самодовольством и всякими пуговицами, пряжками, далеко не имел такой кожи.
У него кожа оставалась обветренной, ленинградской, а тут вошли парни
лет по двадцать, сохранившие нежную детскую кожицу.
А держались они скорее застенчиво - тоже в отличие от мистера Лива. Но
все равно Борис и Глеб сразу же остро ощутили незаконность появления здесь
этой парочки. Близнецы - это они: Борис и Глеб Кашкаровы, они воплощают
собой абсолютное близничество, и всякие другие близнецы кажутся рядом с
ними самозванцами.
- Дэн и Дэвид, - представились американцы и слишком старательно
улыбнулись.
Смущение от первого знакомства с иностранцами сразу прошло, сменившись
недоверием; Борис и Глеб неохотно встали им навстречу, протягивая для
пожатия щупальца: пусть сразу видят разницу!
- О, нам так интересно познакомиться с вами, - говорили Дэн и Дэвид, а
Борис и Глеб понимали их все лучше.
- Мы очень интересуемся, потому что мы будем играть таких близнецов и
нам надо знать и видеть, как вы имеете обыкновение все делать в жизни.
Борис и Глеб забыли придвинуть стулья, отодвинутые при вставании, и
чуть не сели мимо стульев на пол. Зацепились за самые кончики.
- Как это - играть? Как вы можете нас играть?!
- Нас никто не может играть! Мы одни такие. И мы придумали фильм.
Они говорили по-английски. Мышка стояла в дверях. Она не понимала слов,
но видно, что и она догадалась, что случилось что-то плохое.
- Вы дали идею, - по-прежнему улыбаясь, терпеливо объясняли Дэн и
Дэвид, - и за вашу идею "Фокс" платит. А больше у вас никаких прав. "Фокс"
нанял играть нас.
- Но вы не можете! - в отчаянии закричал Борис. - Вы не сиамцы!
- Вы не можете! - закричал и Глеб. - Вы совсем обыкновенные!
- Мы - актеры. Мы сыграем, - с прежним терпением внушали Дэн и Дэвид. -
Вы не можете играть. Вы - не актеры. Вы будете плохо смотреться.
Да, конечно Борис и Глеб толстые, и они не красавцы, как эти. Зато они
- настоящие.
- Вы не можете! Мы особой конструкции! У нас жесткое крепление!
- О, это все очень просто. Нас затянут в тесные трико, а здесь, где бок
и бедро, крепко сошьют. И мы будем выглядеть так же как вы.
- Но - руки! Видите наши руки? - Борис и Глеб не знали слова "щупальца"
по-английски. - Вы не сможете сделать себе такую руку!
- Немного грима, и ладонь уменьшится. А совсем точно и не нужно:
слишком точно - неэстетично. Зритель хочет, чтобы все выглядело эстетично.
Размахались Борис и Глеб своими щупальцами, а они, оказывается,
неэстетичные.
- А сейчас мы хотим, - не смущаясь продолжали Дэн и Дэвид, - посмотреть
ваши движения, оєкей? Чтобы лучше сыграть.
Борис и Глеб молчали. Они мучительно смирялись с тем, что в кино
пускают только красавцев. А подлинность в кино не нужна. Вместо их
пронизанного сосудами и связками средостения - сшитое двойное трико.
- Вы хотите у нас учиться, - наконец медленно заговорил Глеб. - Чтобы
учиться, надо платить. Платите тысячу долларов за урок, и мы вам покажем
движения.
- Платить можно, - сказали Дэн и Дэвид. - Но не тысячу. Тысячу -
слишком много. Сотню.
- Тогда мы не согласны, - сказал Борис. - Слишком много хотите за сотню.
Тогда мы вам ничего не покажем. Без нас вам не обойтись.
- Мы хотим учиться, - вежливо, но упрямо повторили Дэн и Дэвид, - и
готовы платить. Но можем и обойтись. Мы наденем трико, нас сошьют - и мы
сами начнем ходить, как вы, и учиться по своему опыту.
Борис и Глеб пытались упираться, хотя уже поняли, что все козыри на
руках у настойчивых гостей.
- Вы не научитесь всему, потому что вы ненастоящие.
- А нам всего не нужно. Для кино мы научимся достаточно. Чтобы сыграть.
Мышка решила вмешаться. В меру своего разумения.
- Мальчики, спросите, будут они чего-нибудь есть? Салат. Селедочку я
сделала с сельдереем. Или сразу чай с пирогом?
- Да ну что ты, Мышка! - При американцах можно: они не понимают. - Что
ты, Мышка! Мы о деле говорим! При чем тут чай?
- О деле очень хорошо - за столом.
И она стала ставить тарелки, жестами приглашая гостей не стесняться.
- О, йес! - сказали Дэн и Дэвид. - Хотьим есть! - по-русски.
И захохотали.
- Несколько слов, чтобы вживаться в роль, - добавили они уже
по-английски.
Действительно, совместная еда невольно сближала. Правда, Борис и Глеб
не хотели, а выдавали свои секреты: как держат ложки и вилки сильными
наружными руками, как подсаливают и приперчивают щупальцами.
Щупальцами они даже щеголяли нарочно, чтобы незванные артисты ни на
минуту не забывали, как далеко им до неподдельных сиамских близнецов.
Ну а разговор пошел дружелюбнее.
- Нас послала фирма, - не извинялись, но объясняли Дэн и Дэвид. - "Фокс"
платит за все. Платил бы "Фокс" тысячу долларов в час, мы были бы рады.
Но нам выдано сто долларов на представительство. По курсу это много.
Туристы рассказывают, у вас можно за десять долларов хорошо пообедать
вдвоем в ресторане. Мы можем вас угостить в ресторане или купить
что-нибудь.
Кроссовки "рибок". Вот и все. А за идею вам заплатили много. И наше
ознакомление входит в плату за идею. Мы сами только начинаем в кино. Когда
сыграем столько ролей, сколько Чак Норрис, будем миллионерами, будем вам
платить от себя. А сейчас мы не можем.
Борис и Глеб поверили: эти двое действительно не могут платить. Они
даже почувствовали с Дэном и Дэвидом какую-то солидарность - как близнецы
с близнецами. Но тем большую злобу испытывали они к хитрому "Фоксу": решил
отделаться пятнадцатью тысячами, да еще выступает в роли благодетеля - как
же, платит за идею! А сам загребет на фильме миллионы. И вранье, что не
подошел сценарий: просто за полный сценарий пришлось бы заплатить дороже,
чем за идею. А сами там состряпают какую-нибудь чушь.
И машина уже запущена, не остановить - идея продана, идея уже у "Фокса".
Что-то Борис и Глеб сделали не так. Мистер Лив не смог их ограбить, а
"Фокс" - сумел. Мистер Лив хотя бы сулил поездку по Америке, а с
пятнадцатью тысячами они могут спокойно оставаться дома. Или съездят один
раз, и кончен бал.
А самое ужасное: идея исчерпана. Сценариев может быть много с сиамскими
близнецами, а идея-то одна, второй не будет.
Дэну и Дэвиду нравилось все: и салат, и селедка с сельдереем, и пирог.
Мышка подкладывала так заботливо, что Борис и Глеб смотрели почти с
ревностью.
- Кушайте! Разве в гостинице накормят домашним.
Это переводить не требовалось.
- Плохо то, что зрителям и правда плевать, правильно ли показать
подробности, - сказал Борис по-русски. - Кто заметит, если он щупальцем
почешет затылок? Рукой внутренней.
- Мы заметим. Мышка. Ленка, может быть.
Дэн и Дэвид, не отрываясь от пирога, следили за диалогом братьев.
Наверное, так много они по-русски не понимали, но старались вникнуть.
- Мы решили, - сказал Борис уже по-английски. - Давайте сто долларов, а
в ресторан водить не нужно. Мама накормит лучше.
- Мы не жадные, - сказал Глеб. - Другие отправили бы вас... назад. - Он
не умел выразить по-английски все многообразие значений глагола
"отправлять". - А мы не такие, мы научим...
- "Отправлять" или "посылать" - чтобы по-русски?
И после чая они стали показывать. Решившись, они взялись за учительство
очень старательно, наивно надеясь,что если не сами они, то хотя бы Дэн и
Дэвид донесут до зрителей все трудности сиамского быта.
До сих пор они никогда никого не учили, и это оказалось очень
увлекательным делом. Возвышающим в собственных глазах! Ведь они знают и
умеют многое, о чем и не подозревали эти зеленые близнецы.
Как наползать на кровать спинами. Как поворачиваться на месте, когда
один топчется, а другой обходит по дуге. Как раздеваться и одеваться - это
вообще целый балет!
Дэн и Дэвид то и дело восклицали:
- О, вандефул!.. май гаш!..
Борис и Глеб чувствовали себя почти как родители, обучающие своих
несмышленых деток ходить, мыться, пользоваться уборной.
- А еще - танцевать! - вспомнил под конец Глеб. - Давай покажем им, как
нам танцевать! Мышка, заведи музыку!
Они танцевали с Мышкой, топтались с нею, загораживая ее собой как
ширмой, и с трудом удерживаясь, чтобы не задрать ей юбку, как они делали,
когда танцевали в первый раз с Леночкой.
- Тугэзер! - закричали Дэн и Дэвид, и прижимаясь бедрами брат к брату,
затанцевали, образовав вторую ширму, отгородив Мышку и с другой стороны.
Они же еще не были сшиты - но удерживались бедро к бедру, бок к боку, и
танцевали при этом гораздо быстрее, чем Борис и Глеб, танцевали в такт,
извиваясь ставшим двойным, но по-одиночному гибким телом.
Мышка повернулась к ним, задорно задрав мордочку, положила руки на
внешние плечи.
Да, смотреть на этих самозванцев зрителям будет приятнее, чем на
толстых запыхавшихся настоящих сиамцев. Никому не нужна подлинность -
нужна красивость...
- Хватит, научили, - прохрипел Глеб и выдернул шнур магнитофона.
- Вандефул! - восклицали Дэн и Дэвид.
- Изумительно! - повторяла Мышка.
Прощаясь Дэн и Дэвид полезли в свою сумку.
- У нас еще есть подарок на память. Для вас от нас. Не от "Фокса", от
нас лично. - Они достали плоскую бутылку. - "Белая лошадь". Лучшее виски.
Выпьете в какой-нибудь праздник.
Красивая бутылка сама собой означала праздник. Захотелось ее откупорить
сразу же. Наши бутылки всегда воплощали для Бориса и Глеба взрослость - но
и опасность. А под такой праздничной глянцевой этикеткой не могло быть
опасности - только взрослость. Взрослость без опасности.
- Спасибо, - сказала за них Мышка. - Большое спасибо. Выпьем за
совершеннолетие мальчиков.
Не хочет распить сразу!..
Сто долларов Дэн и Дэвид оставили на столе. После их ухода Борис и Глеб
вместе с Мышкой принялись рассматривать их так же жадно, как этикетку
"Белой лошади".
Обещанных "Фоксом" тысяч они пока еще не видели, а эта сотня была
живучая, первая, которую они держали в руках. Сто тысяч по сегодняшнему
курсу.
Близнецы почувствовали себя сильными, защищенными. Даже если вдруг
Мышка ничего не заработает, отец зажмет алименты - у них есть свои сто
тысяч.
Знал бы отец, что они начнут так зарабатывать, наверное, и не бросил бы
их с Мышкой. Но теперь он им не нужен. Теперь он был бы здесь лишним: ведь
если бы отец не исчез вовремя, Мышка не могла бы приходить к ним ночью, не
было бы сейчас у них втроем восхитительной тайны!
Если бы вдруг отец явился теперь - они бы его не пустили на порог.
Очень захотелось, чтобы он явился - и можно было бы не пустить его на
порог!..
Не в силах сдержаться, чтобы дать выход восторгу, они обняли Мышку в
неурочное время...
- Что вы, мальчики... посуда не мыта... - лепетала Мышка.
Восторг излился - и настроение резко переломилось. На память стали
приходить потери.
Дэн и Дэвид слишком многое унесли с собой. Унесли часть жизни Бориса и
Глеба. Унесли их манеру ложиться и вставать, посадку, походку. Унесли их
мечту о дальних странах, о съемках, о славе. Унесли их образ, в конце
концов, присвоили его себе, чтобы явить миру нераздельных близнецов Д-Д -
так странно сросшихся, но все равно изящных, обаятельных, киногеничных...
А Борис и Глеб Кашкаровы останутся безвестными прототипами - толстыми,
неуклюжими, неподвижными.
У них был шанс превратить свое уродство если не в достоинство, то в
уникальное свойство, которому станет удивляться весь мир. Был шанс, но они
отдали его расторопным сценаристам из "Фокса", смазливым актерам и кому
там еще? Продюсерам?
Отдали уникальное свойство, а уродство - уродство оставили себе.
- Интересно, а постельная сцена у них в сценарии есть? - предположил
Глеб. - Приведут близнечих и зададут жару. Нас они показать не попросили,
как мы это делаем. Сами хотят догадаться.
- Они, наверное, думают, что мы и не делаем, - отозвался Борис с
невольной обидой.
- Что ж нам было - хвастать?
- Пускай показывают, как хотят. Все равно все наврут. А им и поверят.
Они лежали вдвоем, забытые, выброшенные из киномира, как выбросившиеся
на песок киты.
Раздавленные обидой, как собственной тяжестью.
- Как будто этот "Фокс" единственный! - сказал Борис.
- Возьмем да и напишем другой сценарий! - сразу понял брата Глеб.
- Еще и лучше гораздо!
- Они снимают быстро. И сюжет здорово закручивают.
- Закрутят они - ерунду всякую: близнечихи, погони.
- С близнечихами интересно!..
Они лежали молча. Но не спали.
Сколько раз Борис мечтал - освободиться. Вдруг каким-то чудом
отделиться от брата. Или не чудом - операцией. Потом мечта повернулась
страшной стороной - после письма из Дженерал хоспитал: брат почему-то
умирает, гибнет, и приходится делать срочную операцию, чтобы спасти одного
Бориса...
Мечта, которую не только нельзя высказать, но и предаваться ей опасно,
чтобы она с кровью не перешла к Глебу, чтобы брат не догадался об ужасной
мысли!..
Мечтать об этом нельзя. Но можно написать сценарий.
- Там у "Фокса" не знают про этого американского Рубля, про профессора
Рабла. Вот где настоящий сюжет, вроде "Гамлета". Только лучше: жить или не
жить? Представляешь, приходит профессор и говорит: "Один из вас останется
и будет жить как свободный человек, а вы сами решайте - кому жить, кому
умирать"?
- А если мы... если они... если отказаться и жить дальше как жили -
вдвоем?
- Тогда не получится кино. А мы же должны написать сценарий! Не сидеть
же вечно в этой комнате!.. Он приходит и говорит. Юрию и Юлию. И тогда они
решают разыграть между собой, кому из них жить.
- Разыграть можно здорово! Не просто жребий бросить, а в какую-нибудь
игру.
В шахматы.
Глеб знал, что он играет чуть-чуть лучше Борьки, но ведь они говорят о
сценарии, а Юрий и Юлий должны играть одинаково.
- Шахматы в кино не смотрятся.
- Потому что плохо показывают. А если фигуры крупным планом и показать
сначала, какая может быть комбинация, чтобы зрители волновались: заметит
ее Юлий или нет! Или кто-то уже выигрывает и вдруг в последний момент
зевает ферзя! Юрий. Глупо зевает, хочет взять ход назад, а Юлий назад хода
не отдает! Очень даже будет смотреться... Они разыгрывают, приходят к
профессору и говорят, что решили вдвоем: жить остается - ну, скажем, Юлий.
А профессор им отвечает, что все равно ему этика не позволяет
оперировать, что это медицинской убийство. Как из Дженерал хоспитал
написал этот Рабл.
Можно было произносить вслух такое, потому что они всего лишь обсуждали
сюжет для кино. Но где кончается сюжет и начинается жизнь?
- А тогда... Тогда они должны все взять на себя. Тот, кто проиграл,
должен сам покончить с собой. И тогда профессору придется делать срочную
операцию, чтобы спасти оставшегося в живых. Этому его этика не помешает.
- Тоже трудно. Из окна одному из них не выброситься. И не отравиться,
потому что отрава разойдется с кровью к обоим. И вены не перерезать,
потому что и кровью истекут тоже сразу оба.
- Да. Даже и не повеситься. Потому что одному не повеситься без помощи,
а нельзя, чтобы второй помогал. Надо чтобы другой будто ничего не знает,
иначе получится убийство.
Сколько страшных слов - словно страшных снов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг