нет ажиотаж вокруг плавсредств, не из-за приказа, а по объективной причине.
Появилась новая опасность - опасность приземления в самой гуще
империалистов. Для кого-то это, может быть, приятная и желанная
перспектива, но никак не для кивакинцев. Ведь известно, что патриотизм
нарастает по мере удаления в глубь страны, а Кива-кино располагалось в
самой сердцевине нашей необъятной Родины.
И хотя люди за эти дни пересекли немало всяких границ, что неизбежно
должно было отразиться на их патриархальности, можно сказать, наши люди
стали за эти дни бывалыми землепроходцами, но все равно хороший кивакинский
дух сидел в них крепко-крепко.
Радости-то было, когда узнали, что над Новым Светом высота полета
перестала уменьшаться. То ли и в этом заключались характерные происки
империалистов, то ли повлияли изменения погоды.
А между тем количество вьющихся вокруг самолетов увеличилось, это уже
походило на какой-то почетный экскорт и порождало в сердцах кивакинцев
законную гордость. Впрочем, большинству из них уже надоело гордиться,
большинству вообще все надоело и теперь просто хотелось домой. Нет, не
подумайте, что эти люди были какими-то особо серыми и ничем не
интересующимися. Это не так, люди были нормально серыми. И если бы они
плыли на корабле, мчались на поезде или автобусе, имея что наблюдать, но,
главное, имея абсолютную уверенность в возвращении домой живыми и в срок,
они бы до самого финиша радовались приключениям. А так-то ведь, несмотря на
внушающие оптимизм факторы, абсолютной уверенности все равно не было...
Скажете, ее никогда не бывает? Может, оно так, но как-то все же...
Летчики аккуратно сообщали о высоте, Тимофеев проверял их информацию,
данные совпадали в точности. Высота полета снова стабилизировалась. Так без
особых событий и происшествий наши путешественники миновали Новый Свет.
Потом опять бушевал внизу океан, опять соленый воздух врывался сквозь
плотно запертые окна и двери, опять слонялись по коридорам люди с
гладильными и другими досками под мышкой. Ушла последняя приветственная
радиограмма, отпала нужда в знании специфического диалекта и языков, и
Афанорель с облегчением покинул радиорубку навсегда. Он вернулся в свою
палату, и Владлен Сергеевич встретил его, как родного. Он даже не смог
удержать слез, растрогался и расчувствовался, как самый последний
пьяненький старикашка.
Остальные находились на различной службе.
- Мукрулло отрекся от тебя, - сказал Владлен Сергеевич, утерев слезы,
- отречется и от остальных, как только отпадет в них надобность. Вот
попомнишь мои слова!
Афанорель был вполне согласен с Самосейкиным, но он не мог
по-настоящему ненавидеть главврача, понимая, что доля диктатора сладка и
приятна лишь с виду.
Афанорель поведал Самосейкину о гневных посланиях из Центра управления
полетом, о том, что на Земле не только Мукруллу, но и его, Владлена
Сергеевича, обвиняют в вопиющем, почти преступном самовольстве.
- Что ж, я это предполагал, - вздохнул бывший деятель, - бывшим всегда
достаются все шишки. Да шут с ним, моя пенсия всегда при мне.
Снова они мчались над родным отечеством, которое было отрадно велико.
Снова глядели и глядели вниз, но уже без расчета высмотреть чужие военные
тайны, а с расчетом разглядеть там до слез любимые окрестности. Сердца
бились взволнованно, все больше падало почтение к Фаддею Абдуразяковичу и
всяким комиссиям, надоевшим не только председателю президиума, но и самим
себе. Домой хотелось страшно, страшно нарастала гордость за все
отечественное.
Сверху отчетливо просматривалось, что наши национальные богатства еще
довольно велики, несмотря на не совсем правильное отношение к ним в
предыдущую эпоху застоя, предшествовавшую Великой Перестройке. Сверху было
видно, что леса еще вырублены не полностью, что реки и озера блестят в
лучах небесных тел, как живые, что там и сям горят факелы попутного газа.
Это, конечно, является пережитком прошлого, но таким пережитком, который
доказывает, что существует еще в родных недрах драгоценное "черное золото".
Райбольница сделала полный оборот вокруг Земли где-то за неделю. По
мере приближения к месту приписки, то есть прописки, людям все сильнее
казалось, что приходит конец их удивительному и захватывающему путешествию.
И не просто казалось, нет, они были абсолютно уверены в этом. И даже не
хотели задумываться над происхождением, в сущности, ни на чем не основанной
уверенности.
Путешественники считали, что с честью выдержали испытание, выпавшее на
их долю, а значит, стихия не должна иметь к ним никаких претензий.
И потому, когда больница благополучно проплыла над своим законным, но
пустующим фундаментом, путешественники впали в черную меланхолию. Их так
утомила жестоко нормированная пища, жестоко нормированное поведение и,
самое главное, жестоко нормированное общество и пространство, что прямо не
знаю.
- На второй виток пошли, на второй виток пошли! - затухающе
прошелестело по коридорам, палатам и кабинетам. Прошелестело да и стихло.
Как в тумане, прошла еще ночь. И утро началось как в тумане, хотя
видимость была, выражаясь языком связанных с небом специалистов, "миллион
на миллион". И похоже, назревал бунт на корабле, похоже, кое-кто не
отказался бы от захвата общественного спирта ради утоления личного
отчаяния, во всяком случае о чем-то таком намекал дядя Эраст, уже
переставший быть верным приспешником режима.
И бунт бы наверняка случился не сегодня-завтра, если бы вдруг с утра
не завопил кто-то истошным голосом:
- А-а-а! Мы падаем, мамочка, мы падаем!
В один миг смерч "Маруся Кивакина" как сквозь землю провалился. Только
что был и враз исчез. Пылевой столб несколько мгновений неподвижно поторчал
посреди мира, а потом стал опадать, осыпаться вертикально вниз. И опережая
пыль, полетел с жутким воем вниз грязно-белый больничный параллелепипед.
Он летел строго вертикально, не покачиваясь и не планируя ничуть,
летел как и подобает массивному компактному предмету. Но это падение
длилось лишь несколько мгновений. А после над крышей показалось нечто
бесформенное, будто отломился кусок стены, но то была не стена, а так
называемый парашют. Невероятно, но он, не ведая о своих вопиющих
несовершенствах, надулся встречным воздухом, разгладился и стал все
ощутимее тормозить падение. Мгновения всеобщей невесомости прошли.
- Товарищи! - прогремел по коридорам зычный голос Фаддея
Абдуразяковича. - Прекратите панику! Все идет нормально! Приготовиться к
мягкой посадке!
И люди моментально вспомнили, кто здесь их главный благодетель. И они
снова глядели на него преданными глазами, полными слез радости. Это были
последние звездные миги Мукруллы. Хорошо, что они были так светлы, эти
миги.
Удар о Землю получился вполне сносным. Больничные стены не дали ни
одной трещины. Все же умели строить в давние эпохи, пока еще не началась
борьба за качество строительных работ. Все-таки умели, хотя это тогда и не
требовалось.
Приземление состоялось, и неопределенного цвета купол бессильно
свалился вниз. Он укрыл спустившийся с неба снаряд, а также близлежащие
окрестности. При внимательном рассматривании было видно, что гигантский
квадрат сшит из бесчисленного множества одинаковых прямоугольных лоскутков,
каждый из которых был помечен двумя некрасивыми черными буквами: "ХО" или
"ТО". Посторонние, конечно, не могли знать, что означают эти загадочные
литеры.
А внутри здания сделалось сумрачно. И тогда ставший уже подлинным
красавцем Веня открыл окно, взял ножницы и вырезал в куполе парашюта
большую дырку. Надо же было сориентироваться на местности, взять азимут и
тому подобное. Ведь даже и Тимофеев не знал, где они находятся, так как уже
успел разлюбить нудное штурманское дело.
Наши друзья высунули головы в дырку и увидели прямо перед собой
огромное, уходящее в небо здание. На здании висела табличка, а на табличке
были буквы. Буквы составляли слова. Такие вот: "Минздрав СССР".
И все-таки их встретили, как героев. Собралась огромная толпа народу,
которая истоптала весь купол. Радостные беспорядки едва удавалось держать
под контролем. Кивакинская райбольница парализовала дорожное движение,
транспорт с большим трудом разогнали по соседним улицам и дорогам.
Но в общем всем было очень радостно. И путешественникам, и тем, кто их
встретил. Потом иностранные газеты злословили по этому поводу: "Главное -
сохранить хорошую мину". И пояснили, что мина - это не мина, а выражение
лица.
Ну, что ж, иностранные газеты для того и существуют, чтобы злословить
в наш адрес.
Конечно, нельзя было оставлять райбольницу на месте приземления, уж
очень она всем мешала. Путешественники думали, что вот сейчас их славный
корабль разломают на куски, погрузят в самосвалы и вывезут на свалку. И они
уже приготовились взгрустнуть по этому поводу, даже всплакнуть, если
получится. Дядя Эраст, собственно говоря, уже тер вовсю глаза.
Но оказалось, что техника ушла гораздо дальше, чем могло
представляться провинциалам. Понаехали краны, тягачи, трейлеры. Под здание
подвели мощные домкраты, подняли его, поставили на многоколесную платформу.
Потом путешественников разогнали по палатам и кабинетам. И диковинный
автопоезд тронулся, покатился с глаз долой.
Потом об этом рейсе писали и говорили немало. Сколько было укреплено
мостов и дорог, сколько специальных переправ построено на пути следования.
Чем в свободное от работы время увлекаются водители.
Теперь путешественники могли не торопясь разглядывать родные просторы
и петь при этом песню: "Широка страна моя родная". Кто пел, того очень
хорошо и кормили. Куда лучше, чем во время полета. И пели все, даже дядя
Эраст.
Так что стоит Кивакинская райбольница на прежнем месте. Все участники
событий живы-здоровы. У Владлена Сергеевича больше никаких колик не бывает,
по-прежнему здоров дядя Эраст, хотя все чаще подводит его память. У
Афанореля нога стала прямей, но все равно не такая, как раньше, до первой
поломки. Хорошо себя чувствуют и остальные.
Красавец Веня и медсестра Валентина стали вести совместное хозяйство.
Мукрулле все его выходки простили, для этого ему лишь пришлось публично
покаяться. И даже должность ему сохранили, учли, что все равно от хирургии
он уже слишком далеко откололся.
Товарищ Б. по-прежнему ходит в видных общественных деятелях города
Кивакино и окрестностей.
Но самое главное: уже "включена в титул" новая Кивакинская
райбольница. И все знают, что это кровная заслуга товарища Б.
Нашествие. Сборник/Сост. Л.В.Ханбеков. - М., объединение "Всесоюзный
молодежный книжный центр", 1991. - 272 с.
ISBN 5-7012-0053-1
В сборнике представлены произведения молодых, но уже имеющих
литературный опыт писателей-фантастов - АЛуманова, А.Бушкова, С.Казменко.
Написанные на различные темы, повести объединяет одна проблема - это
нравственный аспект развития человеческой цивилизации.
Книга предназначена для широкого круга читателей.
Стр. 6-75.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 16.06.2003 15:12
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг