работающих даже в самые благоприятные для отдыха месяцы составляло менее
пятидесяти процентов. Роберто ЗНАЛ, что для всех без исключения землян труд
был не только осознанной необходимостью. Он стал их насущной потребностью,
их счастьем, их наслаждением, делом их жизни.
В большинстве своем они не были однолюбами, на всю жизнь привязанными
незримыми нитями к какой-либо одной работе, хотя первые свои двадцать пять
лет готовили себя именно к ней, выбранной из многих еще в годы детских грез
и надежд. Но, освоив ее в совершенстве, отдавая ей свое время, накопленный
опыт и приобретенные знания, каждый из землян уже в более зрелые годы мог в
силу общественной небходимости, в результате новых научных открытий и
технических достижений, развития культуры и искусства увлечься и овладеть
второй, третьей и даже четвертой профессией, постичь ее в совершенстве и
затем отдавать всего себя безраздельно там, где это было наиболее нужно
обществу, где его знания и устремления могли проявить себя наилучшим
образом.
Логически Роберто уже хорошо ОСОЗНАЛ всю радость трудового порыва,
притягательную силу творчества, огромную гордость от сознания достигнутой в
результате упорной работы цели. Но до конца осмыслить величие тех далеких
землян, наделенных невиданной им раньше способностью любить труд во всех
его проявлениях, ему помогла случайно подслушанная беседа. И хотя Роберто
ЗНАЛ, что видит сейчас Землю и ее хозяев, какими они были почти несколько
миллионов лет назад, он прекрасно ПОНИМАЛ мелодично-певучий язык этой пары,
что сидела под тентом просторной террасы за соседним столиком справа от
него.
Внизу под ними ласково плескалось море. Широкая светлая полоса
песчаного берега до самой террасы была заполнена загорелыми землянами. Но
еще больше их было в море, откуда доносились звонкий смех, разноголосый
щебет ребятишек, затеявших очередную возню с добродушными дельфинами.
Однако Вион не замечал окружающего веселья, приподнято-радостной
обстановки отдыха и покоя. Мысли его, видимо, блуждали где-то далеко,
большие глаза заволокла фиолетовая дымка печали и беспокойства. Он почти не
притрагивался к еде, вяло ковырял двузубой вилкой в широкой хрустальной
чаше, бока которой напоминали усеченный конус.
Вот он легонько отодвинул чашу, соединил вилку и округлый нож в
испугавшее когда-то Роберто подобие предупреждающей молнии, положил сверху
на чашу и виновато посмотрел в глаза жене.
Анона приподняла веки, и в глубине ее глаз вспыхнул оранжевый огонек
недоумения и легкой растерянности.
- Тебе нездоровится, милый?
В голосе ее звучала тревога.
- Что ты, родная, я совершенно здоров. Пойду принесу тебе сок манго.
Или ты хочешь что-нибудь другое?
- Нет, дорогой, манго вполне подойдет. Только, пожалуйста, холодный. А
ребятам принеси мороженого. С подслащенным соком граната и лесными
орешками. Я им еще утром обещала.
Вион кивнул головой и, взяв со стола все четыре чаши,-дети давно уже
поели и убежали к воде смотреть на возню старших ребятишек с дельфинами,-
пошел в глубь террасы к белоснежной стене пищевого дозатора.
Анона проводила его долгим внимательным взглядом. Огромные, будто
бездонные озера, глаза ее светились нежностью и покоем. И пока она, выгнув
лебединую шею, смотрела вслед мужу, Роберто украдкой любовался молодой
землянкой.
Стройная, грациозная, элегантная в своем серебристобелом хитоне,
украшенном на высокой груди двумя гроздьями сверкающих рубинов (Знаки
Материнства) и затянутом в тонкой талии вместо привычного повседневного
рабочего пояса нитью розового жемчуга, она была очень женственна и красива.
Смуглая кожа лица и наполовину оголенных рук выдавала в ней южанку, а
тонкие золотистые перья, уложенные в замысловатый убор над высоким лбом,
красноречиво говорили, что генетическая ветвь одного из ее родителей берет
начало от родовых общин севера.
Это вовсе не было модой - жениться или выходить замуж за друга с иного
континента или полушария.
Это было Законом Согласия, священные строки которого появились на
Земле задолго до принятия Регламента Справедливости. Может быть, именно
этот священный закон больше всего способствовал тому, что та, далекая Земля
не знала разрушительных войн и кровавых междуусобиц. Никогда.
Впрочем, кто может нынче со всей достоверностью и полной уверенностью
ответить на этот вопрос.
Обоснованно за это можно поручиться только о периоде, охватывающем
последние триста веков - тридцать тысяч лет, что минули после принятия
Регламента Справедливости землян. Но ведь перед этим были страшные годы
Всеобщего пожара и скорби, а еще задолго до них земляне подошли к высшей
цивилизации. Еще тогда они создали машины, способные летать над Землей и
бороздить просторы и глубины Океана, исследовать соседние планеты,
прокладывать глубокие трансконтинентальные тоннели. Они научились
синтезировать белок, расщеплять атом, получать искусственные продукты
питания, усваиваемость организмом, калорийность и вкусовые качества которых
не уступали натуральным.
Обо всем этом последующие поколения узнали из торопливых записей
умирающих в медленной, но неотвратимой агонии сведущих в науке и технике
соплеменников, а также из тех немногих микрограмм, которые случайно уцелели
в карманах, папках и дорожных саквояжах оставшихся в живых землян.
Катастрофа разразилась неожиданно. Причины ее достоверно неизвестны и
поныне. Одна из научных гипотез, которую принято считать наиболее
правдоподобной, предполагает, что тогда на Солнце произошел небывалой
мощности взрыв, протуберанцы которого своим чудовищно вытянутым крылом
"лизнули" околоземное пространство в непосредственной близости от
атмосферной оболочки.
Другая гипотеза предполагала возможность мощной атаки планеты
внеземными варварами. Третья концентрировала внимание на том, что очагов
взрывов и Всеобщего пожара было несколько, и по этой гипотезе не исключался
случайный мощный взрыв одной из главных баз ядерного оружия с последующей
за ним мгновенной цепной реакцией на других его базах и складах. Именно
этим объяснялась высокая радиоактивность почти во всех точках планеты.
Впрочем, об этой, последней, гипотезе знали очень немногие из землян.
Те, кто создавал и возглавлял затем Совет Земли, делали все возможное,
чтобы в новом возрожденном мире, гармония которого восстанавливалась с
огромными трудностями, чтобы в этом, восставшем из пепла и мук, мире, не
существовало даже понятия о возможности войн или междуусобиц, о
необходимости защищаться или нападать, производить или хранить, накапливая
какое бы то ни было оружие для уничтожения себе подобных.
Свидетелей катастрофы, то есть тех, кто непосредственно видел ее
источник, не осталось. Они погибли сразу. Мужчины, женщины, старики, дети.
Без малого все, кто был на поверхности планеты. Даже за тысячи километров
от эпицентров невиданной мощности взрывов, прогремевших почти одновременно
в семи местах - на территории Северной Америки, Африки, Азии и Европы. Из
десятимиллиардного населения Земли уцелело не больше двадцати миллионов. Из
каждой тысячи - только двое. Но и эти, оставшиеся в живых, в подавляющем
большинстве своем были обречены. Катастрофа застала их на работе - в шахтах
и рудниках, на строительстве подземных и подводных сооружений, в поездах и
подземных вокзалах трансконтинентальных тоннелей и городского подземного
транспорта, на подводных кораблях и в других местах, куда не прорвался
испепеляющий жар. Но большинство из тех, кто даже глубоко под землей спасся
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг